А если не было вражды?

Асгард спал. Спали жители. Спали гости. Спали даже Фрейины кошки. Один лишь Хеймдалль бдел на своем посту – ему по определению спать было нельзя, хотя именно в это утро он последними словами поминал того, кто решил, что Страж должен страдать бессонницей. Коронацию Тора Одинсона отметили славно. Поговаривали, что даже в Ванахейме были видны отблески салюта, что устроили пьяные маги в честь нового царя. Все было тихо и спокойно. И лишь один нахальный солнечный лучик упрямо полз по подушке, пробиваясь сквозь незадернутые портьеры, с подлой целью засветить прямо в глаз Одину-Всеотцу. Сказать, что Один был не рад этому факту – не сказать ничего. Он лежал, смежив веки, но даже так ему казалось, что он на палубе корабля – так сильно раскачивалась кровать. Откуда-то сбоку веяло холодом, так что он лишь плотнее натянул на себя одеяло, которое тут же поползло в обратную сторону. Один, удивившись сквозь тяжкое похмелье, вновь дернул за одеяло, но оно вновь попыталось уползти. Удивившись еще сильнее, Один собрался с силами и открыл глаз. - Ну твою ж мать, а? Древнескандинавский – язык очень ёмкий, так что все мысли Вотана уместились в одном предложении. Открывшаяся его взору картина поясняла почти все и сразу. Холодом веяло от Лафея, с которым Всеотец проснулся в одной постели. Опять. Вывод из этого, как показывает практика повествования и обширный жизненный опыт, был один – вчера была пьянка. Нет, не так. Вчера была ПЬЯНКА. Что именно они отмечали, и с кем – вопрос спорный, однако, выпито было много. Слишком много. Иначе как объяснить ощущение, что у него во рту ночевали Фрейины кошки, причем все сразу? Переборов себя, Вотан протянул руку и пихнул Лафея в плечо. Не заметив ответной реакции, он повторил маневр. Снова не помогло. Наконец, собрав остатки божественных сил в кулак, Один напрягся и спихнул ётуна с постели. Тот с глухим стуком упал на пол, откуда немедля донесся стон. - Нееет… Только не ты… - И тебе доброе утро… Сам встанешь? Вместо ответа показалась голова Лафея. Глаза его покраснели еще больше (по крайней мере, именно так показалось Одину), а кожа отливала салатовым. - Чтоб тебе, зараза асгардская… Нахрена, Один? Ну нахрена? - Это ты виноват! – Один вновь блаженно зажмурился, борясь с приступами тошноты. Лафей лёг рядом и тихо застонал. - Я?! Кто орал, что требует продолжения банкета?! Кто жаловался всем и каждому, какая у царей тяжелая работа!? Что рабочий день ненормированный!? Что молоко за вредность выдавать надо?! - Мать моя, неужели я нес это всё? Это ж как надо было нажраться… - Если у тебя в погребах что-то осталось – считай это чудом. Блять, Один, ну почему, почему после каждой пьянки я просыпаюсь в постели именно с тобой?! За что мне это? - Чего?! – Один аж сел от возмущения, но тут же рухнул обратно, зажав рот ладонью. - Что, совсем плохо, а? – Лафей горестно выдохнул, протянул руку к голове друга и тут же с нее посыпался снег, укутывая голову Всеотца и снимая часть боли. - Спасибо… - Было бы за что… Опять твоя блондинка орать будет… - Ой, хрен с ней… - Один махнул рукой, не открывая глаз. – Поорет и успокоится. Слушай… А ведь у нас сыновья женятся. Или мне это причудилось в пьяном угаре? - Не, не причудилось. Женятся. Вот ведь гадёныши, а? - Кто бы мог подуууумать… - Злорадно протянул Один, за что был немедленно схвачен за ухо. – Ай, пусти, пусти! Ой, нет, вот щас пониже, ага, ага, ой, хорошо-то как… Лафей хмыкнул, но руку с шеи друга не убрал. - И что нам теперь делать? – Лафей холодной рукой гладил голову и шею Одина, от чего тот улыбался сытым котом. - А что нам делать? Я бы предложил начать со стаканчика чего-нибудь крепкого. Исключительно в лечебных целях! - Один, твои лечебные цели моя печень насквозь видит! - Ну хоть медку? - Ладно, будет тебе мёд. Но только если придумаешь, как объяснить твоей жене то, что мы теперь родственники. - Слушай, она и так привыкла, что я с тобой разговариваю чаще, чем с ней. В Локи она души не чает. Да и Тор теперь остепенится. Ты видишь причины для того, чтобы она была против? Я – нет. - Ладно, уговорил… Я в купальню. Ты идешь? - Иду… - Тяжко вздохнув, Один поднялся с постели. *** - Доброе утро! – Локи улыбнулся и чмокнул Тора в нос. - Доброе… - Тор широко зевнул и обнял его. – Как ощущения? - Ты о чем? – Локи чуть зарумянился. - Ну как это – ощущать себя почти-царем Асгарда? - А, ты об этом. Даже не знаю. Я как-то не об этом сейчас думаю. - О как. И о чем же ты думаешь? - О том, что нам предстоит сказать все твоей маме. Сегодня. За завтраком. - Ой ё… А почему именно сегодня и именно за завтраком? - Потому что приходила её фрейлина и сказала, что она приглашает нас на завтрак. Вставай, а то опоздаем. - Встаю… - Тор вздохнул и