Потерянный рай

Эцио медленно открыл глаза, отмечая странную пульсирующую боль в голове. Солнце ослепляло, а прохладный ветер обдувал лицо, медленно приводя мысли в порядок. Он ничего не помнил, ни то, как оказался без сознания, ни то, куда он вообще направлялся. Первая мысль, которая пришла в голову — он напился. Солнце скрылось за облаками, небо потускнело. Что он делал на улице? Аудиторе тут же вскочил с земли, не замечая боли в висках и осматриваясь по сторонам. Эта улица была ему незнакома, хотя он знал каждый уголок Флоренции. Нет, это точно не его родной город. Боль постепенно проходила, освобождая его от своего груза, и вскоре от неё остались лишь редкие вспышки. Вздернув голову наверх, молодой ассасин заметил высокие здания, какие не мог себе и представить. Они будто ненастоящие, холодные и мрачные — захотелось прикоснуться к ним, почувствовать холод под ладонями. Странно, что вокруг не было ни души: ни приятной суматохи прохожих, ни сладковатых запахов из лавочек торговцев. Все это начинало действительно пугать, в первые мгновения Эцио даже не пытался сдвинуться с места, однако любопытство все же было сильнее, и ассасин осторожно, будто не до конца веря, что это все не сон или иллюзия, дотронулся до стены, почувствовав, как она приятно холодит кожу, покрытую мозолями и мелкими ранами. Присмотревшись, он с удивлением отметил, что на ней странные рисунки и надписи самых разных цветов. Такие яркие цвета использовала его мать, когда вышивала на подушках; а ещё они переплетались на платьях Клаудии, вырисовывая незамысловатые, но красивые узоры. Хотя улица была пустынна, Эцио, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, обернулся. Худощавый человек в оборванных одеждах, что-то бормоча себе под нос и недовольно переминаясь с ноги на ногу, глядел на него, задерживая взгляд лишь на долю секунды. Человек своим видом напоминал очередного бездомного, каких Эцио часто встречал и во Флоренции. Они молча наблюдали друг за другом: Эцио смотрел пристально, прищурившись, словно орёл в поисках добычи; человек же изредка скользил взглядом по одеждам ассасина. Он хотел было спросить, где они находятся, да только человек, фыркнув что-то злобное, развернулся и ушёл прочь. «Недружелюбно как-то,» — промелькнуло в голове. Эцио боролся с желанием убежать. Убежать куда-нибудь далеко, потому что все эти декорации вокруг были похожи на чью-то злую шутку. Ассасину стало невероятно сложно дышать, будто воздух вокруг был спертым и густым. Он направился в неизвестном направлении, куда-то в сторону света – мрачность этого места заставляла чувствовать себя неуютно. Выбравшись из темной улочки, ассасин ускорил шаг. Все так запутанно, так странно. Его чувства мастерски умели обманывать, Эцио не раз убеждался в этом, когда разум застилала пелена алкоголя или дурманящих трав. Впервые он попробовал эту дрянь у Леонардо, когда пришёл к нему (весь побитый, с разбитыми в кровь костяшками и грязными одеждами) после первой серьёзной схватки с тамплиерами. Его мелко трясло, но ему так нравился привкус крови во рту и онемелые пальцы на ногах. Леонардо дал ему свою настойку, сказав, что боль утихнет после нескольких минут. Вспоминая об этом, он не успел заметить прохожего, сбив того с ног и повалившись с ним на сырую землю – твердую и блестящую. — Смотри, куда прешь, идиот! Он метнул на ассасина злобный взгляд, красноречивый и слишком уж наигранный – Эцио и не нужно было понимать, о чем тот говорил. Осторожно приподнявшись с земли, Эцио кинул быстрое «извините» и продолжил бежать, расталкивая людей у себя на пути и выслушивая поток незнакомых бранных слов. Его будто окатили ледяной водой. Где