Двуликая

Вера За окном кружился снег. Серые тучи заволакивали небо, ухудшая и без того мрачное настроение. Я сидела на кровати, прислонившись к стене, и смотрела в окно. Прошло уже чуть больше недели с тех пор, как я приехала сюда. За это время старшеклассники успели два раза устроить драку в столовой (я так и не поняла, из-за чего), я — нахватать три двойки по биологии (и всё этот Войтевич, который меня с тех самых пор не любит, чтоб его), завести подружку по имени Тоня и узнать, что недавно вышла новелла «Проклятие Гусохвоста». Может быть, если я её прочитаю, то пойму, почему бывший целитель так психовал. И вообще пойму, что у него в голове. Хоть меня недавно посвятили в ученицы целителя, особой радости я по этому поводу не испытывала. Они мне не доверяют, я это знала. Что бы они не говорили, я другая. Я даже не полностью кошка. А как они могут доверять людям? Они ведь нас совсем не знают… Они думают, что мы сумасшедшие. А мы просто от них отличаемся. Нас учили, что животные не умеют думать. Но как это может быть правдой, если я каждую ночь просыпаюсь в теле кошки, общаюсь с другими котами и мыслю точно так же, как человек? В наушниках звучал Сплин. Ещё меня беспокоил Воробей. Он телепат. Что если он узнает, кто я такая? Ведь узнает, наверняка. Когда-нибудь точно. А вдруг уже?.. От этих мыслей я вздрогнула. То, что наставник до сих пор не устроил разборки по поводу моей второй личности, уже было большой удачей. Но что, если он уже давно всё знает, просто пока не хочет раскрываться? Ведь он миллион раз мог прочитать мои мысли и пролезть в воспоминания. И узнать, кто я такая. Что же он сделает?.. *** Воробей лежал, свернувшись в своём гнёздышке. На лагерь Грозового племени давно спустилась ночь, но слепому целителю сегодня не спалось. Рядом, в своём гнезде безмятежно сопела его ученица, Златолапка. Она-то его и беспокоила. Воробей прекрасно помнил, как в первый раз попытался проникнуть ученице в голову. И как почувствовал густой туман, плотно скрывающий её мысли. Нечто похожее он встречал очень давно, когда сам только стал учеником. Точно так же было скрыто сознание Звездоцапа и Коршуна, когда юный Воробушек случайно забрёл в Сумрачный лес. Но как Златолапка может быть связана с ними? Воробей помнил, как пытался найти свою ученицу в Звёздном племени, когда все целители спали у Лунного озера. И не смог, будто ему что-то мешало. Какая-то невидимая преграда… Раз за разом он сосредотачивал своё внимание на образе кошечки, искал её, даже пытался позвать — и один раз у него почти получилось. Он смог почуять её запах, и где-то вдалеке замаячил образ серо-золотистой кошечки, но целитель только моргнул — и всё исчезло. Что так мешало ему, повелителю снов, коту с силой звёзд в лапах — что мешало ему проникнуть в сон юной ученицы целителя? Может, её особая сила? Но Воробей также помнил, как разговаривал с Пестролистой. Размытые, никому не понятные ответы, попытки уйти от темы — впрочем, как всегда. Это было вполне в духе Звёздного племени, ничего нового. И единственное, что целитель узнал — Златолапка не Третья, и никогда ей не была. Ну, ещё он узнал, что Пестролистую, и вообще кого-либо расспрашивать о его ученице — пустое дело, и выяснять всё придётся самому. Как и всегда. Беспокойство, расползавшееся по всему телу, не давало Воробью уснуть. Что скрывает Златолапка? Чем больше кот думал об этом, тем яснее понимал, что надо как-то действовать, как-то узнать, что происходит. Потому что эта кошечка явно какая-то особенная. Но при этом не Третья. Может ли она представлять опасность? С одной стороны — бред, ведь Златолапке и семи лун нет, она только-только стала ученицей. Но с другой стороны — всё может быть, так ведь? Воробей положил на лапы голову, повернув её в сторону Златолапки, и закрыл глаза. Однажды у него почти получилось, если Воробей постарается, то получится опять, и на этот раз лучше. Целитель изо всех сил сосредоточился на том, чтобы проникнуть в сон к ученице, и стал дышать в унисон с ней. Вскоре он почувствовал, что уже не находится в своём гнезде. Зрение так и не появилось, и Воробей не понимал, где он находится, к тому же, с его телом было явно что-то не то. Целитель чувствовал лишь тепло. Зато в ушах вместо привычных звуков громко раздавалось что-то… что-то очень странное. Мелодия, не походившая ни на одну из тех, что Воробей слышал раньше. Это не было похоже ни на пение птиц, ни на журчание ручья, ни на те колыбельные, которые