Чёрное и белое

      Вулканец заиграл одну из многочисленных мелодий своей родины.       Спустя сорок минут со стороны двери в характерном для визитов капитана ритме раздался сигнал о посетителе. Отдав компьютеру приказ впустить гостей, Спок положил вулканскую лиру себе на колени и повернулся в сторону входа.       — Мы не помешали? — поинтересовался, оглядывая Спока, Кирк.       — Никоим образом, Джим. Как прошел разговор с командованием? — вулканец жестом указал капитану на кресло недалеко от своего стола и понизил температуру в каюте до приемлемой для землянина. Тот подошел ближе и устало опустился на предложенное сидение, Тиберия заняла место у ног хозяина, подойдя перед этим поздороваться к успевшей принять позу сфинкса Т'Пок.       — Есть две новости: хорошая и плохая. С какой начать? — улыбнулся капитан.       — С той, которую ты узнал первой, — поднял бровь Спок, в который раз поражаясь особенностям иррационального поведения землян в процессе обмена информацией.       — Так неинтересно, Спок, — фыркнул землянин. — Это плохая новость, и она заключается в том, что в ближайшие несколько недель мы будем мотаться по всему квадранту ради нудных дипломатических встреч. Это, конечно, хорошо с той точки зрения, что внешне выглядит менее рискованно, чем исследовательские миссии, но упрямство некоторых рас на диво непробиваемо, — Кирк сокрушенно покачал головой.       — Какова же вторая новость? — поинтересовался, машинально перебирая струны, вулканец.       — Я выбил увольнительную для экипажа на Вилроше. Мы прибываем туда послезавтра, а потом уже начнем дипломатическую мороку, — капитан махнул рукой, и тут вулканец обратил внимание на зажатый в другой падд, который Кирк принес с собой.       — Есть еще какая-то информация, которой ты хотел бы поделиться? — Спок не без интереса посмотрел на Кирка, указав на падд.       — Не совсем. Точнее, нет, — замялся Джим. — Информация-то есть: у меня возникло несколько предложений насчет увольнительной, но падд я взял не для этого.       — Могу я поинтересоваться, для чего? — вулканец случайно чуть тронул струны, но сразу же заглушил ладонью не успевшие толком зародиться колебания.       — Ты же знаешь, скоро Тиби и Т'Пок исчезнут, а человеческая память не так совершенна, как вулканская, — Кирк с грустью потрепал Тиберию по голове. — Мне бы хотелось, чтобы у меня осталось какое-то внешнее напоминание о наших деймонах. Фото и проекции с отчетов слишком формальны и бездушны, поэтому я хотел попросить тебя сфотографировать меня вместе с Тиби, а также попросить разрешения сделать снимки вас с Т'Пок.       — Я не вижу причин для отказа в обоих случаях. — Спок понимал желание землянина сохранить память о деймонах, хотя предложение Кирка сфотографировать и самого вулканца вместе с пантерой вызвало у него противоречивые чувства. — Т'Пок, ты не против?       — Не против, — предсказуемо согласилась с хозяином пантера. — Капитан, в какой обстановке вы бы хотели сфотографироваться?       — Можешь отбросить уже формальности, Т'Пок, — улыбнулся Кирк. — Мне не так важно, где делать снимки, как с кем. Можно и прямо здесь.       — Тогда приступим? — и вулканец, отложив инструмент, протянул руку за паддом. Когда Джим передавал устройство, он ласково провел кончиками пальцев по руке Спока, безмолвно передавая свою благодарность.       — Я надеюсь, что после фотографирования ты всё же сыграешь нам, — Кирк указал глазами на лежащий на столе инструмент.       — Если это то, чего бы тебе сегодня хотелось, я возобновлю игру после, — Спок бегло настраивал параметры камеры сообразно освещению в каюте.       — Это не единственное, чего бы мне хотелось, — голос землянина приобрел игривые оттенки, — но нельзя упускать возможность услышать и увидеть тебя играющим на вулканской лире, — Кирк присел на корточки рядом со своим деймоном, обнимая севшую ровно и глядящую на вулканца волчицу за шею.       — Я могу понять, почему ты хочешь услышать мою игру, но почему привлекательной перспективой является возможность увидеть меня играющим, мне неясно, — заметил Спок. — Вы готовы?       — Ты очень органично смотришься с этим инструментом, а привлекательно выглядишь вообще всегда, — улыбнулся Джим. — Да, думаю, мы готовы.       Через экран падда на Спока были устремлены два взгляда: янтарно-золотистые глаза капитана были более темного оттенка и лучились теплом, как и его улыбка, в золотисто-желтых глазах Тиберии тоже была нескрываемая симпатия. После того, как вулканец сделал первый снимок, Кирк и его деймон чуть изменили положение тела, придвинувшись ближе друг к другу. После второго фото Джим, отстранившись от волчицы, расчихался из-за попавшей ему в нос шерсти, а Тиберия тихо рассмеялась, наблюдая за ним. Оба при этом выглядели настолько уютно и по-домашнему, что Спок привел в действие камеру еще раз и только потом вернул падд его владельцу.       — Благодарю, — улыбнулся вулканцу Кирк, — теперь ваша с Т'Пок очередь.       — И что нам делать? — поинтересовалась пантера.       — Будьте самими собой, — фыркнула Тиберия, — остальное само выйдет.       Спок аккуратно занял место рядом с Т'Пок, севшей так, чтобы их головы были на одном уровне, правую руку он расположил на спине пантеры, приглаживая лоснящуюся шерсть, а затем направил взгляд в камеру падда. Кирк не спешил делать снимок, и вулканец поднял бровь, а Т'Пок чуть наклонила голову в безмолвном вопросе. И именно в этот момент капитан активировал камеру.       — Простите, не смог удержаться от того, чтобы запечатлеть ваши фирменные вопросительные взгляды, — рассмеялся в ответ на немой укор Джим. Вулканец и пантера понимающе переглянулись: предугадать действия землянина всегда было нетривиальной задачей. Щелчок стилуса по экрану оповестил о том, что Кирк подловил их и в этот момент. Теперь Спок и его деймон смотрели на капитана прямо и нечитаемо.       — Слишком скучно, — разочарованно протянула Тиберия, но всё же Джим сделал снимок, после чего вулканец и Т'Пок с чувством выполненного долга вернулись к своему исходному положению — Спок сел за свой рабочий стол, а пантера улеглась недалеко от его ног.       — Спасибо, — искренне поблагодарил Кирк, — это действительно важно для меня.       — Не стоит благодарности, — синхронно ответили вулканец и его деймон. Тиберия тихо засмеялась, и Джим тоже не смог сдержать улыбки.       — Спок, что ты играл, когда мы прервали тебя? — поинтересовался Кирк.       — Мелодии вулканских композиторов. В их выборе не было какой-то закономерности, за исключением постепенного нарастания уровня сложности, — ответил Спок, наблюдая, как Тиберия подходит ближе к пантере и ложится рядом с ней таким же образом, как и когда-то в намлупианском лесу: устроив голову на спине Т'Пок и позволяя огромной черной кошке в свою очередь положить морду и лапы на свою спину. Короткий щелчок стилуса по падду оповестил, что Джим также счел эту картину достаточно интересной для того, чтобы её запечатлеть. Деймоны тот факт, что их сфотографировали, предпочли проигнорировать.       — Продолжишь? — попросил капитан, удобнее устраиваясь в своём кресле.       — Я не вижу причин нарушать данное ранее обещание, — поднял бровь вулканец, вновь взяв в руки инструмент и бережно проведя пальцами по струнам.       