The Cab — Angel With A Shotguh.
Они смотрят друг другу в глаза, пытаясь найти в них что-то новое, что может помочь им с этим дерьмом. Они сидят в пустой комнате, в которой повисла мертвая тишина, вероятно загипнотизировав их. Их руки переплетены в замок и внутри замка стоял шар тепла, такого уютного и душевного. Нет никаких лишних звуков, которые могли помешать им. И это так успокаивает.
— Люк? — первый нарушает тишину Майкл, которая практически поглотила их, но не до конца. — Майкл? — парирует голубоглазый не отвлекаясь и держа взгляд на зеленых глазах Майкла. — Почему? — Я не знаю, — качает головой он и тяжело вздыхает полной грудью, от чего по телу выступают мурашки. Их тела обмякшие, расслабленные и плечи практически не двигаются, так как они редко вздыхают, потому что внутри как-будто сдавили легкие. Они смотрят друг другу в глаза и заново влюбляются в друг друга и это выглядит так безмятежно и мягко. Их ресницы слегка дрожат, но они продолжают контактировать друг с другом, не отрывая глаз и практически не моргая. Этим молчанием и своим присутствием они наслаждаются друг другом и больше ничего не нужно. Они слишком невинны и оба потерянным между реальностью и другим воображаемым миром, но связь между ними никак не разрушается. И, наверное, не разрушится никогда...
***
— Ты готов? — хрипло спрашивает Люк, кладя руку на руку Майкла. Парень уверенно кивает головой и прижимается горячим телом к Люку. Их запахи смешиваются в единое целое и если бы кто-то мог почувствовать их, то он был бы вскружен и отправлен в нокаут. Внутри них сплошной страх, разочарование, боль и преданная любовь, которую они боятся разрушать. Но сейчас не тот момент, когда нужно думать или опираться об это. — Согласен ли ты, Майкл Гордон Клиффорд уничтожить его? — дрожащим голосом спросил бледный блондин. — Согласен. — твердо отвечает он, пытаясь скрыть свой истинный страх, — согласен ли ты, Люк Роберт Хеммингс уничтожить его и быть свободным? — Согласен. Парни синхронно подставляют дуло пистолета к вискам и отчитывая последние секунды, с огромной болью жмут на курок и оглушительный выстрел разлетается по всему дому. Их оскверненные души поглощает тьма и бездыханные тела с тяжелым грохотом падают на грязный пол, вскоре который покрывает их кровь, смешавшаяся в одну кровавую лужу.
Они были единым миром, которому было предназначено пасть в бездну собственных чувств.