Сад на краю

Стоило отдать магии должное – на работе пропущенные дни тоже остались незамеченными, а Клеменс, как и Роза, совершенно не помнила, как неделю назад повстречала Азалию и не узнала. Казалось бы, ничто не мешало спокойно заниматься делами до конца смены, однако мысли о ночной вылазке не давали как следует сосредоточиться. «Тебе нет смысла появляться в Мире», – вновь и вновь всплывали в памяти слова Порядка, а после – встреча с Редом. Сложить оба события вместе, и вот уже правда кажется, что лучше покорно посидеть тихо в сторонке. Не напрашиваться на нож в печень и не мозолить глаза своей бесполезностью. Вместо этого упрямая сторона требовала вернуться сегодня же, не затягивать с поиском цветка. Азалия металась между благоразумным страхом и безрассудной упёртостью. Руки задрожали, когда пессимистичное воображение нарисовало мрачную картину, как она снова заходит в сад, оказывается захвачена порывом ядовитого ветра, а в конце лежит в луже собственной крови, смотря на затянутое серыми облаками небо, и рядом Ред, полностью подчинённый паразитирующей субстанцией. – Осторожнее! – воскликнула Клеменс, и Азалия дрогнула, только сейчас заметив, что неправильно взялась за нож и чуть вместо асльстромерии не подрезала пальцы. – Ой… Спасибо. Что-то я задумалась. – Уже в пятнице головой? – предположила с понимающей улыбкой. – Всего ничего осталось, но когда в руках нож, лучше сосредоточься на нём. – Твоя правда. Извини, что побеспокоила. – Да какие могут быть извинения! – Клеменс махнула рукой и, оторвавшись от разбора коробки с новыми лентами, внимательно посмотрела на Азалию. – У тебя ничего не произошло? От внезапного вопроса захотелось тяжело сглотнуть. Магия всё-таки сработала недостаточно хорошо, и сейчас придётся спешно выдумывать убедительную ложь? Вот и где в такой момент спит та острая на язык сторона, которой явно по силам будет навешать на уши достаточно лапши? Так. Нет. Стоп. Не стоит планировать худшее, пока ничего не знаешь. – В каком плане? – В прошлом месяце ты выглядела очень подавленной. – От пояснения Клеменс от сердца отлегло. – На самом деле, Несса даже думала, не отправить ли в отпуск. Но сейчас ты будто пободрее стала. Что-то хорошее случилось? Или потому что день рождения скоро? Ладно, к такому Азалия также готова не была. Последний месяц определённо добавил в жизнь непредвиденных и совершенно несвойственных активностей, но вместе с тем в качестве платы забрал столько нервов, что лучше бы просидеть всё это время в апатии. Так почему Клеменс решила, что произошло хорошее? И неужели изменения настолько явные? – Да, день рождения радует, – схватилась за чужое предположение, снова действуя по принципу «в свою теорию человек с лёгкостью поверит». – Всё же с семьёй время проведу. Не так уж часто сейчас вместе собираемся. А ещё не так давно наладила отношения с одним человеком. Наверное, это… Правда как камень с души. – Надеюсь, вскоре ты сможешь скинуть ещё пару другую булыжников. Весна на дворе – не место в жизни хандре. Так, ладно, прекращаю под руку говорить. Сама же сказала на ноже сосредоточиться. Клеменс вернулась к лентам, напевая под нос что-то бодрое. Азалия тоже улыбнулась, наконец правильно приложив нож к стеблю. Хорошо или нет, а кое-что правда изменилось. Заметно. Месяц назад она бы точно выбрала никуда не идти, найдя тысячу и одну отговорку. Потому что сказали не появляться. Потому что могут поджидать. Потому что вторую ночь не спать толком плохая идея. Просто потому что страшно. А сейчас, хоть и с изрядной долей неуверенности, Азалия всё больше склонялась к варианту снова отправиться в Мир после ужина. К концу рабочего дня робкие склонения сформировались в чёткое решение: нужно идти. Вопреки всему. Ведь и день