Злобное порождение молнии и самой смерти

      В тот день в небо взметнулись сотни огненных стрел.       Потери были огромны, и, казалось, даже боги дождём оплакивали павших в бою воинов. На горизонте полыхало пламя, и никто не смел прерывать горькое молчание. Скорбь тронула лица всех выживших, собравшихся у разрушенной пристани, дабы почтить память своих товарищей.       День клонился к закату, и даже самые стойкие викинги начали покидать причал. Им предстояло много работы, и только восстановив свой остров они могли бы в полной мере отплатить им за такую жертву. Драконы разлетелись ещё раньше, - напряжение между ними и людьми всё ещё никуда не делось, - и смиренно дожидались вожака в отдалении от разрушенной деревни. Вскоре у берега остался один только герой прошедшей битвы. Он дольше всех всматривался в горизонт, не отрывая взгляда от угасающего пламени в лодках. Лишь когда последний отблеск огня потух, оставляя тёмный дым, Иккинг наконец судорожно выдохнул. Пальцы разжались, и лук с глухим стуком ударился о прогнившие доски причала.       Из-под обломков разрушенных Смутьяном драккаров он своими руками вытаскивал безжизненное тело до боли знакомого мальчика. Кровь уже засохла на его осунувшемся лице, а сердце перестало биться и того дольше.       "Он даже не мог попытаться себя защитить," - промелькнуло в мыслях оборотня, когда тот отчаянно сжимал в руках тело Рагнара.       "Я снова кого-то подвёл." - думал Иккинг, погружая его в погребальную лодку.       "Они не заслужили этого," - рука всего на мгновение дрогнула, прежде чем выпустить стрелу.       Иккинг покинул берег только с восходом луны. Он направился в сторону едва тронутого битвой леса, минуя приветственные огни деревни, в оставшейся части которой разместились викинги. Той ночью драконы переселились на свободную от людей часть острова Олух, следуя за своим вожаком.

