***
Странную связь с дементорами Женя обнаружила, ещё когда её конвоировали в Азкабан. Высокие фигуры в плащах искоса глядели на неё и старались держаться от ученицы подальше. Потом выяснилось, что Женя понимает их речь. Это случилось тогда же, когда один из дементоров шепнул другому: «Вот шельма, навязали на нашу голову», а Женя, не стерпев, так же тихо буркнула им: — Я всё слышу и попрошу не выражаться! — А то что? — ошеломлённо спросил второй дементор. Женя подумала и ответила: — А то поцелую. Угроза возымела эффект, и всю дорогу дементоры молчали. В Азкабане Женю поселили в одиночную камеру на одном этаже с Пожирателями Смерти. С соседями у девушки сразу же сложились стойкие отношения: с супругами Лестрейндж — неприязнь, переходящая в ненависть у Беллатрисы, и вполне себе русская дружба с Долоховым, который углядел в ней родственную душу. Вещи должны были отобрать дементоры, однако они даже подходить боялись к новой арестантке. В итоге у неё оставили рюкзак с книжкой-связником внутри. И первый вопрос, который задала Начальнику через книгу Женя, звучал так: «Здравствуйте. Странные вещи творятся. Дементоры как-то вяло себя ведут, стоит им подойти ко мне, а прикосновений вообще боятся больше Патронуса. Да и я всё меньше чувствую грусть и уныние рядом с ними. Может, я чем-то больна, и они это чувствуют» Ответ появился в книге на следующее утро: «Здравствуй, Женя. Кажется, ты не больна, но отчего-то стала наделена уникальной силой, связью с дементорами. Они признали тебя своей, более того, ты стала для них опасна, действительно, как Патронус. Предполагаю, что это могло случиться от того, что ты голыми руками оторвала плащ дементора. Эта сила останется в тебе, но не унывай! В будущих мирах я постараюсь направить её в нужное русло. А сейчас попытайся найти с дементорами общий язык. Мне очень жаль, что угодила в Азкабан. Всё-таки тюрьма — это всегда невесело. Надеюсь, это послужит тебе уроком, и ты скоро выберешься. Однако не советую выходить раньше весны — тёплой одежды у тебя нет, а бегать раздетой по морозу чревато ангиной. Удачи тебе. Начальник Междумирья». «Как мама, право слово, — подумала Женя, дочитав послание. — Ангиной заболеешь!» И с тех пор Женя решила во что бы то ни стало завести знакомство с дементорами, и вскоре она знала почти весь «персонал» Азкабана. А впереди были три долгих месяца зимы…***
Дементор дёрнулся и повернулся к камере Жени, которая уже закончила комплекс утренних упражнений и сидела на полу, ожидая завтрака. — Эм, прости Джейн, — сказал он, и его рот скривился в глупой улыбке, — но что за удовольствие поорать на этих свиней. — Ладно, забыли, — махнула рукой Женя. — Что там у тебя в «Гавнире»? Армлойчтер (Женя сама не знала, почему дементоры дают друг другу странные немецкие имена. Может, дань традиции с 1939 года) открыл крышку, заглянул в кастрюлю и комично объявил: — Овсянка, мисс. — Прекрасно, — сказала Женя, хотя и вчера, и позавчера, и месяц назад на завтрак была всё та же овсянка. Министерство не сильно заботилось о своих заключённых. Дементор прошёл по коридору, большим половником накладывая кашу в выставленные миски, и задвигал их в камеры заключённым. Те, всё ещё прижимаясь к стенкам, потихоньку брали миски и начинали стучать ложками, проглатывая надоевшую еду. — А где остальные? — спросила Женя, когда Армлойчтер подошёл к её камере. Он почесал половником затылок, после чего овсяные хлопья застряли в покрытой плащом голове, и ответил: — Файтлин передачу собирает, наверно. А Гевёц спит. Трое дементоров: Файтлин, Армлойчтер и Гевёц — были дневным