на самом деле очень удачный: у Розы ночные съёмки, после который она отправится к Дальрену, потому что так ближе и будет шанс хоть немного отоспаться перед началом нового рабочего дня. А значит, можно не тратить силу дельфиниума на побег из дому. Всё-таки сегодня Азалия решила воспользоваться цветами сразу перед входом в сад и пока не убедится, что точно идёт не в сторону Реда. Как и ночью, она сначала встретилась с Жасмином и поинтересовалась обстановкой, а когда он снова первым скрылся за калиткой – дотронулась до браслета. И если с дельфиниумом всё понятно, то с амариллис… Просто осмелиться дойти до сада и зайти в него – вещи ощутимо разные. Уже от взгляда на облезшие металлические прутья к горлу подкатывала нервозная тошнота, становились ватными ноги. Но повернуть назад нельзя, как и вечно мяться у входа. Молясь, чтобы в реальности скрип калитки оказался не настолько громким, как показалось напряжённому слуху, Азалия прошла в сад и приподняла руку с браслетом. Золотая нить снова вела за дом и явно не в ту сторону, где по словам Жасмина должен находиться Ред. Но развеивать чары дельфиниума она не спешила, пока заросли вокруг не стали достаточно густыми, чтобы среди них не заметили случайно. Тогда же пришлось отказаться и от поддержки амариллиса – не стоило тратить весь заряд. Вот только… Не слишком ли сильно они сгустились? Чем глубже Азалия заходила, тем больше тревоги вызывало окружение: плотный потемневший воздух, неестественные переплетения растений с посеревшей, но не увядшей листвой, меж которой то и дело вспыхивали разноцветные искры. Пагубное влияние иных сил точно затронуло эту часть сада сильнее прочих. «Не время ужасаться. Нужно следить за нитью», – напомнила себе Азалия. Вперёд. Только вперёд. Как бы ни был силён соблазн всё-таки одуматься и убежать. Никто другой не добудет цветок, а без него Реду точно не помочь. Азалия ведь сама пообещала сделать это, а если не готова сдержать слово, так лучше бы правда Тенью стала – всё равно бы исчезнуть предпочла, принеся в жертву собственный мир ради всех остальных. Нужно продолжать путь, но… Нет, очередной шаг оказался столь тяжёлым точно не из-за страха. Опустив взгляд, Азалия увидела, как высокая трава оплела ноги. Попытка вырваться. Ещё одна. На смену порванным стеблям слишком быстро вылезали новые. Намертво приковывали к месту. Прежде чем Азалия вспомнила о флористическом ноже в сумке, гибкие и удивительно прочные плети схватили за руки. От каждой попытки вырваться плети только продвигались дальше, оплетали крепче, грозясь вывернуть руки и сломать рёбра. Если бы не плотная ткань пальто, мелкие колючки точно бы разодрали кожу. Пришлось замереть, чтобы они не подползли к шее и лицу. Дышать стало сложно, в глазах темнело, а в уголках глаз проступили слёзы – от боли и недостатка воздуха. Выхода нет. Ни своими силами, ни воззвав к чужим – хотя это и невозможно со связанными руками – сделать ничего не получится. Азалия подняла голову к серому небу. Пускай и не в луже крови, но, кажется, всё-таки она под ним умрёт. Как же глупо. Храбрость – удел сильных, а ей следовало сидеть в своей мышиной норке и действовать только по чужой указке. «А дома никто и не узнает, что случилось…» – подумала, закрывая глаза. Странная белая дымка мелькнула под веками. Натяжение плетей исчезло так резко, что Азалия упала, едва успев подставить руки. Потом на свободе оказались ноги, а в следующий момент её снова схватили, но теперь уже это была чья-то рука, грубо дёрнули вверх и потащили вперёд. По лицу ударил пурпурный хвост. – Откуда… Вы здесь? – сбивчиво спросила Азалия, не веря глазам своим. Потому что перед ними был Гиацинт, мечом прорубающий путь. – Колокольчик позвала. «Точно… Жасмин сказал, она