Глава 20
2 марта 2015 г. в 12:01
Прошло два месяца, но в моей жизни так и не появилось хотя бы подобие порядка. Я работала, Северус учил грамоту и счет с Хлоей, параллельно постигая тонкую науку зельеварения. Зельями с ним занималась тетушка, из лаборатории они не выбирались часами. Борич научил меня красиво приземляться на лужайку. К нам зачастил Люциус. Несмотря на разницу в возрасте, они хорошо общались с моим сыном. Люциус и Северус часто беседовали через камин, а по выходным постоянно носились по нашему дому. Люциус научил Северуса летать на метле, я орала и плевалась, но на сторону мальчишек встала вся семья. Пришлось мне с замиранием сердца вглядываться в небо, следя взглядом за двумя маленькими фигурками. На мое счастье, на дворе была осень. Я была единственной, кто искренне радовался наступлению промозглой дождливой погоды. Тони исправно появлялся, известие о моей работе он принял настороженно, но честно пытался понять, чем я занимаюсь. Я рассказывала осторожно, чтобы не задеть тонкую психику человека, далекого от рекламного бизнеса. Он, в свою очередь, много и красочно рассказывал об учебе в Хогвартсе, о своей семье, из которых уже никого не было в живых, о доме во Франции, много говорил о путешествии на Тибет после окончания школы. У меня создалось впечатление, что путешествовал он вместе с Томом, но это только мои догадки. Он вообще не упоминал о рыцарях Вальпурги, о Лорде, какой-либо организации и грандиозных планах. Долохов дважды сопровождал меня на прием к целителю и требовал полного отчета от Сметвика. Наконец мне было сказано, что моя магия все еще слаба и потребуется несколько лет, чтобы магический резерв восстановился до прежнего уровня. Тони очень переживал и расстраивался, а мне было все равно. Моей магии хватало, чтобы пользоваться каминами и порт-ключами, а палочку я в руки не брала.
На работе все складывалось удачно, проект набирал обороты, были выбраны модели и назначена дата презентации. Мне дали в помощь трех молодых людей, творческих и амбициозных, которые заглядывали мне в рот и активно выполняли поручения. Производство духов шло полным ходом, этикетки печатались, Сиггинс дал несколько аккуратных намеков в прессе и на радио. Юридическая фирма «Винтроп Нолдомар и сыновья» согласилась нас представлять и два невысоких полугоблина дневали и ночевали в магазине. Мы оформляли патенты пачками, Сиггинс хватался за сердце, видя счета, а Бейтс был счастлив и растерян одновременно. Ему хотелось рисовать эскизы и с геометрическими узорами, и с хищными принтами, и стилем сафари и образом «Лолиты», но Сиггинс рявкнул, и Бейтс тут же создал целую коллекцию балахонов из плиссированной ткани и активно занялся экспериментами с фактурами. Шефы меня очень ценили и жалели, потому что считали меня сбежавшей из мрачной закрытой секты. Еще больше укрепило их мнение то, что к нам в магазин зачастили странно одетые девушки, не имеющие понятия о современной моде. В этом была виновата Ирма, которая насмотрелась на мои новые платья и решилась сменить гардероб. Она пришла к нам, озираясь, и очень стеснялась. Я попросила ее снять отводящие чары, чтобы модельер смог что-то подобрать. Бейтс тут же попытался уговорить Ирму на «мини», но потерпел неудачу. Я тактично попросила попробовать что-то более консервативное. Сиггинс вспомнил, что у них есть нераспроданные платья в стиле «нью лук», и Ирма стала счастливой обладательницей целого гардероба. Сиггинс галантно назвал Ирму эталоном красоты — он долго сыпал комплиментами — какая у нее тонкая талия, пышная грудь, королевская осанка и покатые плечи. Я тихо радовалась, потому что мне эта ситуация была выгодна с обеих сторон — контора получала от меня клиентов, что хорошо, а уж мода конца пятидесятых была громадным прорывом по сравнению с