Love me till it hurts

Как же хочется спать! Тяжелые веки против воли слипаются и кажется если продержать глаза закрытыми еще хоть одну лишнюю секунду, то обратно их уже открыть не получится. Из-за этого проекта я не высыпаюсь черт знает какие сутки, все расписание сбилось — ничего не успеваю, а в жертву приходится приносить сон. Вставать я вынужден раньше положенного, чтобы успеть приготовить завтрак для Господина, собрать Его и проводить на работу. После ухожу сам. Возвращаюсь раньше из-за того, что рабочий день у меня короче, и посвящаю себя домашней работе с особой тщательностью, потому что Хозяин любит порядок. И сильно разозлится, если не дай бог найдет в своем шкафу плохо отглаженную рубашку или в прихожей не начищенные до блеска ботинки. Встретив Его с работы, я приступаю к своим прямым обязанностям — подчиняюсь. И как долго это длится, зависит, понятное дело, не от меня. Уйти заниматься своими делами я могу только после того, как Господин уснет, а засыпает он всегда по-разному, так что приходится перестраховываться и лежать неподвижно до тех пор, пока точно не будешь уверен в том, что Он отрубился, иначе рискуешь быть выгнанным в свою комнату, в холодную постель, лишившись любимого тепла, может, даже не на одну ночь. Время от моего сна забирала работа над проектом, который мог принести мне дополнительные деньги. Их я, к слову, отправлял родным. Лично мне на жизнь голой зарплаты хватало, ибо жил я у Господина и деньги тратил разве что на одежду и проезд в метро, а вот моя неполная семья остро нуждалась в средствах. Протяжно зеваю и начинаю проваливаться в микросны — ничего не могу с этим поделать, я не властен над измотавшимся организмом. Надо как-то сосредотачиваться и приводить себя в порядок, Он скоро должен прийти. Я всегда боялся, когда Господин возвращался домой раздраженным или злым. В основном это случалось из-за неудавшихся сделок или бестолковых людей, которые могли жутко выбесить или довести Его. Так же, напротив, когда Он находился в добром расположения духа, я мог позволить себе немножечко больше, чем обычно: постебать, пошутить, попререкаться. Хозяин в ответ улыбался и прикалывался надо мной, а не злился. Подобные мгновения я больше всего ценил. Сегодня, кажется, один из тех «черных» дней, которые определяются мной сразу по громкому звуку брошенных аж на пол ключей. Непроизвольно вжимаю голову в плечи, готовясь принять, а в идеале даже попытаться исправить неудачное расположение духа Хозяина. Как только слышу тяжелые шаги, быстро выпрямляюсь, чтобы красиво продемонстрировать позу, которая так нравится Ему в моем исполнении. — Здравствуйте, Господин, — приветствую, не поднимая глаз, боясь посмотреть и осознать, насколько ужасны будут для меня последствия этого настроения. Не отвечает. Приходится все-таки поднять боязливые глазки, чтобы увидеть, как Он довольно кивнул. Мой взгляд начинает бегать, испугавшись столкновения с властным и строгим взглядом Господина. В итоге останавливаюсь и виновато смотрю исподлобья. Он любит этот жалобный взгляд. — Красивый, — оценивающим взглядом пробегает по моему голому телу. — Встань, — послушно выполняю. — Спасибо, сэр, — делаю неуверенный шаг вперед и дрожащими руками тянусь к пуговицам Его рубашки. — Ты накосячил что ли, я никак не пойму? — Нет, сэр. Наверное, я ошибся впервые за долгое время или, может, ключи просто выпали из рук на пол, и Ему неохота было поднимать их? — Когда у тебя так глаза бегают, это значит, что я должен буду на тебя за что-то разозлиться. У меня точно нет повода? Лучше сразу скажи. — Нет, сэр. Саб был послушным в Ваше отсутствие. — Хорошо, — собирается шагнуть вперед. Я, уловив это, быстро одергиваю руки и отскакиваю в сторону. Следую за Ним в спальню, радуясь тому, что сегодня все-таки никто не вывел Его из себя, хотя… Обычно Он с большей радостью встречает меня. Встает посередине комнаты, стягивает рубашку, которую кидает на пол, и смотрит на меня, устроившегося на коленях рядом. Знаю, что от меня требуется: бережно снимаю широкий ремень, расстегиваю пуговицу, молнию, стягиваю штаны вместе с бельем и высвобождаю плоть Господина. Обхватываю губами еще не вставший член, заглатываю наполовину, сделав пируэт языком. Постепенно наращиваю темп, не забываю работать языком и ощущаю, как начинает твердеть Его ствол. Рукой пытаюсь помочь быстрее довести до пика, но движения получаются какими-то тормознутыми. Я перестал улавливать моменты, когда выпадаю из реальности. Такие монотонные движения