Избавитель

Хань прижался к плотно закрытой двери, путаясь между удивлением и испугом. Сехун знал его имя, и это радовало. Он улыбался ему, и это тоже приятно грело сердце. Ведь если для обычных учеников католической школы имени Святого Франциска улыбка была чем-то повседневным, то для Се являлась исключением из правил. Лу привык видеть Ангела совершенно безэмоциональным, сдержанным, даже немного надменным. Самым ярким, при этом очень редким проявлением его приподнятого настроения было что-то на подобии ухмылки Моны Лизы, не более того. Сейчас же уголки рта Сехуна были вздернуты вверх. Означало ли это, что он рад? Или всё лишь проявление симптомов нервного припадка? Се смотрел выжидающе, по-привычному аристократично держа осанку. Но видно было, что состояние организма далеко не бодрствующее, потому что пальцы, сжимающие простыни в попытках удержаться, дрожали от бессилия. У Ангела не хватало даже энергии на то, чтобы нормально поднять спадающее на пол одеяло. - Давай сюда... Негромкий, приятный голос заставил Ханя нервно встрепенуться и сильнее вжаться в дверь. Се вопросительно вскинул брови и Лу понял, что со стороны, наверное, выглядит сейчас, как испуганный, бездействующий идиот, вросший в пол. Поэтому, кое-как подавив свои зашкаливающие эмоций, он всё же сделал кроткий шаг вперед. - Стой! - Ангел нахмурился, тут же стирая с лица улыбку. - Просто кинь мне его в руки. - Что? - Лу непонимающе глянул в глаза напротив. Неуютный холодок прошелся по спине. - Кулон, - тихо уточнил О. - Ты же принес его? - Откуда ты знаешь? Сехун легонько ухмыльнулся и склонил голову на бок, словно насмехаясь над неуместным вопросом глупого мальчишки. - Кидай уже. Хань послушно вынул из кармана небольшой конверт и бросил в руки Ангелу. Тот ловко поймал его, моментально разворачивая. Надев на себя тоненькую, блестящую цепочку, он кивнул в знак благодарности и вновь приподнял уголки аккуратных губ, изображая дружелюбие. - Спасибо. Теперь поторопись вернуться в свою комнату. Матушка Розетт придет с минуты на минуту. - С чего ты взял? - Я отправил ее за лекарем. Иначе она бы не ушла, - Се приподнялся на колени и попытался наклониться вперед, чтобы всё же подхватить окончательно сползшее на пол одеяло. Больничная хлопковая распашонка, совсем тонкая и короткая, немного просвечивалась при свете луны, демонстрируя безупречный силуэт. От незамысловатых движений она то и дело задиралась, обнажая длинные ножки, которые так нравились Лу. Совершенный Ангел был сейчас таким беззащитным, уставшим, но красивым до безумия. Хань нагло блуждал взглядом по подтянутому телу, непроизвольно кусая губы. На замену тревожному волнению вдруг пришло навязчивое желание прикоснуться: неконтролируемое, граничащее с помешательством. Лу без раздумий бросился к кровати, но Сехун тут же выпрямился по струнке, строго нахмурив брови. - Успокойся! - он слегка пошатнулся, на секунду закатывая голубовато-белесые глаза, словно готов был грохнуться в обморок. - Я не шучу. Немедля ступай в свою комнату. - Подожди, я помогу тебе, - Лу Хан сделал еще шаг, но Ангел махнул рукой, призывая остановиться. - Кай и Армин просили, чтобы я разузнал всё о твоем самочувствие, - затараторил Хань, пытаясь оправдать свое присутствие и хоть как-то наладить контакт. Уходить совсем не хотелось. Его не пугала перспектива быть наказанным монахиней Розетт, не волновал спешащий сюда лекарь. Хотелось побыть наедине с совершенным созданием как можно дольше. - Я в порядке. Пожалуйста, уходи. - Сехун говорил тихо. Изображать улыбку большем не пытался. Он отчаянно сжимал пальцами простынь, чтобы удержаться в сидячем положении. Но энергия была на исходе и вскоре Се окончательно сдался, обессиленно укладываясь на кровать. Хань тут же кинулся к нему, машинально подхватывая одеяло и укрывая им Сехуна. Ангел никак не среагировал на этот внезапный жест. Тогда Лу тихонечко