серой безликостью традиционного гардероба волшебниц. Пышные богато отделанные платья очень понравились юным ведьмам, работающим в Министерстве, и Ирма привела ко мне двух наиболее надежных подруг. Те скупили полмагазина и привели еще несколько, и еще, и еще… Сиггинс потихоньку скупил все старые нераспроданные коллекции, даже съездил для этого в Париж. Он подошел к делу основательно и отгородил закуток для «Эйлиных покупательниц». Ведьмочки исправно платили галлеонами по ежедневно обновляемому курсу банка Грингготс. Как-то Бейтс заметил, что девушки платят странными монетами, внимательно понаблюдал пару дней и наконец сказал, чтобы я налепила на ценники понятные клиенткам обозначения. Поскольку «маггловская» мода в магическом мире не поощрялась, а платья девушкам очень нравились, то они запустили слух, что молодая талантливая чистокровная ведьма Эйлин Принц разработала одежду специально для юных ведьм. Меня начали осаждать с разных сторон, стараясь попасть в ряды моей клиентуры. Я имела глупость помочь с подходящим под новый стиль макияжем и прической одной-двум клиенткам, и меня буквально рвали на части. В итоге пришлось дать интервью и пообещать большую фотосессию для «Ведьмополитена» в ближайшем выпуске. Предприимчивая Ирма ушла из Министерства, сняла помещение в «Косом переулке» и открыла модный салон «Принц и Крауч». Мы наняли двух магглорожденных выпускниц 1964 года и оплатили их стажировку у мастеров макияжа, предложенных Сиггинсом. Еще двое выпускников отправились на обучение к мастеру парикмахерского искусства. Платья из закутка переместились в новый салон, Бейтс вытащил старые лекала и засадил трех швей за изготовление особо полюбившихся новым клиенткам моделей, гоблины составили хитрый договор.
Ко мне подкатил любопытный Абрахас с просьбой о показе коллекции для мужчин. Я совершенно сбивалась с ног и сделала глупость: договорилась с Бейтсом о приватной консультации. Малфой не был бы Малфоем, если бы все прошло тихо.
Во-первых, он притащил с собой Тони. Во-вторых, Абрахасу было интересно, он был очарователен, блистал красноречием и рассыпал улыбки. В итоге Бейтс сделал на него стойку, был не менее очарователен и завалил комплиментами. Малфой и так любил дорого и красиво одеваться, а уж в дизайнерских джинсах с низкой посадкой и мягкой тунике и вовсе выглядел порочным ангелом. Сиггинс жутко разобиделся на партнера и в пику ему сделал из Долохова рокового красавца. Шляпа с мягкими фетровыми полями, строгий костюм и белоснежная рубашка придали Тони шарм гангстера тридцатых годов. Я была занята с моделями и не видела этого безобразия. Оглядев себя, два мага-разбойника признали свой вид годным и отправились прямиком в модный маггловский ресторан вместе с моими работодателями. Сиггинс ревновал Бейтса и потому обольщал Тони, Бейтс был полностью очарован Абрахасом и ничего вокруг себя не замечал, Малфой и Долохов наслаждались собственным внешним видом и сочли настойчивость своих собеседников обычной маггловской манерой общаться. Когда количество выпитого перевалило разумные границы, Тони что-то заподозрил и решил прямым вопросом развеять свои сомнения. Результатом расспросов стала эмоциональная речь Долохова, где приличными были только междометья и несколько разбитых стульев. В запале прозвучала русская речь и мое имя. Сквозь обиду и пьяный угар Сиггинс сообразил, что эти двое ребят не пытались их обидеть, а были несчастными сектантами вроде меня. Он постарался разъяснить недоразумение Бейтсу, тот понял и засмущался. Все вместе они продолжили веселье в другом ресторане и были вынуждены терпеть излияния Антонина на мой счет. Итогом вечеринки стала клятва о вечной дружбе и обещание уволить меня ради семьи. Все это я выслушала позже в четырех вариантах с незначительными отличиями.
