Поликарбидная логика

      Пять суток спустя.       Пары сброшены, инструкции из Центра получены, жизнь продолжается и неожиданно осложняется государственным почтовым ящиком на наше имя.       Итак, очередное типичное утро кочевников. На часах четыре часа по местному времени. Все уже выспались в порядке общего расписания и устроились поудобнее в облюбованных углах гостиной. Я разбираюсь со списком очередных срочных дел, присланным из Центра, Альфа с бешеной скоростью мониторит новостные сайты, Гамма цедит минералку и помогает в качестве дополнительного фильтра, Бета пинает балду, неторопливо изучая какой-то медицинский трактат с замухрышистой планеты об особенностях тамошних плесеней и их микотоксинов, Дельта транслирует по нашей сети стандартный утренний отчёт.       «6:30. Эксклюзивное интервью для «Стартаймс», журналист может прибыть раньше. Второй корпус, сектор С, 37 этаж, переговорная 122, требуется как минимум Зеро. В 8:00 Зеро и Альфу ждут в местной телестудии, политическое ток-шоу «Эксклюзивно» — центральный корпус, этаж 304, аудитория 15. С 11:00 кто-то от делегации должен присутствовать на заседании. Учитывая скорость записи программ, Зеро и Альфа не успеют. Логично предложить отправить туда Бету…»       «Вношу предложение, меня — и кого-то из вас двоих».       «Пойду я. Кто-то должен проверить состояние «Протона», и рациональнее отправить Дельту. Она лучше знает корабли».       Удосуживаюсь подтверждающе кивнуть. Чем дальше друг от друга Гамма и Дельта, тем мне спокойнее.       «16:30. Третьи переговоры с Найро. Квартал 2045, улица 3, дом 60, подвальный этаж».       «Это уже моя работа, не нужно больше светить никого из вас».       «Зеро, я настаиваю пойти с тобой».       «Альфа, это его спугнёт. Останься в зале заседаний. Кстати, как твоя часть работы по общей операции?»       «За текущую ночь я вычислил и взломал мафиозные счета в центральном межгалактическом банке и перевёл оттуда деньги повстанцам на указанную из Центра сумму. Также организовал доставку инвентаря и транспорта в нужные места по пунктам с 6 по 30. Остальное сделали из Центра, включая операцию с крейсером».       О, да. Напряжённая ситуация между Новым Давиусом и Зедени, и вдруг на зеденийской космической границе вываливается крейсер талов, в полном вооружении и боевой готовности, и начинает патрулирование приграничной территории. Через сутки такого безобразия капитан, делая квадратные глаза на такие же квадратные глаза командира пограничного спутника, вопит, что это не они, это у бортового компьютера глюки и сбой координат, а он вообще шёл прямым курсом патрулировать внешние границы Союза. Только кто ж поверит, в текущей-то обстановке. Все новостные издания сделали из инцидента сенсацию и начали её раздувать, тревожа и распаляя воображение обывателей. А на самом деле, это наши навигационную систему взломали и кинули корабль куда надо, а потом ещё и утечку информации в СМИ организовали. Стратеги умны и великолепны: если надо кого-то перессорить, то Империя уже куда менее топорна, чем в древней операции по раздутию конфликта между Драконией и Землёй. Теперь мы действуем тоньше. И то, сами планируем, а не Мастеру доверились. Хакерство и масс-медиа решают по-прежнему чуть более, чем всё, а где их не хватает, там в наёмниках не тупые огроны (что по-своему неплохо, но уж больно легко их сбить с толку), а купленные со всеми гайками идейные революционеры.       Кстати, об идейном революционере. Что-то его организация подтормаживает, я ему за это сегодня вкачу. У нас очень мало времени, и при этом очень много нужно сделать. Договор может быть подписан в течение ближайшей декады, большинство правительств уже приняло решение в нашу пользу, осталось лишь полсотни самых тугодумских миров. Потом мы улетаем, и я не смогу прямо давить на Найро. Но если к моменту отлёта он выполнит всю свою часть программы, присланной из Центра, войны не избежать, а РМ изрядно пошатнётся. Как раз по сценарию, который так пугает Тагена. Тогда в повстанцах уже не будет никакой необходимости, их можно будет тихо устранить, начиная с блондоса. А всё ж жаль, что нельзя из него сделать марионетку. Я бы не отказалась от такого предмета в поле зрения.       Дельта тем временем продолжает:       «На вечер есть два запроса на интервью для новостных сетевых изданий, оба для Зеро. Запросы на фотосессию от профессиональных издательств за текущие сутки: Зеро — восемнадцать, Альфа — двадцать три, Бета — четыре, Гамма — шестнадцать, я — двадцать. Всем отвечено отказом по той причине, что это нарушает традиции кочевников».       Отличная отмазка. Одно дело, новостное видео, где всё нечётко и смазано, а другое дело, перед профессиональной камерой и ещё неизвестно, в каком виде. Даже сама мысль об этом раздражает. Как ни крути, а с этими телами мы никогда до конца не сроднимся и видеть их даже на голографиях не хотим. А для позитивного мнения у планктона это не так уж и необходимо.       «Почта за текущие сутки, от организаций и частных лиц. Зеро — 3578905 писем, из них от общественных организаций и масс-медиа — 685420».       Как обычно, заваливают вопросами о нашей политике и о нашем мнении о политике межгалактического союза. Страшно надоели. Сегодня ещё не очень насыщенный день, порой требующее персонального ответа количество писем дотягивает до полутора миллионов. Какой размер Союза, столько и идиотов…       «Альфа — 10654981 письмо, из них от общественных организаций и масс-медиа — 3480, от поклонниц — 10473229…»       Тут, естественно, никто, кроме самого Альфы, не сдерживается от тихого ментального хрюканья. Наш непрошибаемый брюнет с косой чёлкой имеет явный и неприкрытый успех у ксено-самок, не зря Дельта вслух подсчитала письма. От старпома прёт неудовольствие на пять леров против ветра — и на письма, и на нашу насмешку.       «…Бета — 4872 письма, из них от общественных организаций — 4841, из них связанных с медициной — 4573…»       Вот уж кто точно переписывается только по делу и не сверкает физиономией у камер. По тридцать писем в сутки от влюблённых дамочек — это не по десять миллионов. Впрочем, смех смехом, а мне и Дельте тоже присылают признания и восхищения (ей — ещё и по паре тысяч предложений руки и сердца в день, мне пока ещё никто не рискнул). И Гамму тоже осаждают. Но мы уже отладили механизм ответа, и я вообще не трачу времени на прочтение этого словесного мусора, с ним разбирается наш импровизированный секретарь.       «Гамма — 4296116 писем, из них от организаций — 998362».       Небось, опять всякие НИИ шлют дурацкие вопросы. Придётся разбираться с этим шквалом всем вместе, как обычно.       «Моя почта — 2785340 писем, из них от организаций — 653. Стандартные ответы на частные письма уже отправлены. Стандартные ответы на письма от организаций, не представляющих ценности, таких, как молодёжные клубы, школы, локальные профсоюзы, также отправлены. Итого, мы имеем в итоге 1005432 письма, требующих индивидуального рассмотрения и ответа. К 898423 я приложила черновики ответов, требующие оценки и цензуры старших по званию».       Молодчина всё-таки Дельта. На собраниях она не торчит, думать ей особо ни о чём не надо, кроме состояния «Протона», а с ним должно быть всё в порядке. Поэтому и посадили её не только на планирование дня для всех, но и общественную работу — разгребание нарастающего вала писем, сортировку запросов от СМИ, и прочая, и прочая. И она прекрасно справляется со своими секретарскими задачами. Даже, кажется, меньше времени на шуры-муры с Гаммой начала тратить. Все при деле, никто дурью не мается, прямо заглядение.       