поплелся за Локи в купальни. *** - Тор! Локи! Доброе утро, мои хорошие! – Фригг радостно улыбалась. За круглым столом, накрытым к завтраку, уже сидели хмурые Лафей и Один. - Доброе утро, мам, папа, Лафей. - Доброе утро, госпожа, Всеотец. Утро, пап. - Утро… - Хором откликнулись отцы. - Как вы себя чувствуете после коронации? – Все мирно завтракали, только Одину с Лафеем кусок в горло не лез. - Мы-то хорошо, а вот кто-то явно затянул с празднованием? – Тор хихикнул. - Вот гаденыш, а? Еще день царем не пробыл, а уже дерзит! – Один смотрел на сына с явным желанием отвесить ему хороший подзатыльник. Тот в ответ показал ему язык и повернулся к матери. - Мам, нам нужно тебе кое-что сказать. - Что такое? – Фригг с подозрением смотрела на в кои-то веки серьезного сына. Тор крепко сжал пальцы Локи в ладони и на одном дыхании выпалил: - Мы с Локи решили пожениться. - С ума сойти… - Фригг растерянно хлопала глазами, потом резко подскочила, стиснула Локи в объятьях и запричитала: - Локи, сынок, как я рада! Я ведь даже надеяться не смела, что все так хорошо закончится! Как же я рада! Теперь мы по-настоящему будем семьей! А какую мы устроим свадьбу!! - Госпожа, я… - Локи был пунцовым от смущения. - Значит так, молодой человек, еще раз назовешь меня госпожой – я тебя накажу, понял?! Только «мама» и никак иначе! Ясно?! - Да… мама… - Локи впервые в жизни произнес это слово, и грудь сдавило стальным обручем. - Вот и хорошо! – Златовласая богиня еще раз обняла его. С Тора, Одина и Лафея в этот момент можно было писать картину «Австралиец в Сибири в январе». Абсолютный шок был смешан с опасением за здравие Фригг. - М-мам? – Смог, наконец, заикаясь произнести Тор. - Что такое, сын? - Все хорошо? - Конечно. А что? - Да нет, ничего… Мы тогда это, пойдем… - Тор потянул Локи в сторону двери. - Конечно. И Локи, детка, зайдешь ко мне потом, нам столько всего нужно обсудить! - Хорошо, мам, он зайдет. – И, не дав ничего добавить, ётун и ас выскочили за дверь. Тор, держа Локи за руку, вел его куда-то к выходу из дворца. - А куда мы идем? – Локи оглядывался, параллельно восхищаясь отделкой стен и потолка, и пытаясь запомнить дорогу. - Я хочу тебя кое с кем познакомить. - О, кто-то из твоих друзей? - Не совсем. Но он очень мне дорог. Они подошли к незаметной двери в стене, недалеко от кухонь. Тор постучал и открыл дверь. - Можно? - Конечно, юный господин, проходи! – Откликнулся старческий голос. Они вошли, и увидели пожилого человека, сидящего в глубоком кресле, с книгой на коленях. Как только он увидел Тора, то тут же начал вставать, но Тор немедля остановил его: - Нет-нет! Не вставай! - Ну что ты, юный господин, как я могу не встать в твоем присутствии? - Вечность пройдет, а ты все также будешь называть меня юным господином, да? – Тор опустился перед ним на колени и взял за руки. - Конечно. Должно же в мире хоть что-то оставаться неизменным? – Старик рассмеялся веселым, чуть хриплым смехом. – Но ты ведь не просто так пришел, не так ли? Не этот ли юноша заставил тебя перестать ломать мебель и выбраться из своих покоев на солнечный свет? - Ты прав, как и всегда. Локи, - Тор протянул руку ётуну, и притянул его к себе, когда тот подошел. – Локи, познакомься. Это мой лучший учитель и просто самый лучший ас во всех мирах. Сольвейг, это Локи Лафейсон, мой… возлюбленный. - Вот как? – Сольвейг пожал протянутую в приветствии руку Локи. – Сын Лафея, да? Это хорошо. Твой отец – один из достойнейших ётунов, что я когда-либо знал. Рад познакомиться с тобой. - Я тоже рад, господин. – Локи почтительно склонил голову и присел рядом с Тором. - Сольвейг раньше заправлял хозяйством во всем дворце и мной. – Тор тепло улыбнулся. – Только его я слушался всегда. - Ну нет, юный господин, ты был тем еще озорником! Сколько раз ты наказанный сидел здесь? - Не счесть! – Оба аса рассмеялись и Локи не смог сдержать улыбку. – Сольвейг… Меня короновали вчера. - Я знаю, юный господин. – Сольвейг провел рукой по волосам Тора. – Прости, что меня не было там. - Тебе не за что просить прощения. Ты ведь ждал этого дня даже больше, чем я. - Это верно… Дождаться бы теперь твоей свадьбы! – Слуга подмигнул Тору и тот многозначительно кивнул на Локи. - Этот день не так далёк, как ты думаешь. - Я безмерно счастлив, юный господин. Они просидели какое-то время у Сольвейга, который рассказывал Локи смешные истории из прошлого Тора, а тот лишь краснел и время от времени перебивал старика возгласами «Не так оно все было! Я был не виноват!» Когда пришло время уходить, старый Сольвейг крепко обнял Тора и Локи, и, пряча слёзы, произнес: - Берегите друг друга, дети. Ваше счастье друг в друге. /Это тебе, верный друг моего сердца. Ты безмерно дорог мне. И спасибо тебе, просто спасибо/