На следующий день Бейтс и Сиггинс выглядели плохо, переменили свое решение о моем увольнении и покаянно прятали от меня глаза. Я мстительно принесла заявление об увольнении, которое у меня не приняли. Я ушла на очередной прогон моделей, до запуска духов оставалось две недели. Бейтса неожиданно посетило вдохновение. Вдохновившись двумя красавчиками, он решил добавить аксессуаров на показ, приуроченный к презентации.
Две недели пролетели как один час, я сбилась с ног, стараясь попасть в несколько мест одновременно, Сиггинс орал на всех, кто попадался ему под руку, а Бейтс все отчаянно доводил свои творения до совершенства.
Настал день «Х». Громадные постеры с изображением духов и слоганом: «Не говори — чувствуй!» были расположены в правильных точках, персонал находился на отведенных местах, модели пришли все, костюмов хватало, пробники были расставлены — все было готово. Приглашенные журналисты и законодатели мод явились в полном составе и даже сверх того, пришли и друзья-конкуренты. Сиггинс только успевал называть мне легендарные имена. Также присутствовали неизбежные «светские люди» и приглашенные. Погас свет, началась пантомима. Юноша и девушка сидели в легких едва прозрачных хламидах по две стороны громадной постели и потягивались. На юноше было одеяние белого цвета, на девушке — черного. Девушка пыталась привлечь внимание парня, но он кивал и читал газету. Тогда у нее появилась идея (в прямом смысле загорелась лампочка над головой и появился вытянутый палец — Эврика), и она нанесла духи на запястье. Он удивленно потянул носом, она подсунула ему обнаженную руку. Он следил за ней, как крыса за дудочкой. Она скрылась за дверью душа, оттуда вылетело ее одеяние, и пальчиком поманила его за собой. Свет погас на всей сцене, сосредоточившись на ее руке. Юноша пошел на ее зов, скрылся за дверью, вылетело на пол его одеяние. Свет переместился на слоган. Темнота. Включился свет, около гостей стояли строгие слуги с черными повязками на подносах.
Первая партия дегустирующих прошла за дверь на сцене. Оставшиеся не успели опомниться, как модели в новой коллекции Джона Бейтса начали проходить по подиуму. После прохода модели оставались в зале. Не прошло незамеченным то, что двое мужчин вернулись в зал очень быстро и были вынуждены выйти на улицу в сопровождении тех же невозмутимых лакеев. Модели прошли за 15 минут, сразу же вернулись посетители дальней комнаты и поспешили обменять свои повязки на крошечные подарочные флаконы духов. Повязки на подарки в огороженном месте меняли молчащие юноши и девушки в характерных хламидах, но к гостям они не приближались, отдавали подарки те же лакеи. Вернувшиеся господа имели вид самый загадочный и многозначительный. Следующая партия дегустирующих уже была собрана. Так и пошло. Толпа делилась восторженными впечатлениями, щелкали фотовспышки, шампанское лилось рекой, у Бейтса брали автографы, Сиггинс договаривался о сделках, духи в торговой точке разлетались со скоростью света. Мы надеялись на успех и второй грузовик ждал разгрузки на заднем дворе. Бейтс успел расцеловать меня, Сиггинс покружил меня по подсобке от избытка чувств, ассистенты обнимались между собой, все сияли улыбками.
