Избавитель

За все время пребывания в школе имени Святого Франциска Ассизского Ханю ни разу не довелось уходить из трапезного зала первым. Это негласно считалось дурным тоном среди учеников. Обычно такую привилегию использовали лишь взрослые - по праву старшинства, и младшеклашки - в силу детской неосведомленности и капризов с нежеланием есть ту или иную стряпню, что, по большей части, было предвестником дальнейшего наказания за непослушание. Уходя с обеда первым, Лу чувствовал себя излишне эмоциональным героем некой дешевой драмы про подростков. Ощущение, что все таращатся вслед, не покидало его до тех пор, пока он не оказался за пределами трапезной. В холле не было ни души. Тишина, разбавляемая лишь слегка уловимой мелодией, доносящейся из приоткрытых дверей парадного зала, и сказочный антураж рождественского оформления, с пушистой елью, усыпанной свечками и бусинами, подействовали как успокаивающая пилюля, унимающая спесь, но лишь усиливающая неприязнь ко всему, что являлось отсылкой к католицизму. Прибывая в затуманенном смятении, Хань замер в самом центре просторного помещения с пугающе высоким потолком в шесть этажей, словно оказался на перепутье дорог. Но прежде, чем он решил, как дальше быть, тяжелые двери трапезной приглушенно скрипнули и позади послышался голос Ким Кая: - Лу Хан, подожди! Мальчишка оглянулся на ангельского прислужника и тут же нахмурил брови, примеряя оборонительную роль. - Чего тебе? - Сехун-и попросил, чтобы я... - Шпионил за мной? - Лу сложил руки на груди и повыше задрал нос. Хотя не то, чтобы Кай был негативно настроен. Скорее наоборот. - Удостоверился, что ты хорошо себя чувствуешь, и не забыл, что сразу по завершению обеда нужно зайти к пастору Хейгу, - дипломатично любезным, но не раболепным, как при общении с О, тоном напомнил Кай. - Отец Ульям должен прийти с лекции для учителей через минут пятнадцать-двадцать. Думаю, тебе лучше подождать в парадном зале либо тут, в холле. - Ты на полном серьезе пытаешься рассказывать мне, что я должен делать? - расхорохорился Лу, стараясь при этом не повышать голос, невольно отзеркаливая манеру ангельского прислужника держать самообладание. "Что он в нем нашел?" - замелькало в мыслях волей-неволей, и всё с позиции внешнего антуража, словно Се принял Ким Кая в свое близкое окружение лишь из эстетических соображений. Несомненно, Кай был заметным, интересным, немного скрытным и тихим, но достаточно уверенным в себе. И визуально за ним интересно было наблюдать. Высокий рост, чуть смуглая кожа, завидное телосложение и приятные мужественные черты лица - этакий соседский хулиган, каким-то чудом утонувший в доктринах христианства. Но Сехуну ведь нравился другой типаж? По-девчачьи миловидные МинКи и Армин, по-мнению большинства учеников, снискали в свое время наибольшую лояльность со стороны Ангела. И Хань считал, что ему посчастливилось обладать типом внешности, относительно схожей с той, что была у этих двоих. Возможность того, что Се проявлял к нему лояльность совсем не из-за визуальной составляющей, Лу не рассматривал вовсе. Ведь он был прямой противоположностью правильных деток из свиты. Тягаться с ними в чистоте душевной - абсурд? - Я лишь передаю просьбу Сехуна, - вполголоса вымолвил Ким, неспешно подходя к мальчишке. - Сам решай - слушаться или нет. Но я бы на твоем месте делал так, как он советует. Лу даже не помышлял действовать наперекосяк советам Ангела, однако все равно изобразил непокорную надменность во взгляде. Просто чертовски хотелось заткнуть Кая за пояс, показав, что он не вправе им рулить. Хань оценивающе смотрел на Кима и невольно сравнивал себя с ним, пытаясь мысленно самоутвердиться, найти преимущества над ангельским прислужником, чтобы успокоить душу, убедившись, что он тоже может быть в числе фаворитов О. А все те, кто сейчас перемывает ему кости в трапезной, считая недостойным Сехуна - не больше чем пустозвоны, погрязшие в заблуждениях, выстроенных из-за собственных шор. - По-твоему я не способен сам принимать верные решения? С чего бы мне следовать его советам? - мальчишка задал ни к чему не обязывающий вопрос наобум, лишь бы дерзнуть, и не ждал в ответ чего-то вразумительного. Однако слова Ким Кая заставили его оторопеть. - Чтобы не свихнуться от своих желаний окончательно, - тихо вымолвил прислужник Ангела. Лу нервно усмехнулся, делая вид, что не знает о чем речь. Но пульс предательски ускорился. Поодаль послышались звонкие шаги, и в носу тут же защекотал сладкий запах с пряными, древесными нотками, вызывающий вожделение и страх, аромат дорогих духов Вайрона... - Я не понял, это что еще за сборище такое во время обеда? Срочный слёт поклонников "Горбатой горы"? Ровные, как маятник, шаги и голос префекта заставили Ким Кая вздрогнуть и выровняться по