присел рядом на теплый дощатый пол и стал пристально разглядывать объект своего помешательства. С такого близкого расстояния О Сехун казался каким-то нереальным. Кожа мерцала при свете луны, он дышал чуть слышно, губы слегка дрожали, глаза, обрамленные по-кукольному длинными ресницами, были закрыты. Волосы густыми, светлыми локонами струились по подушке, спадая на лицо. Лу Хан потянулся, чтобы убрать их за ушко, но тут же услышал протестующий шепот: - Не трогай, - Се, в слабых попытках отмахнуться от нежелательных домогательств, дернул одеяло и оно вновь съехало на бок, частично обнажая. Пульс Ханя стал учащаться. Он прокрутил в голове возможные варианты развития дальнейших событий, переворачивая всё на эротический лад. Конечно, Лу Хан бы не сделал ничего из ряда вон выходящего, учитывая состояние О Сехуна, но поцелуи же не навредили бы? Ангел, словно каким-то седьмым чувством уловил это желание и тут же открыл глаза, строго глянув на Лу: - Хань, пожалуйста. У меня сейчас нет сил наставлять тебя на путь праведный. Так что, будь добр, не прикасайся. Лу смущенно одернул руку, но не отодвинулся, продолжая находиться в непозволительной близости, наблюдая, изучая. Он чувствовал запах лекарств, стоящих на прикроватной полке. Но сам Ангел совершенно ими не пах. О словно не перенимал чужеродные запахи, сохраняя свою безоговорочную свежесть и чистоту. Его мерцающая кожа казалась неестественно нежной, бархатной, словно припудренная. Не было на ней никаких изъянов и мелких особенностей, присущих нормальным людям. Родинки, волоски, шрамы, царапины отсутствовали полностью. Ангелу бесспорно шло прозвище, придуманное помешанными религиозными фанатиками. Ведь Се совсем не походил на настоящего, живого мальчика из плоти и крови. Он казался лишь безупречным подобием образа, привычного для нас под понятием человек. И от этого осознания напрочь сносило крышу. Лу Хану хотелось выть в голос на полную луну, орать и рвать на себе волосы, моля Бога, вселенную и еще черт знает кого о том, чтобы этот идеальный мальчик разрешил хотя бы прикоснуться к нему. И если раньше всё списывалось на банальную симпатию, сексуальный интерес, то теперь О Сехун вызывал у Ханя мучительное, болезненно-сладкое чувство, определение которому подобрать было неимоверно сложно. - Вы в который раз наступаете мне на ногу, Ким Розетт! - недовольный мужской голос откуда-то из коридора прозвучал так некстати, что Лу от неожиданности подскочил на месте. Сехун не среагировал на шум. Он лежал тихо, умиротворенно. Возможно, что ему наконец удалось уснуть. - Простите, доктор. Право, вы идете слишком медленно. Если не поторопимся, то... - Я Вас умоляю, милочка, не паникуйте! Хань вскочил на ноги и стал оглядываться по сторонам. Нужно было срочно придумать способ отступления. Но куда себя деть в столь маленьком помещении? Тут только кровать, тумбочка и шкаф... К слову, последний вариант подходил идеально. Конечно, ничего удобного в таком укромном месте быть не могло: накрахмаленные белые халаты на кручёных вешалках, стопка постельного белья и ведро под боком. Шкаф был слишком узким для всего этого барахла. Но Лу всё же удалось уместиться в нём, плотно закрывая резные белые дверцы и погружаясь в кромешную тьму. Он на секунду представил как по-идиотски будет выглядеть, если матушка вдруг вздумает открыть шкаф. Умалишенный преследователь бездыханного пациента, любящий бесноватый экстрим в отношениях и игру в прятки. Хань хихикнул, но тут же зажал рот ладошкой, пытаясь успокоился. Входная дверь протяжно скрипнула и раздались гулкие шаги, быстро устремляющиеся к кровати. - Господи, уже не дышит! - Матушка Розетт, Христа ради, хватит нагнетать обстановку, - мужчина говорил на итальянский манер, смешно растягивая слова. Судя по звуку хлопающей тонкой резины, он надел медицинские перчатки и приступил к осмотру. - Так... температура до сих