головой… Не чувствуя никакого сопротивления от абсолютно сонного меня, Хозяин сам начинает подаваться навстречу и трахать меня в рот в попытке получить желаемое удовольствие. Нет, так нельзя, я сам должен сделать Ему приятно, должен… — Аарон! — пощечина. — Ты что, заснул?! — еще одна, начинаю быстро моргать, поднимаю заплывший взгляд на Господина. — Может, мне вообще самому себе подрочить? Ты мне тогда зачем? Пошел вон! Что я наделал! Черт, как оскорбил Его. Идиот! — Прошу, простите меня, сэр, я сейчас же исправлюсь, — недоверчиво хмурит брови, от чего внутри у меня все сжимается. — Я знаю только один хороший способ, который поможет тебе исправиться и вернет бодрость. — Порка, сэр? — Стек, — подтверждает мою догадку. Внутри все задрожало, от страха адреналин хлынул в кровь, заставляя широко распахнуть сонные глаза. — О, как мы проснулись-то сразу! — усмехается Господин, пока я добегаю до стенда и снимаю Его любимый стек с наконечником в форме сердечка, купленный на День святого Валентина. Да, меня очень любят. Возвращаюсь, протягивая Господину то, что Он просил, после принимаю позу для принятия наказания: снова становлюсь на колени и наклоняюсь, лбом касаясь пола, — максимально открыт. Чтобы было удобней, подкладываю руки. От этой позы мурашки по всему телу, и автоматически учащается дыхание. — Сколько? — спрашивает, проводя кончиком по моему позвоночнику и надавливая, побуждая тем самым прогнуться еще больше. — Двадцать, сэр? — бить будет со всей силы. — Смешно! — если Он после этого восклицания не начал драть, значит, мне дарован невероятно редкий шанс исправиться. — Сорок… — кусаю нижнюю губу. Из-за того, что жутко нервничаю, сердце колотится настолько громко, что у меня складывается впечатление, будто оно стучит прямо в голове, —…пять? — если и в этот раз не угадал с количеством, буду получать до тех пор, пока Господин сам не захочет остановиться. Ухмыляется, смотря на то, как я неуверенно и боязливо протягиваю слова. — Если с разогревом. А так — тридцать. Я больше люблю, когда Он меня подготавливает, сначала используя флоггер или попросту шлепая рукой, поэтому незамедлительно выбираю понравившийся вариант: — Пожалуйста, сорок пять, сэр, — поворачиваю голову, чтобы полюбопытствовать, с чем связана небольшая пауза перед ответом. Его взгляд направлен на флоггер, висевший на другом конце комнаты, задумывается. — Нет, я передумал, лень с тобой возиться. Получишь тридцать. Посчитай для меня, хочу слышать, как ты просыпаешься. Уже проснулся! У меня адреналина в крови зашкаливающее количество! Болезненно пульсирует в висках. Свист — жгучий удар. Согласен, порка пробуждает покруче ристретто. — Один, — из-за сбившегося дыхания получается прерывисто. Черт, как же стыдно! Уснул во время минета, кому расскажешь — не поверят и засмеют. Какое неуважение, оскорбление по отношению к Нему. И при этом Господин еще не так сильно меня наказывает, мог бы в тысячу раз больней, взяв розги или кнут. Скорее всего сжалился потому, что понимает: я не могу контролировать сон. Это вовсе не жест неуважения, я всегда был покорным и никогда не дерзил даже словом, не то что какими-либо действиями. — Два, сэр. — Да ладно? Я уж думал, что запамятовал тот момент, когда отменил почтительное обращение к себе. — Простите, сэр. Я сегодня просто ужасно себя веду, пусть и не сознательно. Сонливость, а из-за нее рассеянность и невнимательность. Забыть обращение совсем позорно! Это правило номер один, которое даже новенькие сабы не нарушают. — Значит пятьдесят, — замахивается и с силой опускает на то же место, заставляя меня вскрикнуть. — Три, сэр. Сильно закусываю внутреннюю сторону щеки в попытке сдержать крик от четвертого удара. Конечно, не было приказа молчать, но, все равно, лучше не позволять себе громко вопить. Когда Господин рассержен, взбесить Его может все что угодно. На половине Хозяин остановился, чтобы опуститься ко мне и схватить за волосы. Поворачивает мою голову. — Что ж, с добрым утром! — насмешливо протягивает, обжигая очередным ударом пылающую от боли кожу. Корчусь, отводя взгляд, но не забывая озвучить счет. Он знает, что мне безумно стыдно смотреть Ему в глаза. — На меня смотри, не смей закрывать глаза, — с этими словами отпускает мои волосы. Удар! Моргаю и тут же размыкаю веки, чем Господин остается доволен. Еще! Вздрагиваю и непроизвольно жмурюсь, но все равно не смею терять зрительного контакта с Хозяином. — Почему я должен тратить время на твое воспитание? — прерывисто проговорил Он, каждое