струнке, при этом виновато опуская голову. Ханя тоже слегка передернуло, однако скорее от неожиданности, чем от испуга. Учитель вальяжной походкой подошел к мальчишкам и по привычке стал поправлять чуть взлохмаченные волосы Лу, явно выражая тем самым недовольство по поводу его расхлябанного внешнего вида. - Разве вы оба сейчас не должны быть в трапезной? Или мое отсутствие на обеде дает вам автоматическое право нарушать устав школы? - Прошу прощения, сэр, но обед был столь вкусным, что мы справились с ним раньше положенного, - тактично оправдался Ким. - Поэтому решили слинять и уединиться? Что-то я пропустил момент, когда вы двое вдруг стали друзьями... - язвительно проворковал Вайрон, достаточно больно потягивая Лу за волосы. - Мы не друзья. Кай просто догнал меня, чтобы напомнить про учебник, который я одалживал у него перед экзаменами, - ловко выкрутился Хань, стараясь абстрагироваться от ароматов пряных духов, какого-то лосьона и чуть уловимого запаха сигарет, коими благоухал молодой мужчина, аки восточный шейх. - У тебя туго с возвратом должков, котеночек? - нарочито слащаво поинтересовался префект, чуть нахмурившись. - Стало быть, про свой пиджак от Westwood я тоже могу забыть... - Нет, сэр, простите, я просто запамятовал. И в мыслях не было присвоить. Верну сегодня же, - с наигранным тактичным сожалением вымолвил Лу, задирая голову, чтобы посмотреть в глаза учителю. Но столкнувшись с ним взглядом, ощутил уже знакомое уничижительное вожделение, перехватывающее дух. - Если не вернешь, я накажу тебя, ты ведь это понимаешь? - задумчиво произнес Джеймс, настороженно разглядывая смущенного мальчишку, нервно кусающего губы. Хань утвердительно кивнул и расплылся в улыбке. Префект невольно улыбнулся в ответ и, ослабив хватку, мягко погладил Ханя по волосам, словно совсем забыл про свой строгий образ. "Он ведь хочет меня? Я кажусь ему милым?" - промелькнуло в мыслях Лу. - Ты опаздываешь на исповедь, Хань, - дернув мальчишку за рукав, окликнул Кай, будто нутром почуяв, что его несет не в те дебри. - Ах, точно, - спохватился Лу, нервно хихикнув, и тут же утонул в реальности, сообразив, что заигрывал со своим, можно сказать, злейшим врагом, настоящей скотиной, измывающейся над учениками ради самоутверждения. Префект тоже быстро встрепенулся и поспешил засунуть руки в карманы прогулочного пальто, в котором минутами ранее бегал покурить на улицу. - Да сколько раз на дню ты исповедуешься, малявка, три, триста? С утра ведь только ходил... - нарочито пренебрежительно отчеканил Вайрон, явно для того, чтобы заземлить зачарованного им с какого-то перепугу Ханя. - Не важно. Шуруй давай, нечего по коридорам слоняться. Глядишь, и нравственности прибавится от частого покаяния. Направив мальчишку в сторону парадного зала, Джеймс тут же пошел в трапезную. А Ким Кай так и остался стоять посреди холла, провожая Ханя внимательным взглядом до самых дверей.

***

"Радуйся, Мария" доносилось из встроенных в пол динамиков, установленных недалеко от алтаря. Лу прекрасно знал текст и обычно мысленно подпевал. Но сейчас даже внутренний голос заплетался, коверкая слова, словно их чертовски трудно было выговорить. Безумие, как такое вообще возможно испытывать на трезвую голову? "Со мной что-то не так" - пришел к окончательному выводу Хань. Озноб окутывал его плечи, сердце активно отстукивало чечетку, и при всем отчаянии, пробирало на смех. В парадном зале, казалось, не было ни души. Однако, дойдя до третьего ряда, Лу обнаружил устроившуюся лежа на скамье Чон Ынху с книжкой в руках. - Ты не ходила на обед? Что ты здесь делаешь? - удивился Хань. - Могу задать тебе тот же вопрос, - бросила в ответ девушка с прической "Каре", выглядывая из-за книжки, дабы рассмотреть вопрошающего. - Сейчас придет пастор Хейг. Мне нужно исповедаться, - объяснился Хань. Ынха хитро заулыбалась и тут же приняла вертикальное положение. - Слышала, ему всякую дичь можно заливать, ничего не разбалтывает, не осуждает и не ругает. Ты поэтому к нему ходишь? - Не то, чтобы я часто к нему ходил... - замялся Лу. - Только когда сделаешь какую-то дичь? - то ли в шутку, то ли взаправду предположила сеульчанка. - Типа того, - ухмыльнулся Хань. - И как его зовут? - поинтересовалась Ынха, уточнив: - Того, кто подтолкнул тебя на греховные деяния, которые теперь нужно замаливать только у Отца Хейга? - По-твоему я похож на того, кого можно на что-либо подталкивать? - возмутился мальчишка. - Ты кажешься наивным и влюбчивым, - поделилась наблюдениями девушка. - А теми, кто искренне влюблен, легко рулить, вынуждая выполнять те или иные задачи в обмен на проявление ответных чувств или мнимую надежду на них. Существует множество схем по манипуляции: как с выгодой для себя, так и с пользой для тех, кем, собственно, помыкаешь. - Где