Каждой твари по паре

– Половой гормон – самый сильный галлюциноген! – Обоснуй. – Перед тобой обыкновенная стерва, а он тебе показывает милое и нежное существо... – И че ты приперся? Сам бы тогда и принимал, – Сасори кинул ключи на журнальный столик. – Или струхнул, что армия твоих баб поредеет? – Да прям, мм, – самоуверенно потянул Дейдара. – Куда они нах от меня денутся, – он вальяжно расселся на диване и лениво, с чувством полного превосходства глянул на друга. – А ты че, на нее глаз положил, м? – заинтересованно спросил он, прищурившись. – Забавный экземпляр, – загадочно усмехнулся Сасори, приземляясь в кресло и тыкая на кнопку телевизионного пульта. – Еще бы! Я ж тебе говорил, она обязательно че-нить да и расхреначит, м. Сасори оставил без внимания комментарий Тсукури, задумавшись. Так трястись и теряться при виде обычного парня… Акасуна мельком мазнул глазами по таращившемуся в телевизор Дейдаре. Какая любопытная эмоциональная чувствительность, на которую неразборчивому в связях Тсукури срать с высокой колокольни. А зря… *** Сасори был невозмутим, как мамонт на пастбище. Он восседал на своем месте, флегматично скользя поверхностным взглядом по аудитории. И даже устремленные на него гневные глаза, прожигающие дыры в его лице, не поколебали его невозмутимости. Начни Ино кидаться в Сасори скомканными бумажками, он и тогда не изменил бы постного выражения лица, отбиваясь от атак. Для него ничего не случилось, как, по его мнению, не произошло и для настырной студентки Яманака. Мало ли девок за ним увивается? Пора уже разгонять ссаными тряпками! Ино молча бесилась, закипая от ярости. Разумеется, она не ждала от него пылких взглядов и томных признаний, но и элементарного словесного восхищения ее смелым поступком было бы достаточно. В перерыве между парами она выскочила из аудитории, решив, что не пойдет на оставшуюся часть занятий, чтобы не видеть этого самолюбивого сноба и не вцепиться ему в рожу, потеряв контроль. В памяти постоянно всплывали те две потаскушки, которых она видела у него, и живо представлялось, как Сасори обнимается, целуется с ними, и они вместе смеются над наивной, сбежавшей впопыхах блондинкой. – Что случилось? – Сакура почти подлетела, схватив ее за руку и развернув к себе. – Ничего, – хмуро ответила Ино, – просто не хочу возвращаться в аудиторию, пока он там, – она с презрением покосилась на дверь аудитории. – А там мои вещи остались, сходи, забери, пожалуйста, – попросила она, привалившись спиной к стене и сложив на груди руки. – Не хочу видеть этого козла, он упорно делает вид, что вообще не знает меня! – Ты только для этого мне звонила? Это было вполне в эгоистичной натуре Яманака выдернуть ее с пары ради собственной прихоти. – Угу, – кивнула Ино. – А если вдруг Акасуна спросит, скажи, что мне плохо, я ушла в медпункт. Пусть помучается, поволнуется, – зло пробурчала она, глядя исподлобья на дверь, за которой прятался ничего не подозревающий преподаватель. Если уж он за четыре дня после ее визита к нему домой никак себя не проявил, то имело ли смысл мечтать, что на лекциях, при всех студентах, он кинется к ней с распростертыми объятиями и уверениями в том, что безумно скучал всё это время и что именно она – женщина всей его никчемной жизни и бла-бла-бла. Сакура улыбнулась. – Ладно, – не стала препираться она и потопала за вещами подруги, подозревая, что ее доброта и безотказность когда-нибудь ее точно погубят. Сасори сидел за учительским столом, отрешенно просматривая списки учащихся. «Выбирает жертву для допроса», – подумалось Сакуре. Она тихонько прошла к первой парте, где лежали вещи Ино. Яманака всегда выставляла себя напоказ, усаживаясь