До шести утра разгребаем письма, потом мне пора закинуть в желудок немного провизии и бежать по составленному расписанию.       6:25, так и быть, пришла пораньше. Журналист уже ждёт, отхлёбываясь витаминизированным тоником. Ему-то это — рань несусветная, почти все в комплексе ещё спят. Его бы на наши шахты, живо понял бы, какое это счастье — поспать до половины шестого.       Масса глупых вопросов, на которые надо умно высказываться, не выходя за рамки «легенды» и не забывая коверкать интергалакто. Параллельно помогаю ребятам доразгребать письма — увы, каждый ответ я должна прочесть и подтвердить. Не могу в интервью не упомянуть это дело, благо и вопрос задан подходящий:       — А что для вас показалось в нашем обществе сложным?       — Письма, — отвечаю. — Очень много, надо все отвечать, так положено. Общественные дела не есть трудно. Трудно есть, что много частных писем, где хотят ответ. Пишут стих, даже музыка — надо благодарить. Адери много сложно, самый, как это, популярный из нас.       — Если не секрет, сколько писем к вам приходит?       Если назову реальные цифры, задумается, с какой скоростью мы на них отвечаем. Если назову вымышленные — не поверит. Остаётся лишь один ответ, улыбнуться и сказать:       — Это есть личная тайна для каждый кочевник.       Восемь утра, мы с Альфой сидим в гримёрке телестудии. Я думала, намазать глаза — это макияж. Оказывается, я ничего раньше не знала о макияже. Что смешнее, и Альфу мажут гадостью, «чтобы лицо перед камерой не терялось». Чувствуем себя дикарями с планеты Маукбу, те тоже разрисовывались (хотя от далеков это не помогло). Одежда также объявлена непригодной для телеэкрана, а короткий словесный бой кончается не в нашу пользу, режиссёр гавкает на попытки возразить так, что я немею, теряя слова, и даже Альфа проседает.       — Я впервые проиграл сражение, — сообщает он мне тихо и мрачно, пока его запаковывают во что-то невменяемо дерзкое, а меня — в такое же невменяемо откровенное. Скорый прогноз показывает, что после выхода ток-шоу количество писем от поклонников взлетит раз в десять и поглотит Дельту, как цунами.       Два часа пополудни. Без ног, без рук и что самое ужасное, без мозгов, вместо которых в черепных коробках полощется какая-то склизкая жижа, вползаем в нашу нишу в зале заседаний, на местном жаргоне — «в кукурузу». Не только у меня, видно, такие ассоциации были… Бета, оценив наше состояние, притаскивает по стаканчику жидкого шоколада. Собственноручно. Потом прогоняет Гамму, но сам остаётся вести для нас двоих протокол заседания, потому что мы можем только отхлёбываться горячим сладким напитком и пытаться развести глазки из косинуса в синус.       Больше. Никогда. Никаких. Ток-шоу.       Только интервью для интеллектуальных передач, один на один с ведущим.       16:00, нацепила очки и еду на встречу с Найро, вызвав такси. От диплосианина удалось довольно легко улизнуть под предлогом «пойду проветрюсь», благо и вид подходящий, глазки от переносицы так и не разъехались. Чувствую, на кого-то сегодня сорвусь, и это будет тал. Дома за окном слились в одно сплошное нечто. Наверное, приеду раньше времени, но плевать. Не думала, что можно так круто укатать прототипа простыми съёмками простой телепередачи. Теперь по-настоящему понимаю, что значит «промыть мозги» и как средства массовой информации этого добиваются.       Двадцать пять минут пятого. Спускаюсь в подвал недостроенной многоэтажки и тихо крадусь в поисках местечка поукромнее и понепригляднее. В такси переоделась в прихваченный с собой боевой комбинезон – здесь как минимум семь путей отхода и невероятно много мест для засады, но если будут целить не в лицо, то отделаюсь помятыми рёбрами и сотрясением остатков мозга. Впрочем, пока ни сканер, ни визуальное наблюдение не показывают наличия кого бы то ни было, кроме меня самой.       Наконец, нахожу тихий непростреливаемый угол с хорошим обзором и устраиваюсь на сложенных у стены водопроводных трубах. Встречу-то я назначала, а место Найро выбирал, и он не уточнил, где именно я должна находиться — значит, сам найдёт. А я заранее замечу его приближение по маячку. Ведь он так и носит мой подарочек при себе. А я бы не доверяла, положила бы в надёжное место и брала в случае крайней необходимости. Хотя, возможно, это связано с постоянной угрозой ареста — всё своё таскает с собой, чтобы быстро и качественно уничтожить. Я не очень понимаю его нерациональное стремление сидеть в эпицентре, под носом у врага. В прошлый раз честно предложила организовать абсолютно защищённый от прослушки канал связи, и чтобы убрался на какую-нибудь менее опасную планету, но Найро отказался. Бета осторожно пошутил, что блондос так же предпочитает иметь врага на виду, как и некоторые. Я проигнорировала подколку, ведь есть же разница. Меня никто не воспринимает, как противника, я дурочку валяю и притворяюсь лояльной к вселенским паразитам, а нашего прикормленного тала каждая первая ювенильная особь легко опознает, как разыскиваемого преступника.       Половина пятого. Засекаю на дальних рубежах передвижение знакомого сигнала и настороженно вслушиваюсь в полутьму — полной темноты на этой планете, похоже, не существует. Всё в порядке, тал пришёл один. Негромко кашляю, чтобы привлечь его внимание и дать понять, где нахожусь. Скоро Найро появляется в проходе, как всегда, жёсткий и напряжённый, как рессора. Изображаю приветствие и киваю ему на трубу напротив, мол, садись.       Революционер сбрасывает тощий рюкзак. Сканирование показывает, что там немного какого-то тряпья, — наверное, личные вещи, — ёмкость с водой, гибкий комп-клавиатура с голографическим экраном и сетевым коннектором, несколько информационных носителей разных моделей и сменные аккумуляторы для оружия. Сам бластер лежит в свободном кармане ветровки, второй — в потайной кобуре, а в другом кармане куртки, как и в заднем кармане брюк — по ножу. В общем, всё то же самое, что и в прошлый раз, только сегодня он более помят и совсем не побрит. В лесу, что ли, отсиживался? Вид, как у английского партизана из ХХII века Земли. Нет, пожалуй, русского — они, по сохранившимся воспоминаниям сородичей, были в разы сообразительнее и опаснее.       — Спасибо за финансирование, — говорит он негромко.       Безусловно, деньги решили массу его проблем, ещё бы не поблагодарил. Но я не собираюсь прямо подписываться под тем, что это наша работа. Прищурившись, смотрю в ответ:       — Почему думаешь, мы вас финансироваем?       — А деньги на наших счетах сами завелись? — с циничной иронией отзывается он.       Пожимаю плечами:       — Ошибка банка, мыслю. Или, как это по-ваше назвать, хакер мало неверный номер писал, когда себе деньги переводил. Если новости знаешь, мы говорили — деньги не пользуем, такой ценности не знаем, — а сама чувствую, что на лице всё же пробивается что-то вроде улыбки. Силой её задавливаю и перехожу на более жёсткий тон. — Хочу спросить, почему срываешь сроки. Сутки назад должна случиться авария на Слакане, крупная. Всё готово, ты не даёшь приказ. Отвечай.       Улыбочка блондоса гаснет, лицо становится совсем холодным и даже враждебным.       — Я, по-твоему, кретин? Смести РМ — это одно, а свою планету в войну втравить — это другое. И второе, ненадёжных людей туда не пошлёшь, а надёжных я не стану отправлять на верную смерть.       