Система Фантом

— Итачи-кун, ты голоден? — Нет, спасибо. — Тебе стоило бы передохнуть. — Нет, спасибо. Ирука молча выходит из небольшой, плохо освещенной, комнатки, оставляя Итачи наедине с самим собой и компьютером. Ну, почти наедине. Итачи уже в сотый раз радовался, что попал именно под покровительство Хизаши Хьюго. Пожалуй, его команда была самой дисциплинированной и спокойной. Ни одному придурку не приходило в голову лезть ему под руку, пока он работает, и вообще навязываться с разговорами. Сам Хизаши был тоже очень доволен таким полезным пополнением, так что в команде царила идиллия. Кроме того, Хьюго старательно оберегал его от редких нападок Хатаке, норовившего обвинить юношу в любой мелочи. Лучших условий для работы и представить нельзя. Сейчас Учиха удобно расположился за рабочим столом, на котором располагался относительно новенький персональный компьютер, нацепил на голову мониторные наушники на затылочной дужке, всматриваясь в подсвечивающийся экран. Рядом за такими же компьютерами находилось еще три человека. Часть их отдела сейчас была занята собственными делами, другая часть занималась разведкой — собирала информацию непосредственно на месте. В общей сложности их было двенадцать, включая капитана. Команды обеспечения были меньше по размерам — в каждой было всего по пять человек, в общей сложности — десять. Команды захвата — больше. Отдел Гая насчитывал почти двадцать бойцов, отдел Асумы — тридцать с лишним. В общем подсчете АНБУ состояло из семидесяти с лишним человек. Шесть из них — капитаны. Много. Откуда они набрали столько людей — до сих пор оставалось для Итачи загадкой, хотя он здесь почти год. Чертов год он разрывается между своей обычной жизнью, работой на Акацуки и службой на АНБУ. Предпоследние доставляли меньше всего хлопот. Мадара и Нагато разумно понимали, что пытаться повесить на Учиху миссию бесполезно и опасно, его могут быстро вычислить, хотя изредка ему все же поручали взлом какой-нибудь системы или что-нибудь простенькое. В Логове он не был с тех пор, как попал в АНБУ. Особенно Учиха, как не странно, тосковал по шумному назойливому блондину, вечно мешающемуся под боком. Такому теплому, такому живому… Тсукури был прекрасно осведомлен о том, чем теперь занят брюнет, а потому благоразумно держался от него подальше, даже при встречах в коридорах университета, которые происходили и без того редко. При встречах, которых не было уже несколько месяцев. Выпускной был летом, но Итачи на него так и не явился. Чертовы АНБУ, чтоб их, затеяли в этот день очередную операцию по поимке какого-то наркоторговца, который «якобы мог навести их на след Акацук», как говорил Какаши. Да нихрена он не мог. Итачи никогда не слышал ни имени, ни позывного несчастного человечишки, и если тот и знал что-нибудь об организации, то не больше остальных простых смертных. На встречах с семьей юноша бывал через раз. Впрочем, теперь родители не винили его за это. Отец был невообразимо горд за Итачи, потому с пониманием относился к его отсутствиям, а мать всегда была согласна с отцом. Обижался только маленький глупый Саске, не понимающий, как может работа заменить семью, ревнующий к постоянным отсутствиям старшего. Итачи исправно звонил ему каждый вечер, а иногда и по нескольку раз на дню, если выдавалась такая возможность. Брат всегда злобно рычал на него в динамик телефона, но никогда не сбрасывал, смущенно рассказывал о своих успехах в учебе, с друзьями, и к своему удивлению, Итачи все чаще слышал имя «Наруто». — Неужель влюбился, хм? — Как-то подколол он Саске, на что тот злобно зафыркал, что-то невнятно восклицая. Учиху редко выдергивали в «полевую» работу, по большей части благодаря все тому же Хьюго, но иногда Какаши заявлялся в их тихую скромную комнатку, почти за шкирку брал Итачи и тащил за собой, увещевая о том, что надо иногда дышать «свежим» воздухом. У самого Хатаке не было личной команды. Он возвышался над всеми сразу, предпочитая координировать общие действия и не зацикливать на чем-либо внимания. Но если Итачи шел в «полевую», то всегда шел как напарник седоволосого. Может, из-за самого Учихи: с Гаем и Асумой он ладил с трудом, игнорируя их порывы