патрулём их коридора. На ночь они улетали спать, а на их место заступал сухопарый Грун, вздрагивающий от каждого храпа и певший сам себе какие-то заунывные дементорские песенки. Когда кастрюля была пуста, в коридор влетел Гевёц. — Свет тебя раздери, Армлойчтер! — заорал он на товарища, тащившего «Гавнир» обратно в тюремную кухню. — Я же просил разбудить меня пораньше! Что, уже выдали передачу? — смягчаясь, спросил он. Армлойчтер покачал лысой головой. — Вот и отлично! — обрадовался Гевёц, пристраиваясь в углу, специально отведённом для дементоров, вроде караулки. — Ты давай быстро возвращайся, мы тебя ждать не станем. — Да лечу я, лечу! — и Армлойтчер, громыхнув кастрюлей о стену, вылетел из коридора. Он вернулся на удивление быстро. За ним летел стройный, если это слово применимо к дементорам, Файтлин, неся полную корзину гостинцев. — Только, ребят, — неуверенно обратился он к товарищам, — давайте не как на той неделе. Давайте подождём, когда они хоть чуть-чуть успеют порадоваться. — Ладно, — махнул костлявой рукой Гевёц, — но не больше пяти минут, а то есть уже хочется. Файтлин полетел по коридору, подсовывая в щели для еды арестантам посылки. Кто-то получал почту и сразу же бросался открывать письма. Кто-то, как Долохов, получил гостинец. Антонин почти выхватил завёрнутую в бумагу буханку чёрного хлеба и с наслаждением втянул аромат выпечки. — Тебе, как и просила, ещё пергамент, — сказал дементор, подлетев к камере Жени. Та, обрадовавшись, взяла пакет, чуть не коснувшись рук Файтлина, отчего он немного поморщился. — Слушай, — вдруг заинтересовалась Женя, —, а это больно? — и она снова поднесла руки к решётке, поближе к дементору. Файтлин помедлил, потом быстро отлетел и ответил: — Сначала да, было больно. А сейчас просто неприятно. Словно рядом слишком много Патронусов, — его передёрнуло от одного этого слова, и он поспешил к следующей камере. Пока заключённые радовались передаче, а дементоры завтракали их радостью, Женя достала из посылки пачку пергамента, новое перо и письмо. Подойдя к маленькому окошку, откуда лилось немного света и залетал запах моря, Женя прочла: «Дорогая Джейн! Какое счастье, что нам разрешили написать тебе! У нас столько новостей для тебя! Но начнём по порядку: Как нам и обещали, мы сходили в Хогсмид. Как же там хорошо и весело! Как выйдешь, мы сразу же поведём тебя и в „Три метлы“ (там замечательное сливочное пиво), и в Сладкое королевство, и к Визжащей хижине. Кстати, у Визжащей хижины мы снова проучили Малфоя. Гарри в мантии-невидимке, наверно, показался ему духом. Видела бы ты, как он улепётывал. А у Гарри обнаружилась какая-то карта. На ней виден весь Хогвартс и окрестности. Именно благодаря ей он попал в Хогсмид, хотя мне это очень не нравится. Представляешь, Гарри прислали новую метлу — «Молнию»! Она такая классная! Но я подумала, что это очень подозрительно, и отдала её на проверку профессору Макгонагалл. Но потом её всё-таки вернули, и мы разгромим все факультеты в квиддич. Недавно на Рона пытался напасть Сириус Блэк! Это просто ужас. Я уверен, что он приходил за мной. С ножом. Ночью. И теперь у нас почти военное положение. С Клювокрылом всё неясно. Малфои требуют судебного разбирательства. Я пытаюсь помочь Хагриду подготовиться, но, кажется, всё тщетно. Слушание дела перенесено на весну. Что будет с гиппогрифом — не знаю. В общем, выбирайся из этого Азкабана поскорее, мы очень скучаем! И не поддавайся там дементорам. Гарри тут мне под руку говорит, что знает средство от них, но сейчас не скажет. Удачи тебе! Твои Гарри Поттер, Рональд Уизли