ты подобного набралась? - немного сконфузившись, поинтересовался Хань. - Прочитала, - придерживая указательным пальцем нужную страницу, Ынха закрыла книгу и повернула ее обложкой к Лу. "Магия отношений от "А" до "Я" гласила тисненая надпись. - Одна из твоих книжонок про привороты? - хмыкнув, предположил Хань. - "Гарри Поттера" пересмотрел? - дерзнула сеульчанка. - Это практическая психология. Я нашла ее в вашей библиотеке на книжном стеллаже мадам Беарграсс. Что она у вас ведет, социологию? - Биологию, - усаживаясь на скамью, ответил Лу. - Что же, значит, теперь ты в курсе ее сторонних увлечений и можешь легко снискать расположение, козырнув цитатами из книги. Но только после того, как я прочитаю ее до конца. - Чтобы научиться манипулировать чувствами парней? Думается мне, даже твои привороты эффективнее, чем советы из этого бульварного чтива, - расхорохорился Лу, невольно окидывая собеседницу изучающим взглядом. Одежки пуританские, полное отсутствие макияжа, но эта чертова бретелька от лифчика, слегка торчащая в вырезе кружевной рубашки... - Единственный приворот, который я знаю, скажу тебе по секрету, делается с использованием пряди волос и креста в полночь на кладбище или месте массового захоронения. И это та дичь, которую даже вашему пастору Хейгу нельзя рассказывать. При том, что на деле она совершенно не работает, - с возмущением отрапортовала Ынха, явно затрагивая больную для себя тему. - А ты что, пробовала? - догадался Хань. - Говорю же, не действует, - отчеканила девчонка, ерзая на скамье в поисках удобной позы. - Понял-понял. Мне просто интересно, на ком ты испытывала все это. Ты ведь учишься в школе, где нет ни одного парня, - напомнил Лу. - Да, но в центре Сеула, а не в горах на краю цивилизации, как вы. К тому же у нас много мужчин среди учителей, - возразила Ынха, манерно тряхнув копной волос. - Так ты привораживала учителя?! - расплылся в улыбке мальчишка, с интересом заглядывая в глаза собеседнице, будто рассчитывал, что найдет в них больше пикантных подробностей. - Ну, вообще-то не учителя, а директорскую дочку, но... - проболталась сеульчанка, однако сразу же поспешила припугнуть: - Только не вздумай кому проболтаться. С приворотами у меня туго, а вот с порчей пару раз прокатывало. - Только не говори, что тебе нравится Бертран... - опешил Хань. - Мне? Бертран? Совсем что ли? Это эксперимента ради, понял? - стала оправдываться Чон. Но несмотря на ее объяснения, Лу все равно дорисовал в своих фантазиях развратные сцены страстного секса между воображалой Виви и язвительной бунтаркой Ынхой. - Ты меня хоть слушаешь? - достаточно больно пнув мальчишку кулачком в плечо, окликнула сеульчанка, явно уловив тот момент, когда Ханя стало уносить в мир сладострастных грез, и манерно пощелкав пальцами перед его лицом, без прикрас заявила: - Видок у тебя сейчас, как у одержимого. Похоже, исповедь и впрямь не помешает. Хотя лучше, конечно, совершать обряд покаяния, предварительно попостившись, чтобы очистить помыслы. Мы обычно пропускаем обед и ужин, если поутру идем исповедоваться. У вас не так? - Нет, но... по вашей схеме эффективнее, да? - Не знаю, - Ынха пожала плечами. Хань перевел завороженный взгляд с ее пухлых губ на небольшую грудь, и в его голове тут же промелькнул образ с картины "Мадонна Литта". Только вместо привычного щегленка, младенец держал в руках нечто похожее на змею, и весь библейский сюжет с кормлением новорожденного изображал скорее эротическую сцену преднамеренного обнажения груди, чем святость материнства Марии. - Что-то мне нехорошо... - Хань напряженно заулыбался, потирая щеки ладошками. Песнопение, доносящееся из динамиков близ алтаря, кажется, стало звучать значительно громче, но слов уже было не разобрать, они словно прокручивались на реверсе. - Мне... реально хреново. - Может, сходить с тобой в медпункт? - разволновалась сеульчанка. - Я серьезно. Когда сознание прибывает в помутнении из-за плохого самочувствия, от исповеди толку никакого. - Не могу. Мне позарез нужно попасть к Хейгу в ближайшее время. А после обеда тут набежит к нему желающих на три километра, - пожаловался Хань. - Тогда я займу очередь, хочешь? Лу намеревался отказаться от предложения Ынхи, но невольно обратил внимание на одну из фресок, украшающих стены парадного зала, и вдруг осознал, что все святые на ней изображены с потекшими глазами. Не на шутку испугавшись, мальчишка стал оглядываться по сторонам, только вот другие библейские сюжеты были и вовсе жутко размазаны. - Черт, из-за этого дебильного отопления даже краска на картинах потекла, разве не абсурд, о чем они только думают? - вкрадчиво произнес Хань, чувствуя озноб и какой-то сладковато-металлический привкус во рту. Но девушка лишь многозначительно покачала головой...