Что? Пока речь шла о том, чтобы развязать сферическую войну в космическом ваккууме, всё было нормально, а как только Новый Давиус зацепило, сразу совесть запищала?! Я перестаю сдерживать гнев и в лице, и в глазах, а чтобы ему было понятнее, ещё и очки снимаю.       — Доктор правду сказал, ты — идиот, — чеканю самым ледяным голосом. — Ваша вера держит, сцепляет нескольких галактик. Рухнет — получится большой конфликт в общество. Во всём будут обвинять ваши, с Новый Давиус. Вся злость на вы будет, большая война будет, много беда. Делай, как мы говорим — как это есть, локальный конфликт между две планеты. Оно будет много понижать общий процент гнев, вроде объяснение ослаблению, логическое. Противник равен, жертв будет меньше, чем толпа на одного. Драка есть неизбежная, главное есть её масштаб. Понял, военный? — в последнее слово стараюсь впихнуть как можно больше яда. — Теперь про твои люди. Что есть важнее для твоя голова, люди или идея? Чего добиться хочешь, какой результат? Если люди, то зачем вообще за идея взялся? Если идея, то зачем к жертва не готов? Зачем вообще к нам пришёл? Ты спросил, как тебе разрушить РМ — мы сказали, помогаем. Мягко не будет, — и припечатываю, — мальчишка.       У Найро в лице что-то судорожно дёргается, глаза сереют до почти полной бесцветности. С виду это не он мальчишка, а я девчонка, а если совсем честно и под присягой, так я младше в любом случае, и на лицо, и по субъективному возрасту.       — Мне нужно ещё раз подумать, — несмотря на физиономию, голосом тал управляет отлично, говорит абсолютно спокойно.       Ха, размечтался.       — Нет. Опытный, раньше мог оценивать последствие, думать заранее, — отвечаю. — Сейчас или делай, или не делай. Не делаешь, тогда уходи, заканчивайся с игрой в это, как правильно, под… подполье. Делаешь — делай.       Он, стиснув челюсти, с откровенной ненавистью глядит на меня. Варги-палки, какая трагедия — трёх диверсантов устранить. А нельзя их в живых оставлять. Если возьмут, сразу всплывёт, кто тут смазывает конфликту шестерёнки — ну, не Империя, конечно, а наш экс-генерал с Нового Давиуса. Ссору между двумя мирами тут же замнут, найдя виноватого. А так — вроде случайность, что в зеденийской колонии, на заводе по производству оборудования для терраформирования, вдруг происходит авария с крупной утечкой радиоактивных веществ в окружающую среду. Вот только специализация завода наводит на ассоциацию с тем фактом, что главный специалист по такому оборудованию — Новый Давиус, а конкурентов никто не любит. И ведь Найро сам всё понимает. Понимает — но страдает атавизмами примитивных форм жизни, совестью и порядочностью. Вот они его и сковывают. Впрочем, если нам доведётся с ним поработать подольше, я из него эту дурь выбью. Потому что уже вижу его решение, в глазах, в ритме дыхания, в других показаниях организма. В общем, не совсем безнадёжен.       Блондос со злостью дёргает застёжку рюкзака и вытаскивает компьютер. Впихивает в ухо затычку рации, резво барабанит по клавишам. Очень, очень быстро — из нас пятерых никто так не умеет.       — Маглаан, — говорит он в микрофон, дождавшись ответа на другом конце линии. — Запускаем операцию. Слышишь? Начинайте.       На самом краю слухового порога слышу ответ с той стороны, пробивающийся через наушник:       — Понял. Пошли нас к чёрту, Найро.       — К вашему чёрту, — отвечает тал. Всё-таки, как он управляет голосом! Лицо аж судорогой сведено, а по мягким и даже чуть весёлым интонациям и не скажешь. — И удачи вам, ребята.       Ясно. Без видеоканала с ним работать не стоит, себе дороже. Но мне импонирует то, что он принял верное решение. Не придётся ему отрывать голову прямо тут, как ненужному свидетелю. Мне вообще чем дальше, тем больше нравится этот восставший против системы бунтарь. Среди наших я бы такого субъекта, естественно, не потерпела, но когда среди талов, старательно пестующих миролюбие в контру далекам, рождается и вырастает такой сюрприз, как Найро, это даже сердце заставляет резвее колотиться.       Повстанец откладывает комп и рацию, выключая микрофон. Если свои его вызовут, он услышит, а вот диверсанты на другом конце линии наш разговор не подслушают. Надо расщедриться и оказать экс-генералу ещё один род поддержки. Кажется, Дельта пока ещё на корабле — тем лучше.       «Найро подчинился. Диверсия на Слакане будет осуществлена в течение десяти-двенадцати скарэлов. Гамма, Дельта. Примите данные о канале связи повстанцев. Обеспечьте им постоянную сетевую невидимость на максимально возможном для местных систем уровне. То же касается самого Найро — ему нужно прикрытие, пока он служит Империи. Сделайте всё, что можете, через сеть — дальше не нужно, пусть сам выкручивается».       «Есть!» — синхронно отзываются сервы.       «В случае ареста организуем ему побег», — добавляет Альфа.       Не-не-не, надеюсь, до ареста дело не дойдёт.       Пристально гляжу на блондоса.       — Больше никакие срывы? — спрашиваю.       Он, с трудом разлепив губы, отвечает:       — Нет.       Делаю глубокий вдох и медленный выдох, слегка позволяя себе расслабиться, и чувствую, как уголки губ снова лезут вверх. Так-то лучше, мой прирученный зверёк. Когда ты послушный, с тобой проще работать.       Найро тоже немного отпускает — решение уже принято, на попятный не пойдёшь.       — Теперь я понял, какому такому лунному демону продал душу, — он откидывается чуть назад, опираясь на стену, а на лице появляется тень усталой улыбки. — Кстати, куда пропали Древние, ты не знаешь? Четвёртые сутки как исчезли.       — Это Доктор, — отвечаю. Навела справки, ещё когда возвращала плед. — Сделал поле-тюрьма, чтобы не сбежали, чтобы притянуть. Но сперва взял много радиус, плохо изолировал, устройство сломалось — они успели укрываться, спрятались. На кораблях, мыслю. Только там есть большая защита от разные поля энергии. Древний может прятаться, не найдёшь. Реакторная, экипаж, компьютер — много место. Все корабли не проверишь, но снаружи сейчас это поле, не сбежать, не отключать. Тебе трудно без их помощь?       — Говорил же тебе, не сообщай обо мне Доктору — вот и результат. Если бы Шакри тут были, мне бы флики на хвост не сели.       Флики? Ах, да, синоним к словам «полицейский», «сыщик».       — Я есть тоже говорила, улети, будем дистанционная связь держать. Я сейчас приказала свои люди, чтобы организовать тебе прикрытие от сеть, от камера, от разные детекторы. Будет мало-мало проще. А ещё… Почему Доктор винишь? Он тебя щадит, мыслю. Таген — нет. Очень тебя не любит, хочет непременно арест. Как будто личная месть. Ты убил его друг? Обидел сестра? — два последних предположения даже у меня самой вызывают ироничную улыбку, а про блондоса и говорить нечего.       — Скорее, подставил с девушками.       — C девушками? У вас это, как есть, полигамия? — озадачиваюсь я, чем вызываю у него взрыв хохота.       — Нет, просто этот мальчишка — бабник, каких поискать, чем мы в своё время и воспользовались. У нас были две отчаянные близняшки, они его неплохо прокатили. Жаль, погибли во время штурма столицы.       Ого, там дело даже до штурма дошло? И ведь нигде в общественных сетях и международных информационных источниках об этом ни слова. Вот она, диктатура миротворчества, во всей своей красе: «Но для врагов — у нас в стране порядок, у нас в стране всё хорошо!» — следующими на очереди, несомненно, «пулемёты для украшения природы». Попытка двуличничать со своей воинственной натурой приводит к вот таким извращениям, и психически здоровые и цельные особи вроде Найро — раритет, который тем более следует ценить, что он сам к нам в манипуляторы пришёл.       — А, грамотное использование слабость противника, — понимающе киваю я. — Как это, уязвлённая мужская гордость, так у вас говорят?       Он глядит на меня с всё ярче оформляющейся улыбкой, в глазах мелькает что-то озорное. Ага, отходит от стычки.       — Самолюбие. А знаешь, никогда не думал, что человек, который сумеет меня прогнуть, окажется сопливой девчонкой ростом чуть выше веника.       — У нас говорят, власть женщины, — ни фига у нас так не говорят, но надо же его ответно поддеть.       — Да уж, власть, — его улыбка делается какой-то слегка сдавленной, а взгляд отъезжает в сторону. — Сидит такая плюшка, эротично облизывает клубнику и ведёт допрос первой степени, причём таким тоном, что первая вот-вот превратится в третью.       — Эро…тично? — вылупляюсь я. Смысл слова я знаю, в расширенном словаре оно есть, но какое отношение ко мне имеет данное определение?       — А ты себя со стороны видела? — ухмыляется он, снова уставляясь глаза в глаза и откровенно радуясь, что хоть чем-то ответно пнул меня в мозг. — Кокетка от святой невинности.       Варги-палки. Никогда не думала о том, как процесс питания может выглядеть в глазах окружающих примитивов. Я же действительно не кокетничала! Ну нравится мне эта ягода, ну люблю я молоко и молочные продукты, а вместе — вообще нектар, и хочется продлить удовольствие. Кто ж знал, что они это так воспринимают. Это что же, я теперь только при своих должна смаковать любимую еду? Или… Ой, а вдруг на наших парней это тоже так действует?! Мама-радиация…       Чувствую, как горят щёки. И даже уши. Найро встаёт, подхватывая рюкзак, а сам продолжает ухмыляться во весь рот. Так бы и пересчитала ему все зубы.       — Здесь долго задерживаться нельзя, — говорит он, подбирая оборудование и вставляя рацию обратно в ухо. — Сегодня прочёсывают все кварталы. Раз мы решили спорные вопросы, то я пошёл. Свяжись со мной часа через два, если захочешь узнать, как идёт операция.       И оставив меня, онемевшую от удивления и стыда, в гордом одиночестве, исчезает в проёме между опорными плитами подвала.       Сижу, чувствуя, как бушующая в мозгу буря чувств начинает переплавляться в гнев. Впечатываю кулак в трубу так, что она прогибается, но боли не чувствую. Да он же… Он осмелился меня унизить!!! Найро, мразь, ты меня оскорбил, почуял слабое место и целенаправленно пнул в мягкое брюшко, в самый мозг, на уровне настоящего далека! Прямо обвинить меня в том, что я заигрываю с плесенью, с паразитами, с низшими недоумками, да ещё и посмеяться над этим?! Клянусь, я сделаю так, что твоя смерть будет очень, очень мучительной!       Пока никто не появился, быстро переодеваюсь обратно в платье, наскоро зализываю рассаженную костяшку на кулаке и вызываю через сеть такси к углу соседнего здания, где я приметила булочную. Ждать, когда в подвал заявится полиция, совершенно не собираюсь. Очень скоро оказываюсь на улице, щурясь на солнце сквозь очки, и уже никто ничего не докажет. А что водопроводная труба прогнулась, так это кирпич упал или она о парапет тротуара долбанулась при разгрузке.       До приезда такси — примерно полтора скарэла. Надо подсуетиться с отмазкой: ну, захотелось голову проветрить, ну, в город скаталась, ну, вкусненьким разжилась по дороге. Вполне естественно, правда? Особенно учитывая, что весь наш с Альфой обед — по маленькому стаканчику горячего шоколада, и больше ничего. Кстати, да, есть-то хочется.       Захожу в булочную. Нос моментально наполняется исключительно приятным для обонятельных рецепторов ароматом свежего хлеба, в который вплетается знакомый запах. Что это? Ужасно что-то напоминающее, но узнать никак не могу. Словно что-то из прошлой жизни в поликарбиде, когда запахи звучали иначе. Рвущее мозг дежа вю. Обвожу взглядом витрину, стараясь уловить источник. Это… Вот оно.       Сложной формы булочки, присыпанные сахаром и чем-то ещё.       Тусклый бурый порошок с ярким запахом, вполне определяемый визуально.       Корица.       Корица… Вся злость, все плохие и грустные мысли немедленно оказываются стёртыми её ярким, сладким запахом. Как бы ни было мне плохо в ссылке на Сол-3, как бы ни было там тоскливо и одиноко, а всё же и там были приятные моменты, зачастую связанные с этим пряным ароматом. Пожалуй, с тех пор у меня вообще не было ничего достаточно приятного. Радостное, конечно, было. А просто приятного, когда уютно сворачиваешься клубочком вокруг фаянсового блюдца, от которого веет теплом свежесваренного яблочного джема с корицей, пока за темнеющим окном долбит невыносимо мерзкий холодный сентябрьский дождь — нет. Мы ведь и скарэл полного беззаботного покоя умеем ценить, только он выдаётся невыразимо редко, такие уж мы существа.       — Не желаете ли плюшек, мэм? Их всего десять минут назад вынесли из пекарни, они ещё горячие, — высокий, несомненно, женский голос вырывает меня из коричной прострации.       Поднимаю взгляд над прилавком. Надо же, насколько меня выбил из гамачка запах из прошлого, даже продавщицу не заметила. Нонсенс — далек цель прозевал. Ни за что своим не скажу, что так опозорилась.       — Это называть, плюш-ки? — спрашиваю, уже привычным жестом забрасывая очки на чёлку. Хм, а Мари по-другому их лепила. У неё плюшки были сердечком, а эти — навороченным руликом. Впрочем, сколько лет-то прошло. Время всё меняет, даже плюшки. Одна корица остаётся корицей.       — Да, мэм, — голос продавщицы-драконианки вдруг становится в два раза любезнее. Опознала. Хотя чего я хотела, мы с Альфой засветились везде, где только можно.       — Очень приятно пахнет, — делюсь с ней наблюдением. Показываю свой браслет. — Вы есть принимаете к оплата такой чип? Наш ассистент из Ассамблея говорил, этим можно оплачивать покупка.       Это правда, и для оплаты транспорта я уже им несколько раз пользовалась. Поскольку мы — ценные гости, Ассамблея выделяет нам некоторую сумму ежедневно на карманные расходы, только мы её практически не тратим. Пища в комплексе бесплатная, всё нужное у нас и так есть, а представить себе далека, закупающегося сувенирами... Трижды ха-ха. Нам даже для прикрытия не удаётся это сделать — встаёшь напротив сувенирного киоска, пытаешься проанализировать, что вообще тебе тут надо, и как-то получается, что проходишь мимо. Насколько я отслеживаю наши расходы, в основном всё уходит или на транспорт, или вот ещё Гамма, окончательно заигравшись, пару дней назад Дельте новые заколки для волос купил. Теперь она щеголяет россыпью разноцветных звёздочек в своих двух «хвостиках», а сегодня утром даже попыталась заплести из них что-то, похожее на косички. Бета ей в лоб заявил, что получились два грызуньих хвоста, и лучше придерживаться изначального эскиза и зачесать как обычно, а не пугать Гамму тощими чёрно-бурыми тросиками. А на её нытьё: «Дай витаминов, чтоб росли гуще», — категорично отрезал, что обойдётся, а генетику гравиплатформой не переедешь. Что, мол, дано, то и дано. Кажется, с теми бактериями, которые завелись в её головёнке, скоро появится ещё одна статья расходов кочевников, «парикмахерская». И, естественно и непременно, прямо сейчас добавится статья «плюшки». Потому что я не удержусь и куплю эту прелесть. Не столько чтобы есть, сколько нюхать. Яблок бы ещё…       — Да, мэм, мы принимаем оплату чипами, — девица кивает наколкой (любопытно, на чём она у драконианки держится, на клею, что ли?) и уверенно принимается сворачивать фирменную коробочку для пирожных. Поражает меня этот торгашеский нюх — они ведь точно знают, когда ты нацеливаешься на покупку, и безошибочно угадывают, что именно купишь, я это уже успела просечь во время общения с землянами.       — Тогда пять таких, плюш-ек, — соглашаюсь я.       В хитроватых глазах рептилии мелькают циферки, и она пытается мне предложить ещё каких-то сладостей, но я решительно отнекиваюсь... Пока не всплывают ещё и корзиночки с ягодами и взбитыми сливками. Разве тут удержишься? В итоге тоже беру, пять штук, на всех.       — Просто запах, — говорю, пока она бережно упаковывает мой заказ, стараясь не смять сливочные шапочки на пирожных. — Очень знакомый. Есть цветок дома, счастливый. Похожее пахнет.       Вру, конечно, как дышу, но это уже не лечится. Если не заливать про дом, милый дом, то кто ж нам поверит?       Продавщица подаёт мне мою коробочку с удобными для переноски ручками, я провожу браслетом перед считывателем и собираюсь поворачивать на выход. Скоро уже приедет такси, и надо бы поторопиться, однако девица смотрит на меня как-то немного задумчиво и вдруг говорит:       — Подождите минуту!       Она улепётывает куда-то за прилавок, во внутреннюю дверь, откуда слышен негромкий шум работающих приборов и доносится букет сладких ароматов. Интересно, что задумала? Резко просыпается любопытство, и естественно, я остаюсь ждать.       …Через двадцать шесть рэлов стою на улице перед подъехавшим такси, глупо улыбаясь. В одной руке — сумка с комбинезоном, сверху которого стоит коробка пирожных, в другой — бумажный пакет, на всю улицу пахнущий молотой корицей. Стакан ароматного порошка, наверное, не меньше — подарок от заведения госпоже послу. А в мозгу уже щёлкает безумная мысль, как действовать дальше. Я же помню рецепт. Сколько фруктов переварили на Сол-3 за два года… Знаю, как отмерить натёртые яблоки, сколько положить сахара, сколько корицы, как на водяной бане прогревать. А потом закатать… Или сразу съесть. Идиотизм, конечно, полный — но я ужасно хочу прихватить с собой несколько банок этого счастья и периодически прикармливать нормальной едой прототипов, а то они всю жизнь на синтетике. Ребята вон, пробуя новую натуральную пищу, каждый раз взрываются приятными эмоциями. И работоспособность у них стала больше, чем обычно. Иначе бы мы с Альфой, как самые думающие, не на глюкозе сидели, а на более серьёзных допингах. А уж тем, кто остался на базе переживать адаптацию, нормальная жратва вообще не помешает. Даже сильные психологические нагрузки на мозг могут быть заметно нивелированы натуралкой — пусть не своей родной, но всё же близкой по составу и потому дающей гораздо больше эффективных калорий в мозг, чем безвкусные гранулы и пресные протеиновые коктейли из синтезатора.       Через двенадцать скарэлов я вламываюсь на «Протон», нагруженная, как гравиплатформа на стройке. Кроме пироженок, которые я в прямом смысле слова тащу в зубах, в руках — по здоровенному мешку румяных яблок. Сумка с комбинезоном теперь забита сахаром, а также в ней лежат тёрка и корица. Кажется, я слетела с катушек на своей безумной идее, но разве яблочный джем — это не здорово?       — Дельта, — гаркаю в ближайший микрофон ВПС, на мгновение сбросив груз и освободив рот. — Ты ещё на борту? Есть техническая задача для механика! — и, вернув всё по местам, резво иду в сторону техотсеков.       — К-капитан? — запинаясь, отзывается динамик по всему коридору. Какой-то грохот на заднем плане, словно у неё что-то упало. И по обширному эху, это явно не реакторная. Не поняла?..       На всякий случай сворачиваю в сторону кают-компании, большего по размерам помещения у нас нет. И то, что я там обнаруживаю, заставляет меня втянуть сквозь зубы воздух, сбросить пакеты на пол, перехватить изо рта пироженки и, борясь с желанием швырнуть их по адресу, спросить у взъерошенного Гаммы, пока он пытается одновременно влезть в рукав комбинезона и встать по стойке «смирно»:       — Что. Ты. Тут. Делаешь?       Перепуганная Дельта тоже явно не знает, подтянуть ей растрёпанную шевелюру или всё же по уставу вытянуться во фрунт. Выбирает второе.       — Что. Вы. Оба. Тут. Делаете?! — я прохожу вперёд и бросаю коробку на общий стол. Ох, там же взбитые сливки… А плевать! Я хочу немедленно знать, что эти паршивцы, джет их сожги, тут устроили!       — Бета отправил меня на помощь Дельте, — чеканит Гамма, глядя мимо меня в прострацию. Вид у него, как на расстреле.       — И в чём. Конкретно. Ты ей. Помогаешь? — рычу я, потому что ответ, кажется, очевиден. Не письма же они тут в таком виде читали.       Их обоих заливает пунцовый румянец. И молчат, как онемели.       — Всё понятно, — отчеканиваю я. — Приведите себя в порядок, и в мастерскую, оба. Для вас есть техническая задача.       Бета, хитрый гад. Эксперимент должен быть завершён любой ценой, да? Небось, у него какие-нибудь секретные инструкции Учёного на этот счёт, целая пачка. А то и сам их доработал… Напильником. Воспользовался нашим с Альфой состоянием и решил доделать дело. И ведь со всех сторон не подкопаешься, ну, послал Гамму помочь проверить реактор и состояние форсажных движков, кто ж, мол, знал, что сервы до того вскипели мозгами, что бордель на палубе разведут? И расстояние плюс корабельная защита блокируют все эмоциональные всплески сладкой парочки. С этих двоих брать нечего, но тебе, медик хренов, я вкачу, когда вернусь. Ты доэкспериментировался, у меня терпение даледианское, но и у него есть границы. Сама не знаю, что больше выбешивает — полное несоответствие ситуации Общей Идеологии или то, что весь беспредел творится втихаря, за моей спиной. Или неясность, над кем именно ставится эксперимент — над сервами, надо мной, над Альфой? В общем, я должна как-то взять всё под контроль, иначе прототипы вообще от ложноручек отобьются. Это мой экипаж, и я за него в ответе.       Забираю пакеты и ухожу в мастерскую. Надо поискать и заточить какой-нибудь кусок ножовочного полотна — с такой примитивной задачей, как кухонный нож, я и сама справлюсь. А вот аналог плиты пусть сервы собирают. Трудотерапия — это именно то, что им сегодня нужно, да и мне не помешает. Проклятье, если Бета услал Гамму на «Протон», когда мы с передачи вернулись, то у них была масса времени для того, чтобы… Чтобы… Даже мысленно язык не поворачивается озвучить! Какая гадость! Мерзость!!! Мы же далеки, мы не должны быть, как животные… Как низшие примитивы…       А ведь по логике, я должна всё это воспринимать совершенно абстрагированно. Мы, все пятеро, принимаем участие в сложном эксперименте, который подразумевает специфические выверты психики, и это надо принимать так же спокойно, как Бета. Ну, бывает. Ну, это просто эксперимент. Ну, возможны неудачи, а отрицательный результат — тоже результат. Но нет, не получается мыслить об остальных прототипах, как об абстрактных экспериментальных образцах. Если вдуматься, я всегда была такой, принимала подчинённых близко к сердцу, старалась вникать в их проблемы и помогать их как-то решать по мере сил, возможностей и межклассовой этики. Надо просто раскрутить фильтр на всю катушку, добавить себе пофигизма и забить на всё болт. Иначе я с нашей парочкой сойду с ума, а Бете набью морду.       И всё же, даже с этим решением я ещё медлю.       Подтянутые, причёсанные, но всё ещё смущённые сервы приходят в мастерскую, когда я уже отыскала подходящий кусок стали и режу из него лазером полоски с закруглённым концом. Рядом валяется кусок шланга-термоусадки: если наплавить на заточку в три-четыре слоя, получится вполне приличная рукоятка.       — Так, — говорю, тыкая железкой в пакеты. — Это называется «яблоки». Техническая задача — промыть начисто, вытереть, освободить от кожуры и семенных камер, натереть на вот этой тёрке и термически обработать с последующим закрытием в стерильных условиях. Поэтому, пока я делаю ножи, один из вас придумает, как дать нагрев на эту массу до температуры кипения воды и не больше, без применения микроволнового излучения, а второй найдёт инертную к кислотам и достаточно прочную малогабаритную тару в достаточном количестве и её простерилизует.       — Насколько малогабаритную? — уточняет Дельта. Почему-то я и не сомневалась, что работа по изготавливанию термоэлемента окажется переваленной на Гамму.       Показываю руками приблизительный размер.       — Подходящие под описание ёмкости есть в медотсеке, — сообщает она. Подтверждающе киваю — Бета заслужил такого наказания, как лишиться пары десятков склянок для взятия биологических образцов. Там найдётся и стерилизатор, так что пусть Дельта пока занимается делом и проветривает мозги.       Молча затачиваю первую заготовку. Даже не знаю, что сказать ковыряющемуся по ящикам с инструментами и прочим техническим барахлом Гамме — «бестолочь»? «Идиот»? «Как ты опустился до такого, солдат Империи»? Но он заговаривает сам:       — Мы декорировали некоторые отсеки в соответствии с расчётами Беты.       Так же молча киваю. И тут он добавляет довольно неожиданное:       — Зачем это нужно?       Непонимающе поднимаю взгляд на его физиономию под тёмно-бурыми вихрами. Он из всех нас один такой вышел — чтобы волосы не до конца чёрные, да ещё и волнистые. У Дзеты тоже шевелюра вьющаяся, но совсем тёмная, а по Гамме полный рецессивчик прошёлся.       — Ты же… Ты же разрешала задавать вопросы, пока мы на задании, — резко робеет серв.       Действительно, разрешала. Спасибо, что напомнил — я в таком состоянии, что и рявкнуть могу за столь явное нарушение субординации, как излишние вопросы.       Но придётся отвечать.       — Это необходимо, чтобы сбить с толку Хищника, если он проникнет к нам на борт. Отсутствие какого бы то ни было декора в обстановке — характерная черта нашего народа, я уже акцентировала ваше внимание на этом моменте. Декор из биометалла, способный принимать любую форму — это в нашем случае идеальное решение. Что именно вы модифицировали?       — Рубку и медотсек. Бета сказал, что для кают-компании он ещё не нашёл подходящее решение.       Киваю, откладываю заточенную полоску стали, беру вторую.       — А… А если очистить плоды лазером? — снова спрашивает Гамма.       — Не годится, — коротко отвечаю я. — Запечётся по линии реза, нет смысла. Я раньше очищала манипулятором, сжимала и делала электрополимериновое лезвие. Одна прокрутка, и яблоко чистое. Но… — выразительно гляжу на руки, не продолжая реплику. И так всё понятно.       — Зачем мы вообще это делаем?       — Попробуешь — поймёшь, — отвечаю.       — Опять пища?       — Да.       — У тебя мания нас кормить, — мне показалось, или у серва в интонации проскочило что-то вроде улыбки?       — Скорее, мания заботиться, — отвечаю. — Пси-контролёр поставил мне диагноз, степень сочувствия другим далекам равняется шестидесяти двум целым и трём десятым процента.       — Это очень много, — соглашается Гамма. И, помолчав, добавляет. — Ты так сильно беспокоишься за нас с… Судиин?       Аж запнулся. Могу поспорить, один на один они друг друга по старым идентификационным шифрам окликают, даже не по буквам. Или какие-нибудь номера друг другу втихомолку присвоили.       — Я волнуюсь за каждого прототипа и за эксперимент в целом, — уточняю. — Ты не задумывался о том, что в случае провала вам с ней просто сотрут память и вернут в старые тела и на старые места? И ты даже не вспомнишь, что у тебя была такая личная привязанность, как Судиин?       Гамма опускает глаза. Вот и ответ — задумывался.       — Мне… придётся подчиниться, — выдавливает он через силу.       — Спасибо и на том, что сбежать не решили, — ворчу в ответ. — Поверь, нет ничего хуже, чем свобода. Первые дни ей упиваешься, а потом не знаешь, что с ней делать, и начинаешь сходить с ума. Даже будучи изменёнными, мы всё ещё высшая раса. Мы предназначены жить коллективно и действовать коллективно. Я испытала отрыв от коллектива на своей шкуре, и никому не посоветую пытаться добровольно выпасть из Системы.       — Значит, ты правда была осуждённой на изгнание и лишённой номера? — осторожно любопытствует серв.       — Да, — отвечаю. Что было, то было. — Но до этого сама сбежала, сперва от ссылки, потом от расстрела, вот и вкатали наивысочайшую меру наказания.       — Расстрел? За что? — Гамма настолько обалдел от моих откровений, что переходит за все рамки приличий со своими вопросами. Каков вопрос, таков и ответ:       — Ты же сам знаешь, как иногда подводит любопытство. Меня оно подвело больше, чем тебя.       Не удерживаюсь и мысленно хмыкаю. У него имеются три NB в личном деле по той же причине, что были в моём — излишний интерес к ненужным данным и вопросы не по существу. Но мой список нарушений был гораздо круче уже в Альтаке. У Гаммы слишком много осторожности и слишком мало безбашенности, чтобы лезть туда, куда лазила я, и уж тем более он не развлекается взломом собственных систем психологической безопасности.       Серв безмолвствует, силясь переварить услышанное. Я бы тоже на его месте впала в ступор, услышав подобные речи от Прайма.       — И всё же, тебя простили.       — Нет, — отвечаю. — Я на бессрочном испытании. И только потому, что очень любопытна и легко адаптируюсь к нестандартным условиям, поэтому со мной было удобно начинать эксперимент по стабилизации ДНК. Это единственная причина, почему Новая Парадигма приняла меня обратно.       — Теперь я понимаю, почему от тебя Адери так бесится, — серв уже паяет какие-то провода, но болтать это ему совершенно не мешает.       Беру третью заготовку:       — Пусть жалуется на меня Императору, если рискнёт.       — Не рискнёт, — из-под лазерного паяльника идёт приятный для обоняния дымок. Не знала, что новый нос может воспринимать этот запах как уютный. — Ты что, не видишь, что он тебя боится? Тебя вообще все прототипы боятся. Ты, — Гамма силится подобрать определение, — …другая. Просто другая. Не Мерзость, нет — это он загнул. Но ты как-то иначе думаешь, не так, как мы.       — Я из старых далеков, до Войны Времени. Активирована на Скаро в период относительного затишья. Естественно, я мыслю иначе, у меня все базовые вводные совершенно другие, — разъясняю наконец то, что он пытался узнать с самой нашей первой встречи.       Гамма в полном тупике, это по лицу видно, даже если не прислушиваться к эмоциям. А чего он хотел?       …А чего я хотела? Естественно, их пугает моя нестандартность. Наверное, единственный, кого она абсолютно не трогает, это сам Император. Для него, с его-то опытом и объёмом памяти за прожитые тысячелетия, я всего лишь зарвавшаяся девчонка с неплохо работающими мозгами, которую просто надо загрузить работой по самый купол скафандра, чтобы не выкрутасничала.       