и Гермиона Грейнджер». Письмо выпало из рук Жени. Она готова была расплакаться. Кто же знал, что она действительно стала Золотому Трио другом! — Хей, Джейн, тебе плохо? — подлетел к её камере Файтлин. Женя вздохнула, подняв письмо, аккуратно сложила его и убрала в дальний угол камеры. Потом взяла новый лист пергамента, перо и чернильницу, ещё достаточно полную и села поудобнее, чтобы записывать. Дементор не улетал, а завис перед решёткой. Женя бегло просмотрела листки, исписанные её угловатым почерком, а иногда и с её рисунками, и бодро сказала: — Ну что ж, продолжим. Мы почти закончили. Осталось ещё три пункта. Итак, самое интересное — половая система. Как вы размножаетесь? — она подняла взгляд на дементора. Файтлин смутился. — Я правильно понимаю, что у вас все особи одного пола? — Женя решила задавать конкретные вопросы. Дементор кивнул. Ученица так и записала. — Значит, партеногенез? — подняла она глаза. — Что? — Ну, способ размножения какой? — Эмм… — Файтлин замялся, подыскивая нужное слово. — Можно сказать, почкованием. — Что, как растения? — удивилась Женя. Файтлин попытался объяснить: — В общем, когда дементор живёт там, где много уныния и страха, то он может отпочковать от себя ещё одного. Дементор-родитель даёт дементору-ребёнку имя, и они расстаются. — Чудесно, — обрадовалась Женя, — так и запишем: «Размножаются почкованием. При благоприятных условиях взрослый дементор может разделиться на двух дочерних особей, одна из которых доминирующая и по сути материнская особь. В обычаях дементоров давать друг другу при рождении имена. Воспитанием детей данный вид не занимается, детёныши полностью дееспособны от рождения и сразу же покидают родителя». А годовой цикл жизни, миграции? — Где есть чего поесть, туда и летим, — просто ответил Файтлин.***
— Эй, Гевёц! — позвала Женя дементора на следующий день. Тот неохотно покинул свой угол и подлетел к её камере. — Ты ничего не забыл? — прищурившись, спросила девушка. Он покачал головой: — Нет-нет, я всё помню. Мы действительно собирали Большой совет и обсуждали твоё дело. Женя давно рассказала дементорам о своём задании, и они взялись разузнать, что это за вещества жизни и выбора. С первым дементорам было всё ясно: жизнь — это то, чего они боятся. То есть, Патронус. А вот с веществом выбора возникли разногласия. — В целом, большинством голосов, — начал Гевёц, — мы решили, что выбор — это стены нашего Азкабана. Хотя были ещё мнения, что это укус оборотня или волосы метаморфмага. — Лично я считаю, — к камере Жени прилетел Файтлин, настроенный необыкновенно решительно для себя, — что всё это светотрёпка и полная ерунда. Слишком заумно. А вот мне интересно — вас же не просто так распределяют на факультеты? — Распределяющая шляпа, — Женя уже не сидела на холодном полу, а ходила из угла в угол. — А это мысль… Как же я раньше не додумалась! Она с разбегу врезалась в решётку, и та железно громыхнула. Женя только ударила по ней рукой, отбив пальцы, и крикнула дементорам: — Ну что вы стоите? Откройте! Те смотрели на неё, как на свихнувшуюся. Гевёц осторожно заметил: — Вообще-то не положено. — Ребят, мы же друзья, — Женя отошла подальше в камеру. — Что вам стоит просто открыть дверь? Ключи ведь у тебя, Гевёц? — Да, — ответил дементор, — но как ты сбежишь? Разве маги летают? — Ах, отчего люди не летают, словно птицы! — комично передразнила Женя. Она поняла, что даже подружившись с дементорами, ни на йоту не приблизилась к побегу из Азкабана. Она ушла в угол и стала грустно сортировать свои записи о дементорах. А она-то думала потом передать