слово подкрепляя сильным ударом. — Тридцать… шесть, сэр, — голос дрожит, я близок к тому, чтобы расплакаться. — Спасибо, Вы очень добры. — А ты ко мне, м? Что за отношение? — Ай! Тридцать семь, сэр, — часто дышу. — Позволите объяснить? — Если будешь успевать считать между делом, — в Его глазах заплясали чертики, значит, все-таки, хочет слышать мои жалкие оправдания, прерывающиеся болезненным криком. А я так не смогу, мне необходимо концентрироваться на боли, чтобы не ошибиться и не дернуться, создавая ложное впечатление, будто я пытаюсь увильнуть от стека. К тому же, нужно так подобрать слова, дабы не разозлить Хозяина еще больше, а в моем положении думать не очень-то удобно. — С проектом не успеваю, работаю ночами, пока Вы спите, — протараторил я — успел, после чего тут же получил удар, который сопроводил протяжным стоном. — Прежде чем браться за проект, хорошо было бы со мной посоветоваться, — три подряд. Понимаю, что слишком долго жмурюсь и быстро открываю глаза, чтобы вновь смотреть на Хозяина, как было велено. — Глубокий вдох, — нет-нет-нет, только не это! Фраза, предшествующая длинной череде ударов без пауз. Шумно втягиваю носом воздух, чтобы Господин слышал, но когда Он замахивается, резко выдыхаю, сжимаясь насколько возможно в моем положении. — Я что сказал? — опускает стек, так и не ударив. — Глубокий вдох и ни звука. Сколько осталось? — Девять, сэр. — Округлим, — так и знал, мы вечно все округляем. Не в меньшую сторону, конечно же. Снова наполняю легкие воздухом, давая Хозяину понять, что я готов. Так, на самом деле, легче. В смысле, глубоко дышать и задерживать дыхание перед ударами, которые быстро следуют друг за другом. Из-за того, что нервничаешь, дыхание сбивается и, бывает, начинаешь задыхаться, а это отвлекает. Или может не хватить воздуха на то, чтобы вовремя огласить число. Последние удары, по закону жанра, всегда больнее остальных. Но из-за того, что мои обещают быть очень быстрыми, то продержаться молча можно, если сконцентрироваться. Основная боль приходит уже после, а не во время удара. Чувствуешь что-то наподобие маленькой молнии, которая пронзает кожу быстро, больно, с громким хлопком — первое, короткое ощущение. А когда Хозяин заканчивает, вот тогда во всех красках ощущаешь, как каждая из них прожгла и расползалась пожаром по коже. Очень хочется закричать хотя бы после последнего удара, но не могу — запретили. Сам Хозяин первое время учил меня не сдерживаться и кричать, выпуская боль наружу, это реально помогает перенести достаточно суровую порку, если нужно, и Он же, когда злился, отбирал у меня эту возможность. Также с душевной болью. Пока ты держишь в себе, кричишь в сердцах, внутри все рвется на части, и жутко ломает, но стоит выпустить гнев с обидой и разочарованием наружу, так становится легче. Телесная боль такая же. Сейчас у меня в глотке остался невырвавшийся крик, который мучительно расползается внутри. Чувствую каждый удар, отпечатавшийся на мне, и все вместе они создают кошмарную симфонию заслуженной боли. Отбрасывает стек в сторону и ложится на кровать. — Поплачь, тебе полезно, — произносит Господин, видимо, смотря на то, как я закрыл лицо руками и все еще не решался встать. Как же жжет! Я сидеть не смогу нормально минимум пару-тройку дней, а работа в офисе предполагает именно такое времяпрепровождение. — Давай вставай, — через пару минут Господин теряет терпение, — Не надо мне тут комедию ломать, не так уж сильно выпорол, чтоб ты ревел мне здесь. И похлеще выдерживал. Это утверждение говорит о том, что, на самом деле, Он бил не сильно, но, черт, мне так больно, и кажется, что каждый удар был совершен с порядочным замахом. Дело не в количестве: Хозяин может так рассчитывать удары, что мне под силу будет вытерпеть и сто, а может всего двумя заставить меня выкрикнуть стоп-слово. — Сэр, слезы не от боли, — встаю на колени и поворачиваюсь к нему лицом, потому что Господину вряд ли понравится вести диалог «с затылком». — А от чего же? — опускаю глаза, смахиваю рукой неконтролируемо скатывающиеся слезы обиды. Жуткой обиды на себя. — Мне стыдно, сэр. Саб плохой, он не справился со своими обязанностями, — шмыгаю носом. — Иди сюда, — хлопает по матрацу, я тут же устраиваюсь рядом с Ним на кровати. Он на подушке, я ниже: голова напротив Его живота. Чисто психологически не могу позволить себе быть с Ним на одном уровне. Он даже ест за барной стойкой, в то время как я пристраиваюсь за низким крохотным столиком. Щедро выдавив себе на руку