GANTZ, до "начала".

Я учусь в девятом классе, или же третий год средней школы, класс мой вполне обычный — сильные, чувствуя своё превосходство, подвергают гнёту слабых, высмеивают бедных, «забитых» одноклассников обращают в шестёрок, запирают в кладовке, а когда становится совсем скучно — бьют. Я же была одной из серых мышек, играть с которыми не было интересно. Маленькая, незаметная, скучная, а серых мышек в основном игнорируют, вот и меня игнорировали, единственное — это мне кличку придумали, но вполне логичную — «тупая чайна». «Чайна» — потому что я китаянка по происхождению, почему «тупая»? Потому что моя фамилия созвучна с ругательством в японском языке: слова Ахо и Ако похожи; к тому же, оценками хорошими я не отличаюсь, вот и получилась из меня «тупая чайна». Однако, про «тупую китайку» быстро позабыли, когда поняли, что ей всё как с гуся вода. И вот, таким образом я стала «серой мышкой». А теперь немного о себе: имя моё — Ако Яо Яо, на мой взгляд, довольно глупо звучит. Внешность свою описывать не буду, она обычная, самая обычная, девочек в Китае с таким лицом пруд пруди. Есть старший брат, Дао Яо, вот он — красавец, и фанаток у него не счесть, однако, все они ему безразличны, братец до сих пор помнит свою первую любовь из детского садика. А теперь о самом главном, и самом неприятном: кроме ужасного акцента и полного отсутствия груди у меня есть ещё два качества: первое — это обостренное чувство справедливости, которое с переходом на новую «вражескую» территорию я всеми силками стараюсь сдерживать. Самым последним, но не по значению, является врождённая анальгезия, опубликовывать наличие которой я ничуть не желаю, те, кто узнавал об этой моей особенности начинали смотреть на меня как на фрика… ещё бы, не чувствую ни боли, ни прикосновения, ни тепла или холода. Отличие в глазах многих людей это ненормальность, неправильность, и узнай одноклассники о том, что кто-то отличается от них, серая мышка превратится в белую — в ту, над которыми обычно ставят опыты. 21. 04. 1999, среда. Самый обычный день, сейчас идёт перемена между четвёртым и пятым, последним уроком. В классе очень шумно, как всегда. Я провожаю взглядом чью-то тетрадь, радугой отправленную в сторону выхода из класса и замечаю, что к двери приставлен стул, что не даёт возможности открыть её снаружи. У меня будто сердце перестало биться, я догадывалась, что сейчас увижу, и мне стало жутко, жутко и противно. Я резко поворачиваю голову вправо, в сторону доски и… да, началось. Я слышала, что подобное уже происходило в нашей школе, но никак не думала, что это может произойти в нашем классе. А девчонка-то просто сказала, что у неё нет денег на булку и сок. Должно выглядеть всё это так: раздевают до нижнего белья, а затем одежду выбрасывают в окно, и выкручивайся, как хочешь. Вот я смотрю на происходящие и дрожу, сама не понимая, от чего. Страх? Злость? Неееет, это безуспешные попытки держаться за инстинкт самосохранения и здравого смысла, но чувство справедливости и потребность в защите слабых… В итоге, «тупая чайна» резко встаёт и быстрым шагом пересекает класс, а затем пробивается через кольцо одноклассников-уродцев и заслоняет жертву собой. — Быстро одевай эту дурацкую юбку, — шепчу я своей подзащитной. Девушка слушается меня и начинает натягивать спущенную юбку. По классу пробегает шепот, а потом резко наступает тишина. — Ооо, значит, кто-то добровольно решил вступить в «игру», и — вааао! — это девчонка, — судя по всему, хозяин этих слов не был участником круга, хозяин голоса был за ним. — Ты ведь знаешь правила, верно? — Ребята разошлись, позволяя напрямую говорить со своим лидером, этим лидером оказался парень со светлыми волосами, он сидел на парте в первом ряду. — Что за правила? — Заступаясь за кого-либо, тот «герой» приносит себя в жертву и занимает её место, — сказав это, парень начал рассматривать меня, а после, приложив палец к губам уставился прямо в глаза. — А жертва-то довольно хилая, по всему виду, максимум на тринадцать потянешь. До смерти тебя забьют, или сама с крыши сиганёт, интересно даже. Я не понимала, говорил он это мне или размышлял в слух, больше этого меня волновал другой вопрос. — А что с ней? — Не волнуйся, Акико-тян больше никто и пальцем не тронет — это правило. А вот ты, извиняй, имени твоего не знаю, но теперь ты в «игре». Возможно, тебя ждёт нечто подобное что и её, вот я и полюбуюсь, — он склонил голову набок и прищурился. – А, может, будет и больнее. — Жду не дождусь, — расхрабрилась я, нервно улыбаясь. В ответ парень лишь мягко улыбнулся и ловко спрыгнул с парты, именно спрыгнул, выгибая спину и показывая, что он находится в хорошей физической форме. Все девчонки зачарованно наблюдали за этим, и я не была исключением, дальше находиться в классе для него не имело смысла — развлечение закончилось, поэтому он решил покинуть класс и, подойдя к двери, убрал стул. Но напоследок, он кинул мне слова, которые больше показались плевком: — После смерти ты попадёшь на седьмой круг ада, готовься, мелкая. — Почему-то я была уверена, что этот парень улыбался и, наблюдая как уходит он, а за ним и весь класс, я обливалась холодным потом. А вот это уже был страх. В помещении остались только я и Акико. Акико обняла меня со спины, я не почувствовала этого, но сразу поняла после того, как чуть не упала назад, к тому же я видела её руки. Девушка шептала извинения, это очень раздражало, самой-то было тошно, а тут ещё эта грудастая, смазливая девчонка, из-за жалости к которой я впуталась во всю эту херню, чёрт бы побрал эту плаксу. «Еще одно прости, и я её придушу», — промелькнуло у меня в голове. Надо было разрядить обстановку, иначе я самолично прикончу ту, за которую я, так сказать, жизнь свою продала. Я с трудом вырвалась из смертельного захвата и, обернувшись к ней лицом, посмотрела прямо в её карие, покрасневшие от слёз глаза. — Акико-тян, скажи, если бы я была парнем, ты бы стала со мной встречаться? — выдала я что первое пришло в голову, какой-то бред. А почему именно это мне пришло в голову?! Возможно, из-за того, что я сделала то, что обычно должен делать парень, а то есть защищать слабый пол, наверное, из-за этого. Кстати говоря, этот «слабый пол» был меня выше на голову. — А? — это единственное, что смогла выдавить из себя Акико, после она просто покраснела — похоже, я вогнала свою «принцессу» в краску и, не дожидаясь ответа, который и слышать-то не хотела, сменила тему. — Прости, не хотела тебя смущать. Скажи, как зовут того самодовольного «босса мафии» с высветленными волосами? — Ивамото Юкио, — ответила она и вытерла слёзы. — Вот как. — Я закрыла глаза, и вдохнув поглубже, выпустила воздух ртом, чтобы хоть как-то прийти в норму. Меня трясло. Помотав головой я открыла глаза и посмотрела на часы. — Сейчас будет звонок, надо убираться от сюда, — констатировала я. — Но у нас ещё один урок, — возразила Акико. — Ты что, тупая?! Я не собираюсь выслушивать, как на меня орут за весь класс, и прибирать за всеми тоже не желаю, — чуть ли не прорычала я и выбежала из класса. Как ни странно, примерная ученица последовала за мной.