Как бы замужем не пропасть

             Я сидела среди коробок в маленьком грязном дворике с пустой бутылкой дорогого шампанского в руке и очень себя жалела. Мои ассистенты нашли меня в курилке, вытянули на условно свежий воздух и распили со мной бутылку «за победу». Я отправила их в зал работать, а бутылку оставила себе. Я ее допила и расстроилась еще больше. Мне было плохо и горько. А что делает наш человек, когда ему грустно и муторно на душе? Если душа болит — ее надо лечить. Нашу душу лечит только водка. Если водки нет — сойдет другой алкоголь. Горилка, самогон, шнапс, виски, коньяк. Хотя водка лучше всего. Я погрустила по поводу отсутствия водки, но вспомнила, что у Сиггинса в заначке есть виски для VIP- клиентов.       Лечение требовалось срочно, поэтому я пошла за ним, как была — в хламиде и с растрепанными космами. Разгоряченные клиенты трижды приставали ко мне с неприличными предложениями, которые я игнорировала. Четвертый, на свою беду, добрался до меня уже в подсобке, когда я ополовинила бутылку. Ну что сказать? Я с утра ничего не ела, была хронически уставшей и у меня был стресс. В общем, гоняла я низенького толстого баварца с криками по-русски: «На Берлин!» по всему выставочному залу. Меня спеленал Сиггинс, баварца вывели лакеи. Лакеев я нанимала лично, выбирала дюжих спортивных мужчин и условия оплаты им выставила отличные, при условии их полной лояльности. Кроме того, я дала каждому по два пригласительных на третий день презентации, каждый билет уже продавался перекупщиками впятеро от номинала и цена продолжала расти. Лакеи меня любили, а баварца нет. Так что ему досталось.       Как ни странно, скандальное происшествие сыграло нам на руку и на следующий день все были уверены, что Бейтс нанял для презентации труппу русских балерин из Московского Большого театра за неприлично большие деньги. Сиггинс и Бейтс повели меня в ресторан отмечать дальше и сделали это зря. В ресторане играла живая музыка и мне захотелось «караоке». Невзирая на то, что посетителям петь не разрешалось, я за пятнадцать минут побраталась с музыкантами и устроила концерт. Я спела «Шансоньетку» три раза на бис, «Зеленоглазую колдунью» два раза, «Вставай, страна огромная…» один раз, «Есаула» два раза, «На Колыме, где тундра и тайга кругом» один раз (любимая песня любимого шефа), «Марсельезу» мы пели всем рестораном, а на закуску я исполнила гимн Советского Союза, причем всех заставила встать. Потом мы уже всем рестораном было собрались просить политического убежища в СССР, причем Сиггинс и Бейтс непременно хотели служить на границе, но прилетел бешеный Соловушка и с ним Борич на фестрале. Им никто не удивился, все старались накормить «лошадку» мясом по моей наводке, отчего фестрал абсолютно офигевал и покорно ел даже яблоки, а Борич нервно приговаривал: «Не балуй, не балуй, барин» и устраивал меня верхом. Высокий толстый официант гладил разомлевшего Соловушку и плакал, что сбылась его детская мечта — наконец-то он увидел орла. Меня с трудом и под протесты присутствующих загрузили на фестрала. Я заснула где-то в районе Сохо.       На следующий полдень была назначена презентация мужской версии аромата. Безжалостный Борич поднял меня в десять. В меня залили отрезвляющее зелье, и жизнь потеряла всякие краски. Я протрезвела, вспомнила свои страхи и пожалела, что протрезвела. Я стонала и отказывалась выходить из дома, я пыталась симулировать простуду и эпилепсию, но была одета, надушена и расчесана. Устроив истерику на тему — эти туфли не сочетаются с моей шляпкой, я была оповещена, что шляпок у меня отродясь не было, и почему-то это меня успокоило. Я выяснила у странно притихшей тетки, что некоторые зелья действуют на магглов тоже, отрезвляющее по теткиному рецепту входило в их число, мстительно расхохоталась и отправилась к шефам с пробирками наперевес. Бейтс спал, а Сиггинс мирно рисовал набросок странного коня. Я с садистским наслаждением заставила Джонов выпить зелья, с удовольствием прослушала их комментарии относительно ранней побудки и ядовито прокомментировала их психоделические «сны». В одиннадцать сорок пять мы были на месте.       