***

Когда Лу вылетел из парадного зала в холл, то наткнулся на шумное столпотворение малышни. Завхоз - мистер Саливан расставлял близ рождественской ели подарочные коробки, и детям очень хотелось разведать, что там внутри. К счастью, никто из ребят постарше поблизости не крутился. Лу на всякий случай огляделся по сторонам, после чего прошел чуть левее от центрального холла и незаметно прошмыгнул по узкой лестнице в подвал. "Это все от тыквенного супа - гадость несусветная, явно вызывает глюки, как аллерген. Сейчас быстренько сбегаю в медпункт и вернусь, чтобы исповедаться. Туда-обратно, много времени не займет" - бодрясь, мысленно оправдывался Лу. Но возле подвального коридора, ведущего в учительский корпус и лазарет, быстро открестился от былых намерений. Мальчишка и ранее боялся этого злосчастного места, а сейчас, оказавшись перед темным тоннелем, усыпанным подсвеченными портретами экзорцистов, испытал буквально панический криз. "Еще, еще, отдайся, покорись" — стал отчетливо слышаться голос в голове, как шутливый диалог с самим собой на разных интонациях. "Раскайся, отрекись" - отзывалось эхом, вызывая омерзение, до тошноты. Лу шумно хватал воздух ртом, прибывая в неком подобии сонного паралича, не в силах даже пошевелиться, до тех пор, пока румяная повариха, направляющаяся из погреба на кухню, не окликнула его. Все последующее время до самого вечера Хань провел в застеленной сладкими ароматами кухне. Пар клубился по полу, звенели кастрюли, поварихи бегали туда-сюда, вымывая посуду, подготавливая ингредиенты для теста, выпекая в больших духовых шкафах разновидные постные вкусности: от рогаликов до пирожных. Лу понадобилось добрых три часа, чтобы успокоиться и прийти в себя. Не желая покидать укромного местечка, он полдня проспал в каморке для чаепития кухонных работниц, а после, вызвался помогать им: то орешки от скорлупок почистить, то крем венчиком взбить. От незатейливой трудотерапии к концу дня мальчишка чувствовал себя в разы лучше. Не даром говорят, что дело - злейший враг мысли. Но пренебрегать добротой МиМи, ошиваясь, как брошенный щенок, возле ее юбки вплоть до отбоя, было бы бестактностью. И, едва закончилась вечерняя трапеза, Хань все же взял себя в руки и вернулся в ученический корпус.

***

Когда за стенами замка стемнело, многочисленные светодиодные огоньки украсили усыпанные снегом деревья и подсветили расчищенные дорожки, приятным золотистым светом загорелись фонари в викторианским стиле. Большая часть учеников школы имени Святого Франциска и юные послушницы из Сеула после вечернего фуршета ушли играть на улицу: строить крепость и кидаться снежками. Когда Лу вернулся в свою комнату, Бэкхен старательно укутывался шарфом и то и дело поглядывал в окно, явно намеревался присоединиться к резвящимся в снегу ребятам. - Собираешься на улицу, - Хань не знал, что еще сказать. Но ему не хотелось молчать или выстраивать баррикады, продолжая конфликт. - Да, я и Чанель, мы вместе идем, - вполголоса ответил Бён, отряхивая зимнюю мантию от несуществующей пыли, чтобы казаться собраннее, словно ему задал вопрос не сосед по комнате, а строгий учитель. - Тебя, кстати, Вайрон искал. И еще твой, ну... О Сехун. - Черт, совсем забыл, что должен вернуть ему пиджак, - шумно вздохнув, захныкал Лу, снимая кеды у двери и направляясь к шкафу. - Не знал, что вы меняетесь одежками, - тихо бросил Бэкхен, стараясь не казаться слишком навязчивым. Хотя в его глазах было хорошо заметно рьяное любопытство. - Нет, конечно! - смешливо возмутился Лу. - Вайрон просто всучил мне его, потому как думал, что я сбегу со службы из-за того, что замерз тусоваться в парадном зале в распашонке для месс. - Ах, ну, видимо, из-за пиджака он тебя и искал, - сконфужено улыбнувшись, вымолвил Бён, явно думавший все это время, что речь шла не о префекте. - Какой-то дорогущий, с запонками, черт, ну и пижон... - Хань снял с вешалки красивый пиджак учителя и кинул его на кровать, после чего ловко стянул с себя шарф и кофту, пропахшие сладкой выпечкой, чтобы Вайрон не догадался о его прибывании на кухне, и надел широкую толстовку с логотипом школы, а поверх - прогулочную тау-мантию. - Ну что, идешь?! - без стука заглянув в комнату, выпалил Пак. Но увидев Ханя, поспешил уточнить в разы тише: - Идешь, Бэкхен? - Ага, сейчас, - спешно обуваясь, отозвался Бён. Лу сел на кровать рядом с благоухающим пряными духами пиджаком и стал молча наблюдать за тем, как ребята собирались, старательно делая вид, что крепкой дружбы, которой они дорожили долгие месяцы подряд, никогда и не было. Так остро Хань не ощущал одиночество уже давненько. Поэтому, наплевав на гордость, даже пожелал друзьям вдогонку хорошего вечера. На что Бэкхен смерил его сожалеющим взглядом и бросил любезное: "До скорого". А перед тем, как выйти за дверь, вполголоса посоветовал: - Шарфик лучше оставь, а то аллергия еще не прошла.