смазку, обхватывает рукой мой член, начинает двигаться вверх-вниз. — Ах, сэр, спасибо! — не знаю, чем я заслужил подобный жест с Его стороны, может, это очередной сон? Продолжает, сев поудобней, и подключает вторую руку, выполняя разные комбинации. Он делает это великолепно — вот, что значит руки Мастера! С каждым разом я открываю для себя все больше разных способов для массажа члена и пытаюсь их запомнить. Одно движение плавно переходит в другое, в итоге Хозяин останавливается на самом приятном и возбуждающем: обхватив кольцом венечную борозду, начинает двигаться вверх, будто выкручивает что-то. Выгибаюсь, начиная скулить от доставляемого мне удовольствия. Быстрее, еще быстрее. Я близок к… — Сэр, позвольте кон. Ах! — останавливается, расслабив руку, оставляя меня на взводе. Крепко сжимаю руками покрывало. — Упс, прости, я такой сонный, — театральным тоном передразнивает меня. — Все из рук валится, так устал, — садистски улыбается. От обиды прикусываю нижнюю губу. — Сейчас, соберусь с мыслями и еще разок попробую, ладно? — Да, сэр, спасибо. Снова обхватывает мой член, начиная медленно водить рукой по стволу. В паху болезненно ноет. Мне необходима разрядка! Делает глубокий вдох, вместе с тем подняв руку вверх, и выдох — опускается к основанию члена. Прикрывает глаза, изображая сонливость. Вверх… Вниз… Так медленно, черт возьми! Инстинктивно подаюсь вперед, за что получаю шлепок по бедру. Ускоряется на несколько мгновений, заставляя меня вновь почувствовать столь желанную, но недосягаемую разрядку. — Сэр, можно… — снова впадает в «сонное» состояние, разжимает руку. Недовольно хнычу, сводя бровки. Ну твою ж мать! Я же не специально, я же все понял… Пожалуйста, прекрати так пытать меня! — Это что такое?! Недовольное лицо, или мне показалось? Тебя что-то не устраивает? — хватает за подбородок, прожигая своим раскаленным взглядом. — Нет, сэр, мне очень приятно, большое спасибо. — Тогда в чем дело? Что я должен видеть, смотря на тебя? — Благодарность, сэр. — И? — Я благодарен Вам, сэр. — Давай еще разок, хочу увидеть, как сильно. Нет, пожалуйста! Снова начинает дрочить, при этом не сводя внимательного взгляда с моего лица. С трудом пытаюсь изобразить то, что от меня хотят. Взгляд окутывает пелена наслаждения, когда Он вновь доводит меня до предела. Я так не хочу спрашивать разрешения! Хозяин тут же остановится. Хмурю брови, осознавая, что меня продолжат мучить. Вот, что в миллион раз хуже порки! Согласен на любое количество ударов, только бы Он прекратил это. — Сэр, позволите кончить? — к моему удивлению Он не останавливается, но положительного ответа тоже не дает. Я не смогу долго себя сдерживать. — Прошу, сэр, — жалобно протягиваю, в надежде получить ответ. — Нет. Мне по-прежнему не нравится выражение твоего лица. Хочет увидеть искорки надежды в моих глазах, чтобы я реально поверил в то, что мне позволят кончить, а потом обломать. Делаю так, как Он хочет: честно, полностью отдаюсь ощущениям, чувствуя очень близкий конец. — Пожалуйста, сэр, — шепчу, прикрывая глаза и запрокидывая голову назад. Получаю ожидаемый облом. Расстроенно стону, затем скулю «спасибо, сэр». — А теперь вон. Себя не трогать, — морщусь от шлепка, полученного по выпоротой заднице. Когда Господин остается мной не доволен, хочется удавиться, я не смогу уснуть, зная, что сегодня не удовлетворил своего Хозяина. Сползаю с кровати и становлюсь на колени, адресуя Господину свой раскаявшийся взгляд. — Прошу, сэр, позвольте исправиться и доставить Вам удовольствие. Я осознал свою вину. — Так и быть, попробуй удивить меня. Даю на все пять минут. Если опять разочаруешь, я тебя высеку и спать отправлю в клетку. После этих слов убегаю в «инвентарную», чтобы взять то, что нужно для осуществления задуманного: зажимы кидаю в маленькое ведерко с прищепками, короткий кусочек веревки комкаю и бросаю туда же, кольцо, два небольших грузика, которые вряд ли пригодятся, и последнее — вибратор с пультом управления. Возвращаюсь, кладу всё на кровать, отметив одобрительный взгляд Господина. Чёрт, смазку забыл, придется на сухую! Хотя нет, в тумбочке должна быть, тянусь к ящику, но Хозяин жестом приказывает вернуться на место и кидает мне тюбик сам. Не могу не поблагодарить. Выдавливаю немного геля, распределяю по фаллоимитатору и наклоняюсь, повернувшись в диагональ, чтобы Господин смог увидеть, как я буду вставлять в себя искусственный член. Осторожно начинаю вводить, сопровождая свои действия короткими стонами и мычанием. Хозяину