Поликарбидная логика

      Дата, время — ничего не известно, могу лишь прикинуть по окнам, что сейчас день. Но раз меня сюда закинули, значит, ТАРДИС где-то рядом. Пойду, проверю место её старой стоянки; главное, ни на кого не налететь. А то будут ещё всякие странные вопросы задавать, типа: «А откуда вы свалились, посол Зеро?» — и отмазывайся потом.       Тихо крадусь по коридорам, прячась за выступы при малейшей угрозе налететь на талов. За окнами яркое небо, сквозь высокие узкие окна, местами приоткрытые, падают прямоугольники солнечного света. С улицы доносится пение птиц, запах зелени и шум флаеров. Резкий, даже слишком, переход из одной атмосферы в другую. Хорошо, что я не забыла очки, а то бы тыкалась вслепую, как ночная цикада, боясь раскрыть глаза пошире.       Вообще, как-то странно, что я оказалась именно в штабе. Не может быть, чтобы это было до отлёта «Нейтрино». Если бы Хищник знал заранее, кто я такая, он бы не смог со мной разговаривать в спокойном тоне, и тем более не подпустил бы прототипов к миссии. Наверное, он просто ещё раз сюда вернулся по каким-нибудь особо хищным делам — например, отвёртку забыл. Но неожиданно свалившееся мне на мозги приключение даже к лучшему, иначе бы я кисла за работой, пытаясь переварить и взлом патвеба, и прощание с Найро. А теперь есть чем занять голову. Разговор с Хищником о его ошибке. Разве это не чудесно?       Наконец, заворачиваю в знакомый тихий отнорок, тихо надеясь, что угадала. Ура, так и есть. Вот она — самая древняя, самая юная и самая синяя во Вселенной. Стоит, мягко сияя надписью «Полиция» и окошками. Как это я раньше не замечала, что стёкла в них разной прозрачности и образуют букву «Т»? Медленно подхожу и оглядываюсь влево, куда заворачивает коридор. Никого. И никаких следов Доктора. Любопытно, он внутри? Постучать ли, сразу ли дёрнуть за ручку? Рэл поколебавшись, всё-таки решаюсь дёрнуть, тем более что сзади какие-то шаги, пока ещё далекие, и певучие голоса. Нет, встречаться с талами мне сейчас не с руки.       Щелчок замка, дверь медленно и почти беззвучно приоткрывается, омыв меня мягким рыже-зелёным сиянием. Ирландский Доктор, и ТАРДИС тоже поирландела, я это ещё в прошлый раз отметила, когда она меня вывозила с захваченного Шакри «Протона». Закрываю дверь за спиной.       — Доктор?..       Тишина.       — Эй, Доктор… — прохожу вперёд, стараясь разом оглядеть загромождённое книгами пространство. — Ты здесь?       Тишина. Куда он мог провалиться? А, ну конечно, под консоль, у него же вечный ремонт. Где тут спуск? Наверное, вон та симпатичная винтовая лестница со ступенями из просечной меди и стеклянными балясинами, изнутри подсвеченными зеленью. Идёт вверх, на широкий балкон или второй этаж, где я ещё ни разу не была, и вниз, к основной части консоли. Напротив есть ещё одна такая же лестница и ровно такой же заваленный барахлом балкон, но до этой ближе. Мне надо вниз, и, ведя рукой по блестящим медным перилам, спускаюсь настолько тихо, насколько это вообще возможно при металлических ступенях. Но маскировка оказывается бессмысленной — на очередном шаге попадаю ногой в забытый ящик с инструментами, еле удерживаю равновесие, а отвёртки и ключи рассыпаются с жутким грохотом. Тьфу, бардачник, да когда же ты тут уберёшься?       Странно, даже на шум нет никакой реакции. И в клубке проводов никто не запутался, зато на полу стоит обычная электрическая плитка, а на ней — совершенно банальный чайник. Рядом валяется пустая бутылка из-под молока.       Именно она-то и напоминает мне о голоде.       — ТАРДИС, Доктор дома? — спрашиваю в воздух, а сама уже хищно оглядываюсь в поисках холодильника. Мой старый враг добрую половину жизни проводит в этой мешанине кабелей, значит, ближайший склад пищи, хотя бы минимальный, должен быть рядом. Где-то ведь Лепрехун держит молоко для своего ужасного чая? И вместо того, чтобы прислушаться к ощущениям, через которые корабль обычно мне отвечает, я начинаю нагло открывать все дверцы подряд.       