А если не было вражды?

/Эту главу я посвящаю своей любимой девочке. Надеюсь, теперь ты поймешь, что ни время, ни расстояние, ни какие-то условности не имеют, на самом деле, никакого значения/ Отражение не радовало. Совсем. Щеки впали, от чего и без того острые скулы выделялись еще сильнее. Глаза, казалось, стали еще больше чем были, но теперь не светились глубоким изумрудным, а тускнели темно-зеленым. Один лишь рот выделялся ярким пятном на лице – губы были опухшие, с них не сходила краснота, как не менялась сила натяжения нитей, скрепивших губы в извечном молчании. Локи обреченно провел рукой по волосам, и по щеке скатилась слеза. Первая, за все то время, что он вернулся из Свартальфхейма. Локи оглянулся на кованый сундук, в котором был надежно заперт Мьёлльнир. «Дорогую же цену мне пришлось за тебя заплатить» - Локи привычно хмыкнул и тут же поморщился от боли – нити с губ никуда не делись. Локи содрогнулся, вспомнив, как стоял посреди чужого мира и отчаянно пытался докричаться до отца, без малейшей надежды, что тот услышит. Но Лафей услышал. Локи все еще помнил ужас на лице отца, когда тот увидел его, шатающегося от боли и усталости – кровная магия отнимала немыслимое количество сил. Отец тогда молча подхватил его на руки и перенес домой, в Ётунхейм. Холод родного дома принес облегчение горящему от жара телу и успокоил все еще метущуюся душу, все еще не верящую, что отец услышал, спас, что все позади. Силы восстанавливались, хоть и медленно – казалось, сама ётунхеймская земля бросилась на спасение своего принца. Только вот проблема была в том, что Локи не мог даже вернуться в облик ледяного великана – нити, сшивающие рот, не позволяли этого сделать. Локи бледной тенью метался в собственной постели, снедаемый страхом и болью, раз за разом возвращающимися в кошмарах. Первые три ночи, пока Локи метался в бреду, отец не отходил от него ни на шаг, раз за разом утихомиривая жар, холодными руками остужая горящие губы – магия рвалась наружу, в попытке спасти хозяина, но не находила выхода, и убивала его тело. Наконец, на четвертый день, кое-как придя в себя, Локи выхватил кинжал из сапога и резанул по руке, вспарывая вены – вместе с кровью вытекала и магия, так что ему вскоре стало легче. На седьмой день он уже мог встать с постели и вот теперь стоял перед зеркалом. «Зачем я ему такой? - вторая слеза скатилась вслед за первой. – Он наверняка уже забыл меня. Он прекрасен, он будущий царь. Тысячи дев мечтают оказаться в его постели. Его мир никогда не примет меня. Его все любят, он их бог, их гордость. Я его не стою. Интересно, он хоть немного по мне скучал? Быть может, первые дни он даже думал обо мне? Он обещал считать минуты… Кому ты нужен, Локи? Тем более – такой. Цверги знали, что делают, - теперь неизвестно, сколько придется прожить с зашитым ртом. Хотя, почему неизвестно? До конца жизни, не иначе. Ведь сердце твоё, Локи, навеки отдано ему. Отныне лишь Тор Одинсон сможет освободить тебя. Отныне лишь Тору Одинсону принадлежит твоя жизнь. Только нужна ли она ему? Конечно же нет…» Локи не чувствовал слёз, катившихся по щекам, не видел собственного отражения, не слышал, как зашел отец. Лафей крепко обнял сына и прижал к себе. - Локи, мальчик мой, не плачь. Их можно снять, я уверен. – Локи в ответ лишь всхлипнул и отрицательно покачал головой. Он теперь пытался смириться с мыслью, что придется до скончания времен жить бессловесным и лишенным магии. – Не спорь! Вот поедем к Вотану, он наверняка что-нибудь придумает! После этих слов Локи отпрянул от отца, отчаянно мотая головой, и забился в угол кровати. - Локи, малыш, ну что с тобой такое? – Лафей сел на кровать рядом с сыном и погладил его, трясущегося от слез, по голове. – Ты не хочешь в Асгард? – Локи поднял на него красные от слез глаза и вновь покачал головой, подтверждая правоту отца. – Это из-за Тора, да? Не отнекивайся, я прекрасно знаю, что из-за него. Локи, ты нужен ему. Он ждет тебя. Поверь