Вторая жизнь

11 февраля 1964 года, вторник. Тобиас уже сидел на полу, обеими руками держась за сломанное колено и рыча. Едва я зашла в комнату, я сразу почувствовала, что здесь очень холодно, а когда щёлкнула выключателем на стене, обнаружила, что полотенце отклеилось от стекла, и в дом свободно проникает холодный февральский воздух. На улице, конечно, не минус тридцать, это вам не Россия-матушка, но всё же не лето, поэтому я обошла супруга, проигнорировала его проклятия и снова приклеила полотенце к окну. Затем я слегка согрела помещение и только после этого подняла одно из кресел, поставила его на пол и уселась в него, закинув ногу на ногу, и принялась рассматривать своего благоверного. - Сучка! – прорычал он. – Ведьма! Что ты со мной сделала?! Он был не сказать, что красивый, но от него тянуло каким-то обаянием, харизмой. Чёрный волос с лёгкой проседью, широкое лицо, высокий лоб, пропорциональные черты лица, крупный нос. В его облике неуловимо проскальзывало что-то от древнеримских патрициев, и тога на нём казалась более уместной, чем серый пиджак не первой свежести. Может, в нём есть примесь вейл или вампиров – они славятся своим обаянием? Но в то же время – расплывчатые ядро и каналы… - Что ты со мной сделала, тварь? – прорычал он, пытаясь встать. В выражении его глаз и лица было нечто безумное. Может, он просто псих? - Сломала тебе ногу, - сообщила я очевидное, пытаясь понять, чем он может быть опасен. От маггла можно ждать только физического нападения, от мага – и магического, но кем являлся мистер Тобиас Снейп, я не понимала, соответственно, не знала, какой гадости от него ждать, а потому опасалась и была настороже. - Убью, шлюха. - Не убьёшь, - спокойно объяснила я, - потому что я сломаю тебе вторую ногу, а если будешь настаивать, то и обе руки. Он яростно смотрел на меня, его глаза налились кровью, а на виске задёргалась жилка. Он снова попытался встать, не смог, поэтому подполз ко мне и попытался стянуть на пол. Я, не вставая с кресла, убрала ногу и резко дала ею ему в нос. Хруст, Тобиас схватился за нос и зарычал. Это тело не так слабо, как мне показалось вначале. Слабее Елани из рода Святогор, которой я была ещё часов восемь назад, но сильнее, чем я ожидала от обычной домохозяйки – а Эйлин, насколько я успела уяснить, брала подработку в виде шитья на дом, но нигде не работала. - Тварь! – он размазывал по лицу кровь и едва ли не брызгал слюной. – Сразу надо было тебя убить! И выродка твоего ублюдочного! Не мой ведь он, не мой, сука продажная! Я хладнокровно смотрела на него и ждала, пока он выговорится. На кого был похож Северус, я ещё не разобралась, но суть не во внешнем сходстве, а в том, что в магическом браке ребёнок может родиться только от законного супруга. Наконец он приутих, некоторое время сверлил меня глазами, не делая на этот раз попыток приблизиться ко мне, потом практически спокойно заявил: - Ты не Эйлин. Я про себя усмехнулась – наблюдателен, ничего не скажешь. - Ты не она, - продолжал сквозь зубы бормотать он. – Она бы уже на коленях просила у меня прощения. И никогда не осмелилась бы ударить меня. И не смотрела бы так… так… как санитар в прозекторской. - Я Эйлин, - ответила ему я, когда он замолчал. – Эйлин. Только ты сегодня преступил черту дозволенного. Ты убил меня. Он отшатнулся. Я чуть повернула голову, демонстрируя ему синяк на виске. - Ты слишком сильно ударил. Перелом височной кости, кровоизлияние в мозг. Смерть мгновенная. - Так ты… Ты… призрак? – в его голосе звучал не страх, а скорее недоверие. - По-твоему, призраки могут ломать носы? - А мне откуда знать? – снова взорвался он. – Откуда мне знать, что могут призраки и всякие твои магические штучки! Ты испоганила мне жизнь, ты своей проклятой магией превратила меня в демона! До тебя, сука, у меня всё было хорошо, меня ценили на фабрике, меня любили женщины, у меня были деньги, друзья, любовницы и бесплатное пиво в пабе по пятницам! А как появилась ты – всё покатилось под откос! Станки, на которых я работаю, ломаются! Ткань, которую я тку, рвётся! С меня постоянно высчитывают штрафы и лишают премий! Мне больше не проставляют бесплатное пиво, говоря, что я проклятый! На женщин у меня не встаёт! А когда родился