убежала, когда он пошёл встречать». – Но разве вам… Не опасно… Здесь находиться? А, правее! – добавила, чуть не потеряв ход нити. – Если не нарвёмся на Последнего – нет. – А как же бездна? – Местный воздух сам по себе представлял опасность для духа, Гиацинт же точно не отдавал сердце подобно Жасмину и Колокольчик. – Я могу выдержать больше, чем другие духи. Не обо мне думай, а направляй. Куда дальше? Оставалось поверить в Гиацинта и воспользоваться помощью. Взять себя в руки, заткнуть беспокойство и сосредоточиться на деле. На пути. Сад всё ещё с завидным упорством не желал пускать дальше, но ничего не мог противопоставить волшебному мечу. Листья и ветки разлетались в стороны, воздух наполнили удушливый запах соков, свист, хруст, чавканье. Наконец продравшись через заросли, Азалия увидела его: оплетающий камень золотой рододендрон. Ярко-жёлтые цветы слишком сильно контрастировали с мрачной серостью окружения, как факел в безлунной ночи. Хотя от всего сада становилось неуютно из-за сочетания буйства жизни и безумия, а сам Мир бесконечно угнетал погибельным запустением, именно здесь присутствие смерти ощущалось острее всего. И естественнее. А ведь окружающие растения не выглядели особенно вялыми и болезненными. Просто… Стоячий воздух насквозь пропитался смертью. Требовалось всего лишь срезать веточку рододендрона – хотя речь и шла о цветке души, подразумевалось всё растение, так что принести можно любую часть. Однако Азалию непреодолимо сильно тянуло к камню. Заросшему, покрытому трещинами и сколами, точно не природной формы. Она опустилась на колени, осторожно отодвинула ветки и через мох с трудом разобрала единственное выдолбленное слово: «Родон». «Чьё-то имя? Но садовника зовут Редрон… Хотя кто сказал, что после стирания памяти не дают новое? Я этого до конца не уловила, и всё же… Но тогда это – могильный камень?» Ирис говорил, что изначально назначение Мира было другим. Каким? Уже после видений инициации стало ясно, а теперь мысль сформировалась окончательно: по ранней задумке Порядка Мир – кладбище богов, а Редрон – мёртвый бог её мира. Тот самый, о котором рассказывала бабушка? Тот самый, которого древние сначала расчленили, а потом проклинали, что посмел уйти? – Чего зависла? – грубый голос Гиацинта прервал размышления. Точно, он ведь тоже здесь. Нужно быстрее забрать цветок и уходить, пока воздействие яда не стало критичным. Хотя со стороны могло показаться, что Гиацинт в полном порядке, видения позволяли заметить, как постепенно темнеет аура, пропитываясь окружающей заразой. – Извините. Я сейчас. – Азалия достала флористический нож, срезала один пучок соцветий и убрала в сумку. Рука снова коснулась камня, пальцы обвели имя. Уходить совсем не хотелось. И совсем не из-за страха перед обратным путём, который может как оказаться ещё тернистее, так и удивительно простым. Просто, стоя на коленях и склонив голову перед могильным камнем, Азалия чувствовала себя на своём месте. Чувствовала дежавю. Раздражённый вздох рядом заставил бросить на камень последний взгляд и встать, отвернуться. Для обратной дороги не было путеводной нити, оставалось идти по собственным следам. Растения больше не пытались схватить, но плотной стеной смыкались за спиной – Мир не желал снова подпускать кого-либо к правде. Азалия посмотрела на побледневшего Гиацинта, чья рука снова крепко держала её. Интересно, как именно он её нашёл? Хотелось спросить, да вряд ли соблаговолит ответить. «Главное – он меня спас. Остальное… Как бы любопытно ни было – не так уж важно». – Что собираешься делать дальше? – Никак Азалия не ожидала, что Гиацинт нарушит молчание первым. – Дальше… – пробормотала и задумалась. Да, цветок добыт, но напрямую Реду его не передать. Даже руками духов. В