нравится это — лучшая «музыка» для Его ушей, как Он сам часто говорит. Введя до основания, поворачиваюсь к Господину лицом, снова становлюсь на колени и протягиваю пульт. Хмыкает, улыбаясь одним краем губ, что заставляет все внутри меня ликовать — Он доволен. Протяжно мычу, когда приятная судорога прошибает тело — на максимум включил и через пару секунд выключил, заставив расстроенный вздох сорваться с сухих губ. Хмурится, собираясь сказать мне что-то, но я знаю, почему недоволен, поэтому опережаю Его слова своим жестом: достаю из ведра кольцо для члена и надеваю себе. — Саб не заслужил сегодня, он помнит, — виновато смотрю своими большими стыдливыми глазами, ловлю тень улыбки на Его лице, которая говорит о том, что я сделал все правильно. — Умница, — довольно произнесённая похвала сладостным теплом разливается по телу. — Спасибо, сэ… Ох! — вновь включённый на максимум прибор вытягивает очередной пошлый стон и заставляет выгнуться. Господина забавляет. На этот раз не выключает, оставляя меня мучиться от этой сладкой пытки. Достаю два зажима, неуверенно перебираю их в руках, словно пытаясь решиться. Это была одна из наших договорённостей. Я был против использования прищепок и всякого рода зажимов, потому что у меня с ними связаны страшные воспоминания. Еще тогда, когда я находился в недобрых, неопытных руках, не понимал всей математики боли и наслаждения и не ведал, как сложить эти два ощущения так, чтобы приравнять их к удовольствию. Пока Господин не показал. Он долго работал со мной, помогая разрушать один за другим созданные барьеры страха, но только не этот. Внутри всё проваливается, когда воспоминаю, как с меня срывали сразу три ряда по пятнадцать штук, две из которых зажимали соски. Боль и страх — все, что тогда было со мной. Поэтому я готов был на всё, кроме того, что виделось лишь в кошмарах. Господину всегда хотелось попробовать на мне подобное, и он периодически пытался уломать меня пересмотреть свои убеждения, но без толку. Сейчас же мне нужно было как-то исправиться, и мой страх стал моим же козырем. В глазах Господина разгорелся нешуточный интерес, Он даже не стал торопить или одёргивать мою медлительность недовольным восклицанием. Не чувствую вибрации. Хочет, чтобы я сконцентрировался и сделал это. Осторожно обхватываю сосок холодными пальцами, надавливаю на концы зажима, прикусываю нижнюю губу, подношу совсем близко… Отпускаю и инстинктивно стону, хотя вполне себе терпимо. Я был уверен, что будет намного больнее! Зажим, оказывается, нежнее, чем прищепка. Хозяину знать, как легко мне это далось, не надо, поэтому, закрепляя второй, изображаю такую же страдательную гримасу и громко айкаю. Наконец-то я осмелился это сделать! Сейчас даже готов на грузик… Один и маленький, но готов. Нужно окончательно покончить с этим страхом. Достаю из ведра два крохотных металлических шарика с крючком, подползаю ближе к Господину и протягиваю Ему. — Пожалуйста, сэр, — нервно сглатываю, когда Он довольно принимает их из моих рук. Его глаза загораются детской радостью, какая обычно бывает у ребенка, получившего заветную игрушку. Закрываю глаза, не решаясь смотреть. И из-за этого чувства, которые я испытал в следующие секунды, отпечатались в сто раз ярче: Хозяин ловко повесил грузик, вместе с тем включив вибратор, — боль и наслаждение. Убийственная смесь, от которой я теряю контроль над своим рассудком, и блаженный момент пика контраста ощущений, в который я готов пойти на все, что предложит мой Властитель. — Какой же ты прекрасный, — прикусывает губу, прожигая меня любимым хитрым взглядом. — Позволишь? — продевает в отверстие второй шарик, но не отпускает. У меня сердце чертовски колотится, а от одного взгляда на зажимы и руку Господина, не решающегося отпустить груз, меня начинает заводить еще сильнее. «Позволишь» — от этого вопроса по телу рассыпались мурашки. Он спрашивает меня, зная, что по правилам не имеет права. Только с моего разрешения… Моего… Чувство, когда Он на какие-то секунды, но зависит от моего решения и мысленно просит о том, чтобы только Ему ответили «да». Капля власти уже сносит крышу, на сегодня для меня всего этого слишком много… — Да, сэр, пожалуйста, — медленно отпускает, наслаждаясь моим шипением. Все бы отдал, чтобы наконец кончить. Телепатирую: пожалуйста, сними грёбаное кольцо! — Ты нравишься мне таким. Как же они украшают твое тело, — осторожно теребит пальцами маленькие гирьки. — А эта сосредоточенная складочка между бровей, м-м-м, — краснею от Его