***

Бегом по длинному коридору пятого этажа, через все лестничные пролеты, через центральный холл и по узенькой, расчищенной от снега дорожке близ замка, ведущей прямо в учительский корпус, а дальше очередные запутанные коридоры, повороты, двери личных комнат преподавателей с резными именными табличками... Лу летел сломя голову, лишь бы только не встретить по пути никого из прислужников Ангела и, конечно, самого О. Волнение обволакивает тело, перемешиваясь с чувством вины. "Нельзя попадаться Сехуну на глаза до завершения исповеди, иначе он окончательно перестанет мне доверять, если узнает, что я вновь оплошал" - программировал себя Хань. План был до банального прост - отдать пиджак Вайрону, вернуться в свою спальню и проспать тихо-мирно до утра, исключая любые вылазки из комнаты. А в понедельник, перед завтраком, выловить Уильяма Хейга и уговорить его провести завершение исповеди вне стенах парадного зала, где находиться, как показала практика, мальчишка долгое время просто не мог физически, скатываясь в мир галлюцинаций, отвращения и богохульных эротических фантазий. Можно ли было дать научное объяснение такой реакции? Хань путался в предположениях, и в силу специфики симптомов уже глубоко сомневался, что вопрос решаем медицинским путем, хотя все еще пытался открещиваться от религиозной мистики. Логика подсказывала, что любому помешательству до поры до времени можно противостоять, просто игнорируя, абстрагируясь, внимая к здравому рассудку. Правда на практике то, что в теории должно было восприниматься как навязчивая иллюзия, существующая лишь в рамках черепной коробки, ощущалось так реально, что трудно было убедить себя в обратном. Мазохистский страх, переплетающийся с вожделением, сопровождающимся эротическими картинками, всплывающими в фантазиях, Хань начал испытывать, как только оказался в узком, плохо освещенном коридорчике, ведущем в комнату Вайрона. У двери префекта ощущения словно достигли абсолюта, и Лу стал отчетливо слышать женские стоны в своей голове. - Ну, класс, по крайней мере что-то новенькое, - нервно усмехнувшись, пробормотал себе под нос мальчишка, дрожащими пальцами поправляя прическу, прежде чем постучать, - Черт возьми, что я делаю, прихорашиваюсь? Стоны усилились, сладкие всхлипы наслаждения, ритмичные шлепки тел... - Весь разврат в моей голове, только в моей голове, - как мантру повторял Хань, пытаясь абстрагироваться. Вместо того, чтобы тактично постучать в дверь пару раз, он забарабанил по ней, как чокнутый дятел, надеясь, что это заглушит интимные "ахи" и "охи". И, черт возьми, хоть и не моментально, но сработало. Стоны стихли, за дверью послышались перешептывания и быстрые шаги, словно кто-то короткими перебежками передвигался по комнате, что совсем нетипично для префекта. "Он ведь там не вызвал часом дьявола по своим книжонкам?"- закрутилось в мыслях. - Господин Вайрон, сэр? - вкрадчиво позвал Лу, постучав вновь, на этот раз исключительно осторожно. - Это Хань, я принес Ваш пиджак. Короткие шаги стихли, а ровные, вальяжные направились прямо к двери. Несколько раз щелкнул замок и из спальни таки выглянул подозрительно лохматый префект... без рубашки, босой, в одних только брюках с расстегнутым ремнем. Увидев мальчишку, Джеймс заулыбался, хотя видок у него был явно озадаченный. - Хань, твою ж налево, какого... тебя здесь носит? Разве ты не должен быть сейчас на улице с остальными детьми? Судя по неровному дыханию, учитель явно посвятил последние часы усиленным физическим тренировкам, бегал стометровку или... - Я некстати, Вы не один, сэр? - поинтересовался Лу Хан на всякий случай. - Что?! Конечно же я один, - наигранно нахмурившись, возмутился Вайрон, стараясь незаметно отпихнуть ногой в сторону аккуратные туфельки юной сестры Марии, оставленные близ выхода из комнаты. Заметив этот вороватый жест и сопоставив два плюс два, Лу наконец сообразил, чем именно занимался учитель в своей комнате. Но вместо того, чтобы порадоваться, что сладкие стоны вовсе не были плодом его галлюцинаций, почему-то вдруг испытал... ревность? - Тогда, может, позволите мне войти? - В такое время? Я вообще-то собирался спать, - растерялся префект. - Сейчас нет и девяти, - хмуро напомнил мальчишка, в глубине души понимая, что его несет не в ту степь из-за туманящего рассудок сладострастия, но ничего не мог с этим поделать. - И? - Вам еще делать обход сразу после отбоя. - Ну делать, и что? - А то, что сон в Ваши планы на ближайшее время не входит. Вы просто не хотите меня впускать к себе в комнату, вот и всё. - Естественно. Черт возьми, Лу Хан, да что с тобой? Давно по заднице не получал? - опешил Джеймс даже не в силах злиться на мальчишку за подобную навязчивость. Обычно школьники за километр обходили строгого учителя, раздающего садистские наказания направо и налево. А тут прям разрыв всех шаблонов - приставучий ребенок, выносящий мозг бестактным вниманием в недетское время. - Я в порядке, - хмуро бросил Лу и притих. Он всеми силами пытался откопать в глубинах мозга остатки здравого рассудка, молча теребя лямку от