Позвольте. Это что же, меня и Вечный боится?! Вот это но-омер…       …На часах уже глубокая ночь, а мы всё ещё пытаем яблоки. За прошедшее время я получила два отчёта о проделанной работе от Найро, по одному отчёту от Альфы и Беты (заодно предупредила их, что задержусь на борту), перечистила и измельчила вместе с сервами оба мешка фруктов, намешала полуфабрикат и закинула вариться. Первую партию мы уже закатали, сейчас готовим вторую. Сладкая фруктовая масса потихоньку пыхтит в собранном Гаммой устройстве, распространяя умопомрачительный аромат на весь корабль. Наш связист и специалист по тонкой электронике вышел за дополнительными банками. Дельта жуёт плюшку, запивая протеиновым коктейлем — я свои пироженки уже смолотила час назад, вместе со стандартным бортовым обедом и пригоршней яблочных кожурок — уж очень жрать хотелось. Похоже, Гамма успел поделиться информацией с подружкой о душещипательном разговоре и его обсудить — она явно осмелела в моём присутствии и выглядит немного менее скованной, чем обычно. На самом деле, хорошо, что он вымелся — к Дельте у меня тоже есть пара ласковых и желание поговорить один на один. И как всегда, пока я подбираю слова для начала беседы, она заговаривает первой:       — Капитан… А про сегодняшний день тоже надо отчёт? — слова звучат относительно бодро, но вот порозовевшие скулы и общее ощущение выдают совсем другие эмоции.       — А почему нет? — приподнимаю я бровь в ответ как можно ироничнее. — Базе «Центр» и научному отделу будут любопытны все подробности.       Дельта опускает голову и даже начинает медленнее жевать, словно еда в горло перестала пролезать. Да, пожалуй, самое время испортить ей аппетит окончательно.       — Кстати, о научном отделе. Судиин, вся эта ваша, как говорят низшие, любовь-морковь и прочая петрушка — это на самом деле ерунда и выверт адаптации, если верить нашему врачу. Но на мой взгляд, ты допустила совершенно иную ошибку, забыв кое-что проанализировать достаточно глубоко. Вы же успели… — я запинаюсь, вдруг осознавая, что слово, характеризующее процесс естественного размножения у далеков, просто отсутствует. А употреблять термины из расширенного словаря, относящиеся к низшим или к животным, у меня язык не поворачивается. — Ну, в общем, успели, да? — она слабо кивает, отворачиваясь и откладывая сдобу. — И что ты будешь делать, если у вас… получится детёныш? Ты просчитала, что с ним будет? Ты это хорошо обдумала? Трезво взвесила? Никто даже не представляет, что у прототипов может… получиться. Теоретически ДНК застабилизирована, но практически процесс абсолютно не под контролем. Зародыш нельзя будет отследить так тщательно, как на конвейере, и уж тем более невозможно его вовремя откорректировать или безболезненно списать. Да ещё все ранние стадии могут проскочить мимо лаборатории, если мы тут нечаянно задержимся. «Протон» не имеет соответствующего оборудования, Верленд не имеет соответствующей квалификации. И всё это врежет не по Гердану, а по тебе и по возможному детёнышу. Ты это обдумала, прежде чем кидаться в новые ощущения?       И по её виду понимаю, что она вообще об этом не подумала. Эти кроваво-красные уши можно использовать, как маячки во Вселенной, а страхом от Дельты пасёт на три орбиты вокруг. Осознала, девушка, во что гравиплатформой вляпалась?       — Капитан, что мне теперь делать? — бормочет она. Ну да, инструкции на этот случай не писаны.       — Прекратить тихушничать и не заводить ситуацию в ещё более глубокий тупик, — отвечаю. — Я запрещаю тебе действовать тайно по какому бы то ни было поводу, включая ваши личные отношения с Герданом. Докладывать абсолютно всё перед тем, как что-либо сделать. Все приказы, разрешения и допущения, полученные от Адери и Верленда, подтверждать у меня. И никак иначе, — пожалуй, пора чуть смягчить тон. — Судиин, ты упустила, что наш врач — учёный, и ему прежде всего нужен результат. Поэтому он вам и потакал, что хочет всё увидеть до конца. Для него ты — всего лишь эксперимент. И Гердан, и я, и Адери, и даже он сам. Не жди, что здесь кому-то интересна именно ты сама или твои чувства по поводу происходящего. Это вообще всех интересует в последнюю очередь где бы то ни было. А в проекте «Прототип» наше место — лабораторная клетка, и наше звание — инфузория. И всем глубоко безразлично то, насколько это нас унижает или морально калечит. Анализируя ситуацию глубже, даже это для учёных представляет интерес в рамках эксперимента. Надейся на одно — чтобы в случае неудачи тебя вернули в старое тело, а не списали. И старайся остаться тем, кем ты была когда-то активирована, несмотря ни на что.       — Но это значит… — Дельта поднимает на меня слезящиеся глаза. Что, она ещё и реветь выучилась?! — Но это значит, что мы с Герданом должны… быть так, словно нет персональной привязанности. Но ведь она есть, есть!!! — наш техник с силой ударяет по коленям и зажмуривается так резко, что слёзы брызжут во все стороны.       Смотрю на неё. Ведь я примерно представляю, что она чувствует. Однажды я тоже была объектом фаворитизма, и не могу сказать, что это комфортно. Правда, у номера Семь с «Возмездия» хватало ума держать эмоции при себе, а у остальных — делать вид, что они ничего не замечают. И всё же это было неприятно. Семёрку и сослали-то в назначенные добровольцы-рядовые из старлеев за этот заскок, попытку привязаться к кому-нибудь, он ведь изначально-то не серв был, а такой же низкоранговый Чёрный, как и я. А на Свалке Истории его и ссылать-то уже было некуда, приходилось терпеть слишком долгие взгляды в свой адрес. А всё же, посылая его на смерть во время штурма «Крусибла», я чувствовала смутный дискомфорт. Так что могу себе представить, каково сейчас Дельте, у которой фаворитизм взаимен и цветёт буйным цветом.       Именно поэтому встаю и с размаху даю ей затрещину, а потом притягиваю к себе за грудки.       — Это не отменяет того, что ты создана далеком, — говорю очень тихо прямо в зарёванное лицо. — Ты — высшая раса, а не скотина. Учись контролировать себя сама, если фильтр не справляется. Ты — идеальное существо, а не низшая плесень. Так соответствуй этому званию, тупая десантура! Докажи мне, что ты далек!       Швыряю Дельту обратно на катушку с проводом, где она сидела. Докатились. Одна истеричная девица с барахлящим фильтром кортикального мозга строит другую такую же. Фантасмагория, кошмарный сон Культа Скаро, шуточка в стиле Хищника, но чтобы это ещё и реальность была — это ни у кого в мире воображения не хватит.       — Жуй свою плюшку и пиши отчёт, — заканчиваю я, буравя взглядом вздрагивающий затылок, из-под которого слышны сдавленные всхлипы. — И не говори, что я тебя не предупреждала о последствиях.       Жутко признавать, но кажется, изменив облик, мы действительно перестаём быть далеками. Что мы упустили? Где? Я должна это понять раньше, чем болезнь охватит всех прототипов. Вот тебе, Дикий Прайм, ещё одна невыполнимая задача в твоём бесконечном списке невыполнимых задач.       На пороге появляется Гамма с коробкой простерилизованных банок и замирает, увидев столь живописную картину.       — Так, — говорю, окончательно выпрямляясь. — Мне надо вернуться в гостиницу. Закончите тут с джемом. Последнюю банку приказываю не закатывать, а съесть на двоих. Оставшиеся пирожные тоже поделите.       Полыхая злостью, выхожу прочь. Ну почему с Гаммой спокойно получилось поговорить, а эта нытичка вывела меня из равновесия на раз плюнуть? Тоже ведь не случайность. Но пока слишком мало данных для окончательного вывода, придётся отложить решение проблемы на неопределённый срок.       …На небе всего одно солнце и две зари. Проветриваю голову и сбрасываю напряжение — даю кросс от корабля до Ассамблеи. Чувствую моральную усталость и мечтаю о сигарете, денёк выдался — ого-го. А ещё впереди разговор с Бетой. Ох, не удержусь и дам ему по роже!       