слов. — Порадуешь этим, — кивает на ведро, — позволю кончить. — Спасибо, сэр. — Значит, можно? — Да, сэр, — прогибаюсь в пояснице от сильной вибрации. Хочу кончить, очень хочу! Скорее бы Он снял дурацкую преграду! Тянется к ведру и берет несколько прищепок вместе с тонкой веревкой, которую одним движением расправляет. Прицепляет ее ко мне пятью прищепками, располагая их друг под другом. Хватается за конец, заставив меня вздрогнуть всем телом. В голове отчетливо отложилась та боль, которая должна последовать после этого короткого движения. — Тише ты, тише, — нежно проводит кончиками пальцев другой руки по животу, успокаивая и расслабляя меня. Ощущаю, как тело отзывается на прикосновения любимых рук. Снова уверенно обхватывает и собирается дернуть: — А-а! — взвизгиваю раньше времени, чем вызываю полуулыбку на лице Господина. — Ты настраиваешься на боль, так не пойдёт. Что за идиоты с тобой работали? Ты мне доверяешь? — Больше чем себе, сэр. — Значит, если я скажу, что тебе понравится, перестанешь бояться? — Простите, сэр, я не могу Вам этого обещать. — Мне это понравится. Повтори. — Мне это понравится, — произнес я, сам не веря своим словам. — Теперь так, чтобы я поверил, — берет незакрытый тюбик смазки и выдавливает себе на левую руку. — Мне это понравится! — Уже лучше. Готов? Не передумал? — Готов, сэр. — Кончишь, когда захочешь, можешь не спрашивать разрешения. — Спасибо, сэр. Взрываюсь от ощущений: рывком сдернув прищепки, другой рукой Он снял кольцо, начав быстро двигать рукой по моему стволу. Горящая от сорванных прищепок кожа переплетается с желанным ощущением приближающейся разрядки. Открываю рот в немом сладостном крике, когда ощущения наполняют меня до краёв: ноющие соски, резкий прилив крови к члену, вызванный ласками Господина и снятым кольцом, удовольствие, доставляемое вибратором, и резкая колющая боль от прищепок. Растворяюсь во всём, уже не чувствую контроля над телом. Внутри что-то похожее на салют взрывается искорками блаженства… Кончаю в руку Господина, в то время как Он свободной рукой снял с меня зажимы, заставив кровь с силой наполнить соски. Почти нестерпимое покалывание, будто их истязают несколькими сотнями игл. Не сдерживаю себя, отзываюсь на его действия громким возгласом, в глазах темнеет, и, кажется, сил совсем не осталось. Перегрузка системы терабайтами эмоций, она отключается… Увесистая пощечина, за которую я Ему благодарен, заставляет прийти в себя. Рано отрубаться, хочу еще побыть здесь, рядом с Ним, прочувствовать отзывающиеся эхом ощущения, попытаться соединить все в один поток удовлетворения и, может даже, гордости. Я смог. Вылизываю руки Господина от своей спермы. То, что осталось на стволе, Он собирает двумя пальцами и засовывает мне в рот. Обсасываю. — Ну, как? — Спасибо, сэр. Невероятно. — Так, может, все-таки внесем изменения в контракт? — один из немногих вопросов, на которые я имею право отвечать отрицательно. — Нет, сэр. — Ох, — закатывает глаза. — Ты либо упрямый, либо глупый. А скорее все вместе. Надеюсь, что ты чаще будешь совершать проступки и вот так извиняться. — То есть, я прощен, сэр? — Да, Аарон, думаю, мне даже придется тебя похвалить. Я давно не получал такого удовольствия! У тебя есть какие-то пожелания? — о, да, я сумел поднять Ему настроение! — Не смею озвучить их, сэр. — Отвечай на вопрос. — Мечтаю куда-то с Вами сходить, только не в «общество». Под этим словом я подразумеваю собрания, на которые приходят такие же пары, как мы, только с предпочтениями пожёстче. Доминанты между собой хвастаются нами; мы, нижние, восхищаемся Господами. Иногда некоторые обмениваются сабами, другие специально ждут собрания, чтобы устроить публичное наказание. Я своему Господину был безумно благодарен за то, что он со мной так ни разу не поступал. Конечно, я тоже приложил к этому усилия, изо всех сил стараясь быть покорным. Обмен — это катастрофа. Значит лишь то, что Хозяин тебя не особо ценит и думает, что его получше сможет ублажить кто-то другой. Да и вообще я ненавидел ходить на эти собрания. Там атмосфера была отвратительной. Так много непонятных мне бесчеловечных Верхних. Что они только не вытворяют со своими сабами — кошмар. Я не мог равнодушно смотреть на шрамы от кнута. Мой Господин его не использовал и вообще никогда не ставил себе целью до мяса разорвать мне кожу. К тому же, я бы тогда использовал стоп-слово. А собиравшиеся там сабы, по большей части, добровольно от этого отказывались. У них ужасные изуродованные тела, с ожогами