warm whisper

Юта и Сон это как две прямые, которые однажды встречаются и идут разными путями дальше. Но между ними всегда будет точка соприкосновения, и их общее прошлое не стереть, не зачеркнуть. К нему можно однажды вернуться. И они возвращаются. Юта приезжает из Японии и в первую очередь идет на старую улицу, что в детстве была местом родным и самым любимым, даже если он жил в том доме от силы три года. Этот район ни капли не изменился за несколько лет, все та же дорога неровная, деревья редкие, и дома небольшие, но уютные очень. Во многих из них он был частым гостем, соседи были столь дружелюбны, что не забывали пару раз в неделю обязательно звать его с родителями на обед или ужин. Но особенно он постоянно бывал в домике напротив собственного - там жила семья, тоже приезжая и тяжело разговаривающая на корейском, но это не помешало их детям - японцу и тайке стать лучшими друзьями. Он смотрит по сторонам, здоровается с некоторыми, кто его помнит, а потом глядит пристально на два почти одинаковых дома напротив друг друга, и большое дерево между ними, что развесило вековую крону. В детстве оно казалось огромным, пугающим, но главное - местом, в котором можно спрятаться и тебя никогда никто не найдет. Юта и Сон не без помощи отцов даже построили там свое убежище тайное, и каждый промозглый день в Токио он бесконечно скучал по этому деревянному помещению, смеху Сон и их приключениям с картой сокровищ или вычислению инопланетян. Тогда было легко и счастливо. Юта поправляет рюкзак на плече и, ни секунды не сомневаясь, поднимается ввысь навстречу прошлому и такой важной точке соприкосновения. И там его уже ждет Сон, как в былые времена (она всегда умудрялась прибегать сюда быстрее него). Но сейчас у нее нет беспорядочных косичек, чумазых щек и помятой одежды. Она уже выросла. Да и Юта больше не мальчик без пары зубов, с чупа-чупсом во рту и мячом за пазухой. Они стоят напротив друг друга, как многие годы назад во время прощания, и вот, наконец, они встретились снова, как обещали друг другу, как писали в письмах, электронных и настоящих. Но изменились не только их внешность, рост и привычки, отношения их тоже на новом уровне. И это не просто встреча старых друзей и соседей, это намного больше, это встреча влюбленных по переписке, это свидание первое, ради которого Юта два года копил деньги на билет и жизнь в один конец. - Шоннасон, это точно ты? А где же грязные и пухлые щечки? - смеется Юта и теребит ее за щеки, будто всех этих лет, полных невстреч, никогда и не было. Сон в ответ только фыркает, она не любит, когда ее называют полным именем, но у Юты получается так здорово, что хочется слышать это "Шоннасон" снова и снова. И чтобы скрыть улыбку глупую и счастливую, она уворачивается от него и идет куда-то вглубь домика. - Как в старые добрые времена, - довольно шепчет парень, подходя ближе к Сон, что сидит рядом с подносом, на котором красуется россыпь печенек с орешками и апельсиновый сок. Раньше они были готовы только этим питаться. Им бы чувствовать неловкость от свидания после долгой разлуки, но ежедневные письма свое дело сделали, и они ждали этого дня слишком долго, чтобы краснеть и молчать. И потому они говорят, много и долго, обо всем на свете, даже если упоминали это в конвертах, но ведь живой разговор всегда будет ярче и больше полон эмоций, поэтому они говорят-говорят, смеются, съедают целую гору печений и, наконец, чувствуют себя дома. А потом они говорят снова, но теперь о солнечном детстве в фотоальбоме, который лежит на коленках Сон. Юта сидит рядом, их плечи соприкасаются (спасибо лету и любимым майкам), даруя сотни мурашек по коже, а дыхание словно переплетается воедино. - Помнишь, это когда тебя миссис Ким шлангом облила, потому что подумала, что ты тот воришка, что крал яблоки с ее дерева, - звонко смеется девушка, и Накамото хочется смеяться тоже, хотя, если честно, о том позоре он предпочитал бы забыть. - Конечно помню, я тогда свалился с забора и ужасно заболел, - говорит он, а потом, чуть подумав, тише добавляет: - но зато ты потом приходила каждый день и сидела со мной все время, чтобы мне не было скучно и одиноко. Я тогда думал, что было бы здорово болеть всегда, и другие соседские дети не мешали бы нам играть вместе. - Все-таки ты был еще тем дураком, - усмехается Сон и намеревается сказать что-то еще, но замирает, потому что еле ощутимое прикосновение чужих губ к ее родинке на плече заставляет забыть все на свете слова. - Но ведь все равно тебе нравился, - хрипло смеется юноша и кладет голову на плечо, будто не он сейчас чуть не довел Сон до состояния безумия и дрожи по телу. Она легонько ударяет его по руке, а потом шепчет в макушку смущенное "да". Юта и Сон это как две прямые, которые однажды встретились и навсегда застряли в точке соприкосновения, и ее ни за что не стереть, не зачеркнуть.