тряпичной сумки, в которой принес аккуратно сложенный пиджак Джеймса, однако попытки внять к трезвости разума не обвенчались успехом. Разочарование прекрасно читалось на лице подростка, и эти подрагивающие губы... - В порядке, говоришь... Почему тогда вид такой страдальческий? - Просто устал, и все на улицу ушли, а меня даже не позвали, и я совсем один... в отличии от Вас, сэр. Готов поспорить, что видел женские туфли у дверей. Вы пригласили к себе девушку? - Ладно-ладно, хорош, - Вайрон выхватил из рук Ханя тряпичный мешочек, выудил оттуда свой пиджак и достал из его кармана несколько долларовых купюр и упаковку Mentos, после чего вернул мальчишке сумку и всучил конфеты в придачу, - Держи, и трепись поменьше, усек? - Хотите заплатить за мое молчание Mentos-ом, вместо того, чтобы поддержать психологически? - захныкал Лу, старательно сделав вид, что оскорбился. - А что ты хочешь, деньги? Пятидесяти баксов хватит? Или сколько тут... сто, сто пятнадцать, - пересчитав валюту, вкрадчиво уточнил молодой мужчина, теряясь из-за показательных страданий мальчишки и норовя скорее избавиться от него и продолжить приятное времяпровождение. Но как только он попытался сунуть Ханю долларовые купюры, чуть поодаль послышались шаги. - Твою же мать... - выругался себе под нос Вайрон, заметив плетущуюся по коридору матушку Розетт с заварным чайничком и ватрушками на подносе. - Добрый вечер, сестра Ким! - И Вам не хворать, - значительно ускоряя шаг, пробормотала монахиня, окинув испуганным взглядом полуголого молодого учителя в одних лишь брюках с расстегнутым ремнем, пытающегося выпроводить смазливого ученика, всучивая ему деньги. - Издеваетесь? Какой прок от наличных в закрытой школе на отшибе? Отсюда до ближайшего магазина пять часов езды, - шепотом возмутился Лу, чтобы не услышала матушка Розетт. - Но у тебя есть прекрасный выбор, котеночек, не так ли? Либо берешь деньги и помалкиваешь, сваливая к чертовой бабушке, либо получаешь ремнем по заднице, - припугнул Вайрон после того, как проводил взглядом монахиню, спешно направляющуюся в сторону личной комнаты, выделенной для мадам Бертран на время визита гостей. - Ах, ну ладно, уговорили, - спешно выхватывая деньги из рук префекта, промурлыкал Хань и, наигранно улыбнувшись, добавил: - Только с одним условием - Вы проведете меня до комнаты, сэр, ок? - Так, всё, снимай штаны, малявка... - психанул Вайрон, вытягивая ремень из брюк. - Да я пошутил, пошутил же! - воскликнул Лу Хан, отбегая подальше от учителя. - Сладких снов, господин Вайрон! Я пойду к себе в комнату в гордом одиночестве. Возможно, по пути меня съедят волки... но не стоит винить себя в моей смерти. - Не буду, - бросил префект. - Даже не пожелаете мне сладких снов?! - дойдя до конца коридора, выпалил Лу, замирая на месте. - Пожелаю, когда буду делать обход. И только попробуй мне не быть в постели после отбоя!

***

Хань отключился, едва коснулся головой подушки, и даже не слышал, как вернулся с улицы Бэкхен, как звенел колокол, призывающий готовиться ко сну. Однако во время вечернего обхода бесконечные хлопки дверей на этаже заставили его проснуться. В отличии от монахинь, Джеймс Вайрон особо не волновался о том, что его воспитательный визит с целью проверить, все ли ученики на местах и выключить свет, мог нарушить сон тех, кто уже успел уснуть не по указке. Он проносился по комнатам, как фурия, наводя страху и напрочь убивая надежду на сладкие сновидения. Лу открыл глаза, едва заслышал скрип двери в своей спальне, но когда увидел префекта, пожалел, что не притворился спящим. Легкая щетина, прическа а-ля лондонский денди, пижонский костюм в английском стиле - Вайрон был как всегда хорош собой, словно сошел с рекламных страниц Men's health. Только вот эта зажатая в зубах сигарета и нетрезвый блеск ярко зеленых глаз... - Не спишь? - Префект выключил основной свет, неспешно прошел до письменного стола и включил настольную лампу. Сигаретный дым мягко рассеялся по комнате, переплетаясь с запахом морозной свежести, видимо, принесенной учителем с улицы. - Вообще-то спал до Вашего прихода, - усаживаясь в постели, отрапортовал Лу, невольно поправляя растрепанные от подушки волосы и потирая глаза. - А второй? - Затянувшись сигареткой, Джеймс махнул в сторону Бэкхена. Хань глянул на кровать соседа по комнате и заметил торчащую из-под одеяла лямку от рюкзака. "Черт возьми, он же не сбежал обратно с Чанелем на звезды смотреть? Как мне теперь его выгораживать?" - запаниковал Хань, но постарался не выдать себя: - Он обычно спит с берушами, так что вряд ли слышит Вас. - Так даже лучше, - бросил Вайрон и, еще раз крепко затянувшись, положил незатушенный окурок на край стола и сел на кровать к Лу. - Нам надо с тобой решить кое какие вопросы. - Хотите о чем-то поговорить? - вполголоса уточнил Хань, стараясь убрать свои ноги ближе к стеночке, чтобы не соприкасаться с префектом никакими частями тела, как говорится: от греха подальше. - О взрослых взаимоотношениях. - Мне 16, а не 5 лет, я знаю что такое взаимоотношения, - хмуро протараторил мальчишка. - Ключевое