и прочим. Неужели это действительно может доставлять удовольствие? Но, в виде исключения, там были и наоборот очень мягкие Домы. Меня всегда вводили в ступор эти разные уровни контроля между парами. В «обществе» меня не особо любили и я, честно, никогда не понимал почему они смотрят с такой завистью. Даже ненавистью, казалось. Будто я сделал для них всех что-то плохое, но сам об этом даже не догадывался. И в их глазах это непонимание выглядело, наверное, как высокомерие. — Ты прав, такого удовольствия ты еще не заслужил. Как на счет посмотреть что-то дома? Я привезу твою любимую лапшу, — в моих глазах Он прочитал неизмеримую благодарность. — Спасибо, сэр, большое спасибо! — целую Его руку. — Если не успеешь меня вывести за это время, то завтра все и провернем, хорошо? — Конечно, сэр. Я не знаю, как мне выразить свою благодарность! — Нет, знаешь, — игриво скалится. — Для меня самое главное — быть уверенным в том, что ты усвоил урок. — Не спать во время минета, сэр? Он рассмеялся. От этого милого, доброго смеха у меня внутри все затрепетало. — Вроде того, — весело отвечает, потрепав меня по волосам. Встаю с постели после Господина и начинаю приводить все в порядок, пока он в душе: брошенные на пол вещи аккуратно складываю и вешаю к Нему в шкаф, принесенные игрушки убираю обратно в «инвентарную», а стек вешаю на отведенное ему место. — Аарон! — громогласный крик из ванной, вынуждающий меня тут же прибежать на зов. Люблю, когда Он разрешает мне вместе с Ним принимать душ. — Да, сэр? — Залезай, — смывает остатки шампуня, пока я залезаю в ванну и сажусь. Выключает душ, опустив рычажок, тем самым включая кран. Прижимается спиной к теплой струе воды. — Мочалку, — требовательно протягивает руку, и я кладу Ему в руку мягкую губку. — Поверни, — смещаю вентиль по кругу, затыкая ванную пробкой. От неожиданности вздрагиваю, когда Господин касается спины. — Как же тебя запугали, — Его мысли, видимо, невольно материализовались в тихий шепот. — Не дергайся, — строго приказывает, обхватив меня ногами и взяв с бортика гель для душа. После того как наносит небольшое количество на губку, начинает мыть меня. Осторожные, плавные движения заставляют почувствовать себя какой-то редкой и важной вещью, о которой заботится внимательный хозяин. Поднимаю голову, носом веду по Его щеке. Приоткрываю губы, страстно желая поцеловать, но мне нельзя. Закрываю глаза, представляя. Господин, думая, будто я хочу нарушить запрет, выжимает губку на моей голове, от чего я начинаю кашлять: вода попала в нос. А Он смеется. — Сэр, я не… — Знаю, — уверенно перебивает, в ответ на что искренне улыбаюсь. Он не сомневается в моем послушании, что может быть лучшим комплиментом? Схватив за талию, переворачивает меня на бок, чтобы оценить уже успевшие проявиться отметины. — Может, я даже признаю, что сегодня переборщил, — говорит, осторожно поглаживая мои ягодицы. Боюсь таких фраз, на которые непонятно, что ответить, потому как Он может счесть мое молчание за непочтение. — Нет, сэр, Вы справедливо наказали меня. — Знаешь, мне всегда нравился твой креатив, — вопросительно смотрю на Него. — Не помню, когда приходилось наказывать тебя за нарушение каких-то основ. Ну, я не знаю: обратился на «ты», дерзнул в ответ, не встретил меня, как полагается, ответил отказом. Вот тебе обязательно надо что-то выкинуть такое, за что я вообще бы никогда не подумал наказать саба. Взять даже недавний случай с кладовкой, — я не удержался и тихо засмеялся, вспомнив. — Ты чего смеешься, паразит? — шутливо шлепает меня по заднице пару раз. — Закрыть самого Господина, — иронично акцентирует на этом слове и поднимает вверх указательный палец. — В комнате с инвентарем! Это где такое видано вообще? — Сэр, я же не специально, — с усилием сдерживаю смех, позволяя только широкой улыбке вырваться наружу. — Еще бы ты специально! Ситуация действительно получилась крайне комичной. Я сплю с Хозяином только когда он разрешает, в остальном отправляюсь в свои скромные покои. И тот день был как раз одним из немногих, когда меня послали спать к себе. Встаю, значит, ночью, по нужде, так сказать, и прохожу мимо комнаты Господина, замечая, что дверь в кладовку приоткрыта. Подумал, это я забыл закрыть, что жутко Его бесило, поэтому поспешил исправить свой косяк, пока Он спал и не заметил моей оплошности. А так как эта дурацкая дверь сломана и частенько открывается сама по себе, приходится закрывать ее на ключ. И сделал я это очень-очень тихо, потому что боялся