Пограничный конфликт

      В этот предпоследний октябрьский денёк погода стояла не самая лучшая: дул холодный ветер, почти на каждом шагу встречались лужи, возникшие после продолжительных дождей, грязи было предостаточно. Дополняли и без того мрачную картину голые деревья, молочное небо и туман. Одним словом, шло типичное немецкое утро.       По грунтовой дороге, хлопая грязью, шагала сотня фигур солдат Бундесвера в шинелях оливково-коричневого цвета и касках-котелках M1 с проволочной сеткой для крепления камуфляжа. Пеший бросок сильно утомил рядовых, но командира подразделения это мало волновало. «Шире шаг! Быстрее придём, быстрее и уйдем!» — голосил гауптман Хорф.       — Нёс бы он эту трубу, то уже бы давно вернулся в казарму, — бросил едкий комментарий носатый гранатомётчик Эрик Бауэр, на чьём плече висел на ремне гранатомёт M20 Super Bazooka, который в походном положении действительно был похож на названный солдатом предмет.       — Да уж, — нейтрально ответил второй боец расчёта, несший боеприпасы к гранатомёту, по имени Хельмут Рорбах. Квадратное лицо с массивным лбом и выступающей немного вперёд нижней челюстью излучало тоску. В животе его заурчало, желудок, казалось, сам себя переварит. Глаза слипались — бойца клонило в сон. Тело побаливало от тяжести снаряжения, ведь увешанный подсумками со снарядами к «Супер базуке» рядовой нёс ещё и личное снаряжение: карабин M1, патроны к нему, лопатку, свёрнутую палатку с гранатами, фляжкой да прочим армейским радостями. Не отличавшийся с гражданки особой силой тела Рорбах нёс поклажу с трудом.       Через пятьдесят метров немецкие пехотинцы свернули с дороги влево, а затем углубились в лесополосу. Огневой рубеж находился на небольшом склоне, который следовало по плану занятий занять и удерживать.       — Третий взвод, занимайте вон те окопы, — Хорф указал пальцем на небольшие ямки у подножия.       — Есть, — последовал ответ от молоденького рослого лейтенанта.       — Второй взвод, расположитесь в центре, первый взвод, вы занимаете левый фланг, четвёртый — правый. Шевелитесь!       — Будет исполнено!       — Есть!       — Сейчас выполним! — громогласно отозвались взводные командиры.       Расчёт Бауэра и Рорбаха занял позицию в центре склона у лысых кустов. Эрик переводил гранатомёт в боевое положение, Хельмут осматривался. С небольшой лесистой возвышенности открывался вид на огромную равнину, покрытую холмиками. На восточной стороне стоял сильный туман. Где-то рядышком находился целый выводок мишеней, что требовалось поразить. В их число входили какие-то ржавые танки, похоже «Панцеры IV», подбитые ещё во Вторую Мировую войну.       — Ага, будем бороться со своим нацистским прошлым прямо сейчас при помощи оружия, а не долгой бумажной возни! — невольно отпустил шуточку по поводу процесса денацификации немецкого общества в послевоенные годы Рорбах.       — Чего говоришь? — спросил до этого находившийся на своей волне Бауэр, приготовив Супер базуку к стрельбе.       — Да так, ничего особенного.       Шум с восточной стороны насторожил гауптмана Хорфа, который стоял рядом и проводил осмотр местности, смотря в бинокль. Гул становился слышнее, а значит его источник приближался. Чем ближе он подбирался, тем сильнее приобретал очертания лязга танковых гусениц, грохота дизельных двигателей. Хельмутом были замечены на противоположном холме в ста пятидесяти метрах люди в серых шинелях и зелёных касках круглой формы.       — Герр гауптман, — обратился к офицеру он.       — Я вижу. Красные петлицы, — нервно отвечал командир.       «Неужели провокация? Они пересекли границу, зачем?» — пока Рорбах думал, те вооружённые люди открыли огонь с холма по третьему взводу, чьи бойцы ещё не заняли позицию в окопах. Солдаты один за другим падали вниз скошенные пулями, брызгая кровью. Из тумана выехали зелёные танки. Низкий силуэт, литая полукруглая башня, длинное орудие, ходовая часть борта из пяти крупных металлических катков. Несомненно, это советские танки Т-54.       — Герр гауптманн, в штабе не отвечают, — доложил радист, на чьей спине находилась радиостанция.       — Великолепно, рота, приготовьтесь открыть огонь по моей команде!       — Может, это провокация?       — Нет.       Советские танки поддержали огнём пехоту, полностью смешав третий взвод с грязью. Заросли скрыли бойцов на склоне, поэтому бронетехника противника вместе с пехотой двигалась вперёд. Даже издалека было видно главное оружие советских пехотинцев — АК.       — Необходимо отступать, иначе нас раздавят! — вопил радист.       — Ну уж нет! За моих погибших ребят они заплатят! — Хорф настроился бить врага без всякой пощады. — Открыть огонь!       Хельмут приготовил следующий снаряд заранее. Затрещали карабины, автоматические винтовки Браунинга M1918, установленные некоторыми бойцами на сошки, в сторону красной лавины полетели реактивные снаряды.       — Ты чего не стреляешь?! — удивлённо закричал Рорбах, видя, что Эрик испуганно смотрит на врага.       — Я-я не могу!       — Давай стреляй быстро!       Рядом прогремел взрыв, превративший в кроваво-грязный фарш шестерых бойцов, — советы не заставили немцев долго ждать ответа. Очереди из автоматов Калашникова проносились повсюду, разрывая кусты, за которыми маскировались западногерманские военнослужащие, на части. Мощный патрон 7,62 мм поражал цели сквозь растительные преграды, будь то деревья или пни.       Эрик всё-таки сделал выстрел. Рорбах даже удивился, снаряд попал точно по танку, а не пролетел мимо. Правда, удивление продлилось недолго, попадание пришлось на лобовую часть башни, где броня всегда толще.       — Бей в корпус, твою мать, быстро! — орал Хельмут, зарядив гранатомёт.       По близости два солдата отступали с раненным на руках, один просто взял и побежал, куда глаза гладят, лишь бы подальше от этого проклятого места. Ещё один перепуганный юнец в каске, бывшей раза в два больше его головы, в приступе паники бросил карабин M2, после чего он побежал в сторону противника с поднятыми вверх руками. Издалека парня видно плохо, потому прижатый огнём к танку советский солдат, высунувшись из-за двигательного отделения, выпустил в бедолагу очередь из АК, а Т-54 добавил ещё выстрел из 100 мм пушки Д-10Т по месту, откуда показался паникёр, обрёкший на смерть своих сослуживцев, которые отстреливались рядом с ним. Взрыв смешал их с грязью и кустами.       Эрик послушался брата по несчастью: выстрелил по днищу «пятьдесят четверки», но промазал.       — Мазила! Стреляй! — Рорбах явно сильно нервничал.       Вражеский танк, который расчёт безуспешно пытался подбить уже дважды развернулся бортом под небольшим углом — другие гранатомётчики тоже пытались его уничтожить. Бауэр вновь выстрелил. С замиранием сердца, затаив дыхание, Хельмут ожидал попадания. Ходовая часть Т-54 загорелась, и бронированная машина остановилась. Люки открылись, из них наружу выбирались танкисты в чёрных комбинезонах и шлемофонах.       — Я сделал это! — воскликнул Эрик.       — Да! — Рорбах, словно очарованный, смотрел на подбитый танк.       — Заряжай!       Позади гауптмана разорвался осколочный снаряд. Офицер, скрючившись, упал на землю. Ещё одним танковым «фугасом» разнесло в щепки последнее боеспособное отделение роты, радист словил пулю от пехотинца с пулемётом РПД. Подобного рода события явно подорвали боевой дух обороняющихся немцев, среди которых испуганных хватало под завязку.       В сторону расчёта Рорбаха и Бауэра двигался ещё один Т-54, позади него ехал колёсный бронетраспортёр БТР-152, пулемётчик которого постреливал из станкового пулемёта СГМБ. Эрик целился, но советский танк опередил его: недалеко от расчёта сотряслась земля.       В ушах Рорбаха стоял ужасный звон, кроме него он ничего не слышал. «Неужели меня убили? Нет, я же думаю, а значит, жив!» — с этими мыслями солдат поднимался. Эрик лежал в грязи рядом. Шинель его запачкалась кровью, однако солдат был ещё жив, ведь Бауэра лишь ранило осколками. «Это бесполезно. Мы здесь погибнем!» — думал или говорил Хельмут, поднимая товарища, что потом ухватился за плечо Рорбаха. Двойня «обнимающихся» двинулась назад своим ходом как можно быстрее, пока советские пехотинцы их не настигли.