слово здесь "взрослые", как бы, усек? - насмешливо глядя на Лу, уточнил учитель. - А под взаимоотношениями я подразумеваю сексуальный опыт, которого между детьми быть не должно. Для меня, как для взрослого, секс - это нормально. В силу возраста и опыта, я соображаю, что делаю, и отвечаю за свои поступки. Но настоятельница Ким Розетт считает, что раз я не принимал целибат, то, стало быть, удовлетворяю свои сексуальные потребности, как животное, без разбору. - К чему Вы ведете? - насторожился мальчишка, пытаясь найти подводные камни в несвязной пьяной "проповеди" Вайрона. - К тому, что если я наказывал, то за дело. Если спал с кем-то из монашек, то по обоюдному согласию, а не насиловал, как думает матушка Розетт, - немного вскипая, оправдался Джеймс, подхватывая со стола тлеющий окурок, чтобы вновь затянуться. - Матушка Розетт думает, что Вы изнасиловали сестру Марию? - опешил Лу. - Она думает, что я систематически насилую тебя, Лу Хан, - отчеканил префект. - Часом ранее я получил от нее письмо под дверь, в котором она грозится, что уже отправила жалобу в министерство. Думаешь, ей кто-то поверит? - Я... я не знаю, сэр, - Хань прижался к спинке кровати, словно та была его оборонительным щитом, и потянул на себя одеяло, желая накрыться чуть ли не с головой. Но учитель грузом сидел прямо поверх него - без вариантов... - В любом случае, я не хочу вариться в этом компоте попросту ни за что, - туша сигарету об обложку старой библии, проворковал Вайрон и окинул мальчишку оценивающим взглядом. - Хотите, чтобы я сходил к директору и сказал, что все это неправда? - шепотом спросил Лу, чувствуя, как сердце щемит от нарастающего страха, аж дыхание перехватывало. Боязно было лишний раз моргнуть или пошевелиться. - И матушка Розетт тут же запоет, что я заплатил тебе, чтобы ты молчал, разве не очевидно? В этой ситуации мне выгоднее всего просто получить то, в чем меня обвиняют, чем отрицать все это, - убийственно мягко разъяснил префект, неспешно ухватывая Ханя за запястье, чтобы оторвать от спинки кровати и притянуть ближе к себе. - Что Вы имеете в виду? - Лу попытался вывернуться, но учитель поймал его и за второе запястье, сковывая жесткой хваткой, словно наручниками. - Ну-ну, Хань, перестань. Отпираться - не лучшая идея. Я выпил два стакана виски и не намерен подшофе в игры играть. Будешь брыкаться - получишь, - максимально спокойным тоном припугнул Вайрон, с легкостью удерживая мальчишку в статичной позе. - К тому же мы оба знаем, что ты отлично сечешь что к чему в постельных делах, несмотря на смазливую детскую внешность, и не прочь пофлиртовать как со сверстниками, так и со взрослыми. Поэтому ранний сексуальный опыт я могу пророчить тебе со стопроцентной вероятностью. И лучше, если он будет с соображающим взрослым, чем с каким-нибудь малолетним придурком, даже не знающим толком куда и что сунуть. - Нет, прошу, пожалуйста. Я не хочу, - умоляюще затараторил Лу, пожирая Вайрона страдальческим взглядом. Он прекрасно соображал, что физически дать отпор спортивному взрослому мужчине не в состоянии, и единственный способ защититься - вызвать жалость, сострадание. Однако пацифист из префекта был никакой и на трезвую голову, а после пары стаканов алкоголя... - Не капризничай, - лишь раздраженно бросил Джеймс на все мольбы прекратить. - Я мог оставить последнюю пачку презервативов на Мари, но приберег специально для тебя. И если ты обломаешь мне удовольствие своими капризами, я попросту использую эту резинку, чтобы поиметь твоего смазливенького дружка О Сехуна, понаставившего тебе засосов от уха до уха. Уверен, когда мне предъявят за надругательства над тобой, ты скажешь, что и засосы оставил я, чтобы выгородить своего любимчика. Так что мне по сути без разницы на ком из вас отрываться, оба заслужили, - Вайрон заулыбался, насмешливо разглядывая отчаянно запуганного Лу, и вполголоса уточнил: - Ну? Так что, мне уйти? Сердце пропустило удар, Хань шумно вздохнул и закрыл глаза, чувствуя, как по щекам потекли горячие слезы. Он не мог выронить и слова. Лишь отрицательно покрутил головой, делая свой выбор. - Всегда знал, что ты смышленый. Веди себя тихо, договорились? - проворковал префект, силой укладывая мальчишку на постель. После чего привстал, откинул в сторону одеяло и стал стягивать с Лу пижамные штаны. Он обращался с Ханем настолько обезличено, словно просто переодевал бездушную куклу - без каких-то интимных прелюдий и страсти - тупо, технично. Но стоило префекту прильнуть губами к украшенной засосами шее Лу, мальчишка тут же испытал несколько приятных ощущений там, внутри, вызывающих эрекцию. Он всхлипнул и поймал руками углы подушки, жадно хватая воздух ртом. По телу побежали мурашки. - А-ах, Сехуни-и! - Сехун-и?! Какой, к черту, Сехун-и, маленькая дрянь? - опешил Вайрон. Прежде чем Хань хоть как-то среагировал, последовал смачный удар по лицу, еще, еще... Перед глазами потемнело. Все звуки словно исчезли разом, и лишь чуть уловимый приятный голос, внимающий к реальности, слышался где-то глубоко в сознании: -Очнись, очнись...