***

      Потребовался год, чтобы отучить викингов хвататься за топоры, едва услыхав хлопанье драконьих крыльев. Драконы прекратили поджигать дома чуть раньше, но затем ещё пол года таскали овец с ферм. Ещё два месяца ушло на то, чтобы люди и ящеры привыкли к присутствию бывшего врага на расстоянии вытянутого хвоста. И всё это во время отстраивания деревни. К счастью, под конец второго года, они дошли до стадии взаимопомощи, и вскоре здания стали строиться гораздо быстрее с драконьими крыльями, а пропитание стаи оказалось проще обеспечить при поддержке рыболовных сетей. После этого дела пошли в гору, а отношения между не так давно враждующими племенами наконец потеплели, и даже перешли в дружеские. Спустя два года после Великой битвы деревня была отстроена, и Олух, наконец, вздохнул с облегчением.       Были и те, кто был против таких перемен. Но всё же пока они ничего не предпринимали, только бросали косые взгляды на сына Стоика — причину всех бед, как они считали. Тот появлялся на людях нечасто, но всегда или сопровождая отца, или стоя во главе драконов. Однако в последнее время и вовсе перестал выходить на улицу, всё своё время проводя в кузнице, где компанию ему составлял Плевака, а изредка и Астрид. Стоик же бросил попытки вытащить упирающегося сына из импровизированного убежища и привлечь к управлению деревней, чему тот был несказанно рад.       Но вечно прятаться Иккинг не мог.       - Я войду? - В дверной проём просунулась блондинистая макушка. Она быстро окинула взглядом захламлённую комнату и нашла её хозяина под столом, разбирающего кипу своих бумаг. Не дождавшись от него ответа, Астрид зашла внутрь, прикрыв за собой дверь.       - Сегодня ты в хорошем настроении? - С улыбкой спросила девушка, заглядывая под стол. На неё тут же удивлённо поднял взгляд Хэддок, отвлёкшись от своего занятия.       - Чт...       - Я заметила, что в этот раз ты не сидишь весь день у окна, вздыхая обо всём подряд, и решила, что тебе стало лучше.       - Я так не делаю. - Шутливо нахмурившись, он, наконец, вылез из-под стола. - Между прочим, я здесь не просто так сижу.       - Твоё последнее изобретение взорвалось прежде, чем ты дотащил его до берега. Ты уверен, что теперь будет лучше? - Она вдруг встрепенулась, будто что-то вспомнив, и тут же полезла в небольшую сумку на поясе. Оттуда девушка достала небольшой свёрток и протянула собеседнику. - Кстати, Эльза передала тебе это.       - Эл? - Иккинг развернул мешочек, в котором обнаружилась баночка с мазью. - Она что, уже делает лекарства?       - Вообще-то, Готти говорит, что Эльза очень способная ученица! А это, - она кивнула на баночку, которую парень отставил на заваленный чертежами стол, - от ожогов.       - Всего один раз что-то пошло не так... - Иккинг вздохнул, потерев переносицу. - Но послушай, то, чем я занимался последний год, должно заработать.       Увидев сомнение на лице девушки, он снял со стены один из многочисленных чертежей и с победной улыбкой вложил ей в руки. Она пробежалась глазами по запутанным расчетам, остановив взгляд на рисунках, которыми вечно дополнялись все чертежи Иккинга. Астрид подняла взгляд на друга, словно в поисках подтверждения тому, что она видит.       - Ты же не собираешься с этим...       - Именно это и собираюсь, - хмыкнув, он свернул чертёж. - За день я соберу его, и завтра уже можно испытывать. Я как раз хотел попросить тебя помочь мне с этим. - Парень потушил лампу, и друзья направились к выходу.       - Только если ты возьмёшь мазь от ожогов.       - Да ты смеёшься надо мной, - Иккинг с улыбкой пропустил девушку вперёд, а затем прошёл сам, осторожно закрыв дверь. Астрид только прикрыла рот рукой в попытке скрыть вырывающийся смех. - Слушай, давай обойдёмся без всего этого, а если всё получится, то я прокачу тебя над островом?..       Их разговор стих в переулках ночной деревни, которая теперь слабо напоминала пристанище драконьих убийц. Со временем тут и там появились жерди, а порой и кормушки для драконов, заменяя собой когда-то привычные на каждом шагу стойки с копьями и секирами. Привыкшие постоянно воевать викинги и драконы наконец могли отдохнуть от битв, за что были благодарны Иккингу.       Хотя он и был почти главным объектом людской признательности с одной стороны, и ненависти — с другой, его самого эти деревенские пересуды почти не трогали. Иккинг с тревогой смотрел в будущее, стараясь помочь обоим племенам по мере своих возможностей. Порою его снова навещали видения: смутные образы, обрывки грядущих событий, из которых нельзя было составить цельную картину. Отчего-то ему казалось, что это спокойствие — лишь затишье перед бурей. Он не знал, какая судьба уготована им в будущем, и мог лишь стараться как можно дольше поддерживать мир на острове и за его пределами: всё-таки весть о поверженном Смутьяне не могла не разлететься по соседним островам, а уж то, что он был побеждён Ночной фурией, и подавно. Способности Иккинга перестали быть тайной с момента окончания битвы, и тот факт, что кто-то с такими возможностями защищает Олух, фактически был неявным приглашением испытать удачу и одолеть оборотня.       Но до тех пор, пока никто не решался нападать на остров, Иккингу оставалось лишь ждать. Тихими ночами он сидел на дальнем обломке скалы, вглядываясь в горизонт в поисках опасности. Хвост, приковавший его к земле, туго оборачивался вокруг тела, а слуховые отростки чуть подрагивали, когда дракон прислушивался к неясным голосам в ночи.       Но ночь сменялась днём, неделя — месяцем, а жизнь на Олухе текла также спокойно, как и последние пару лет. Только одинокая Ночная фурия каждую ночь сидела на дальних скалах, вслушиваясь в тихий, таинственный шёпот сквозь шелест морских волн.