Джим с явным предвкушением приготовился слушать, и Спок заиграл одну из композиций, которые создавались в то время, когда вулканцы еще не приняли учение Сурака и были гораздо более откровенны в выражении своих эмоций. Текст, сопровождающий эту мелодию, повествовал о двух воинах, связанных общей судьбой, чьи души были неразрывно сплетены друг с другом узами, что крепче даже некоторых брачных. Связь t’hy’la была почти священной на Вулкане, но Спок чувствовал, что музыка, повествующая об этих узах, сейчас была как никогда уместна. Сейчас, когда землянин, ставший для него гораздо больше чем другом, братом или просто любовником, чуть прикрыв глаза, открыто наслаждался звуками, что издавала под пальцами вулканца ka'athyra, внимал музыке и чутко следил ласковым взглядом за малейшими изменениями выражения лица Спока. И тот позволил отголоскам собственных чувств отразиться пусть не в мимических изменениях, но во взгляде, возвращая то тепло, которое всегда получал от того, кого мысленно уже не раз называл своим t’hy’la.       Когда в каюте вновь воцарилась тишина, Т'Пок подняла голову с мерно вздымающегося и опускающегося бока Тиберии и спросила у Кирка:       — Каковы ощущения?       — Музыка восхитительна, — ответил Джим, выглядящий всё еще захваченным уже затихшей мелодией, — как и твой вулканец, — и Кирк перевел очарованный взгляд на Спока.       — Я не уверена, что сейчас Спок является именно моим вулканцем, — с легкой иронией выделила голосом “моим” Т'Пок.       Тиберия фыркнула, уткнувшись носом в черный мех пантеры, Джим и Спок встретились одинаково смущенными взглядами, но оба промолчали. Спустя еще несколько мгновений тишины вулканец вновь начал перебирать струны, импровизируя, пытаясь найти в чистом звучании инструмента способ выразить собственные так часто подавляемые эмоции. Негромкая музыка обволакивала всех, кто находился в каюте, и Джим едва заметно подался вперед, вслушиваясь. Он смотрел на Спока, как на величайшее из сокровищ, и за один этот взгляд вулканец был готов отдать многое. Но от него не требовали подобных жертв, поэтому Спок просто продолжал играть для своего землянина и их тесно прижавшихся друг к другу деймонов.       Когда затихли последние звуки и этой мелодии, черно-белый пушистый клубок из деймонов распутался на две монохромные фигуры. Только теперь, вопреки привычному положению вещей, Т'Пок оказалась ближе к Джиму, а Тиберия – к Споку. Бросив короткий взгляд на своего хозяина, волчица подошла к вулканцу вплотную. Тот вопросительно посмотрел на неё, привычно приподняв бровь, а она в ответ положила пушистую голову к нему на колени.       Спок с беспокойством перевел взгляд с Тиберии на Джима, он прекрасно помнил, как его собственное тело прошило болью, когда Т'Пок напала на намлупианина, не придав значения местному табу, запрещающему касаться чужих деймонов. Но на лице Кирка не было никаких следов боли, только интерес: видимо, они были достаточно близки, чтобы не испытывать неприятных ощущений, прикасаясь к деймонам друг друга.       — Всё в порядке, Спок. Ты можешь касаться Тиби, — голос землянина звучал успокаивающе, Джим откинулся на спинку кресла и немного смущенно уточнил: — если хочешь, конечно.       Вулканец положил инструмент на стол, чтобы он не сковывал движения, и осторожно коснулся кончиками пальцев светлого меха на лбу волчицы. Та прижалась к нему ближе, прищурив глаза, и Спок аккуратно провел ладонью по голове Тиберии, пропуская теплый мех между пальцев. Шерсть волчицы была длиннее, чем у пантеры, и тактильные ощущения тоже отличались. Через контакт вулканец ощущал удовольствие Тиберии, которое та получала от его прикосновений. Осознание, что он может буквально прикасаться к части души Джима и та совсем не против, было сродни откровению. Быть допущенным так близко, не проводя мелдинг, иметь возможность ласкать саму сущность любимого человека – это было потрясающим ощущением. Когда Спок зарылся в светлую шерсть уже обеими руками, бережно поглаживая волчицу, он услышал сдавленный стон.       