сдружиться, часто отвечая сарказмом, который их только злил. Может, так Какаши пытался вывести брюнета на чистую воду. Вопреки всем раздорам, с Хатаке работалось легко. Итачи нравилось с ним работать. Он был ловким, умным, хитрым. Особенно он нравился Учихе, когда молчал и смотрел в сторону. Прошел почти год, именно на этом сроке они с Нагато уславливались в их последний разговор. Значит, скоро должна была начаться операция по устранению Орочимару. Итачи ждал ее с легким нетерпением. До этого у брюнета успешно получалось морочить АНБУ голову, путать им карты и натравливать их на уже ненужных людей для Акацуки. Но все эти операции до — мелкая мишура по сравнению с операцией над Орочимару. Одно дело — убирать шестерок и прочий мусор, другое дело — член самой организации. К тому же старого змея никто, следуя плану, предупреждать не должен. А значит, он будет защищаться изо всех сил. Не то чтобы Итачи боялся его, но вряд ли тот упадет кверху лапками при виде грозных мужиков в звериных масках. Надо отдать змею должное, но он был одним из самых опасных членов организации. Наверное, из-за этого его и решили убрать. Его слишком сложно контролировать, а это большой минус для подчиненного. — Итачи. — Какаши стучит кулаком по его столу, словно в дверь, явно пытаясь достучаться до сознания ушедшего в себя брюнета. Тот вздрагивает, снимает наушники и откидывает голову назад, щурясь в полумраке. — Ты мне нужен. — Коротко произносит Хатаке, так и не убирая руки со стола, всматриваясь в лицо брюнета. — Что, команды Гая и Асумы совсем не справляются? Зачем держать полсотни бойцов, если у вас есть я? — Учиха насмешливо фыркает, возвращая взгляд экрану, не собираясь больше ничего слушать ни про свежий воздух, ни про совместную операцию, ни про что-либо еще. — Мы пойдем вдвоем. Я хочу тебя кое с кем познакомить. Занесенные над клавиатурой пальцы замирают в сантиметре от клавиш. Познакомить? Звучит интригующе. — Сейчас? — Да. Брюнет равнодушно пожимает плечами и пробует подняться со стула, но Какаши по-прежнему нависает над ним. Словно не может заставить себя сдвинуться. Учиха замирает на месте, напрягается и снова смотрит на него, вопросительно изгибая тонкую темную бровь. — Что-то не так? — Хочу сказать, что если ты… — Тебе не надоело за год? — Итачи не может злиться на Какаши из-за его недоверия, потому что чертов сукин сын прав, ой как прав в своих подозрениях, но все эти споры бессмысленны и лишь впустую отнимают время. А Итачи не любит тратить свое время впустую, потому что у него этого времени совсем нет. Каждая секунда занята работой. Он уже забыл то прекрасное время, когда мог не просчитывать количество вдохов и выдохов в минуту из-за опасения где-то проколоться. — Я хотел спросить это у тебя. — Голос мужчины становится неожиданно низким, рычащим. Он вцепляется пальцами в ворот футболки Учихи, тянет его на себя. Итачи не может стоять из-за задвинутого в упор к столу стула, подпирающему колени с внутренней стороны, заставляя их сгибаться, а потому повисает на куске ткани, намотанный на кулак седоволосого. — Сколько можно настраивать моих людей против меня? Ты, чертов выродок, умудряешься вставлять мне палки в колеса с первых минут нахождения в штабе. — Я ничего такого не делаю, просто логически оцениваю ситуацию и озвучиваю выводы. — Брюнет цепляется пальцами за спинку стула, пытаясь найти хоть какую-нибудь опору, спокойно глядя в разъяренные глаза Хатаке. Обычно тот держался очень сдержанно, так что заставило его так нервничать сейчас? Это из-за парной миссии? — В жопу твою логику. Мы не машины, чтобы вот так просто нас просчитывать. — Больше дела, меньше слов. То, что происходит дальше, вышибает тормоза у обоих. Какаши дергает Учиху за ворот одежды, наматывает ворот крепче на кулак, бросает юношу спиной на его рабочий стол. Мебель стоит впритык к стене, и единственная преграда к холодной стене — монитор компьютера, в который брюнет и врезается спиной. Сидевшие до этого за соседними компьютерами люди вскакивают со своих мест, но не решаются вмешаться, замирая в нерешительности. Итачи упирается согнутой в колене ногой блондину в грудь, с силой отпихивая от себя. Тот тянет его за