прямо перед самым высокомерным носом Сасори, который тот элегантно и доходчиво воротил от девушки. Акасуна редко отрывал свой царский зад от стула, удостаивая студентов своего пристального внимания. Потому Ино приходилось изощряться самой, сгоняя с первых рядов обнаглевших конкуренток. Сакура же на занятиях у Дейдары всегда старалась спрятаться поглубже в аудитории, забираясь на «камчатку», в надежде, что Тсукури поленится маршировать до последних рядов, и она вдоволь им налюбуется без лишних стрессов. Но Дей ухитрялся обойти всю аудиторию, вплоть до дальнего угла, заглянув и туда, как будто рассчитывал и там найти попрятавшихся от него студентов, чтобы поддержать диалог и с ними. Харуно скрупулезно укладывала вещи Ино в сумку, даже не замечая, что Сасори оторвался от своего занятия и наблюдает за ней, чуть поджав тонкие губы. Только вчера он принимал у нее лабу, потом девчонка нагло текла при виде Тсукури. А теперь почему-то собирает учебники студентки Яманака… Он хоть и заострил мимолетное внимание на этом, но не стал уточнять: с какой целью. – Слышал, вас отправляют на городскую олимпиаду. Сакура вздрогнула от неожиданности вопроса и бросила косой взгляд на преподавателя. «Ну как слышал, Дейдара как-то брякнул между делом: – Прикинь, отправляю ту дистрофичную на олимпиаду. Она реально шарит в химии. Он выглядел как будто обескураженным этим фактом. Сасори сразу заинтересовался его словами, но Тсукури не был намерен развивать тему, а Акасуна не стал спрашивать». – Угу, – Сакура увлеченно возилась с заклепками рюкзака. – Удачи, – искренне пожелал Акасуна. Она подняла глаза на собеседника, и от его загадочной улыбки у нее вдруг мурашки побежали по коже. – С-пасибо, она мне пригодится, – запнувшись на первом слове, Сакура невесело улыбнулась, оставляя в покое рюкзак. – Не уверены в своих силах? – изучающе разглядывал ее лицо Сасори, подперев подбородок сложенными в замок руками. – Я бы не отказалась еще позаниматься. Вернее, было бы очень даже кстати, – она вздохнула. – Но Дейдара-сан слишком занят… Она лукавила. Безусловно, он бы поднатаскал ее перед олимпиадой. Но когда она попыталась обратиться к нему с просьбой, то от волнения чуть не распласталась у его ног, как молящийся божеству фанатик, неосмотрительно зацепившись за ножку стула. Потом довольно долго не могла вразумительно выразить свою мысль, густо покраснев от собственного фиаско; терялась под его насмешливым взглядом, который стал еще более насмешливым после попытки Харуно рухнуть перед ним ниц. И так и не договорила: их «содержательную» беседу в очередной раз, как обычно, прервали. – Насколько я знаю, господин Тсукури регулярно проводит консультации. – Да, но… – кисло промямлила Сакура, точно зажевала лимон. Не могла же она сказать, что ей легче готовиться одной, чем сидеть на лекциях у Дейдары, особенно когда он начинает ходить между рядов, останавливаясь то у одной, то у другой парты. И как только он замирает у ее стола, Сакура не то, что соображать, писать забывает, лишь заворожено слушает его голос, спешит надышаться запахом его парфюма, и мысли, что роятся в ее голове, вовсе не о химических элементах сложного ряда. В таких тяжелейших для ее психико-эротического состояния условиях она попросту не способна воспринимать полезную информацию и сосредоточиться на учебе. Всё, о чем она может думать: как ей офигенно приятно, когда Дейдара рядом. Но все эти мысли она благоразумно оставила при себе, даже не подозревая, что зорко наблюдавший за ней Сасори отлично догадывается о них. – Я не всегда успеваю, – нашлась что ответить Сакура. – Неужели? – правая бровь Акасуна уползла вверх в изломе