333 seconds to you

Иногда боль является частью нашей жизни. И мы думаем, что она будет всегда, ведь мы не помним жизни без боли. Но в один день, вдруг что-то изменяется, возникает какое-то странное, непривычное ощущение. И в такой момент мы понимаем, что счастливы. Я в какой-то степени понимал, что счастлив. Не от того, что не помнил, а от того, что между нами что-то было. Что даже тот момент, когда какая-то часть моей памяти пропала, меня все равно тянуло к ней. Настолько сильно что будучи в состоянии полного похуизма я пошел на чертово волонтерство что бы узнать ее. Моя Уайт. Я слышу ее последние слова, и не воспринимаю их всерьез. Нет. Ни в коем случае. Пусть я сегодня уезжаю, буквально через час, я знаю, что я вернусь за ней. Что пройдет время и я вспомню. Вспомню тот момент, когда понял, что влюблен в нее по уши настолько сильно, что на фотографии в моих руках несу её на руках к торту со свечами. — Звонил отец, сказал, что будет через двадцать минут, — Луи стоял в дверях с соломенной шляпой на голове. — Худшее, что я узнал за сегодня, — проговорил я и засунул фотографию в рюкзак. Луи качает головой, и уходит, а я ложусь на кровать и снова смотрю в потолок перематывая все произошедшее. Опускаю руку, дотрагиваясь до шрама на ноге и вспоминаю ее слова, когда она рассказывала о своем парне и порезе на его ноге. Все это время она говорила обо мне, а я не помнил. Даже какой-то маленький кусочек. Ничего. Встаю с кровати и подхожу к окну. Шторы в её комнаты закрыты еще с того дня, когда я видел её в последний раз. Тогда, когда она прогнала меня. Я закрываю глаза, и вижу перед собой белый кафель. Вижу те туфли, которые отдаляются все дальше, но я не помню, что происходит потом, или что происходило до этого. Моя Габриэль Уайт. Ровные плечи и вздернутый нос. Запах полевых цветов и слишком много отшлифованности. Я никогда тебя больше не оставлю, но я должен дать тебе время чтобы подумать. Я надеваю поверх майки серую байку, и засунув плеер в карман байки спускаюсь по лестнице вниз, замечая, как на кухне уже хлопочет бабушка. Я налил себе немного апельсинового сока, и даже не отпив поставил стакан на стол. Я должен был поговорить с ней перед отъездом, потому что я заметил, как только что припарковался мой отец, а значит оставалось совсем немного времени. — Ты собрал чемодан? — спрашивает этот мудак, а вместо ответа мне хочется плюнуть ему в лицо. — Наверху, — отвечаю я, и направляюсь к двери, которую он только что собирался закрыть. Сегодня на улице солнечно, поэтому это в какой-то степени поднимает мне настроение. Я не видел ее всего два дня, но уже безумно скучал по её улыбке из Вегаса, и буду так же скучать по ней в Нью-Йорке. Подхожу к двери и стуча два раза и, наверное, не жду что дверь вообще откроется. Но спустя минуту моего ожидания, она скрипуче открывается, когда я уже спускаюсь по лестнице на крыльце. Оборачиваюсь назад и вижу её. Она стоит, держа в руках мужскую футболку и я понимаю, что она моя. Её глаза не пусты, не напуганы. Я вижу, что она мне рада, и от этого мне легче. — Габриэль, — тихо произношу я и поднимаюсь обратно. — Привет, — улыбается она. — Я должна отдать тебе это, — она протягивает руки держа белую футболку прямо передо мной. — Она принадлежит тебе. И тогда я вспоминаю как помог ей залезть в дом через окно. — Ты ведь надевала её поверх голого тела? — спрашиваю я, усмехнувшись. Она улыбается мне улыбкой, по которой я скучал, только теперь это выглядит немного смущенно. Протягиваю руку и забираю футболку. — Я планирую приехать сюда на рождество, и, если ты все еще будешь здесь, я бы хотел увидеть тебя, — признаюсь я и чувствую, как тепло разливается по моему телу, когда она положительно кивает мне. Она хочет и этого достаточно. — Габи? — М? — поднимает она голову, и я вижу грусть в её глазах. — Я ведь действительно сильно любил тебя? — Я думаю, что да, — шепчет она, прикусив губу. — А ты, любишь меня? — от этого вопроса по моему телу пробегается что-то необыкновенное и я задерживаю дыхание. — Я… — Джастин, нам пора, — кричит отец, и я возвращаюсь к Габриэль. Протягиваю руки и обнимаю её крепко прижав к себе. Она утыкается в мою шею носом, и я знаю, что в скором времени она будет по-настоящему принадлежать мне. — Я буду скучать, — признаюсь я. — И я, — шепчет она мне в шею и отходит назад. — По приезду напишу тебе, — обещаю я. Она кивает, и как маленький ребенок укутывается в собственную кофту наблюдая за тем, как я отдаляюсь от нее. Моя Габриэль. Как ни странно, до аэропорта мы добираемся без пробок и без резких остановок, от которых мне хорошенько хочется намылить лицо отцу. Я не спрашиваю его о маме, не спрашиваю о новых любовницах, но я вновь обещаю ему, что если он сделает ей больно, я сам добровольно запихну его в ту же психушку где побывал я, и оставлю там на всегда. Притянув рюкзак, я взял свою футболку и развернул её что бы вдохнуть оставшийся запах комнаты или самой Габриэль. Она так же пахла полевыми цветами. Я закрыл глаза, представил, что держу её за руку и услышал шелест. Открыв свои глаза, я взглянул вниз и заметил какой-то список. — Приехали, — оповестил отец, и схватив лист в руку, я накинул рюкзак на плечо, выйдя из машины. Зайдя