их Дамблдору, или сделать свой трактат о дементорах, а Файтлина поставить соавтором. Теперь всё это бесполезно. Женя опять ощутила невероятное чувство одиночества и страха. Но не от дементоров, а просто так. Гевёц давно удалился в свой угол, а Файтлин всё стоял у её камеры, и его плащ колыхался, но не от ветра, а то ли от напряжённой работы мысли, то ли от сочувствия и грусти. Потом он поднял голову в капюшоне и сказал: — Джейн, я вспомнил. Через два дня будет ежемесячная проверка из Министерства. Они будут долго тут ходить. У них будут мётлы. — Файтлин, ты чудо, — Женя обернулась, посмотрела на щуплого дементора мутными от слёз глазами и широко улыбнулась.***
Когда люди из Министерства, ведомые Гевёцом, удостоверились, что все засовы прочны, а решётки ещё не проржавели, и вышли на другие уровни, Файтлин быстро подлетел к камере и открыл её. Женя проскользнула в дверь, придерживая рюкзак, под одобрительные возгласы Долохова и негодующие вопли Беллатрисы. — Мерлиновы кальсоны, уймите Беллу, прошу, — попросила Женя и поспешила к каменной лестнице наверх. К разбушевавшейся Лестрейндж подлетел Армлойчтер и шикнул на неё: — Заткнись, —, но Белла услышала только шипение, которое дементоры издают вместо крика. К слову, язык дементоров представляет собой упорядоченное дыхание и свист, в чём Жене удалось разобраться только на вторую неделю пребывания в тюрьме. Но это было научно-лирическое отступление. Женя, не обращая внимания на узников, чьи обители она проходила, вышла на верхний этаж, и нашла открытый люк наверх, который заботливо подпёрли досочкой. Выбравшись наружу, она тотчас же поспешила закутаться в мантию посильнее. Хоть море было относительно спокойно, дул промозглый влажный ветер. «Чувствую, волосы опять виться будут», — подумала Женя, оглядываясь. Неподалёку стоял ещё один человек. Он заметил Женю и уже подходил к ней, приняв за кого-то из Министерства. «Только этого не хватало!» — испугалась девушка. Палочка была в рюкзаке, и она была практически беспомощна. Она, закрываясь рукавом от человека, решила обойти его кругом, чтобы подобраться к мётлам, лежавшим на «взлётной площадке». — Эй, вы кто? — крикнул человек, всё приближаясь. — Никто, — отвечала Женя, отворачиваясь от него, — мне поручено срочное послание в Министерство. Нужно немедленно лететь. — А, ну так бы и сказали, - и, потеряв к Жене всякий интерес, человек пошёл к краю крыши тюрьмы. Ученица не стала испытывать судьбу, заговаривая с человеком или подходя к нему, а просто подбежала к куче мётел и выбрала первую попавшуюся, кажется, с надписью «Чистомёт». К крыше стали подлетать заинтригованные дементоры из внешней стражи, но Женя только махнула им, отгоняя, словно стаю мух, и неуверенно взлетела. — Парни! — обратилась она к дементорам. — Кто знает, в какой стороне Хогвартс? Дементоры переглянулись, некоторые пожали плечами, боязливо косясь на девушку, от которой им становилось как-то не по себе. Один неуверенно сказал: — А вы в нас Патронусом кидать не будете? — Нет, — заверила его Женя, — и трогать вас тоже не буду. — Тогда полетели, — и один из дементоров отделился от массы своих собратьев и полетел в океан. Женя, стараясь не потерять управление и выжать из метлы максимум скорости, последовала за ним. Лишь один раз она оглянулась на Азкабан — каменный островок страданий посреди постоянно бушующего моря. «Прощай, Азкабан, — подумала Женя и вдруг испытала прилив радости, отчего её провожатого покачнуло и чуть не вырвало. — Прощайте, дементоры. Прощайте, Пожиратели. Удачи, Файтлин. Наша книга всё-таки увидит свет».