мне, сын, он ждет тебя и сходит с ума, гадая, что с тобой. Локи распахнул глаза, глядя на отца с легким ужасом и неверием. - Локи, я клянусь, он ждет тебя. Ты веришь мне? – Вместо ответа Локи уткнулся лицом в плечо отца и шмыгнул носом. Лафей притянул его к себе и обнял. – Ты чуть не отдал свою жизнь, добывая для него Молот. Этого более чем достаточно, чтобы понять, насколько он тебе дорог. Знаешь, когда мы с ним разговаривали в день его отъезда, он ясно дал мне понять, что никуда тебя не отпустит. Ты нужен ему. Ты и сам в этом убедишься, как только окажешься в поле его зрения. Мы ведь не пропустим его коронацию? – Локи лишь горестно вздохнул, признавая свое поражение. *** Тору было плохо. Нет, не опять. По-прежнему. Весь месяц он чувствовал себя настолько уставшим и разбитым, что днями не выходил из своих покоев. Он уже не метался, как загнанный в клетку. Он стал равнодушен. Ко всем. Ко всему. Единственное, чем были заняты его мысли, - подсчет минут. Бесконечных минут. - Восемьдесят шесть тысяч триста двадцать…. Триста двадцать одна… Триста двадцать две… Триста двадцать три… Триста двадцать четыре… Подсчет прервал стук в дверь. Тор нехотя поднялся с кровати, на которой пролежал последние… сколько? Он и сам не мог сказать точно. Тор рывком распахнул дверь. На пороге стоял Локи. - Восемьдесят шесть тысяч триста двадцать пять… Тор смотрел на Локи широко раскрытыми глазами и никак не мог заставить себя пошевелиться. Наконец, он, как во сне, протянул руку и коснулся плеча ётуна. Тот вздрогнул, и с Тора сошло наваждение. - Локи… ЛОКИ!!!!!!! – Тор схватил ётуна в медвежьи объятья и прижал к себе так, что у того затрещали рёбра. – Локи, наконец-то ты пришел! Как же долго тебя не было! Как же долго! Локи, как же я соскучился! Я чуть с ума не сошел без тебя! Где ты был так долго? Почему, почему ни одной весточки не прислал? Мне из дворца выходить запретили, иначе я бы уже давно к тебе сбежал! Как я соскучился! Ты пришел, пришел ко мне! Ты ведь не оставишь меня больше, нет? Не оставляй меня, прошу! Я не выдержу этого еще раз!! Ты обещаешь, что не оставишь меня? Локи? Локи, скажи что-нибудь, прошу? Почему ты молчишь? – Тор выпустил Локи из объятий и чуть отодвинул от себя, замечая, наконец, произошедшие с ётуном изменения. И без того хрупкий, Локи исхудал, кожа стала еще белее, а половину лица закрывала черная ткань. – Это что такое?! – Одинсон рывком сдернул ткань и прижал руку ко рту, подавляя крик. Рот Локи был зашит. – Кто. Это. Сделал? Я УБЬЮ ИХ!!! Крик Тора оглушил Локи, но и привел в чувства. Он бросился к Тору, обнял его за шею и прижался так крепко, как только мог. Рыдания, наконец, вырвались наружу, и ётун заплакал, сотрясаясь всем телом. Тор обнял его, уже нежно, словно хрустального, прижал к себе. Ему было так горько и так больно от того, что Локи плакал, что слезы сами потекли по его щекам. - Локи, Локи, Локи… Не плачь, мой хороший. Тебе больно? Больно, да? – Тор шмыгнул, обхватил лицо Локи ладонями и прошептал: - Я вот тебя сейчас поцелую и все пройдет… - И, не дожидаясь реакции ётуна, Тор со всей нежностью, на какую только был способен, прижался губами к губам Локи. Локи затрясло. Он не чувствовал боли, нет. Лишь магия, жившая в его крови, встрепенулась и ожила. Тело Локи прошили всполохи Силы, оживляя его. Оживляя и растворяя нити, сковавшие его. Тор, почувствовав, что нити исчезают, прижался губами еще крепче. Наконец, когда воздуха стало не хватать, он оторвался от Локи, разорвав поцелуй, и тут же широким мазком лизнул губы ётуна, словно в надежде залечить их. Локи, все еще не веря в произошедшее, провел кончиками пальцев по губам. Нитей не было. Совсем. Боясь оторвать взгляд от блестящих глаз Тора, Локи осторожно приоткрыл рот и глубоко вдохнул. - Тор? – Голос, после месяца молчания, был сиплым, словно и не его вовсе. - Я здесь, Локи, я с тобой. – Ас обнял Локи и мягко прижал к себе. - Я люблю тебя, Тор. - Я люблю тебя, Локи. Я так скучал…