***

- Немедленно очнись, Хань! Вздрогнув, с глубоким вздохом мальчишка резко открыл глаза, инстинктивно принимая сидячее положение. Лицо было мокрым от слез, в паху тянуло возбуждение, пальцы и губы подрагивали от нервного перенапряжения. В комнате было темно. Небольшая керосиновая лампа в руках Ангела горела совсем тусклым светом. Сехун сидел на краю постели, ошарашено глядя на Лу: изящный, как произведение искусств, и столь притягательно чистый в своей неповторимой юной, аристократично-утонченной красоте, что казался чем-то иллюзорным. Ханю понадобилось какое-то время, чтобы понять, что, в отличии от пышущего тестостероном холеного Джеймса Вайрона в сумасбродном сне, О был сейчас более чем реален. - Почему ты не исповедался?! Кажется, Лу впервые слышал, чтобы Сехун говорил на повышенных тонах. При этом его голос все равно звучал соблазнительно сладко, хоть и вымораживал до костей. Что уж говорить про насыщенно красный цвет глаз в контрасте с черными ресницами и белой, как фарфор, кожей - жутко и... красиво? - Я... я почти... - нервно потирая лицо ладошками, еле вымолвил мальчишка, пытаясь спешно отрезветь от недавних мазохистских сновидений, казавшихся такими реалистичными, что мурашки бежали по коже. - Почти? - склоняя голову на бок, передразнил Сехун. - Если бы ты сделал все, как я велел, то не видел бы подобных вакханалий в собственных снах. - Прости, Сехун-и. Я правда хотел, но… - вымолвил Хань и, словно в поиске моральной поддержки, глянул в сторону кровати Бён Бэкхена. Однако сосед по комнате видел десятый сон, устроивший на постели в позе морской звезды, причем поверх одеяла, что было не совсем типично для него. - Предаваться сладострастию ты хотел больше, раз даже крестик отдал, хотя я просил не снимать его, - перебив, хмуро отчеканил Се, идеально держа стать, несмотря на клокочущее недовольство. Лу Хан попытался нащупать крест под майкой, и вдруг понял, что его действительно на нем нет. - Черт, клянусь, что не снимал этот гребаный крест. Видимо, нечаянно стянул вместе с одеждой, когда переодевался. - Кто бы сомневался. У тебя на любую оплошность найдется оправдание, Хань. Довольно, поднимайся, - Ангел устало вздохнул, встал с постели и, поймав Лу Хана за запястье, потянул за собой к выходу из комнаты. Мальчишка еле поспел натянуть кеды. Ноги заплетались, в голове до сих пор варился сумасбродный кисель из обрывков воспоминаний недавнего сна, однако перечить было себе дороже. Лу прекрасно знал, на какие воспитательные меры способен Сехун при большом желании. И, судя по его цвету глаз, Хань был на острие ножа. Полнейшая темень в коридоре ясно дала понять, что на часах было куда больше десяти вечера, и электричество на этажах ученического корпуса давно отключено. Керосиновая лампа, которую где-то раздобыл Ангел, помогала лишь отчасти. Ее свет распространялся на расстоянии двух метров, не больше. Лу оглядывался по сторонам, опасаясь то ли мнимого двуглавого монстра, которым его некогда пугала Ынха, то ли собственной тени. Но еще больше пугала неизвестность. Дойдя до украшенной факельным освещением открытой площадки в самом конце коридора, откуда виднелось множество лестниц, ведущих на разные этажи ученического корпуса, Хань и вовсе запаниковал. - Куда мы идем, Сехун-и? - мальчишка заглянул через перила, чтобы рассмотреть центральный холл, и заметил там, далеко внизу, близ рождественской ели, двух монахинь с забавными длиннющими списками в руках, а чуть поодаль с ноги на ногу переминался завхоз, окруженный открытыми коробками со всевозможными красивейшими маскарадными масками для предстоящего бала. - Увидишь, - избавляя себя от надобности что-либо объяснять, коротко бросил Ангел и потянул Лу вслед за собой в сторону лестницы, ведущей на шестой этаж, закрытый для всех учеников этой школы, за исключением лишь Сехуна и его неизменной свиты...