Презентация мужского аромата со слоганом — «Он скажет все за тебя» прошла с бешеным успехом. Вообще, милая шутка Бейтса чуть не довела меня до нервного тика. В первую нашу встречу я описывала модельеру сюжет вероятной рекламы духов и обозвала духи условно: «Бла-Бла» и мужской вариант «Бла-Бла Айс». Бейтсу совершенно не хотелось выпускать парфюм под своим именем, думаю, именно это повлияло на то, что он согласился подписать контракт только при условии, что духи только так и будут называться: «Бла-Бла-Бла» и «Бла-Бла-Бла Айс». Как известно, термин «бла-бла-бла» у англичан означает то же, что у нас «ля-ля-ля» — то есть бессмысленная болтовня. Более глупое название для духов представить трудно. Мы с Сиггинсом умоляли Бейтса поменять свое решение, но тот уперся и стоял на своем. Я вспомнила фразу из прекрасного фильма: «Тот, кто нам мешает, тот нам поможет» и концепция раскрутки придумалась сама собой. Я придумала два слогана, отдельно для женского аромата: «Не говори — чувствуй» и для мужского — более провокационный «Он скажет все за тебя». Я справедливо рассудила, что женщинам достаточно только намекнуть (намек чувство — «хочу секса» лучше показать невербально). С мужчинами сложнее, они намеков не понимают, поэтому надо говорить прямо – он, т.е. парфюм (а также легкий намек на любимый орган, который мужчины считают чуть ли не самостоятельной единицей с интеллектом) скажет (не намекнет, а СКАЖЕТ за тебя).       Сюжет пантомимы рекламы мужского аромата не слишком отличался от женского, но стоил мне гораздо больше крови и нервов. Та же кровать, те же двое, юноша и девушка под масками. Теперь девушка игнорировала парня, как он ни старался. Тут начинались отличия. Для того, чтобы обыграть слоган, мы придумали смешной и несколько вульгарный ход. Несчастный юноша в хламиде стоял в профиль к залу и впереди у него поднималась характерная выпуклость. Выпуклость, как хорошая стрела, указывала на флакон с парфюмом. У него «загоралась лампочка» и парень обрызгивал одеколоном свое запястье. Девушка сразу же начинала проявлять признаки желания, а он уходил в душ, ненавязчиво поворачиваясь спиной к дамам, «случайно» обтягивал тканью ягодицы (было явно заметно отсутствие белья) и слегка поигрывал ими. Резко уходил за дверь, вылетало его одеяние, вслед за ним хищно проскальзывала девушка, летела ее одежда и свет выхватывал из темноты только слоган: «Он скажет все за тебя». Техническое исполнение «стрелы», которая поднималась в нужный момент, стоила нам двух недель проб и ошибок и, к счастью, только одной производственной травмы у мужчины модели. Прошло полтора месяца, пока они приспособились правильно и незаметно нажимать на спрятанную кнопку. Капризной мужской физиологии я не доверилась, чем сильно веселила циника Сиггинса. Пока я добилась непринужденности разворота и игры ягодиц, все модели мужчины накачали пятую точку. Один из них пожаловался мне, что рефлекторно поигрывал ягодицами при каждом посещении душа. Я выдала ему премию и выставила как пример для подражания. Скромняшка Бейтс незаметно посещал репетиции. Сиггинс ржал. Пожилые уборщицы мечтательно закатывали глаза.       Моя муштра окупилась. На премьере дамы выставили ягодицам высший балл. Двое юношей моделей сделали хорошие партии, еще один получил «Кадиллак». Консерваторы плевались, тусовка билась в экстазе, а продажи одеколона взлетели до небес. На третий день совместной презентации (пантомима чередовалась духи — одеколон с периодичностью в один час) очередь растянулась на 2 квартала, нас посетили «The Beatles» в полном составе, отметился Шон Коннери, «Vogue» посвятил нам тройной разворот — успех был оглушительный. Фразу «Он скажет все за тебя» не напечатал только ленивый, ее повторяли на радио и на телевидении, комики всех рангов устраивали на нас пародии, к магазину невозможно было пробиться. У нас раскупили все. Абсолютно все. Даже кровать со сцены и постельное белье. Маски оптом купил очень дорого неизвестный ценитель, но я даже не вздрогнула. Я знала, КТО их купил и для чего. Я была в этом уверена. Духи и одеколон были раскуплены на месяцы вперед до снятия с конвейера.       