В ста лерах от меня — старт космического корабля, лицо и руки ощущают жар даже на такой дистанции. До чего же здорово. Сколько бы ни созерцала взлёты, но каждый раз, когда здоровенная махина поднимается, преодолевая гравитацию, я чувствую восхищение. Даже если это несовершенная конструкция низших тварей. Потому что это просто красиво — такая мощь в приложении к одной крошечной пылинке Вселенной.       Вот только это меня сейчас не может успокоить.       …Половина третьего.       Недочёт — эффективно дать по роже не хватает роста, поэтому я без предупреждения вламываю с ноги в первое попавшееся уязвимое место. Медик задыхается от боли и, сложившись пополам, медленно валится на колени и вбок. От его эмпатического посыла Альфу буквально вырывает из недр сети, и он разворачивается к нам, явно готовясь оттаскивать меня в случае продолжения агрессивных действий. Но я пока удовлетворена ударом, от которого застигнутый врасплох Бета не успел увернуться. Всё, гнев выплеснула, и теперь ничто не дрожит отдать приказ компьютеру раскрутить фильтр эмоций на всю катушку.       — Почему не доложил мне, что специально сводишь сервов? — спокойно спрашиваю у пытающегося вдохнуть Беты. В ответ несётся едва слышный стон. Так ему и надо. — Как смеешь проводить эксперимент вне лаборатории, самостоятельно, не имея нужной квалификации? Ты по специальности — нейрофизиолог, а не генетик. Это не твоя работа. Тоже мозга слишком много досталось?       — Что произошло? — тихо спрашивает Альфа, и я чувствую в нём тень страха. Да, Гамма не соврал — и этот тоже меня боится. Как это я раньше не замечала?       — Гердан и Судиин… — я снова запинаюсь из-за отсутствия нужного слова, но, похоже, Альфа меня понял. Вот только прореагировал совершенно иначе — просто вздохнул и сел обратно на свой любимый диван. — У нас нет возможности отследить все изменения в состоянии Судиин, если она теперь беременна.       — Это не такой… быстрый… процесс, — хрипло несётся с пола по слогам.       — А ты проверял? — чеканю в ответ. Гнева не осталось, один расчёт. — Нет никакой гарантии, что в полностью естественных условиях он не пойдёт иначе, чем в лабораторной колбе. Теперь так. Ты действуешь не только у меня за спиной — ты действуешь за спиной у всех, включая Учёного. Тебе были даны инструкции спровоцировать персональную привязанность у этих двоих и у меня с Адери, да? А ты решил пойти дальше и развить тему там, где получилось, превысив полномочия?       — Так ты… знала?       — Просчитала, — отвечаю, подвигая к себе кресло и бахаясь в него. Устала. — Встал и принёс мне мою сигарету.       Бета с трудом поднимается на четвереньки, потом на ноги, и согнувшись в три погибели, гребётся в свою комнату.       — Я думал, ты его убьёшь, — тихо замечает Альфа, со скрещёнными руками глядя на пейзаж за окном.       — Я не занимаюсь самосудом, — говорю в ответ. — Бить его тоже не следовало, но иногда подкрепление болью действует отрезвляюще даже на упёртых энтузиастов. Ты тоже подозревал, что он пытается нас свести?       — Нет, ведь мы из разных каст. Мне это и в мозг не приходило, — отзывается он. — Будь добра, употребляй наркотик на балконе… — и добавляет чуть более доверительным тоном: — Чего ты так взбесилась?       — Из-за сервов, — отвечаю. Фильтр купировал злость, и теперь всплыло всё то, что под ней было. Грустно мне. — У них низкий интеллект, они не в состоянии качественно просчитывать последствия своих действий. Они даже не задумались, что у Судиин может быть детёныш и что с ним будет. Им следовало это разъяснить раньше, чем всё произошло, а не сталкивать в яму. Они… психологически не готовы к этой стадии эксперимента. Теперь вообще неизвестно, что получится. Может, через два скарэла они сюда вернутся, а может, по глупости угонят «Протон» и попытаются скрыться.       — Маловероятно, — отзывается Альфа. — Именно потому, что они сервы. Слишком много инструкций в мозгах и слишком малое умение их перебарывать. Им дисциплина не позволит сбежать.       — И всё равно, теперь эксперимент пошёл наперекосяк, — говорю, пока бледный и пошатывающийся Бета подаёт мне табельный наркотик. Ага, проняло. Болевой шок неплохо выбивает дурь из полушарий мозга. — Хотя бы потому, что непроинформированность сервов о последствиях прямо нарушает соответствующие пункты Общей Идеологии. Верленд, ты тоже заражён и перестал соответствовать эталону. Адери, сознайся честно, — прикуриваю, дав искру с пальца, — в чём ты отклонился от О.И.?       — Я стараюсь выполнять твой приказ и держаться в рамках устава, — отзывается он самым нейтральным тоном. — Но это очень сложно, учитывая обстановку вокруг. Вы сильно изменились, ну, я не про тебя, Зеро. Ты всегда странная. А вот остальные просто делаются на тебя похожими. Быть может, скрытое влияние ДНК на психику? Ведь ты — в основе всех нас.       — Тогда уж эхом через гипноленты дошло, — отзываюсь. — Плюс к тому, невыработанная мощность мозга. Что думаешь, Верленд?       Медик с трудом пристраивается на первую попавшуюся горизонтальную поверхность выше пола, подальше от меня, поближе к стратегу. В голосе явно звучит опасение схлопотать ещё разок:       — Не знаю…       — Кстати, — вдруг совершенно другим, чуть более лёгким и насмешливым тоном замечает Альфа, — кажется, я подобрал точное определение твоей позиции к остальным прототипам, Зеро. Да и не только к ним, вообще к Империи, — он разворачивается ко мне лицом, явно готовясь сказать какую-то гадость и посмотреть на мою реакцию. — Долго не мог найти нужное слово, поскольку у нас оно отсутствует.       — Ну, и?       — «Мамочка», — уголком рта усмехается он. — Низшие назвали бы тебя «мамочкой».       Сказать до того нечего, что я немею.       — В точку, — брякает Бета раньше, чем успевает прикусить язык. Наверное, ещё раз по самому уязвимому после мозга месту хочет. А паршивец стратег продолжает развивать мысль:       — С нами носишься, сервов опекаешь, и даже этому, — кивок на Бету, — врезала не столько от злости, сколько от страха за то, что с ним сделают за превышение полномочий. Разве не так?       Варги-палки. Так.       Действительно так. Вот сейчас, когда Альфа это всё озвучил, я понимаю — он прав. Почему-то в мозгу всплывает недавно услышанное: «У тебя мания нас кормить». Тоже соответствует параметру «мамочка». И что ещё хлеще, я со своими ребятами с «Возмездия» такой же была. Проклятые проценты личностных характеристик! Мало мне было любопытства, теперь ещё и за этим следи!       Но нельзя не отбрехаться.       — Имеешь в виду, я Империю удочерила, а она меня уматерила? — никогда бы не поиграла словами так явно, если бы не совершенно приватная обстановка среди своих.       — Иди курить на балкон, — вместо ответа или усмешки отзывается Альфа и брезгливо морщит нос. Понятно, шутка пролетела мимо. Или для него это не шутка, а констатация факта.       Так и быть, выскребаюсь из кресла и выхожу на улицу, посмаковать ядовитый дым. В персональный отдел локального патвеба один за другим падают вечерние — или уже точнее было бы сказать, утренние отчёты сервов, но читать их я не стану, нервы дороже. Пусть Учёный с Вечным с этой, как оно, «пор-но-графией» разбираются и изучают каждую деталь. А меня увольте.       Пожалуй, сигарета заканчивается даже слишком быстро. Досадно. Но приближается время моего сна по расписанию, так что я тащу окурок до утилизатора, более не тратя время на разговоры.       Душ.       Спать пятнадцать скарэлов — и снова галопом по встречам, совещаниям, интервью, переговорам, интригам и неприятным сюрпризам от экипажа.       Но хотя бы закончился этот сумасшедший день — самый обычный день кочевников.       Да. Самый обычный день.