твой припадочный ублюдок, мне начали мерещиться всякие летающие лошади, я вижу двери посреди улицы там, где их нет, я вижу призраков на кладбище. - Магический брак, мистер Снейп, - напомнила я ему, когда он закончил свою тираду, - обоюдоострый. Я говорила это перед свадьбой, придётся напомнить. На самом деле то, говорила Эйлин ему это или нет, я не знала. Но должна была, или свидетели должны были просветить, или договор он должен был прочитать – но знать он обязан. - И я напоминаю, - продолжала я. – Нанесение в магическом браке сознательного вреда супругу отражается и на другом супруге. Ты бил меня – у тебя начали ломаться станки. Ты срывал злость на мне – тебя начали штрафовать. - Конечно, - источая яд, процедил он. – Я ещё и виноват! Я во всём виноват, а моя дражайшая супруга, конечно, невинный ангел… Сучка! – он сплюнул на пол кровью. – Да я тебя на руках носил, дышать на тебя боялся! Ты мне обещала не поганить своей проклятой магией мой дом, а сама размахивала своей палкой направо и налево. А потом родила своего выродка! Не думаешь ли ты, что я не понимаю, что он не мой! - А чей тогда? – не без любопытства поинтересовалась я. - Откуда мне знать, шлюха, к кому ты бегала, пока я зарабатывал деньги! - Мистер Снейп, - я покачала головой, - снова я вынуждена напоминать: в магическом браке ребёнок может родиться только от законного супруга. Раз ты утверждаешь, что Северус – не твой сын, значит, ты не Тобиас Снейп. - Магический брак, - снова сплюнул он и поднял на меня своё измазанное кровью и перекошенное от ярости лицо. – Дерьмо это – твой магический брак! Маги презирают нормальных людей, держат нас за говно и не считаются с нами! Я ли не видел, как маги подчищают память людям! Я ли не видел, как они убивали людей только за то, что они увидели что-то лишнее! - Зачем же ты тогда женился на мне? - Эйлин, ты набитая дура. Или тебе память отшибло! Я увидел всё это дерьмо после того, как ты втянула меня в свой проклятый магический брак! Да знай я это раньше, я бы на милю к тебе не подошёл! Итак, он считает себя магглом и до брака с Эйлин, похоже, в мир магии вхож не был. - А всё-таки, откуда уверенность, что Северус – не твой сын? - Точно все мозги отшибло. Не ты ли утверждала, что у нас может родиться только нормальный ребёнок, а не колдун? На каком основании Эйлин могла такое утверждать? Чтобы успокоить его? Не лучше ли было бы, наоборот, заранее обработать его и подготовить к тому, что ребёнок может быть волшебником? Нет, я что-то упускаю, причём достаточно очевидное. - Молчишь? – глянул он на меня исподлобья. – Нечего возразить, шлюха? Оправдываться перед ним смысла нет – он ещё больше уверится в том, что он рогоносец, тем более я же не знаю, может, Эйлин ему действительно изменяла. Да мне сейчас это и не надо. Мне нужно было посмотреть, что из себя представляет мой супруг, и уже исходя из полученной информации, планировать, что делать дальше. Магический брак нерасторжим. Причиной расторжения может быть только смерть одного из супругов, но убить Тобиаса – это получить клеймо предателя магического договора. Но и жить с домашним насильником – не дело. Я не Эйлин, я боевой маг советской выучки, я не позволю избивать себя или сына, но постоянно жить как на войне – не выход. По-моему, решение может быть только одно – брать ребёнка и уходить из дома. Да, магический брак сохранится до конца жизни, да, детей от другого мужчины я зачать и родить не смогу, да и вообще жить с другими мужчинами будет болезненно для меня же. Но ничего лучшего я не вижу. Впрочем, повременим пока с поспешными решениями, особенно на тяжёлую голову. - Слушай меня, Тобиас, - я вынула из кармана передника упаковку веронала. – Ты сейчас пьёшь снотворное. Когда ты засыпаешь, я лечу тебе ногу и нос. Утром ты уходишь на работу и больше никогда не смеешь поднять руку на меня или на Северуса. - Ты в моём доме, тварь, и смеешь ставить мне условия? - Мистер Снейп, - я встала. – Повторюсь, если непонятно: та Эйлин, которая позволяла себя избивать, мертва. Эйлин, которая сейчас стоит перед тобой, может постоять за себя и не позволит избивать ни себя, ни ребёнка. Я понятно объясняю? Или мне нужно сломать тебе вторую ногу для пущей убедительности? Наверно, в