Я же находилась в прострации. Абрахас и Тони пришли на дегустацию и пронырливый Малфой уже успел затащить их внутрь. Они пили шампанское и почтительно слушали внушительного мужчину, пришедшего с ними. Разумеется, этот седовласый дорого одетый мужчина не имел ничего общего с безносым упырем, но я точно знала, что это ОН. Конечно, Лорд был под обороткой, или под чарами, но это был он. Я знала это с того момента, как по ходу пантомимы, модели повернулись лицами в зал. Немножко раньше я упоминала, что Бейтс неожиданно решил добавить аксессуаров за две недели до показа. Что же, он это сделал. Он заменил простые белые маски мимов, которые мы планировали изначально, на произведения искусства. Каждая маска для каждой модели была неповторима. Серебряные маски со сложным рисунком — орнаментом, покрывающие все лицо, с вырезом для глаз и рта, были вручную раскрашены Бейтсом и самолично розданы каждой модели — девушкам и юношам. Это были маски Пожирателей. Вернее их прототипы, потому что эти маски еще не вызывали ужаса, эти маски были просто чуть готично прекрасны. Я испугалась их до икоты, когда увидела. Я не могла оторвать от них взгляд. Страшнее всего было то, что никто из людей в зале даже не догадывался, что именно они видят. С этими масками Пожиратели будут сеять панику, пытать и убивать.
С этой секунды я знала, что ОН в зале. Не потому, что так и было в оригинале, нет, я просто знала, что эта вселенная смеется надо мной, превратив миг моего профессионального триумфа в самый страшный кошмар. ОН в зале. Я стояла в тени, чтобы незаметно исправлять недочеты и сейчас была рада, что не вышла в зал. У меня была отличная стратегическая позиция и я ею воспользовалась. Я быстро его нашла. Я его почувствовала. Мне было страшно, как никогда в жизни. Я старалась не смотреть на него прямо, помня, что он один из сильнейших легилиментов в Англии, но он все равно почувствовал мой взгляд. Я отступила за колонну, но все равно физически ощущала его взгляд на своей коже. Он не мог разглядеть меня, но он наслаждался моим страхом. Он попытается найти меня, я была уверена. Мне надо было скрыться. Я быстро распустила волосы и натянула одну из запасных хламид. Также я натянула одну из масок и смешалась с девушками моделями в маленькой курилке. Сиггинс нашел меня с сигаретами, но сам себе объяснил мое поведение стрессом и оградил меня от любого нежелательного общения. Малфоя с Долоховым он тоже спровадил, извинившись моей занятостью и сумасшедшим днем. Я сидела в полной прострации и пыталась взять себя в руки.
Именно в этот момент до меня дошло, что я ничего не смогу изменить. Ничего. Вселенная пластична, она приспосабливается. Слова из фильма «Поворот не туда» наполнились для меня новым смыслом. Против Темного Лорда я не продержусь и пяти минут. Против Дамблдора — столько же. Двое взрослых, умных, жестоких мужчин, обладающих властью и опытом друг против друга и вдруг тут еще я, Мэри Сью рекламного разлива. Я для них со всем своим «после знанием» даже не фигура на шахматной доске, а скорее песчинка в песочных часах, которыми они отмеряют свои ходы. Все будет, как должно быть, все примут свою судьбу. Я не могу ничего сделать. Хотя…
Хотя, как величина неучтенная, а значит, неинтересная, я могу попытаться вытащить одного-двух человек. Тех, что еще ни одному из игроков не интересны. Ребенка, может быть, женщину. Я уберегу Северуса, я сбегу с ним, и заберу Ирму, если смогу. Ирма еще не успела сильно засветиться в игре, в каноне от нее было лишь имя на гобелене, ее можно попытаться выдернуть. Я сбегу так далеко, как только смогу. Тони и Абрахаса мне не спасти. Их судьба и смерть предрешены. Я не буду пытаться спасти всех, иначе смерть моя будет ранней и бессмысленной. Я должна уберечь Северуса. Я пришла сюда для того, чтобы изменить его судьбу. О моем любовном счастье речи не было. Прости, Тони. Плевать на любые Родовые дары, я не магичка, этому надо учиться с детства, ну не бывает так, что за один ритуал я могу в одночасье стать круче Мерлина. Хотя бы мышечная память должна наработаться, не говоря обо всем другом. Нельзя полагаться на то, что легко может подвести. Я — это я, и спасти меня и моего сына может только моя голова. И деньги.