Подняв взгляд, вулканец увидел Джима, который, прикрыв глаза, наблюдал за ними с Тиберией. Ресницы землянина подрагивали, дыхание было тяжелым, а лицо покрывал румянец. Кирк несомненно чувствовал удовольствие своего деймона, сам испытывая, похоже, даже более острое. В этот момент пальцы Спока непроизвольно дрогнули, зарывшись глубже в шерсть волчицы, потому что Т'Пок подошла к Джиму сбоку и потерлась головой об его бедро. Вспышка приятных ощущений, накрывшая вулканца, усилилась еще больше, когда Кирк бережно очертил пальцами контуры длинного острого уха пантеры. Та зажмурилась и подалась еще ближе к человеку, а Спок не мог оторвать взгляда от пальцев Кирка, перебиравших черный лоснящийся мех. Его душа находилась в руках Джима и в прямом, и в переносном смысле. Мурлыканье Т'Пок смешалось с непроизвольно вырвавшимся тихим стоном самого вулканца, захлебывающегося в потрясающих ощущениях, но не забывающего и о довольно жмурящейся от его прикосновений Тиберии.       Это было чем-то похоже на мелдинг: ласкать души друг друга, получая мгновенный отклик. Но, помимо ментального, тело требовало еще и физического контакта, не касаться друг друга стало почти невыносимо. Поэтому, когда Джим, слегка пошатнувшись, встал с кресла, продолжая одной рукой гладить потянувшуюся за ним пантеру, Спок тоже поднялся, аккуратно убрав голову Тиберии со своих колен, но не прерывая с ней контакта. Несколько шагов, что им пришлось преодолеть, чтобы наконец прикоснуться друг к другу, показались световыми годами.       Одной рукой продолжая ласкать деймонов, другой каждый из них пытался притянуть партнера ближе к себе, прикоснуться к как можно большему числу участков его тела. Поцелуй был жарким, как полдень на Вулкане, Спок терялся в своих ощущениях и просачивающихся через контакт чувствах Джима, он никак не мог утолить свою потребность в этом человеке, в беспорядочных ласках которого сейчас была заключена вся его вселенная. Руки землянина и вулканца соскользнули с деймонов друг друга, но те всем телом прижались к их ногам, сохраняя контакт, приносящий всем дополнительную дозу пьянящего удовольствия. Теперь вулканец и землянин ласкали друг друга уже обеими руками. Спустя некоторое время возбуждение стало почти невыносимым, и Кирк, с явным трудом оторвавшись от губ Спока, хриплым голосом предложил тому переместиться в постель.       Деймоны расступились, пропуская их, но сразу же вновь приникли друг к другу, сплетаясь в черно-белый урчащий от удовольствия клубок, вылизывая и ласково касаясь души избранника своего хозяина. Вулканец же и землянин умудрились добраться до спальной зоны, не врезавшись ни во что, и теперь методично избавляли друг друга от ставшей лишней одежды. Синяя и золотистая форма были отброшены на пол, и теперь, через увеличившуюся площадь соприкосновения, Спок еще острее чувствовал пламя желания Джима, впрочем, его собственная жажда близости была не меньшей. Кирк был потрясающе красив сейчас, алчущий прикосновений вулканца и дарящий тому свои ласки. С трудом найдя в себе силы отстраниться, Джим и Спок избавились от обуви и остатков одежды, вновь приникнув друг к другу уже обнаженными.       На узкую койку вулканца они опустились, тесно сплетаясь конечностями, лихорадочно покрывая поцелуями и лаская тела друг друга. Чуть отстранившись, Джим, пытаясь перевести сбивающееся дыхание, спросил у партнера:       — Спок, у тебя найдется какая-нибудь смазка?       — Да, я ожидал подобного развития событий, — и вулканец потянулся к прикроватной тумбочке, где хранилась запасенная им несколько дней назад на всякий случай баночка с полупрозрачным гелем.       — Обожаю вулканскую предусмотрительность, — выдохнул в спину Спока Джим, проведя языком вдоль его позвоночника, от чего тот едва заметно вздрогнул.       — Какую роль ты считаешь наиболее приемлемой для себя? — поинтересовался Спок, положив смазку на кровать недалеко от них и жадно целуя Кирка сразу и по-земному, и по-вулкански.       — Роль? — недоумевающе посмотрел на партнера Джим, когда дурманящий поцелуй прекратился, а потом, поняв, что тот имел в виду, чуть дернул плечами. — Я в юности пробовал оба варианта, в каждом есть свои преимущества, и мне понравились и тот и другой, так что выбор за тобой.       Поднявшийся мгновенно иррациональный гнев заполнил разум вулканца. Он прекрасно осознавал, что в сексуальном плане опыт Кирка в разы превышал его собственный, и воспринимал это как данность, но упоминание тем в постели со Споком об удовольствии, что Джим получал от близости с кем-то другим, заставило вулканца испытывать жгучую ревность. Видимо, скрыть обуревавшие Спока эмоции ему удалось не до конца, поскольку Кирк, притянув к себе вулканца, ласково и тихо заговорил, глядя ему в глаза:       — Спок, никто из тех, с кем я раньше делил постель, не был мне так близок и дорог, как ты. Я не знаю, как можно описать наши отношения, но подобного я точно не испытывал. Отныне я принадлежу только тебе, поверь мне, — и Кирк поцеловал своего партнера. Тот чувствовал, что слова Джима были искренними, это немного умерило его ревность, но всë равно Спок ответил на поцелуй так, как будто пытался утвердить этим своё право на землянина. Тот лишь сильнее прижался к любовнику, лаская кончик острого уха и упругие ягодичные мышцы вулканца, а затем перекатился на спину, увлекая за собой Спока.       — Я доверяю тебе, но ничего не могу с собой поделать, — признался вулканец партнеру между ласками.       — Вулканский собственник, — улыбнулся припухшими от поцелуев губами Джим, — подготовь меня – и я весь твой.       Спок не удержался от того, чтобы вновь не накрыть этот соблазнительный рот своими губами, и неспешно начал двигаться вниз по телу партнера, покрывая его поцелуями и одаривая ласками. Кирк под ним широко развел ноги, открывая полный доступ к своему телу. Проведя на пробу языком по возбужденному члену любовника, Спок потянулся за смазкой. Открыв баночку и окунув в вязкую массу пальцы, вулканец бережно нанес её на плотно сжатое кольцо мышц. Растирая смазку, Спок губами и языком ласкал пенис Джима, внимательно отслеживая его реакции на прикосновения и их интенсивность. Теоретические знания, полученные вулканцем в рамках его исследования гомосексуальных половых актов у землян, были достаточно обширными, но практического опыта у Спока не было, поэтому ему оставалось только прислушиваться к ставшему поверхностным дыханию Кирка, иногда сбивающемуся, когда вулканец касался особо чувствительных точек, и считывать изменения эмоционального фона Джима через прикосновения.       Постепенно Спок изучил чувствительность землянина к ласкам настолько, что рваное дыхание Джима превратилось в чуть слышные стоны, а мышцы Кирка расслабились достаточно для того, чтобы пропустить внутрь щедро покрытый смазкой палец вулканца. Рука Джима опустилась на голову Спока, иногда направляя, а чаще просто благодарно ласково касаясь темных волос и острых кончиков позеленевших ушей. Вскоре число растягивающих землянина пальцев увеличилось, и его любовник обнаружил чувствительную железу внутри Джима, от чего тот со стоном изогнулся красивой дугой на постели. Спустя еще некоторое время землянин не выдержал, сдавленно простонав:       — Спок, хватит уже, я готов. Твой рот и твои пальцы – это, конечно, прекрасно, но я хочу большего.       