моём голосе что-то прозвучало такое, что он понял – это не бравада. Когда на тебя наставлен автомат Калашникова, и тот, кто держит этот автомат, ласково предлагает отдать ему твой кошелёк, сомнений в том, что его требование лучше выполнить, обычно не возникает. У меня не было сейчас ни АК, ни даже простого ТТ, но Тобиас внезапно поверил, что я опасна и без них. К тому же, подозреваю, боль в сломанной ноге и носу тоже способствовала его сговорчивости. - Давай сюда свой веронал, - сдерживая ярость, процедил он. Я бросила ему две таблетки, проследила, чтобы он их проглотил. Затем развернулась к двери. - Когда ты уснёшь, я приду. Ответом мне было яростное рычание. Когда я закрыла дверь столовой, то увидела, что в коридоре, прижавшись к стене, стоит Северус, бледный и напряжённый. Я взяла его на руки, он молча вцепился в меня. Я вздохнула, прижимая его к себе. Нет, растить ребёнка в обстановке домашнего насилия нельзя. Или действительно уходить, или любыми способами возвращать в семью мир. Но возможно ли перевоспитать взрослого мужчину? А держать его постоянно на зельях – выход ли? И всё же я что-то важное упустила. Впрочем, об этом завтра. Сегодня ещё нужно срастить ему сустав и поспать. У меня был ещё план прогуляться ночью по городу, но его придётся отложить – сил не хватит. Я отнесла Северуса не в детскую, а в свою спальню. Кровать там стояла полуторная, двоим взрослым тесно, но взрослому и ребёнку места хватит. Одеяло, однако, было узкое, поэтому пришлось сходить в детскую за маленьким одеяльцем. Ночник, что я зажигала каких-то полчаса назад, уже потух, хотя по моим расчётам должен был гореть часа два. Я мысленно поморщилась от магической слабости тела Эйлин, сделала себе зарубку, что его придётся долго и упорно тренировать, то есть заново повторять всё то, чему меня учили в старших классах школы и университете, забрала одеяльце, вернулась в спальню, закутала в него ребёнка и уложила его к стенке. - Спи, сынок, - я чмокнула его в щёчку. – Всё будет хорошо, не бойся. Я снова зажгла магический светлячок, спустилась на кухню, вскипятила воды в чайнике и наконец-то заварила себе чаю, а пока он настаивался, быстро ополоснулась в ванне под холодной водой – греть ни магически, ни на плите сил уже не было. Кстати, только сейчас сообразила я, а почему Эйлин воду грела на плите, а не подогревала магически? Причём инстинкт подогревать воду на плите был у неё до такой степени силён, что я тогда даже не вспомнила про магию. Она не настолько слабая волшебница, чтобы это было для неё непосильной задачей. Обученная работе только с палочкой – это да, но не неуч. Я же видела её оценки в дипломе – крепкий середнячок, для такого подогрев воды не должен представлять каких-либо трудностей. Перед Тобиасом не хотела лишний раз светиться магией? Но ведь он не всегда маячил у неё за спиной. Ещё одна непонятка. Я вышла из ванной, прислушалась к шуршанию и проклятиям, доносившимся из столовой, нашла на кухне чашку побольше, сделала себе чаю и вернулась в спальню. Там было как-то уютнее, да и Северуса одного оставлять не хотелось. Он лежал с закрытыми глазами, тяжело сопел и не спал. Когда я, переодевшись в застиранную ночную рубашку и халат, присела на кровать, привалившись спиной к изголовью, он открыл глаза и внимательно посмотрел на меня. Я погладила его по голове, поправила одеяльце, взяла в руки чашку с чаем и задумалась. Вернее, попыталась задуматься, но голова не варила. Метались обрывки мыслей, мелькали события сегодняшнего дня, вспомнился волхв Андрей, Любомир, и я подумала, что нужно как-то дать им знать, где я и во что вляпалась. Я зевала всё чаще и поняла, что нужно ложиться спать – ни размышлять, ни лечить Тобиаса в таком состоянии я не смогу. В инструкции было написано, что веронал действует через полчаса-час, но полчаса уже прошло, а возня в столовой слышалась до сих пор. Поэтому я приняла компромиссное решение: сейчас было десять вечера, я завела будильник на полдвенадцатого, отставила недопитую чашку, приставила к двери стул – на случай, если Тобиас решит и сможет нанести нам визит, чтобы я проснулась от грохота, потушила магический светлячок и легла, прижав к себе Северуса. И отключилась мгновенно.