разбудить Хозяина, который, как я думал, лежит, спит на кровати. Мне и в голову не пришло, что Ему могло приспичить ночью там копаться! Так до утра и просидел, потому что я спал как младенец и ничего не слышал. Ему же пришлось провести ночь лежа на полу. Утром, когда я проснулся и приготовил завтрак, осознал, что Господина в квартире нет. Я крикнул несколько раз, позвав Его и, когда получил в ответ гневный крик из кладовки «Аарон, я не знаю, что с тобой сейчас сделаю», то дверь открывать мне-таки не хотелось. Но если бы я не выпустил Его, было бы намного хуже, поэтому пришлось перебарывать страх и выпускать зверя из клетки. Слава Богу, у него не было времени на мое наказание и пришлось убегать на работу, предварительно подняв себе настроение мною приготовленным завтраком и чашечкой ароматного кофе. За день Он остыл и заново обрел способность трезво думать. Даже позволил мне все объяснить, после чего, конечно, выдрал. Правда, порка получилась какой-то несерьезной. Он так шуточно спрашивал: «Ну, что, будешь еще закрывать Господина?», что я не мог сдержать смеха, да и сам Он улыбался. Признаю, когда Хозяин закончил с наказанием, мне было уже совсем не весело. В итоге и смех, и слезы. — Не, ну, уснуть с членом во рту — это что-то новое, правда, Аарон. Какое же ты недоразумение! Такого саба надо еще поискать, — бережно проводит мочалкой по груди. — Так что завтра ты давай-ка возьми отгул, оставайся дома и высыпайся. — Не могу, сэр, я должен закончить и сдать проект. — Опять будешь ночью сидеть? — Да, сэр. — И когда это закончится? — Завтра-послезавтра, сэр. — Увольняйся. — Сэр, я не могу, Вы же знаете. Пожалуйста, не заставляйте меня этого делать. — Твоя мизерная зарплата не стоит таких усилий и жертв. Я буду перечислять эту же сумму твоей семье каждый месяц. Увольняйся, — повторил Он. — Сэр, я так не могу, я и так много, чем Вам обязан. — Аарон, я сейчас тебе не предлагаю, а приказываю. Я пообещал заботиться о твоем здоровье, а хороший сон напрямую на это влияет. Не уволишься завтра — расторгну контракт и выгоню. Ну и если ты ещё раз вздумаешь втайне от меня не спать по ночам, твое место займет кто-то другой. — Хорошо, сэр, завтра обо всем договорюсь. — Так-то лучше. А теперь давай, смывай все с себя и приходи, у тебя максимум две минуты, — вылезает, обматывает полотенце вокруг бедер и уходит. Быстро смываю с себя пену, вытираюсь и спешу занять свое любимое место в ногах у Господина. Легонько пихает меня ногой, призывая подползти к Нему, что, собственно, и делаю. — Не надо, пожалуйста, сэр, не снимайте, — останавливаю Его действия. — Просто ослаблю, — чувствую, как немного стягивает шею, а затем ошейник более свободно опускается на ключицы. Лишний жест со стороны Господина. Ошейник тонкий и очень удобный, меня не душит, когда сплю. Но Он предпочитает ослаблять, дабы лишний раз перестраховаться. Самое главное, чтобы не снимал, потому что мой ошейник мне очень нравится. Красивый. Вот без него я действительно чувствую себя нагим. — Выключи свет. — Вы поставили будильник, сэр? — спрашиваю, щелкнув выключателем и вновь устраиваясь в ногах. — Да. — Будут особые указания на счет завтрака, сэр? — Пожалуй, нет. — Хорошо, сэр. Прикрываю глаза, готовый всецело наконец-то провалится в сон, как вдруг Господин говорит две фразы, которые с трепетом отзываются в моем сердце: — Аарон, ты — молодец. Я горжусь тобой сегодня, — лучшее, что можно услышать перед сном. Счастливо улыбаюсь, прижимаясь сильнее горячей спиной к холодным ступням Господина. — Спасибо Вам за урок, сэр, за то, что воспитываете и делаете меня лучше. Безмерно благодарен Вам за похвалу, я с нетерпением буду ждать завтрашнего дня. — Ты после порки такой учтивый становишься. Надо бы почаще тебя драть. — Как скажете, Господин. — А тебе в голову не приходила мысль, что теперь, зная, какие извинения от тебя могу ожидать, я буду злиться по любому поводу? — Нет, сэр, Вы не будете. — Ты меня на спор хочешь взять? — Отнюдь. Просто Вы справедливый и без причины не будете на меня злиться. Я это в Вас больше всего ценю, сэр. — Тебе кто такое сказал? — Ваши поступки, сэр. Простите, если я не прав. — Нет, ну вот как болтать со мной у него силы есть, а как минет сделать, так он отрубается! — возмущается. — Вы, как того и хотели, в прямом смысле слова напрочь отбили у меня желание спать. — Очень на это надеюсь. Ты смотри у меня, если завтра вечером хотя бы зевнешь — я за себя не отвечаю. — Хорошо, я Вас понял. Доброй ночи, мой любимый Господин.