Наши модели давали интервью о своем участии. Меня вычислили (аффтора в студию!) и начали хантить (пытаться перекупить). Я рявкала в ответ одно и то же (тупо не было сил креативить), но шефы очень гордились. Я всем отвечала: «Нет. Я люблю эту марку, только JB. Мою любовь невозможно купить. И вообще, я упертая однолюбка, отстаньте.» Бейтса носили на руках за крой по плиссированной ткани, потому что она требовала минимум ухода и нарядно смотрелась. Сиггинс подсчитывал прибыль, Бейтс творил, деньги на моем счету в банке в нейтральной стране прибывали. Мы запланировали производство запатентованного блеска для губ с четырьмя различными отдушками на второй квартал следующего года. Шефы намекали на необходимость быстро придумать идею для выпуска блеска на рынок. Я отлынивала. Работы было завались. Жить было интересно.       Несмотря на вышеперечисленное, я все равно пребывала в депрессии. Шефы забеспокоились и дали мне месячный оплачиваемый отпуск, я круглосуточно возилась с сыном и все никак не могла придумать выхода из ситуации. Тони и Малфой уехали в Египет «по делам на пару месяцев». Я была уверена, что Лорд дал им какое-то поручение. В стане чистокровных начиналось невнятное шевеление. Люциус жил с нами и уверенно называл меня «тетушкой», а Гризельду — бабушкой. Ирма от нас почти не уходила. Иногда я закрывала глаза и воображала, что вся жизнь пройдет так же счастливо.       В середине декабря мы презентовали «Модный Дом» в Косом переулке и выпустили духи/одеколон для ведьм и магов «W&W». Разумеется, никаких намеков на обнаженность не было в помине. Юная ведьмочка молча принимала от прилизанного мальчика мага пергамент и восхищалась его запахом, в воздухе появлялись слова «Духи расскажут, что ты чувствуешь» и маг ловил воздушный поцелуй от милой ведьмочки. Бу-э-э, Адаптация Ирмы. Я мысленно смирилась с провалом. Утешало, что рынок небольшой. К моему безмерному удивлению, мы оказались на гребне успеха. «Ведьмополитен» восхищался «смелостью и новаторством», «Пророк» жаловался на падение нравов. Я стала вести регулярную колонку в «Ведьмополитене», которую назвали «Советы Принцессы». Меня стали цитировать. В торговом доме был аншлаг. Двое мастеров по макияжу не успевали, парикмахеры работали в две смены. Я лично консультировала в зале, Ирма носилась с кисточками наперевес.       Домовой прикормил диких фестралов, называл их «ущербными Сивками-Бурками» и катал на них ребятню. У Соловушки развилась мания величия в тяжелой форме, потому что иначе, чем на «Орел» он не отзывался. Я имела глупость назвать его «бешеным» и теперь всем приходилось его звать только «Бешеный орел». Иначе письмо добыть не удавалось. Незаметно наступил новый шестьдесят пятый год, мы отмечали Рождество дважды. Это сильно удивляло моих домочадцев, но мы с Боричем купались в ностальгии. Домашние приучились к селедке под шубой и цыплятам табака. Васька активно ухаживал за черной кошечкой, но та красиво его отшивала. Она спала в моей кровати. Тони обещал вернуться к весне. Я официально вернула фамилию «Принц».       Погода стояла отвратительная. Снега было очень мало, было серо и промозгло. День рождения Северуса мы отметили с размахом, тетка пригласила избранные семьи с детьми и я имела удовольствие наблюдать совместные игры Джеймса Поттера, Сириуса Блэка, Регулуса Блэка и Барти Крауча — младшего, причем Барти был самым милым из всех. Северус подрался с Джеймсом (некоторые вещи невозможно изменить!), а я неожиданно сдружилась с Друэллой Блэк.       