удивления. – Неужели есть что-то важнее подготовки к олимпиаде? Вы защищаете честь университета, – назидательно выдал он поучительную тираду, буравя девушку проницательным взглядом. Сакура мысленно закатила глаза, перевалившись с ноги на ногу. Беседа начала ее утомлять, да и студенты уже стекались в аудитории, то и дело отодвигая ее с прохода, чтобы добраться до своих мест. И что Яманака нашла в этом зануде? Зато она поймала себя на внезапном размышленье: почему она может так спокойно и непринужденно общаться с другими преподавателями, но теряется при виде Тсукури? Чем уж Сасори так отличается от него? Вернее, в чем Дейдара такой особенный? – Есть некоторые, – выдала Сакура, не осознавая, то ли отвечает на вопрос Сасори, то ли продолжает размышлять над особенностями Дейдары. – Извините, – она круто развернулась на месте, прихватив рюкзак Ино, – мне пора. Сасори проводил ее мимолетным взглядом и возобновил прерванную лекцию. *** – Ну, и что он сказал? – выжидающе уставилась на нее Ино, забирая сумку и предвкушая голливудские страсти. – Ничего, – прямо созналась Сакура, как бы ей ни было обидно разочаровывать ожидания подруги. – Ни слова. Ино недоверчиво сощурилась, снова закипая в душе. – Ты гонишь! – напустилась она на ни в чем неповинную Сакуру. – Сама пойди и спроси у него, – огрызнувшись, взмахнула руками та, не терпя необоснованных обвинений. – Он ничего не говорил, только спросил про мою олимпиаду и пялился в какой-то листок. – Про твою олимпиаду? – удивилась Яманака, сбавив претенциозный тон. – Да, про мою олимпиаду, про консультации у Дейдары. Как будто его это колышет. Ино вздохнула и потерла нос. Интерес Сасори ей был абсолютно непонятен. Она снова глянула на Сакуру, придирчиво осмотрев ее с ног до головы, и сильнее сощурилась, словно увидела ее впервые. – Ты чего? – наморщила лоб та. – Да так, ничего, – уныло ответила Ино после минутного раздумья. Неужели ему нравятся ботаны? – Чет мне реально херово. Пошла-ка я домой, – она закинула рюкзак за спину. – Пойду, поем чего-нибудь. – Сходи, – кивнула Харуно, не зная, как взбодрить расхандрившуюся подругу. – И придумаю, что с ним делать, – прицокнула Ино и по-звериному повела носом, как будто вышла на след добычи, жаждая моря крови. Сакура улыбнулась: блондинка никогда долго не унывала, тут же строя новые грандиозные планы Барбаросса и бросаясь в бой. *** – Где этот олух? Но сотовый Дея упорно молчал. Вряд ли бы Сасори стал напрягаться, разыскивая друга по всему универу, но этот оболтус утащил с собой ключи от квартиры. Сасори знал, где чаще всего ошивается озабоченный блондин, поэтому решил пройтись по «злачным местам» университета, направляясь к спортзалу, в котором наверняка сейчас заканчивали тренировку черлидеры. – Здравствуйте, Сасори-сама. – До свидания, Сасори-сама. Разрозненно приветствовала его группа уставших студентов, выходивших из зала со спортивными сумками в руках. Сасори кивнул им и заглянул в просторное помещение, откуда доносились характерные глухие стуки и шлепки. Желание кого-то искать махом пропало. Он остановился в дверях, немало пораженный представшим зрелищем. В зале практически никого не осталось, лишь двое парней переобувались, сидя на лавке подле стены, тихо переговариваясь. Да рыжая первокурсница мучилась на бревне. Но вовсе не из-за них Сасори двинулся вперед по залу. Девушка прыгала и вертелась в воздухе, как белка-кувыркун. Взмывала верх, делая сальто, шла колесом и, допрыгав до колец, уцепилась за них, подтянулась и, перекувыркнувшись вниз головой, замерла, вытянувшись вертикальной струной. Продержавшись несколько секунд, она рухнула вниз, держа ровный уголок, и разжала руки, приземляясь