Проверив, что стенки входа Джима действительно позволят совершить относительно безболезненное проникновение, Спок вынул свои скользкие пальцы из тела Кирка. Смазав собственный ноющий от возбуждения член, вулканец сдвинулся, чтобы оказаться напротив любовника, и приставил двойную головку к анусу Джима. Тот потянулся, чтобы лихорадочно поцеловать партнера куда придется, и привлек Спока ближе к себе. Вулканец медленно вошел в горячее тело, склонившись почти вплотную к искаженному страстью лицу любовника, их дыхание смешивалось, а губы разделяли считанные миллиметры. Джим притянул Спока к себе, сокращая это расстояние до нуля, и сам подался бедрами навстречу партнеру. Вулканец медленно начал двигаться, не желая навредить, но его своевольный любовник подавался навстречу, сбивая четко выверенный ритм, и Спок сдался, двигаясь так, как хотелось Джиму, покрывая его лицо смазанными поцелуями и постоянно считывая окрашенный яркими вспышками удовольствия эмоциональный фон Кирка, опасаясь случайно навредить партнеру.       — Объедини нас, — сквозь рваные выдохи и стоны донеслась до слуха вулканца просьба Джима. И Спок не мог её не выполнить. Бережно обведя кончиками пальцев скулу землянина, он установил пальцы на контактных точках и, продолжая в идеально выверенном ритме погружаться в тело Кирка, погрузился и в его разум.       Это соединение не было похоже на предыдущие, эмоции любовника захлестывали вулканца и уводили за собой, он с трудом уже различал, чьи ощущения испытывает. Тяжелое, прохладное, но такое родное тело прижимается к нему сверху, или же жар желания человека под ним сводит с ума, заставляя забыть о контроле эмоций? Он смотрит в медово-янтарные глаза или в темно-карие, почти сливающиеся с расширенным зрачком? Собственное сердце лихорадочно гонит кровь слева в грудной клетке или справа гораздо ниже неё? Кто он? Где он? Это неважно, важно лишь то, рядом с кем он, а он – с t’hy’la. И всё еще переживая эту до безумия правильную мысль, общее сознание было ослеплено яркой вспышкой острого физического удовольствия, сотрясшего обоих и разорвавшего контакт разумов.       Спок пришел в себя первым. Подняв голову с влажного от пота плеча любовника, он обеспокоенно всмотрелся в лицо Кирка. Тот слабо улыбнулся, пытаясь отдышаться.       — Ты в порядке, Джим? — хрипловатый голос вулканца звучал непривычно даже для него самого.       — В полном. Всё прекрасно, Спок. Ты – прекрасен, — Кирк с нежностью провел по скуле любовника большим пальцем.       Вулканец вышел из партнера и, потянувшись к тумбочке, нащупал там полотенце, которым и вытер обоих. Отбросив его в сторону, Спок вытянулся рядом с Джимом, прижимаясь к любовнику и ощущая через прикосновения охватившую того послеоргазменную негу. Кирк обнял вулканца, благодарно целуя, и сонным голосом спросил:       — Значит, t’hy’la? Так это называется?       — Да, Джим, — и вулканец, впервые услышав это слово из уст своего партнера, улыбнулся самыми краешками губ.       — В таком случае, t’hy’la, ты не против, чтобы я остался тут на ночь? — прижался ближе к Споку Кирк, вопросительно смотря ему в глаза.       — Не вижу ни единой причины для отказа, — ответил Спок и, достав одеяло, укрыл их обоих.       В той же самой каюте, но в другой её зоне, устраивались поудобнее, зарываясь мордами в теплый мех друг друга, полярная волчица и гибрид черной пантеры с вулканской хищницей sa-te kru.       Тишину нарушал лишь мерный привычный шум двигателей звездолета.