он? Как он сюда попал? Почему все вокруг кажется таким странным? Он пытался вспомнить, что же было до того, как он потерял сознание, но в голове было пусто; даже если бы Эцио постарался вспомнить, то единственное, что всплыло бы у него в памяти – невероятно красивая солнечная Флоренция. Была мысль, что это просто сон, но он не смог бы поверить в это, даже если бы захотел. Все выглядит так реально: коснись рукой – и почувствуешь каждый изгиб, каждый выступ на дороге. Первый порыв – забраться куда-нибудь наверх и осмотреться по сторонам; ассасину эта идея показалась очень привлекательной. Эцио с опаской посмотрел на весьма высокое здание, по своей высоте оно уступало даже Собору Санта-Мария-дель-Фьоре. Неужели он умер, а это и есть жизнь после смерти? Схватившись за гладкий уступ, Эцио с легкостью подтянулся, чувствуя, как мышцы постепенно приходят в норму. Здесь было очень мало выступов, за которые можно было бы схватиться – это делало задачу немного сложнее. Люди уже начинали оглядываться на него, словно на сумасшедшего, но проходили мимо, спеша по своим делам. Эцио и сам не замечал этих взглядов (всегда бегая по крышам, несмотря на крики и вопли смотрителей). Схватить уступ, подтянуться, схватить другой – и так раз за разом, снова и снова. Движения были отточены, однако следующий выступ чуть скользил, как будто над городом до этого прошёл дождь; Эцио ощущал, что вот-вот сорвется, а внизу была твёрдая земля. Кто-то снизу закричал (это была женщина), и Эцио, не удержавшись, расслабил ладонь. Сердце пропустило удар, руки попытались ухватиться хоть за что-нибудь, чтобы удержаться. Ещё мгновение, и Эцио повис в воздухе, крепко держась за небольшую металлическую балку. Он выдохнул с облечением, перевёл дыхание и продолжил карабкаться вверх. Ассасин все же добрался до крыши, осторожно осматриваясь в поисках лучников, но таковых не оказалось. Путь был чист. Он гибко подтянулся, взбираясь на гладкую (идеально ровную, чёрт возьми) поверхность, и посмотрел вниз: на людей в сером, на странные возницы, сделанные из металла, на другие здания, такие же высокие и величественные. Чуть ли не на каждом доме висели светящиеся надписи на таком же непонятном языке (хотя буквы были знакомы). «Merda, где же я?» Осмотревшись вокруг, он заметил очевидную вещь – все постройки будто сошли с безумных чертежей Леонардо. Он часто замечал, как изобретатель пыхтит над своими изобретениями. Но то, что он создавал по своим чертежам, было чем-то крайне невероятным. Эцио будто попал в его безумный сон, где воплощаются все рисунки художника. Пожалуй, пока что это объяснение было самым правдоподобным, вот только сон художника был не идеален и не до конца продуман: внизу не было мягкого сена, куда можно было бы приземлиться, не разбив себе голову. Несмотря на это, совсем рядом стояла большая металлическая телега (Эцио отметил, что практически все здесь сделано из металла), в которой лежало что-то тёмное, но с виду мягкое. Но телега находилась под небольшим углом от здания – Эцио не хотел рисковать и прыгать вслепую. Для начала он попытался слезть с крыши так же, как и залез – по выступам. Он так и поступил, пока не заметил, как маленькие капли барабанят по капюшону. Он не сможет удержаться, металлические бруски и так были скользкими. Эцио, подумав и вновь посмотрев вниз, все же решился прыгать. Риск разбить себе голову был гораздо выше, но, встав на самый край крыши, он набрал в лёгкие больше воздуха и с легкостью, словно птица, оттолкнулся. Воздух обдувал лицо, развевал полы белых одежд – Эцио чувствовал то же ощущение полёта, словно в первый раз. Прыжок веры для него всегда был чем-то особенным, вроде