собой все за тот же ворот, но несчастная ткань с треском рвется, оставляя в ладони Хатаке целую полоску. Тот ошалело смотрит на свою руку, переводит взгляд на нервно дышащего Учиху, и возвращается к начатому. Итачи не спешит слазить со стола, так и оставшись сидеть прижатым спиной к монитору и стене, упираясь одной ногой в край стола, другой — в спинку стула. Хатаке двигается быстро, рывками, подскакивая обратно к чертовому столу, занося кулак для удара. Итачи успевает только неловко увернуться в сторону, удар приходится как раз в то место, где только что была его голова. Сотрудники молча и тихо исчезают за дверями, и в рабочем кабинете отдела информации остаются только двое. Брюнет стекает вниз по стенке, стремится соскользнуть со стола и выбраться из замкнутого пространства, куда загнал его чертов Какаши, но белобрысый легко перехватывает его поперек торса, прижимает к столу и неожиданно, сквозь маску, кусает в обнаженную острую ключицу, пропихивая колено между ног, прижимаясь сзади бедрами. Итачи замирает испуганным кроликом, анализирует ситуацию, в то время как Хатаке скользит ладонью в перчатке без пальцев по открывшийся в порванном вырезе одежды груди, ласкает крепкий торс и резко переворачивает несопротивляющегося Учиху на живот. Брюнет чувствует, как взбесившееся сердце стучит где-то в горле, под острым кадыком, напрягается, когда грубые пальцы задирают порванную футболку до подмышек, обнажая узкую ровную напряженную спину, ласкают поясницу у самого ремня. — Откуда у тебя столько шрамов, Учиха Итачи? Спрашивает неожиданно хриплым и низким голосом Какаши, и Итачи оборачивается, чтобы посмотреть на него. Этот ублюдок по-прежнему в маске, его ошалелый взгляд не фокусируется на предметах, упирается куда-то в спину брюнету и там и замирает. Учиха молчит, понимая, что ответа на вполне даже интересный вопрос никто не ждет. Для него это было странным. Раньше он спал только с Мадарой, но, если подумать, то этот раз ничем не отличается. Какаши такой же теплый, как и Мадара, почти такой же грубый, во всяком случае сейчас, и похож физиологией. В конце концов они оба люди, оба мужчины, так что физически Итачи не должен почувствовать разницы. В моральном плане все было сложнее. В эмоциональном плане Итачи никогда не хотел Мадару, не хотел Хатаке, да вообще никого не хотел. Но к Мадаре парень уже привык и приспособился, за несколько лет вынужденного насилия и подчинения Фантом воспринимался как что-то само собой разумеющееся. Хатаке был чужим. Даже за этот год Учиха так и не привык к нему, тем более в подобном плане. Сможет ли? Он не шлюха, чтобы спать с кем-то по указке. Брюнет спокойно воспринимает телесный контакт, может легко спать в постели даже с врагом, если тот обезврежен, но не заниматься чем-то подобным. Спокойный мужской голос пробивается, словно сквозь вату, врываясь в озадаченное сознание второй раз за день. — Почему ты не сопротивляешься? Итачи вздрагивает как от пощечины. Так этот придурок… Игрался? Проверял? Учиха напряженно замирает, напрягается и почти не дышит, прикрыв глаза. Он не знает, что ему делать. Черт побери, ему ужасно хочется размазать придурка по стене, растереть его кости в пыль, отдать на растерзание Хидану. Но… можно ли? Как это воспримут другие командиры? Поддержат? Осудят? Он ненавидит себя за то, что даже сейчас вынужден думать о задании, а не о собственной чести. Положение спасает ворвавшийся в кабинет Хьюго в компании Ируки и Гая. Все трое застывают на пороге, завидев странную картину, а потом, как по указке, накидываются на своего командира, оттаскивая от «несчастного мальчика». Какаши не спорит с ними, только бросает гневные взгляды на медленно распрямляющегося Учиху, поправляющего растрепавшийся хвост из волос. Блондин наверняка уверен, что все происходящее — коварный план интригана-Итачи. Итачи в который раз убеждается в том, что плести заговоры ему вовсе не нужно — за него все сделают идоты. Однако, ему тоже интересно знать ответ на вопрос Какаши. — Я зайду к Вам, когда буду готов. — Тихо произносит парень, не оглядываясь на шумную компанию, окружившую растерянного седоволосого со всех сторон. Личное личным, но работа есть работа.