пор не спала, пульс слабый, но это не смертельный приговор. Сейчас мальчик просто спит, так что... - Я не врала, - запричитала матушка, - Богом клянусь, сердце не билось. Он был бледен, аки смерть. Велел, чтобы я шла прочь и воротилась с лекарем. Но то был голос мертвого, молящего о спасении лишь с Божьей помощью. - Естественно. Но сейчас он абсолютно жив, не так ли? - скептически заявил доктор. - Но свет от него исходит не мирской, мерцающий, - матушка Розетт шептала, словно пересказывала великую тайну. - То значит, что Всевышний воротил его на землю. Всё нашими молитвами, Ван Джу. - Как Вам будет угодно. Но я, пожалуй, заберу его в восьмую палату для дополнительного осмотра, - мужчина засопел. - Н-да, кожа действительно выглядит странно... - Мерцает! - воодушевленно пропела матушка-настоятельница. - Не в этом дело. Вот, видите пальчики на ногах? Ну-ка... Ким Розетт, не дотрагивайтесь, Вы же не в перчатках. Я сам. Смотрите, вот... Когда мы его сюда принесли, то выглядело так, словно он ступил на что-то очень горячее. Но теперь все ткани полностью обновились. Причем неимоверно быстро. Ожогов совсем нет. Кожа идеально гладкая и нежная, как у новорожденного. - Это всё Господь наш спаситель. Ангела возрождает на милость свою и на радость нам грешным. - Ну да... на радость, - доктор кашлянул. - Чертовщина какая-то. - Ох, доктор Ван, не поминайте бесов при ангеле Божьем... - И Вы туда же? Заладили: ангел-ангел... Полно, отоприте дверь, матушка. Скоренько, нужно отвезти мальчика в смотровую. Раздался скрип и скрежет колесиков по полу, сопровождаемый монотонными шагами. Если бы в дверце шкафа была замочная скважина, то можно было разглядеть происходящее. Но, к сожалению, никаких отверстий не нашлось. Приходилось просто тихо выжидать. Даже когда послышался гулкий хлопок и весь шум перенесся куда-то в коридор, Хань все еще оставался неподвижным. Только после осознания того, что стоять в замкнутом пространстве стало невыносимо, Лу аккуратно приоткрыл дверцу и выглянул наружу. Никого. Койки на месте тоже не оказалось. Видимо, та была на колесиках, раз врачу удалось с легкостью выкатить ее из комнаты. Вокруг оставалась лишь стерильная пустота, освещенная лунным светом. Может, О Сехун, голоса матушки и доктора - всё было лишь температурным бредом, галлюцинацией? В любом случае, находиться тут в полном одиночестве было еще страшнее, чем прятаться в шкафу. Нужно было возвращаться в ученический корпус. Лу Хан медленно прошелся вдоль комнаты и нажал на ручку массивной двери. Закрыто. Несколько отчаянных попыток потянуть на себя, от себя, ударить локтем, ногой. Бессмысленно. Удивительно, но в панической ситуации мозги варили как никогда хорошо, и Хань быстро смекнул, что выбраться можно через окно. Благо, что первый этаж. Лу отворил золотистые крючки на оконной раме и несмело нажал на створки. Свежий ночной воздух моментально ворвался в помещение, заполняя чистым кислородом все пространство от дубового пола до потрескавшегося белого потолка. Мальчик кое-как перелез через широкий подоконник и спрыгнул в густую высокую траву. Окно выходило на цветочную поляну, с изредка растущими яблонями. Она вела прямиком к небольшому, но глубокому, из-за горной местности, озеру. Вдалеке виднелся блеск воды и деревянный смотровой мост, возвышающийся на высоких брусьях. Лу Хан шел быстро, не оглядываясь. Хотя тревоги в душе почти не осталось. Только щекочущее волнение и удивление от того, насколько красивой может быть ночная природа. Трава, усыпанная мелкими полевыми цветами, деревья, украшенные сочными алыми яблоками - всё это подсвечивалось ярким лунным светом, равно как и блестящая водная гладь. Ощущение холодной свежести и запах нежных цветов сразу напомнили о Сехуне. Всё это безумство, не иначе. Знал бы Хань, что по приезде в эту школу встретит кого-то столь непонятного, нереального, совершенного, вдребезги