ритуала, которому надо отдать дань. Уже совсем близко к земле, он вовремя сгруппировался, прижав колени к груди, и мягко приземлился в телегу, почувствовав невероятное облегчение – она была действительно мягкой. Однако, вздохнув полной грудью, Эцио тут же сморщился: пахло отвратительно, словно он оказался в Неаполе, где пахло плесенью и пылью. Потихоньку выбравшись из чертовой телеги, что-то щелкнуло внутри – он начал припоминать события прошлого, до того, как он очнулся здесь. Они выстраивались в полноценную картину, словно Леонардо аккуратно выводил кисточкой каждую деталь, каждую песчинку своей новой картины. Кажется, он находился в Венеции, и направлялся именно к Леонардо, чтобы исследовать Яблоко. Глухая боль отразилась в висках. Он поежился, напряг последние силы. Они находились в его мастерской, и Леонардо рассказывал о своих наблюдениях за Яблоком, а потом... Эцио притронулся к нему. Это все, что удалось вспомнить, хотя было неумолимое чувство, будто он что-то упускает. Момент прикосновения был напрочь стёрт из памяти – видимо, Яблоко ударило его неким сгустком энергии, он упал и ударился головой, потерял сознание и теперь его тело лежит на подушках в обители Леонардо. Возможно, прямо сейчас тот расставляет вокруг него зловонные свечи, по запаху напоминающие канализацию; именно эту вонь он и ощущает у себя во сне? Ладонь потянулась к карману, который был запрятан среди множества слоёв ткани: Эцио аккуратно нащупал свёрток, тот приятно зашелестел под пальцами, и ассасин обнаружил, что это все-таки была страница Кодекса. Неужели этот сон настолько хорошо продуман, что воссоздал каждую мелкую деталь в его образе? Он проверил снаряжение – все осталось как прежде. Послышался чей-то голос, Эцио изначально подумал, что он принадлежал Леонардо. Но тембр был не мягкий и благозвучный, а хрипловатый и немного гнусавый – он точно не мог принадлежать ему. Обернувшись, он заметил двух людей, чем-то напоминающих смотрителей башен, но их одежда резко отличалась: люди были в темно-синих одеяниях и уверенно направлялись в его сторону; в руках не было ничего похожего на клинок или меч, но на поясе находилось и ждало своего череда огнестрельное оружие. — Merda, veglia¹... — выпалил Эцио прежде, чем унестись со всех ног прочь. Стражники погнались вслед за ним, расталкивая нескончаемый поток людей – в этой части города их было невероятно много. Аудиторе бежал, куда глядят глаза, стараясь не оборачиваться; вступать в драку не хотелось, особенно сейчас, когда он только очнулся, до сих пор не до конца понимая, когда этот сон закончится. Думать нужно было быстро: он свернул куда-то за угол, наткнувшись на торговую лавочку и забежав внутрь. Здесь было душно, воздух будто прилипал к коже, шея вспотела. Эцио легко, словно кошка, перепрыгнул через преграду в виде железной палки, непонятно с какой целью торчавшей здесь. Раздумывать над этим не было времени: люди встревожились, удивленно провожая взглядами незнакомца в белых одеждах; стражники не отставали. Они были куда сильнее и быстрее, чем флорентийские – это играло не в его пользу. Эцио скрылся за прилавком с рыбой, поежившись от холода и подумав, что неплохо было бы сейчас прогуляться под солнцем родного города. Отчётливо представил лёгкий флорентийский ветер, чистое небо, палящее солнце – Эцио вновь забылся. Он выпрыгнул через другую дверь, тут же завернув за угол, пробежал несколько метров и, обернувшись на мгновение (чтобы убедиться, что стражники отстали), столкнулся с незнакомцем. «Пора бы уже прекращать сталкиваться с людьми,» – подумалось ему. — Эцио? — услышал он свое имя и растерянно взглянул в карие глаза незнакомца.