Странное «дзин-н-нь» со стороны консоли, и очередная открывшаяся створка оказывается мини-холодильником. Только почему-то в нём не молоко, а…       Стою и мысленно истерически хихикаю. Чуть вслух не заскулила. Ну спасибо, дорогая. И сколько этот запас продуктов стоял у тебя в режиме нуль-времени, чтобы остаться свежим? Гляжу в потолок:       — Мне что, этот омлет в чайнике жарить?       Ещё одно «дзин-н-нь» и отблеск в углу правого глаза. Оглядываюсь и вижу полку с посудой. Совершенно уверена, что её только что тут не было. Ну что ж, возьму вот эту чугунную сковороду, с длинной ручкой в деревянной муфте — не очень нагревается, удобно. И ещё вот эту миску и, пожалуй, вот эту вилку. Соль не нужна, масло было в холодильничке вместе с яйцами и йогуртом. Естественно, клубничным. То ли шутка, то ли издевательство, то ли жирный намёк.       — Значит, Доктора нет, — рассуждаю вслух, взбивая яйца. — А ты опять открыла мне без ключа, зная, кто я такая. Ты очень самоуверенная для корабля, знаешь ли, — масло на сковородке уже потрескивает, пора выливать смесь. — ТАРДИС, ты что-то темнишь.       В ответ льётся безмолвная улыбка. Галлифрейский корабль не просто рад — он исключительно доволен, как будто всё наконец идёт ровно так, как ему хотелось. И это будит во мне паранойю. Контролёр Времени с его словами о том, что кто-то должен быть в определённом месте и в определённое время. Шакри, пообещавшие мне какое-то грандиозное событие. Теперь вот пространственно-временная капсула, которая столько времени заманивала меня на борт и сейчас страшно рада, что наконец заполучила желаемое… Бр-р-р. Что-то мне не хочется знать продолжение истории. Вот только выбора нет, я уже в неё влипла. И похоже, давно.       Задумчиво снимаю сковородку с плиты и втыкаю в еду вилку. Набиваю свободный карман йогуртами — влезают всего два, но тащить в зубах третий не хочу. Так, ложку ещё не забыть. Есть тут я не стану, можно пропустить возвращение Хищника. А я хочу видеть, когда и с кем он придёт, и ничего лучше балкона для этого не придумаешь. Быстро поднимаюсь по лесенке наверх, уже ни на что не натыкаясь и даже не задевая забытые на ступенях чашки и книги, и убеждаюсь, что это всё-таки второй этаж, а не просто дизайнерская находка ТАРДИС. Удобнее всего будет пройти налево, тогда я засяду прямо над входом и буду всё видеть и слышать, а меня не будет заметно, особенно за этой стоящей у перил скамьёй. Гм, недвусмысленно забытая на сиденье пачка папирос, очень знакомая, а на широком подлокотнике — полная пепельница. А-ах, какой соблазн… Быстро ставлю сковородку на тумбу рядом и сперва проверяю окурки. Холодные. Тогда, вытряхнув из кармана йогурты, я быстро пихаю туда едва початую пачку. Что ж, если Жозеф ещё жив, то он меня извинит, а если погиб, то ему курево уже никогда не понадобится. Потакаю собственной наркомании, конечно, но мало ли что? Вдруг придётся экстренно связываться с Империей прямо отсюда и без аппаратуры? Тогда без пары сигарет говорить вообще не о чем. И вообще, заначка никогда не помешает.       Сижу, лопаю омлет. М-м-м, обалденно вкусно. И желудок наконец перестаёт возмущаться, а то как там этот афоризм, «кишка кишке даёт по башке»? Надо было не два, а четыре яйца зажарить, ну ничего, догонюсь йогуртом. Натуральная пища — это очень здорово. Надеюсь, мы всё же вытянем Империю на достаточный уровень, чтобы обеспечить население нормальной полноценной едой, а не восстановленной синтетикой. Наверное, это у меня уже идея фикс, но как можно не радоваться такой вкуснятине, от которой ещё и мозги заметно шустреют? Лууму бы на закуску, но не бежать же за ней к талам.       Звук вставляемого в скважину ключа почти беззвучен, но в ТАРДИС сейчас так тихо, что я его улавливаю. Вот, значит, как — меня впускают без ключей, а хозяина даже с ключом заставляют открывать дверь, как положено? И после этого он доверяет своему кораблю? Или это клиника, или я чего-то не понимаю, но одно точно и несомненно — женщина здесь главная, а Доктор так, при ней, в качестве интерьера.       Странно, ключ явно вставлен, а никто его не поворачивает и не входит. Приподнимаюсь из-за спинки лавки, поглядеть вниз. Что-то вдруг начинает брезжить на самой грани понимания, какая-то догадка, но ответ ещё не складывается. Ладно, подожду.       