***
— Ты же сказала, что была тут? И все излазала! И ты ухитрилась заблудиться? — Так это было когда! Все же меняется. — Лориэлли, дай мне карту! Мы же вот здесь? А ты куда пальцем тыкаешь? И прекращай драться! — Обормот! Мы вот здесь! — Спорим?! Тишина и тьма накрывают плотной завесой, не дающей дышать, сжимающей в объятиях и выбивающей все мысли и чувства.***
— Роузи? Ты плачешь? — Нет, детка. Это так. Сейчас пройдет. — Я так рада за тебя! Не плачь — ведь это чудесно! — Аннет, ты не понимаешь… Я старая! — А я так бы не сказала. Ты сейчас лет на сорок выглядишь — и то, с натяжкой! — Неважно, на сколько я выгляжу, важно… — Важно то, что счастлива. И сколько бы тебе и ему не осталось быть вместе — неважно! Главное — вы вместе. — Когда ты успела стать такой мудрой, девочка? — Когда встретила Адама. Не плачь, Роузи! Лучше расскажи мне все-все-все! Иначе я лопну от любопытства!***
— Ну, и какого лысого ты сидишь тут, а не там — с ней? — Братец, потеряйся в тумане, умоляю! Только тебя мне сейчас и не хватает! — Эй… Я не узнаю Трикстера! А не ты ли только совсем недавно превратил страшного Люцифера в хрюшку? Чего ты руками машешь? А то ты не знал, как у нас слухи распространяются? — Варахаил, я же не смогу все время быть с ней! — И что? Повторить тебе слова некоего мудрого людского бога? «Не отпускай ее, если ты ее любишь». Помнишь? — Сравнил! Что было тогда — и что есть теперь! — А что изменилось? И потом — сейчас тебе никто и ничего не запрещает. Тогда Михаил, к твоему сведению, чуть не сбросил меня в Клетку. Да-да. Ты ушел — и он явился, весь такой благородный, разве что из задницы пламя не извергает. Мечом помахал, Мириам напугал так, что она чуть детей не потеряла. И еще наведывался — как раз перед тем, как ты меня предупредил. Я отстоял свою Мириам. Неужели ты отступишься только потому, что она живет там, внизу? — Я… — Я тебя уважать перестану, Габриэль. — Я — не отступлюсь. Она — может. — Только в твоих силах сделать так, что она забудет обо всем, что вас разделяет. А сидя здесь, ты только хуже делаешь. Иди к ней. Или тебе пинка дать? Для ускорения? — Ха! Хорош я буду, кубарем ввалившись к Роузи с отпечатком подошвы от твоего сапога! Нет уж, спасибо! Я как-нибудь сам!***
— Ну? — Все готово. — Отлично. Что ж, навестим наших гостей. Сквозь тело как будто прошло тысячи игл, пригвождающих к чему-то мягкому и одновременно твердому. Холодному как льды дальних мертвых звезд — и горячему, как пламя Солнца. Стон слева. — Лориэлли?! — Люциф… — кашель, переходящий опять в стон. — Во что ты меня втянул? — Задам тот же вопрос! Что и во что нас втянуло? — Разберемся! — Люцифер охнул, когда при движении иглы начали проворачиваться в теле. — Твой оптимизм настраивает меня на самый радужный лад! — Лориэлли, кажется, смогла вложить в свое утверждение весь сарказм, на какой была способна. Люцифер хрипло засмеялся, стараясь не шевелиться. А потом постарался прислушаться. Не считая дыхания Лориэлли, он не услышал ничего. Вообще. А потом — на грани восприятия — тонкий посвист, шуршание. Громом грянули слова. — А вот и наши гости. Чудесно! — Интересный способ приглашать и привечать гостей! — Люцифер осторожно повернул голову к голосу, но опять ничего не увидел. — О, да! Где же наши манеры? Вспыхнул яркий свет и одновременно с этим Люцифер выгнулся из-за сильнейшей боли — иглы пришли в движение, разрывая изнутри до самой сущности. Сжать зубы. Не кричать. Вытерпеть. И крик Лориэлли. — Что ж вы творите? — сквозь зубы. Не показывать. Держаться. — О-о-о, это только начало, милейший архангел. Мы давно за тобой охотимся. — А просто письмецо черкнуть? Или вестника послать? — иглы все вворачиваются, уже почти нет сил сдерживаться. — Смотри-ка. Какой интересный эффект! Люцифер ничего не видел из-за ослепляющего света прямо в глаза. Только что-то смутное двигалось за источником света. — А если так? Такой боли Люцифер не испытывал даже, когда пал. Пронзительный крик взмывает — и теряется где-то очень высоко, сплетаясь с отчаянным криком Лориэлли.***
Габриэль сидит верхом на стуле, наблюдая за Роузи, сноровито собирающей накопившиеся заказы от клиентов. Каждый раз, проходя мимо архангела, ведунья запинается о его крыло и хватается рукой за его же плечо. Габриэль щурится, как кот, добравшийся до сливок, подхватывает Роузи под руку и слегка пожимает. Роузи сердито ворчит, но даже не заикается о том, чтобы архангел подвинулся. В какой-то момент Габриэль перехватывает Роузи, сажает к себе на колено. — Может, передохнешь? — А кто работу будет делать? — А! Сама как-нибудь! Он прищелкивает пальцами — и на столе выстраивается ряд бутылочек. — Оп-ля! — Эй! Ты что туда намешал?! — Да не волнуйся ты так. Честно архангельское — там все в порядке. — Знаем мы эти ваши честные и архангельские. — Не ворчи, Роузи. Тебе не идет! — Габриэль прижал к себе ведунью. — Скажи «Спасибо, дяденька» и поцелуй дяденьку за отлично выполненную работу! Роузи смотрит в медовые глаза архангела, щелкает его по носу, потом звонко чмокает его в лоб. — Спасибо, дяденька! Габриэль притягивает голову Роузи за затылок и нежно целует в губы. — Вот так говорят «спасибо»! Учись, пока я жив! — Типун тебе на язык! И восемь под язык! — Роузи сердито, но несильно бьет Габриэля кулаком по груди. — Чтоб глупости не говорил. И не накликал. Пусти, дяденька — проверю твое честное архангельское! Габриэль, улыбаясь, еще раз целует женщину и отпускает, шлепнув по пояснице. — Иди, недоверчивая моя! Роузи просматривает и пронюхивает каждую бутылочку. — Надо же! И правда — ничего не напутал! — Ну дык! Фирма веников не вяжет! А если вяжет — то толь… Габриэль вдруг запинается, замолкает. Медленно поднимает руки к лицу. — Что случилось?! Габриэль?! Яркий свет из глаз и открытого в беззвучном крике рта ослепляет, заставляя закрыться руками. Когда Роузи открывает глаза — Габриэль лежит на полу, неловко подвернув под себя руки.