разбивающего все его понятия о мироздании и чувствах, то и шагу не ступил бы за пределы своего дома... Или ступил? Возможно, примчался бы сюда еще на год раньше? Сумасшествие. Нужно было мыслить логически. Сехун не мог быть ангелом, но и на обычного человека он слабо походил. Теория о том, что людей сотворил Бог слишком спорная. Но сказать, что кто-то вроде Се мог произойти от обезьяны в результате эволюции, язык не поворачивался. Гораздо легче было поверить в его магическую или божественную сущность. По сравнению с ним Лу Хан чувствовал себя маленьким, пощипанным цыпленком, хотя проблемами с самооценкой никогда не страдал, скорее наоборот. Спуск к озеру был достаточно резким, так что Хань предпочел дождаться рассвета, усаживаясь в траву поодаль. Звездная ночь, свежий ветер, цветы, полная луна, монотонно колышущаяся блестящая вода и борьба со своими чувствами... - Может, я сплю? - Лу и сам не понял, почему вдруг сказал это вслух, но тут же услышал ответную реплику. - Действительно красиво, как во сне! - приятный низкий голос с легкой хрипотцой заставил обернуться. Пожилой мужчина, до белесого седой, улыбчивый, стоял недалеко от Ханя, держа в руках корзину с травами и цветами. Старец напоминал милого лесовичка или звездочета, что веселило и внушало доверие. Мальчик вскочил на ноги и поклонился ему. - Здравствуйте! Мужчина поклонился в ответ и подошел ближе. - Ну что, хулиган, не успел вернуться в ученический корпус до комендантского часа? А все двери уж закрыли. Э-э-эх. - Что-то вроде того, - замялся в оправданиях Лу. - А Вы тут учителем работаете или... - Или что-то вроде того, - усмехнулся старец. - В твои годы многие были таким, всё приключения искали, по ночам гуляли, в своих фантазиях летали. Но главное не забывай на землю возвращаться по утру и Всевышнего благодарить в молитве. Бог прощает нам шалости если уметь искренне об этом просить. - Да не верю я в Бога. - Лу хмыкнул. - От чего же? - Не знаю. Не особо внушает доверие тот, кого я не могу видеть лично. - Электричество ты тоже не видишь, но это не мешает тебе зажигать свет в темном помещении. - Выходит, что Бог - синоним электричества? Старец рассмеялся. - Скорее синоним другому слову. - Какому же? - Любовь! Слышал о таком? "Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём". - Не слышал, - буркнул Хань и взволнованно закусил губу. - А я вижу, что слышал. Вон как очи заблестели! Уже и влюбился небось в кого-то? - Неправда! - Неправда потому, что глазами не увидеть такое чувство, как и электричество, как и Бога? Эх, молодежь... Скоро светать начнет, тебе поспать бы не мешало до утренней молитвы. - Там всё закрыто, как же я смогу... - Вот как-нибудь так попробуй, - перебил пожилой мужчина и протянул Ханю огромную связку ключей. - Вот этот золоченый отмыкает центральный вход. Остальные тебе и не надо. Только не теряй. Пригодятся еще. - Откуда они у Вас? Старец потеребил Лу по волосам и ухмыльнулся. - Всё ты с расспросами да с вопросами. Есть вещи, которые нужно просто молча принимать. Так что бери и марш в спальные покои! Хань поблагодарил, несколько раз низко поклонился и послушно побежал в сторону школы. Спать хотелось безумно. Так что нужно было просто пользоваться удобным подарком судьбы. Утопая в мыслях, Лу толком и не запомнил, как сумел обойти всё здание вокруг, как попал обратно в ученический корпус, как поднимался по широким лестницам, шел по длинному коридору и барабанил в дверь комнаты 512, чтобы рассказать о том, что передал письмо прямо в руки адресату. И только оказавшись в своей кровати под теплым одеялом, смекнул, что совсем не спросил имени того старца, который так кстати встретился ему на цветочном поле и вручил ключи от всех дверей. И как их теперь возвращать? Но мысли плавно переплетались с эмоциями и усталостью, и вскоре Хань попросту уснул, отключаясь от мира, как перегоревшая лампочка.