Какое-то время стоит тишина, потом очень глухо доносится голос Доктора. Он явно с кем-то разговаривает, но слов не разобрать, а собеседника вообще не слышно. Отправляю в рот ещё кусок омлета. Ням-ням. Долго он там трепаться собирается? Ехать надо.       Наконец, щелчок замка, дверца с тихим скрипом открывается, и входит Хищник с котелком в руке. За этот краткий миг я успеваю увидеть его лицо, осунувшееся и погасшее. Он закрывает дверь, приваливается к ней спиной и утыкается носом в шляпу… Ровно на миг. На тот краткий миг, за который меня озаряет, что сегодня за дата и время, и с кем он разговаривал. Тыры-пыры, время-шремя. Котелок сдвигается на затылок, и я вижу совсем другое лицо, словно у Доктора реле перещёлкнуло — с клоунской улыбкой от уха до уха, с задорными веснушками, но всё ещё мёртвыми глазами. По-прежнему меня не замечая, он выскальзывает наружу, но дверь на этот раз не закрывает. И я знаю, что за время разворота даже его глаза наденут лживую смеющуюся маску.       — Ну, полетишь? Всё время, всё пространство, Зеро.       Свою реплику я всё-таки не разбираю, да и голос никогда бы не узнала — вот уж не думала, что со стороны он звучит так по-детски пискляво и потому глупо. Но смысл ответа хорошо помню — я отказалась. Понимаю, что проговариваю шёпотом следом за самой собой: «…он мне доверился, как я могу его предать?» — но только не всерьёз, а с улыбкой.       — Это машина времени. Улетели — прилетели, никто и не заметит.       «Это обман».       — Значит, нет.       «Значит, я тебя найду». И ведь нашла, только ты об этом ещё не догадываешься.       — Меня сложно найти.       Угу, только не далекам.       — Долг зовёт. Прости, мне пора, — ага, он получил таинственное сообщение на психобумагу. Кажется, у меня есть шанс узнать, что же там было сказано.       — Удачи, Зеро!       Доктор проходит внутрь, захлопывает дверь и без паузы идёт к консоли. Да, я помню, ТАРДИС исчезла почти сразу, поэтому даю ему швырнуть психобумагу на панель управления, дёрнуть за рычаг дематериализации, и отхрипеться кораблю, прежде чем накалываю на вилку последний кусочек омлета и вывешиваюсь позаметнее:       — Я же сказала, что тебя найду.       И с аппетитом сую в рот яичницу. Что, и сейчас не дошло? Вот она, сила стереотипов, Доктор стоит, таращится на меня своими странными зелёно-карими глазами, но я не вижу в них ни малейших признаков догадки. Ладно, продолжим намёк, отложим сковородку с вилкой и возьмём стаканчик йогурта. Ну же, узнай меня наконец!       Хищник стоит ещё с половину рэла, а потом делает шаг в мою сторону, вновь расплываясь в широченной улыбке.       — Зеро? Откуда?       — Время-шремя, спроси у ТАРДИС. Я распотрошила твой продуктовый склад, ничего? — спрыгиваю с лавки и иду вниз, на ходу засовывая ложку божественной еды в рот. М-м-м…       — Клубничный йогурт? — он оценивающе глядит на стаканчик. — Была у меня одна знакомая, обожавшая клубничный йогурт.       — Вполне её понимаю, — сообщаю в ответ и, дойдя до консоли, ненавязчиво тянусь к психобумаге.       — Ага, почитай, — тут же уловив мой жест, кивает Хищник, снова начиная хмуриться.       Не нравится мне это.       Отставляю йогурт, разворачиваю чёрную корочку и внимательно смотрю на три коротких слова. М-да, неожиданно и очень эффектно для последнего жеста: «Далеки идут. Найро». Всё-таки он сумел, всё-таки он нас сдал. Вот это противник, теперь я его не просто уважаю, я им восхищаюсь, несмотря на висящую на нём измену своему виду. Но всё же, как эта мразь сумела, это какой же силы должен был быть мысленный посыл, чтобы пробиться из-за пределов пространственно-временного континуума?..       Стою, в сотый раз перечитываю, приподняв бровь. Единственный вариант, который я могу навскидку предположить, — сообщение проскочило вместе со мной, а может, даже наш с талом разговор и сподвиг его вложить все оставшиеся силы в это предупреждение. В любом случае теперь я хорошо понимаю, отчего так вытянулась физиономия Доктора.       — Придётся искать этого паршивца, чтобы узнать подробности, — Хищник щёлкает клавишами. М-да, раньше это была переделанная клавиатура компьютера, а сейчас, чтоб мне провалиться сквозь палубу, тут музыкальный инструмент по типу фортепьяно приспособлен. База визуальных соответствий… А, действительно, электронное пианино.       — Не думаю, что это умно, — замечаю, присаживаясь на край консоли там, где поменьше кнопок. — Учитывая, где и при каких обстоятельствах мы с Найро в последний раз виделись, искать его уже бессмысленно.       Доктор замирает.       — Что ты имеешь в виду?       Молчу, выразительно облизывая ложку. Прямое враньё не пройдёт, это галлифреец, а не землянин, и он настороже. Но у него есть слабое место — он любит всё додумывать сам.       — Ну, я догадывался, что ты на самом деле с ним встречалась, — тянет Доктор, делая большие многозначительные глаза, — но… Ты с ним общалась плотнее, чем я думал, да?       — Он был очень, как это, крут. Серьёзно, — говорю. — Но допустил ошибку, поставив на иномирян в своей борьбе с режимом. Тем более на таких, — складываю корочку, опускаю на консоль и стучу по ней пальцем. Подхватываю свой йогурт обратно. — Даже далеки не любят предателей, хотя пользуются их услугами. Итак, куда мы летим?       — Раньше ты говорила, «смертоносцы», — вдруг с просыпающимся и на глазах крепнущим подозрением замечает Доктор.       — Ну, у меня многое случилось за то время, что мы не виделись. Даже один день может всё переменить, а если два месяца прошло… Кстати. Ты не встречал корабли, похожие на чёрную приплюснутую сферу, примерно… м-м-м… сто десять-сто двадцать местных метров диаметром, без каких-либо признаков двигателей, выступов и прочего? Просто идеальные сфероиды чёрного цвета?       Доктор медленно идёт в обход консоли ко мне, не сводя глаз. По-моему, силится понять, кого же я ему напоминаю, где же мы на самом деле встречались и когда.       — Нет. А что? — из внутреннего кармана появляется отвёртка и недвусмысленно на меня жужжит. Но вроде не соврал.       — Нет, я не марионетка, — спокойно отвечаю, догадавшись о смысле этого действия. — И не робот. Знаешь, этот сфероид недавно взломал бортовой компьютер далеков за пять местных секунд. Хакнул систему, внедрился в патвеб, слизнул все воспоминания экипажа и стёр о себе память. По этому поводу у Новой Парадигмы аншлаг и стояние на фоторецепторах. Вот мне и сделалось интересно, вдруг ты что-то знаешь о цивилизации, способной превзойти даже далеков? Ты же путешествуешь во времени и пространстве, мог что-то похожее встретить. Появление такой силы совершенно точно разрушит сложившийся баланс и будет катастрофой для всех цивилизаций.       Доктор останавливается всего в шаге от меня, хмурый и подозрительный.       — Послушай, — говорит, — кто ты такая?       — Это сейчас совершенно неважно. Важно, зачем я здесь, — отвечаю, отставляя стаканчик из-под доеденного йогурта и вытаскивая коробочку из кармана. — Но сперва по-нормальному скажи, видел сфероиды?       — Не видел, — резковато отвечает он, не сводя взгляда с силькрониевой шкатулки. Видимо, опознал материал — сложно было бы не опознать, из него пушки для скафандров делают. — Что это?       — Старейшины велели тебе передать. Вроде бы твоё, — я протягиваю ему коробку. — Осторожнее, это было очень сильно облучено и может фонить, несмотря на защиту и почти двадцать лет.       Доктор, бросив на меня странный взгляд, берёт коробку и раскрывает. Долго смотрит на оплавленный улыбастер, вклеенный в куб поглощающего радиацию прозрачного пластика. Захлопывает и отставляет шкатулку.       — Одного не могу понять, — говорит, поднимая на меня глаза, в которых висит недоброе многоточие, — зачем кочевникам потребовалось заманивать меня в ловушку на ЧАЭС?       Всё так же полусижу на консоли, слегка улыбаясь, и странно — не испытываю ни капли страха. Умом прекрасно понимаю, что далека Доктор запросто убьёт, и у него ничто не дрогнет. Даже далека в женском обличье. И всё же не боюсь.       Качаю головой:       — Доктор, Доктор… Самомнения — хоть террорконов откармливай. Кто говорил, что это была ловушка на тебя? В неё попал именно тот, кто и должен был.       — Столько сложностей, чтобы убить одного далека? Брось, это несерьёзно, — он вдруг входит в режим мельницы, взмахивая руками и принимаясь вновь носиться вокруг консоли.       — Убить? А разве я сказала, «убить»? — усмехаюсь, стараясь при этом уследить за каждым его движением. Быстрый, сволочь, и что-то перенастраивает в корабле, явно не в мою пользу. Знаю я это мельтешение и это сосредоточенное лицо, за видимостью работы всегда можно и на сканере что-то про противника подглядеть, и пути отхода для себя настроить…       Ну же, догадайся! Пойми сам, кто я!       — А что же тогда? — длинные узловатые пальцы так и порхают над рычагами, рычажками, кнопками и тумблерами.       Вздыхаю. Ну и болван ты, Хищник…       — Ты всё это время спрашивал, кто я такая, Доктор, — говорю даже не ему, а темпоральному ротору. — А ведь отгадка постоянно была у тебя перед носом. И сейчас я буквально обнамекалась, пытаясь дать тебе шанс догадаться самому. Удивляюсь, насколько ты иногда не хочешь видеть очевидного, бежишь от фактов. Прямо как я. Всё-таки мы с тобой ужасно в этом отношении похожи. Хотя мне больше повезло, у меня есть те, кто меня вовремя сможет остановить и указать на ошибки.       Спрыгиваю с консоли и разворачиваюсь к нему лицом. Выразительно стучу по подвеске и медленно, чтобы точно дошло, проговариваю:       — Тетраэдр, Хищник. Клубничный йогурт и омлет с цезием. Император передал, «долг уплачен».       Рэл, второй. Мне начинает надоедать, что мы стоим и смотрим друг на друга — я выжидающе, Доктор как громом поражённый. Наконец, он, недоверчиво качая головой (а в глазах зажигается странный огонёк!), выдавливает:       — Коротышка, скажи, что это не ты.       — Это я, — отвечаю резко пересохшим горлом. Нет, не пересохшим, просто голос от волнения сел. Не думала, что несколько коротких слов так на меня саму подействуют.       Огонёк на дне Докторовых зрачков вдруг превращается во вспышку. Так у кошек глаза зажигаются при виде мышки или бабочки. Рот растягивается в зубоскальскую улыбку, руки распахиваются, словно он собрался меня обнять прямо через консоль, и на всё помещение гремит:       — ТМД!!!       Псих. И реакция ненормальная. Он же в один миг всё просчитал, и кто конфликт между талами и зеденийцами разжёг, и кто миссию мира сорвал, и кто Найро угробил. Но вместо того, чтобы прибить меня на месте, лыбится и радостно орёт. Во альтернативное галлифрейское мышление!..       И это начинает пугать.       А Доктор резко, почти прыжками, сокращает между нами дистанцию до какого-то мизера, что заставляет меня сдать назад на полшага, и, с жадностью меня разглядывая, спрашивает:       — Ну, и как тебе в… таком виде?       И вдруг я понимаю, откуда идёт его странная реакция. Ему сейчас всё побоку, его интересует только одно — насколько удался эксперимент с волосом. Спутников он потом мне помянет, непременно помянет, но сейчас для него важна только наука. Мне долгое время казалось, что для сородичей я — лишь лабораторное животное, а для Доктора представляю что-то помимо этого. Потом оказалось, что далеки считали меня своей в доску, а не подопытной зверушкой. А теперь вот, оказывается, для Хищника я — всего лишь любопытный темпоральный казус, научный эксперимент. Ему безразлично, что со мной было за эти годы, как я жила, что пережила. Нет! ТМД вот она, ТМД с далеками, значит, у ТМД всё в порядке. И надо же, какой любопытный результат у «леденцов» получился из опытов с ДНК! Интересно, они наигрались или продолжают?       Гнев. Слепой и неподконтрольный гнев вспыхивает, затмевая мир, и тут же гаснет от резкой боли в ладони. Грохот упавшего в книги Хищника, звон отлетевшей и разбившейся о палубу чашки. Удивлённо гляжу на собственную руку: как же так, я не отдавала приказ телу. Я впервые… сдвинулась… естественно, не продумав движение предварительно? А ещё… Теперь я знаю, почему пощёчина считается оскорбительным жестом — тот, кто бьёт, чувствует боль не меньшую, чем тот, кто получает оплеуху.       