Она подошла ко мне с просьбой помочь с гардеробом Бэллы и я не смогла отказать. Я нежно улыбалась застенчивой красивой тринадцатилетней девочке (Бэлле) и проклинала про себя властных и жестоких мужчин. Мы договорились о встрече на следующий день и будущая психопатка сделала мне на прощание милый книксен. У Друэллы оказалось чудесное чувство юмора и мы прекрасно провели время, обсуждая модные романы для ведьм. Самой неприметной из дочерей Друэллы оказалась Андромеда. Не знаю почему, но будущие воины света раздражали меня невероятно.       На правах любимого «преподавателя» меня оккупировал Слагхорн и мы с Ирмой с ним сфотографировались. Фотография получилась просто чудесной, с настроением и домашней атмосферой. Мы с Ирмой в пышных платьях собственной марки обняли Горация с двух сторон, сидя на подлокотниках его кресла, а Северус залез к нему на колени. Сам Слагхорн гордо держал в одной руке новый одеколон «W&W» (адаптированный вариант JB для магов), а другой отечески обнимал моего сына. В последний момент на фото пробрался Люциус, просто вдруг подняв голову откуда-то сбоку от зельевара. Пронырливость у этой семейки просто зашкаливает. В любую дырку залезут. Малфоя же даже в комнате не было и вдруг выскочил, как чертик из коробочки.       От общества «слизней» я еле отвертелась, путем бессовестного шантажа подруги своим «позорным» отсутствием магии, я сумела отправить туда Ирму. Только Хогвартса мне не хватает! Между прочим, Слагхорн оказался вовсе не трусоватым старикашкой, каким он выглядит в каноне. Он поймал меня в коридоре и увел на улицу. Там он неожиданно крепко меня обнял и пообещал, что Директор фото не увидит. Он был близким другом отца, вспомнил «мои» детские годы, отметил «мою» схожесть с батюшкой и дал мне тот же совет, что я часто повторяла себе сама: «Постарайся избегать Дамблдора». Я кивнула, расцеловала его в ответ и пригласила заходить по выходным. Он недавно похоронил жену и нуждался в компании.       Слагхорн оказался душкой и отлично прижился у нас в доме. Каждые выходные Гораций проводил у нас. Он был настоящим сибаритом, ценил добротные вещи и вкусную разнообразную еду. Я готовила для него, потому что он искренне хвалил и ценил мою стряпню. Мне это было выгодно, потому что Слагхорн садился в кресло на большой кухне и развлекал меня подробными сплетнями обо всех магических семьях. Он знал все обо всех и рассказывал легко, без злобы или сарказма. Слагхорн оказался вообще очень полезен в доме, он всегда находил себе занятие. Он играл в карты с тетушкой, обсуждал земледелие с Боричем, обожал гладить Ваську. Гораций с удовольствием возился с детьми, играл с ними в шахматы, следил за успехами в учебе и натаскивал по зельям.       Наступил февраль. Владелец «Ведьмополитена» решил увеличить тираж и обратился ко мне за советом. Я придумала хитрую акцию и пошла к гоблинам и маггловским шефам. Мы одновременно в двух мирах запустили в тираж блески для губ. Тут я позволила себе побаловаться — придумала 4 варианта блеска: серебряная коробочка, блеск с ароматом шоколада, стильная черная коробочка, аромат — ваниль, темно-бронзовая коробочка, аромат — вишня, золотая коробочка, аромат — клубника. Выбрала по одной модели на каждый аромат и расписала каждой характер. Брюнетка олицетворяла темный шоколад, но в ней угадывались лучшие черты слизеринок, блондинка — ваниль (Пуффендуй), девушка с каштановыми волосами символизировала вишню (Равенкло), а рыжая — клубника (Гриффиндор). Мы устроили конкурс в «Ведьмополитене» и одновременно в большом мире в журнале «Англия», читатели сами выбирали лучших моделей. Выбор четырех лучших девушек обсуждали яростнее, чем предстоящие выборы в Визенгамоте. Приз для победительниц был эксклюзивное платье с прической и макияжем от «JB» и у магов «Принц и Крауч». Дела шли все лучше и лучше. Мне ужасно не хотелось уезжать!