в здание, я стал в очередь и развернул листок. Он был измят временем и заметно несколько раз. На нем стояло восемь пунктов, написанные корявым мужским подчерком. Это были мои пункты. Мои планы. Мой лист, в конце которого было лишь: «Люблю тебя, Уайлд» Дышать вдруг становится неприятно трудно, будто мои легкие наполняет вода и женский смех. Я вижу Габриэль, вижу костер на пляже и людей. Я хватаю её и закидываю к себе на плечо. Во рту привкус морской воды и её возмущенный крик. Я спотыкаюсь и падаю в воду. — Джастин? — зовет меня отец. Картина меняется и в этот раз я веду её по мосту над пропастью с завязанными глазами. Затем снова её смех и то, как она боится садиться на мой мотоцикл. Дальше я перевязываю её ногу эластичным бинтом, и несу её на руках к торту, потому что сама она идти не может. Я вижу момент в библиотеке и ночь на полу перед камином. Каждый кусок забытый когда-то возвращается ко мне слишком быстро от чего я путаюсь сон это или реальность. — Мне нужно уезжать, — говорю я ей и замечаю как улыбка исчезает с её лица. Я делал это. Я говорил это. И теперь снова уезжаю. Но скажи же мне, Габи, когда я тебя полюбил. Скажи мне, почему я так уверенно написал это? Я перечитываю признание снова и снова, пока не вижу перед собой ясную картину. Я сижу в гостиной, она сидит напротив меня и смачивает во что-то бинт. Преподносит к моему лицу и я ощущаю, как что-то щекочет мне лоб. Смотрю в её глаза и понимаю, что я нуждаюсь в ней именно в тот момент, когда она говорит: «Сколько еще раз я буду вытаскивать тебя из этих передряг?» — тихо проговаривает она и касается кончиками пальцев моей щеки, а я тянусь к ней, чтобы впервые поцеловать девушку, которую действительно люблю. — Я никуда не еду, — серьезно проговариваю я и будто не замечая попытки отца остановить меня иду к парковке, лишь бы быстрее оказаться рядом с ней. — Не делай глупостей! — кричит отец. — Отвали, — выкрикиваю я, когда он хватает меня за кофту. — Глупость — это быть женатым и изменить два раза, а не это! Он отпускает мою руку и я завожу машину, отъезжая назад. Мои руки дрожат, а сердце нервно набирает обороты, потому что все чувства, которые были далеко спрятаны вылезли наружу и просят меня прикоснуться с ней. Обнять её, поцеловать. На моем лице дурацкая улыбка, потому что я помню. Потому что я хочу быть с ней прямо сейчас. Останавливаюсь на светофоре, и начинаю нервно сигналить, когда загорается зеленый, но машины не едут. Я сигналю еще раз, и выхожу из нее чтобы того кто спереди послать к чертям собачьим, но замираю, видя впереди себя аварию. Вижу разбитую машину дедушки в пару метрах от девушки и, кажется, умираю. Срываюсь с места и выкрикиваю её имя так сильно, будто бы она меня услышит даже там. Даже на пороге того, где она может находиться. — Габриэль! — я падаю на колени и поднимаю её голову. — Габриэль! — снова кричу я и чувствую, как мои глаза наполняются слезами. Меня отталкивают чьи-то руки, и её забирают у меня. Кладут на носилки, и я ползу вслед на ними. Не в силах подняться на ноги выкрикиваю её имя и ощущаю как осколки от стекол впиваются в мои ладони. Кто-то поднимает меня на ноги, и пытается что-то донести, но я вырываюсь и иду за ней, до тех пор, пока перед моими глазами не закрываются двери скорой помощи. Сотрясение мозга, несколько переломов и 333 секунды между жизнью и смертью. Между мной и ней. Всего чертовых пять с половиной минут не хватило до того, что бы крепко обнять её и сказать, как сильно я её люблю. 3 месяца спустя. «Джастин снова жмет на газ, когда загорается красный свет и закрывает глаза. Слышит, как сигналят машины с обеих сторон, но не останавливается и ждет, когда судьба предъявит ему счет. Открывает глаза через несколько секунд и понимает, что мчится по пустой дороге. Не вышло в который раз. Двадцать седьмая попытка и ни одна из них не была успешной. Целых двадцать семь попыток, и та одна случайность, которая забрала в первые же секунды жизнь человека. Всего несколько минут, несколько метров, 333 секунды разделяли его от нее. Всего чертовых пять с половиной минут. "— Ты думаешь, жизнь справедлива? — Нет, она еще та сволочь, — заявила Габриэль и лучезарно улыбнулась, как-то одним из летних дней".» Габриэль Уайлд была лучшим, что я встретил в своей жизни, тем сумасшедшим летом. Девочка с длинными блондинистыми волосами и ровной спиной. Уйма правил и отточенности, которые больше всего привлекли меня, и привлекали каждый раз, как только ко мне приходило новое воспоминание. Будь это колледж или кафе, прогулка в парке или тогда, когда я навещал её родителей. Я буду помнить её той, которая несмотря на боль и страдание, помогала мне вновь и вновь. Которая подарила мне кучу возможностей и помогла вспомнить то, кем я был на самом деле, и вернуться к тому, с чего я начал. Её жизнь не была бесполезной. Никогда. Ведь каждому из нас дана определенная миссия, и главное не упустить этот шанс, потому что, если есть возможность, хватайтесь за нее. Действуйте. У каждого из нас нелегкий путь, свои проблемы и огорчения, но не стоит останавливаться. Ни в коем случае. Не сидите на месте. Прыгайте в пропасть и снова поднимайтесь ввысь, потому что так гораздо интересней. Да, Габи?