Злость не выгорела, нет. Но теперь она стала не яростью взорвавшегося вулкана, а чем-то иным. Я узнаю приближение того гнева, что когда-то раскрыл во мне Прайма, пробуждение божественной ненависти.       Опускаю руку.       Наконец-то я влепила Доктору по морде.       — Каково мне в таком виде? — голос звучит совершенно спокойно, даже равнодушно, и я сама понимаю, как резко это контрастирует с моим эмоциональным фоном. А что до Хищника, так он просто замирает, словно над ним голодный и рассвирепевший терроркон ногу поднял. — Каково может быть живому существу, прошедшему биолабораторию далеков? Зеро — мой порядковый номер. Нулевой образец. На мне проверялось всё — токсины, болезни, травмы, пытки, прежде чем далеки убедились в моей достаточной устойчивости к неблагоприятным факторам и запустили производство других прототипов. Ты же хорошо знаешь, как далеки изучают. Особенно новые виды, с которыми не имели дела ранее. Для меня не было исключений, кроме двух. Первое — мне не позволяли умереть. И второе — другие живые существа могут хотя бы кричать, а мне и в этом было отказано. Я могла лишь отчитываться о своих ощущениях до тех пор, пока была в сознании, — меня вдруг начинает трясти. Я старательно выкидывала из головы все неприятные аспекты своей работы прототипом, но сейчас, заговорив о них, понимаю, что не могу удержать нервную дрожь и злость на того, кто не позволил мне сдохнуть от лучевой болезни и отдал на эти мучения ради удовлетворения собственных интересов. — Это такое благо, просто кричать, Доктор. Но я далек, я не могла унижаться до крика и мольбы, мешать другим делать свою работу. Так каково мне в этом облике, если каждая чёрточка этого безобразного симметричного лица, эти две неудобные руки, эти две глупые ноги напоминают о днях, когда я мечтала умереть?       Слова кончились. Я ненавидела это тело, всегда ненавидела — в том числе и по такой причине.       — Тлайл, — он наконец приподнимается на локте и осторожно садится, словно боится ещё раз спровоцировать меня на агрессию. — Тлайл, я не знал, что они возьмут в качестве первого экспериментального далека тебя.       — А если бы на моём месте мучился другой далек, что бы это изменило с точки зрения твоей морали? Ведь это ты притащил нам ДНК Велони Руал, а я — просто одна из многих, кто мог оказаться на почётном месте.       — Я просто хотел, чтобы ты выжила! — это почти крик. Крик — это хорошо, это уход противника в оборону. Продолжаю наступление:       — И даже не задумался, будет ли мне от этого хорошо. Знаешь, мне безразличны извинения и сожаления, Приход Бури. Всё, что ты мог, всё, что ты должен был сделать — это подарить мне смерть. Но у тебя храбрости не хватило даже на такую малость. Я предупреждала — если выживу, получишь ещё одного врага. Ты его получил.       — Значит… Всё это — месть? — он медленно встаёт, по-прежнему готовый уворачиваться от ударов. Зря — если я позволю себе сорваться, Император потом мне голову против резьбы свинтит за убийство Доктора.       — Месть? Я как-то об этом не думала… Нет. Не месть. Вообще ничего личного. Я действовала ради выживания моей расы. Превентивная защита. Талы — враги. А тут даже ничего делать не пришлось, без нас всё сделали. Мы всего лишь профинансировали Найро да патрульному крейсеру координаты сбили, потом устранили исполнителей.       Он кладёт руку на консоль, на какой-то рычаг, словно думая, дёрнуть за него или оставить как есть.       — Миссия мира — тоже твоя работа?       — Подтверждаю.       Молчание.       — Трое моих друзей… Тлайл, тебе самой не страшно, сколько ты убиваешь?       И с нашей стороны трое, вдруг понимаю я. Гамма, Дельта, их ребёнок. Они были мне дороги, как любой из сородичей, и близки, как прототипы. Если бы ты дал мне сдохнуть от лучевой, ничего бы этого не произошло. Ни-че-го. Так кто из нас убийца? Технически, безусловно, я. Но с точки зрения обожаемой тобой морали? И что самое смешное, ты тоже это понимаешь. Сам всё прекрасно понимаешь.       — Почему я должна бояться убивать, объясни?       — Для далеков нет ничего дешевле жизни… — он всё-таки опускает рычаг хода. Я бы поспорила, но ТАРДИС вдруг сильно дёргает и начинает швырять из стороны в сторону, приходится сосредоточиться на том, как бы получше ухватиться за консоль и не полететь в книжный бардак на полу. Поэтому только и могу, что сообщить в ответ в перерывах между особо сильными толчками:       — Значит, ты так ничего и не понял о далеках. Жаль, мой эксперимент провалился, как и твой. Кстати, проект «Прототип» свернули, так что идея с волосом накрылась. Не будет никаких ракшасов, понял?       — Приземлимся, и проваливай, — рявкает он в ответ, стараясь одновременно удержаться на ногах и удержать на голове котелок. С ротора срываются искры. Что-то сильно нас трясёт, куда это мы летим?       На особо мощном рывке едва не расквашиваю нос о консоль, и тут же всё заканчивается. ТАРДИС застывает совершенно неподвижно, словно чего-то выжидает. Приземлились, что ли? Что-то не звучали неотжатые тормоза. С другой стороны, иногда у неё случалась тихая посадка, особенно если ей управляла Ривер Сонг.       Рыжий, не глядя на меня, щёлкает ещё какими-то переключателями. Никогда не въезжала в устройство консоли ТАРДИС.       — И не называй меня больше «Тлайл», — тихо говорю я Хищнику. — У меня теперь другое имя.       — Образец Ноль, или как-то так? — цедит он сквозь зубы.       Как я могла забыть, насколько сильно его ненавижу?       — Мать Скаро.       Наконец-то я добилась того, чтобы он посмотрел на меня. Посмотрел мне в глаза.       — Мать? Откуда у далеков понятие «мать»?       Он действительно так ничего о нас и не понял. Вообще ни слова. А значит, и не хотел, иначе бы давно разобрался. Благородный рыцарь из синей ТАРДИС, запойно щебечущий о счастье непредвзятости и радостях толерантности, а на деле даже ни разу не попытавшийся с нами поговорить спокойно и с позиции объективной логики. Да ему… плевать же. Кулаки вновь сжимаются — я потратила столько сил и нервов, всё впустую. Доктор не стоит того, чтобы ради него расшибаться в лепёшку. Он просто удобный инструмент для проверки Империи на прочность. И не более.       — Хищник. И ещё одно. Когда появится твой враг — твой истинный враг… Я буду счастлива помогать ему и служить ему. И жду не дождусь, когда он всё-таки придёт.       — Ты не ответила на вопрос, — досадливо отмахивается от моих слов Доктор. А зря, в них больше смысла, чем ему кажется.       Пожимаю плечом. Волна гнева откатилась, смыв заодно все прочие эмоции. Вот оно, долгожданное равнодушие, я смогу закончить глупый разговор, как подобает далеку.       — Распоряжение Императора я выполнила. Улыбастер у тебя, ты извещён о нашем появлении и о том, что Новая Парадигма выплатила тебе долг за предков. Про сфероиды ты ничего не знаешь. У меня больше нет причин здесь задерживаться.       Разворачиваюсь к дверям.       — Постой! — у консоли какое-то шевеление и щёлканье рычагов, но я, не оглядываясь, иду на выход. — Да подожди же ты!       Не хочу с тобой разговаривать, это всё равно… бессмысленно. Ты — Повелитель Времени, я — далек, дальше тему можно закрывать. Плюс и минус не сходятся без изоляции, а изоляция давно погибла. Кстати, до сих пор не знаю, как именно.       — Да стой уже! — сзади топот ног. Ну не дожидаться его, правда? А то впрямь нечаянно зашибу от злости. Дёргаю дверь и, не вглядываясь, шагаю наружу.       — Тла-айл!       Реакция у меня очень хорошая, так что получается извернуться, как электроугорь, и вцепиться в порог вместо того, чтобы полететь вниз. Что… Что за… Меня вдруг охватывает дикая, первобытная, никогда раньше мной не испытанная паника и такое же бесконечное недоумение. Как же так? ТАРДИС ведь приземлилась? Дверь не может открыться, если снаружи небезопасно, если не завершена материализация, иначе это было бы слишком нелогично даже для галлифрейцев…       Корабль внезапно вздрагивает и начинает на меня крениться, левая рука всё-таки срывается, теперь я цепляюсь лишь пальцами правой, медленно соскальзывающими по гладкому порожку, и во всей красе вижу то, что видеть просто нельзя.       Само Время.       