***

Воскресная месса в католической школе. Что может быть красивее? И что может быть утомительнее, если накануне удалось поспать лишь полтора часа? По всему помещению с расписными витражными окнами в пол, красиво пропускающими лучи солнца, были расставлены благовонии и свечи. Ученики, учителя, монахини, священники были разодеты в праздничные, но от этого не мене консервативные церковные наряды. Все скамеечки были заняты, многие стояли у стены. Предварительной фазой мессы было омовение рук перед прикосновением к приношениям, о котором Фома Аквинский как-то сказал: «Мы не привыкли прикасаться к каким-либо ценным вещам, кроме как чистыми руками; так не подобает же и к столь великому таинству приближаться с руками замаранными». Хань смущенно глянул на свои тонкие пальцы и сразу вспомнил, как по утру снимал напряжение в душевой. Ничего святого... - По традиции на мессе обычно поются посвящённые покаянию молитвенные песни «Confiteor» и «Kyrie eleison», - тихо, но достаточно четко проговорил Бэкхен. Лу Хан перевел на него непонимающий взгляд и удивленно спросил: - Ты это сам с собой разговариваешь? Какой к черту «Confiteor»? Может, у меня слуха нет. - Чтобы петь молитвенные песни слух иметь не обязательно, - серьезно заметил Бэк. - А что по-твоему нужно иметь? - Рот, Хань. Эти молитвы поют тут все, у кого есть рот и кто не хочет получить нагоняй от Вайрона. - Это всё объясняет. Главное стараться не уснуть в процессе. - У меня есть способ тебя взбодрить, но я не знаю, стоит ли его применять. Еще разнервничаешься и сорвешь своей истерикой всё мероприятие, - прошептал Бэк. - Ну-ну. Продолжай, мне уже интересно. - хихикнул Лу. - Помнишь, что ты мне рассказывал о полумертвом О Сехуне поутру? - И? Бэкхен не стал пытаться разъяснить ситуацию, а просто указал пальцем в другой конец зала, где была вся свита Ангела в полном составе. Эти мальчишки, как роботы-синхорнисты, с блаженными улыбками сидели на самой первой лавке. Они даже не пытались шептаться или чесаться, или еще что. Лу Хан же стучал ногой, ковырял угол массивной скамьи, зевал, поправлял волосы - в общем действовал, как нормальный живой человек. И его бесил этот до противного безупречный самоконтроль, калькой перенятый праведниками с О Сехуна, который на нескрываемое удивление Лу Хана, тоже сидел на скамейке первого ряда. Причем с таким видом, словно секундой ранее хорошо отдыхал по путевке "всё включено" на Мальдивских островах. - Твою мать, - вырвалось как-то само собой. Но сдержать эмоции было попросту невозможно. Хань поверить не мог. Ангел выглядел великолепно. Энергия била ключом. Как подобный вид можно было сопоставить с тем полуобморочным состоянием, в котором он прибывал ночью? - Тихо ты, - буркнул Бэк. - Лицо попроще сделай, а то подумают, что бес попутал... И нечего тут удивляться. Видимо, помог О Сехуну кулон тот, который ты передавал. - Бред, - скептически охарактеризовал происходящее Лу. - Либо этот доктор Ван Джу какой-то нереально крутой врач, воскрешающий фениксов из пепла, либо тот талисман... Черт, у меня едет крыша. - Скорее второе. - Вот это мы сегодня и проверим...