напевают королевы своим котятам, чтобы те заснули. Но всё равно это было музыкой, но слишком громкой. Она больно била по ушам, но одновременно с этим вселяла чувство спокойствия и расслабляла. Воробей никогда такого не слышал. Целитель прислушался. На фоне музыки явно звучали какие-то слова, и кот пытался их разобрать. Воробей изо всех сил напряг слух, и… «Скоро рассвет Выхода нет Ключ поверни — и полетели…» И снова слова стали неразборчивыми. Воробью стало страшно. Что это всё значит? Почему выхода нет? И где вообще он, Воробей, находится?! Целитель почувствовал, что находится в чьём-то чужом теле. И ему там было жутко неудобно. Он забился, стараясь выбраться, и у него начало получаться. Мгновение — и кот резко вылетел, затем ударился обо что-то твёрдое и упал на что-то мягкое… Но перед этим он успел расслышать те же слова: «Выхода нет Выхода нет…» Наконец появилось зрение. Но лучше бы не появлялось. Воробей ожидал увидеть что-то не очень обычное, но… Не до такой же степени! Прямо перед ним сидела Двуногая. На ней была чёрно-синяя шкура, а на голове была очень длинная рыжая шерсть. И своими светло-карими глазами смотрела прямо на Воробья. Но, кажется, не видела. Двуногая пошевелилась. Поднесла к глазам переднюю лапу с длинными-длинными пальцами. Потом потрогала лапой лицо, потом провела ей по шерсти и закрепила шерсть за… ухом? Вполне возможно, потому что чем это ещё может являться? — Показалось?.. — полувопросительно прошептала Двуногая. До жути знакомым голосом. Именно такой голос был у одной очень надоедливой маленькой кошки, с которой Воробью постоянно приходилось общаться. «Но… что это значит? Такого не может быть! Как это возможно?!» Воробей почувствовал, что очень устал. Мысли вихрем кружились в голове, сознание постепенно отключалось, поэтому целитель просто лёг, и тут же провалился в сон. Вера — Показалось?.. — удивлённо пробормотала я. Пару секунд назад я почувствовала, будто что-то в буквальном смысле пыталось вырваться из меня. Ощущение было очень необычное, но оно быстро прошло. Наверное, и правда померещилось. Я снова повернулась к окну. Песня доиграла, и я вытащила наушники. Интересно, а почему мне нельзя ничего рассказывать? Утёс сказал, что есть какие-то вымышленные миры… Ну вообще, мир котов-воителей вымышлен. И если я скажу что-то не то, то он развалится? Бред какой-то… За окном всё завывал ветер, и этот звук меня убаюкивал. Я закрыла глаза и постепенно погрузилась в сон. *** А в это время по тёмной улице, спотыкаясь о трещины в асфальте, шла девочка лет пятнадцати-шестнадцати. Хотя на улице был явно сильный мороз, на ней были только изрядно потрепанные старые джинсы, лёгкая чёрная куртка, которая девочке была явно мала, и тонкие серые сапожки, уже насквозь промокшие. Копна чёрных кудрявых волос, изрядно спутанных и похожих на воронье гнездо, слегка развивалась на ветру, подпрыгивала в такт шагам и лезла в лицо. Ярко-зелёные глаза, блестящие от едва сдерживаемых слёз, упрямо смотрели вперёд, и в них читались решительность и отчаяние. Вот она свернула за угол дома, и увидела на дороге перед собой семью. Папа, мама и девочка лет семи. Малышка что-то радостно говорила. Мама смеялась. Она тихо стояла и наблюдала за тихой семейной идиллией. На худом, бледном лице с заострёнными скулами, носом и подбородком отразилась боль. И обида. И злость. Вот девочка что-то сказала, развернулась и побежала назад по дороге. Тонкие бледные губы наблюдательницы изогнулись в злорадной ухмылке. Малявка всего на мгновение исчезла из поля зрения родителей — но этого было достаточно. Миг — и она уже около малолетки. Ещё миг — и девушка резко сорвала с девочки тёплую розовую шапочку с помпоном и засунула маленькую головку с длинными русыми волосами в сугроб. Следующий миг — и она уже бежала по снегу от разъярённого отца, а сзади ревела девочка, которую успокаивала мама. Она знала — убежит. Бегать она умела быстро. К тому же, ей не привыкать — убегать приходилось постоянно. Даже от полиции. Зато теперь она получила некоторое удовлетворение. Что ей могла сделать малолетка, которую она и видела-то в первый раз? А ничего. Просто девчонка родилась счастливой. Девушка перепрыгнула через забор и остановилась, глубоко дыша и прислушиваясь. Погони давно не было, отец той девочки явно потерял её. Оглядевшись, девушка нашла глазами полуразвалившийся… сарай? Гараж?.. В общем, полуразвалившуюся постройку. И она пошла прямо туда. Потому что только там её ждали.