на мат. – Внезапно. Раздавшийся в полупустом зале совсем рядом голос заставил Сакуру вздрогнуть и обернуться. Она тяжело дышала, сдувая с лица мокрые волосы и, сдернув с соседнего бруса полотенце, вытерла влажную от пота шею. Слишком громкий возглас вырвался неожиданно и для него самого. Сасори удивился своей несдержанности: такое впечатление произвело на него короткое произвольное выступление студентки. – Это вместо подготовки к олимпиаде? – Что ж мне теперь костьми лечь ради нее? – не скрывая неожиданного раздражения, выпалила Сакура. Акасуна чуть слышно хмыкнул и сменил тему: – Вы и гимнастикой занимаетесь? – Нет, – сквозь сбивчивое дыхание мотнула головой девушка. – Эт так, увлечение. – Довольно профессиональное увлечение, – заметил Акасуна. И как Дейдара мог проглядеть такой талант? Да потому что пялится не туда, куда следует. Видел бы он, какие финты выделывает эта тихоня, слюной бы поперхнулся. – Я раньше занималась акробатикой, еще в школе, но давно бросила, – пояснила она, подходя к сумке, достала бутылку с водой и сделала пару больших звучных глотков, совершенно несексуальных и малопривлекательных. Но Сасори эти неэстетичные, обычные звуки не раздражали, напротив, казались естественно завораживающими. – И почему бросили? Сакура повела плечом, утирая губы тыльной стороной ладони, и задышала ровно и спокойно. – Напарница выбыла из-за травм, и я решила не продолжать, – она подхватила сумку. – И даже в чирлидеры не вступили? Сакура смерила преподавателя уничижительным взглядом. – Я перестану себя уважать, если угроблю свои достижения, скача по полю как тупая коза. «Достижения в чем?» – задался вопросом Сасори. Как показали наблюдения: Харуно одинаково хорошо занималась и гимнастикой и наукой. Не отлично, но хорошо. Сасори даже не смог отказать себе в удовольствии полюбоваться ее движениями. – И часто вы здесь тренируетесь? – сам не зная для чего, спросил он. Собеседница опять глянула на его своими огромными глазами, сбитая с толку непонятным любопытством преподавателя. – Крайне редко, разминаюсь иногда, когда время есть и желание, – она пошла в сторону раздевалок. – Чтоб голову проветрить. Акасуна смотрел ей вслед, разглядывая в меру накачанные ноги в облегающих шортиках, удивляясь, неужели Тсукури и этого не замечал, или у него ниже груди глаза не опускаются, если грудь не соответствует нужному размеру? Сакура шла легкой, спортивной походкой, и Акасуна улыбнулся про себя, видя, как изящно двигается ее попа, как будто в нее вставили пару пружинок, и теперь они заставляют девушку чуть подпрыгивать, завлекательно выпячивая пятую точку. Сасори провел пальцами по правой брови, следя за Сакурой из-под руки: симпатичная, стройная и далеко не глупая. А Дейдара был прав, в топку стереотипы. Харуно его порядком удивила, пошатнув слаженную систему стереотипов. Она могла бы с легкостью попасть в команду поддержки и постоянно маячить перед алчными глазами Дейдары, добившись, в конце концов, своего, но не делала этого, предпочтя весьма странный способ. При этом была далеко не глупа, целеустремленна, добиваясь высоких результатов, во всем, за что бы ни взялась, именно такой ее видел Сасори, а он редко ошибался в людях. Считая себя человеком довольно умным и сообразительным, Сасори, тем не менее, порой не мог понять некоторых вещей. А если он чего-то не понимал, то стремился восполнить пробел. Имея в своем арсенале беспроигрышный вариант завоевания внимания Тсукури, Сакура потащилась через тернии к звездам. А почему? Не потому что тупая и недалекая, а как раз наоборот. Потому что не такая, как все. А он любил всё необычное, выбивающееся из привычного уклада вещей.