лучшем случае выкинет, в худшем – воспользуется ножом. Нет никакой гарантии, что это не отразится на растении в целом. И на душе. – Это может оказаться не так эффективно, но, думаю, стоит спрятать его где-то в доме. Возможно, близкое нахождение цветка начнёт влиять. Если состояние Реда прояснится, можно будет думать о более… Открытых действиях. – Разумно. Тогда передам тебя Колокольчик. – На самом деле вы не против её общества, – не к месту ляпнула Азалия и прикусила губу. Гиацинт сбился с шага и ошарашенно посмотрел на неё. Столь яркая эмоция всего на мгновение осветила лицо, быстро сменившись усталым раздражением. Вздох и молчание в ответ. Больше они не обменялись ни словом, пока не покинули заросли, но вышли не в незнакомом для Азалии месте. Похоже, именно отсюда начал путь Гиацинт. Здесь же ждала Колокольчик, переминаясь с ноги на ногу и нервно сжимая подол юбки. При виде них она широко улыбнулась, с очевидным трудом сдержав радостное восклицание. – Как успехи? – прошептала, осматривая с беспокойством. – Нашла. Но теперь мне понадобится твоя помощь, – так же тихо ответила Азалия. Тем временем Гиацинт оглянулся и ушёл, не удосужившись даже попрощаться. Колокольчик опечаленно покосилась в его сторону и не стала ничего предпринимать – в самом деле, пускай поскорее уйдёт подальше от источника болезни, а обсудить грубое поведение можно как-нибудь потом. – Конечно. Что именно от меня требуется? – Нужно спрятать цветок в доме. В таком месте, где Ред не наткнётся на него случайно. – Кабинет, – тут же предложила Колокольчик. – Он меньше всего подвержен изменениям, а ещё там за шкафом есть такое место, куда очень сложно добраться. Последний точно туда не полезет. – Прекрасно. Тогда могу на тебя положиться? – Конечно! А тебе, пожалуй, тоже пора уходить. Последний скоро закончит собирать цветы. Кивнув, Азалия отдала рододендрон, попрощалась и поспешила прочь из сада, на ходу активируя дельфиниум. Она почти добежала до ведущей к калитке дорожки, как услышала надрывный кашель. И сердце дрогнуло, сжатое холодной лапой воспоминаний. О ночи в больнице. Поглощённая паникой из прошлого, не осознавая своих действий, Азалия побежала на звук. «Ему стало плохо? Это приступ? Чёрт, да что я собралась делать?!» – Запоздалая вспышка осознания осветила омут мыслей. В последний момент – когда оставались считанные метры – Азалия успела взять себя в руки, спрятаться за деревом, чтобы не проверять, до какого момента дельфиниум готов оставлять незамеченной. Ведь даже во время инициации на неё обращали внимание, если столкнуться или долго находиться рядом. Прижавшись к широкому стволу, она осторожно выглянула. И тут же зажала рот рукой, подавляя вскрик. На траве валялись цветы, а над ними, заходясь в жутком кашле, склонился Ред. Руки до белых костяшек вцепились в ткань на груди. Из носа и глаз текла, капая на землю, слишком тёмная кровь. А чёрная субстанция крепко схватила горло и пыталась затечь в рот. Попытавшись отодрать её, Ред только расчертил шею красными полосами и, сдавленно вскрикнув, упал на колени. Азалия чуть не кинулась к нему. «Ты здесь ничем не поможешь». Сдержав желание огрызнуться на тему, что мешало Порядку подать голос раньше, Азалия упрямо сжала губы. «Дело не в моём подходе. Я говорю так, потому что сейчас ты правда ничего не изменишь. Или хочешь нарваться? Нет? Тогда просто уходи. Он переживёт это». – Пережить и сохранить остатки рассудка – не одно и то же, – очень тихо ответила Азалия, продолжая с тревогой и ужасом наблюдать за Редом. Как перестать видеть в нём Рона? Да, они сильно связаны, но не настолько, чтобы чувства переплетались, путаясь, что уже непонятно, к кому именно обращены. Азалия видела Реда четвёртый раз в жизни, а сердце болело, как