Я болтаюсь на одной руке, которая того гляди слетит с ненадёжной опоры, в самом сердце Вихря Времени, и даже не представляю, сколько и чего мой организм на себя цепляет. Сперва кажется, что меня окружают огненные облака, летящие и вращающиеся с ненормальной скоростью, но потом голову начинают затоплять какие-то бессвязные видения, оборванные причинно-следственные связи, незавершённые события… И что-то есть в этой бесконечности безумно знакомое. Я сейчас пойму, что. Я знаю — не догадываюсь, а знаю с точностью пророка — сейчас произойдёт что-то, о чём я знала заранее.       Пальцы слабнут и разжимаются.       Чужая рука — гуманоидная, но безусловно дружественная, вся усыпанная конопушками, в последний миг вцепляется в моё запястье.       Брякают три браслета из наломанной проволоки.       — Не смотри туда… уф… коротышка!       С силой жмурюсь и снова открываю глаза, сосредотачивая взгляд только на наших сцепившихся в замок руках.       Доктор. Это был ты, Доктор. Всегда, во всех этих сумасшедших снах, это был ты — теперь я отчётливо вспоминаю, что у неизвестной руки была такая же белая манжета рубашки с дурацкой пластиковой запонкой в виде вопросительного знака. Как я раньше её не отметила? Был такой же клетчатый рукав пиджака — как же я раньше его не узнала? Не знаю, почему ты пытаешься меня удержать, если сам только что собирался меня выставить прочь. Но в главном ты прав. Я не должна впускать в себя Вихрь. А для этого надо сосредоточиться на твоей перекошенной веснушчатой роже, на твоих двуцветных нелогичных глазах, на твоих разлохмаченных рыжих вихрах, и постараться подтянуться.       ТАРДИС снова встряхивает, намного сильнее, так, что галлифреец едва не вываливается следом за мной. Где-то бьёт колокол, золотисто-зелёное освещение консольной сменяется багровым.       — Да слышу я… уф… слышу! — кричит Доктор внутрь и снова обращается ко мне, жмурясь, чтобы не глядеть в Вихрь: — Коротышка, постарайся подтянуться… Ох, ну ты и весишь. Худеть не пробовала?       Болтовня тоже помогает концентрироваться на себе и не выпадать во Время. Я очень хочу подтянуться, очень. Но каждый раз, когда мне удаётся хотя бы немного уцепиться за галлифрейский корабль левой рукой, его так встряхивает, что пальцы срываются, и приходится тянуться по-новой.       — Ты не был… таким хамом… даже в шестой регенерации, — пыхчу, вновь и вновь стараясь ухватиться за порог. У Доктора, при всём уважении, не хватит сил меня втянуть, я слишком тяжела, а болтанка слишком сильна. Да ещё этот неумолкающий колокол. — Чего она… орёт?       — А тебя… какого чёрта… понесло наружу… раньше остановки?       — А чего… дверь не была… заблокирована?! — безграмотно трепаться, сбивая дыхание, но если молчать, то взгляды отлипают друг от друга и упираются в Вихрь. ТАРДИС накренилась уже просто безобразно и так трясётся и болтается, словно у неё лихорадка.       — Старушка… ты что… взбесилась?! — рычит на неё Хищник после очередного, особенно сильного рывка, едва не вывихивающего ему плечевой сустав. Не могу отделаться от ощущения, что пространственно-временной корабль пытается меня стряхнуть за борт нарочно, даже рискуя при этом потерять обожаемого хозяина.       И вдруг я понимаю.       Контролёр Времени знал, что я здесь и сейчас сделаю. Хроноворы знали, что я здесь и сейчас сделаю. ТАРДИС знала, что я здесь и сейчас сделаю. Она точно это знала. Она знала ещё тогда, когда я впервые появилась на её борту. И меня узнала. Не сразу, конечно — катализатором послужил тот разговор с глазу на глаз о Свалке Истории и способах с неё выбраться. Словно корабль, живущий одновременно во всём Времени, от его начала и до конца, должен был убедиться, являюсь ли я именно тем далеком, который ему нужен, который сделает… Что сделает?       Что-что… Первый шаг навстречу страху. Не шагнёшь — не узнаешь.       Я ещё во сне нашла способ остановить бесконечную навязчивую историю с падением.       Единственный способ дойти до конца — не дать себя удержать.       — Что ты задума… Не смей! — орёт Хищник, явно прочитав решение на моём лице. Но поздно, я набралась храбрости.       Меня никто и ничто не остановит, потому что я — далек.       И я вырываю руку.