за родного. Сердце точно что-то знало. «И переживёт и сохранит. В этот раз точно». В этот раз... Обнадёживало, да не слишком. Неизвестно, когда и как пройдёт следующий, но если сейчас она в самом деле ни на что не способна, нужно смириться и уйти. Отвернуться тяжело, впрочем, смотреть на чужие страдания ничуть не легче. Резкий выдох. Азалия поспешила прочь из сада и снова замедлилась, только миновав несколько других. Рёбра болели после чересчур тесного знакомства с терниями, немного мутило от запаха крови и превышения концентрации волнения на один час. Левое плечо резкой болью напомнило, что рука достаточно долго находилась в не самом естественном положении. Азалия устало потёрла его и, зачем-то подняв взгляд, обратилась к пустоте: – Вы ведь знаете, что произошло, – не вопрос, а утверждение без необходимости вдаваться в излишние пояснения. «В Мире я всегда за тобой наблюдаю». – Значит, всё видели, но ничего не предприняли? «Знал, что тебя спасут». Тихий нервный смешок. Ну да, а чего ещё ожидать? Что Порядок позаботится о нервах своего инструмента и протянет руку до того, как тот смирится со смертью? Нет, конечно, сама виновата, что не послушалась, по-своему сделать решила. И что же? Спасение Мира из-за этого потеряло приоритет? – А если бы нет? Если бы Гиацинт не пришёл или не успел? «Потом ты бы заплатила за спасение». – Вы точно сущность порядка, а не капитализма? «Капитализм ближе к Хаосу». Жаль. Иначе можно было бы потребовать корпоративную скидку. Не то чтобы Азалия часто что-то требовала, но, похоже, то и дело берущая бразды правления резкая сторона на такое способна. И в других обстоятельствах она бы потратила чуть больше времени на пререкания с Порядком, безрезультатно пытаясь объяснить, как лучше обращаться с подчинёнными, чтобы работали они с энтузиазмом и искренней преданностью делу, но червячок беспокойства подгонял вернуться в родной мир. Оказавшись по ту сторону врат, Азалия достала телефон и глянула на время. Почти половина первого. Неважно. Пусть лучше обругают, но если не позвонит – уснуть не сможет, накручивая себя пессимистичными выдумками. Или в самом деле упустив беду. Ведь состояние Реда могло срикошеть в Рона. Каждый гудок заставлял кусать губы, сжимать телефон и теребить ремешок сумки. Ноги готовы были хоть сейчас унести на край света, если бы только знали, в каком направлении двигаться. Но замерли, стоило услышать чуть хриплое «алло». – Ты как? Всё в порядке? – протараторила Азалия, совершенно забыв поздороваться. – Как человек, который в полночь оформляет список литературы: не охуенно, но не помираю. Что позвонить заставило? Тут бы возмутиться, мол, разве я не могу просто так состоянием поинтересоваться, но… Она ведь действительно не могла. Звонила впервые за чёрт знает сколько лет. – Просто… Я видела на другой стороне то, что могло отразиться на тебе. Пожалуйста, если что-то почувствуешь, сообщи мне. В любое время. Только… Не глуши сам. – Хорошо. Я не собираюсь повторять это, пока хоть сколько-то вменяем. Выдохнув благодарность, Азалия пожелала удачи с курсовой и повесила трубку – нечего и дальше от дела отвлекать. Да и самой нужно связаться ещё кое с кем. Однако телефон упал в сумку, а рука легла на браслет. Отчего-то показалось, что так будет проще. «Аманда, вы меня слышите?» «Да. Что-то случилось?» «На самом деле… Много чего. И я бы хотела об этом поговорить. Завтра… А, нет, уже сегодня вечером у вас найдётся время? Где-то после семи». «Да. И мне тоже есть что рассказать. О Нериссе. Так что приходи в издательство». «Хорошо». – Азалия убрала руку с браслета и ускорила шаг, желая уже оказаться дома и ненадолго почувствовать себя в стороне от проблем мира. Раз уж новый день тоже не пройдёт от и до обыденно.