Альфа Кассиопеи и другие хлопоты

Явился лекарь – не лечить, взглянуть, Довольно ль силы кроет эта грудь. Д.Г.Байрон «Корсар» Люси закрыла книгу и посмотрела на Урри. Он все еще спал, но дыхание его стало глубже и слышнее. Теперь этот сон походил на сон, а не на глубокий обморок, как сначала. Сильный молодой организм мог постоять за себя и теперь восстанавливался – незаметно, но упорно. Клуш был прав. И все-таки Люси видела, как тяжело давалось Урри это восстановление. Под глазами у него залегли тени; брови, обычно своенравно сведенные даже во время сна, сейчас ломались под непривычным углом, как будто его лишил сознания внезапный встречный удар на стремительной трассе. Несколько часов их привезли сюда, в лесной дом, и это было настоящим подарком. Люси знала, что таким благоприятным поворотом они обязаны Клушу (пластиково-стеклянно-железное здание лаборатории вызывало у нее ужас и отвращение), и искренне поблагодарила профессора. Но тот принял ее благодарность сдержанно, если не сказать холодно – по-видимому, ему было неловко за предстоящую миссию. Исполнители оставили Урри в спальне, пустовавшей всего несколько суток. Судя по всему, роботы получили инструкцию беречь пленника или же сами понимали всю важность этого живого источника энергии, потому что с Урри они обходились крайне осторожно – бережно положили его на постель и отошли в сторону, ожидая, пока Клуш завершит обследование. Люси, чувствовавшая себя совершенно опустошенной после изнурительных часов, проведенных в холодном зале, присела на свою половину кровати. Профессор, стараясь не встречаться с ней взглядом, приступил к осмотру. По-видимому, результаты были утешительными, потому что Клуш явно вздохнул с облегчением и наконец решился бросить на Люси подчеркнуто-доброжелательный взгляд (к тому моменту девушка готова была уже замкнуться в себе и игнорировать всяческие его любезности). «Неужели он не видит, как мне нужна поддержка, именно сейчас?» - горько подумала Люси и уже собиралась отвернуться, но Клуш больше не дулся, и она сменила гнев на милость. - Все в порядке, - негромко и устало сказал Клуш. – Через несколько часов он придет в себя. Будет слабость, но это тоже пройдет. Так что не беспокойтесь, - и он слегка улыбнулся девушке. - Спасибо, - ответила Люси, делая над собой усилие, чтобы улыбнуться в ответ. Один из исполнителей сделал шаг вперед и, склонившись над Урри, взял его за запястье. Люси затаила дыхание. Только теперь она заметила, что в спальне за время их отсутствия появилась новая деталь – металлическое кольцо, вмурованное в стену напротив кровати, с той стороны, где лежал сейчас Урри. От кольца протянулась длинная, тоже довольно массивная на вид цепь, оканчивающаяся широким браслетом. Люси вздрогнула: в уютной спальне этот предмет выглядел дико и пугающе. И как же, должно быть, устал Урри от всех этих ремней, цепей, наручников! Как, должно быть, невыносимо ощущать их на себе, обладая таким сильным, подвижным, радостным телом! Исполнитель замкнул браслет на правом запястье Урри и отошел к двери – туда, где, опустив руки вдоль тела, застыл его собрат. - Зачем это? – спросила Люси, поднимая глаза на Клуша. - Простите, дорогая, это необходимые меры предосторожности. Ваш, прямо скажем, дерзкий побег вынуждает нас усилить контроль. - И силового поля недостаточно? - Как оказалось, нет. Люси измерила взглядом цепь. Ее, во всяком случае, должно было хватить, чтобы свободно пройти в ванную или на балкон. Но вот спуститься вниз или выбраться за пределы дома – об этом нечего было и думать. - Почему вы не приковали меня? – с вызовом спросила она. - Ох, дорогая, вздохнул Клуш. – Зачем? Вы и так ведь прикованы. Люси вспыхнула и отвернулась. - Отдыхайте, - мягко, словно пытаясь восстановить пошатнувшийся и без того хрупкий мир, сказал Клуш. - Спасибо, - еще раз тихо сказала Люси – скорее из вежливости, потому что внутри у нее все кипело от негодования. Клуш ушел, а Люси прилегла на постель рядом с Урри, с минуту смотрела в его милое измученное лицо, потом придвинулась поближе, обняла друга и замерла, глубоко дыша и стараясь поскорее избавиться от бессильного, изматывающего гнева. Урри, ослабленному пыткой, незачем было чувствовать рядом ее негодование. Да и ей следовало сначала восстановить силы, чтобы помочь ему. Спустя совсем немного времени дыхание Люси вошло в ритм с морским прибоем, который рисовало ей воображение. Она уснула, обнимая Урри, как он совсем недавно обнимал ее. Когда Люси открыла глаза, был уже вечер. Солнце заглядывало в спальню сквозь небольшое окно над кроватью, посылая розоватый свет из-за темнеющих сосновых стволов. Люси приподнялась на локте и взглянула на Урри. Его чуть осунувшееся лицо было неподвижным, как у человека в глубоком обмороке. Люси осторожно поцеловала его в щеку, ощутив губами нежную, приятно-прохладную кожу. Но Урри не вздохнул, не пошевелился, и сердце девушки больно сжалось. По-видимому, усовершенствованный энергогенератор и в самом деле высасывал свою жертву, словно сочный плод. Люси погладила его чудесные темно-каштановые волосы, снова прильнула к нему и тихо, медленно, успокаивающе зашептала: - Любимый мой мальчик, я здесь, я с тобой. Даже если весь мир против тебя, я с тобой. Ты восстановишься. Ты уже восстанавливаешься. Твое тело сильнее и мудрее всех этих машин. Оно справится. И даже если ему будет трудно, есть я: я вливаю в тебя свою любовь, свою жизненную силу. Ничто не сравнится с той энергией, которую дарит герою любящий автор. Люси дышала ровно и глубоко, попеременно проводя пальцами по шее, лбу, сомкнутым векам Урри, чувствуя, как ее собственный свет и спокойствие переливаются в него. Теперь они были сообщающимися сосудами, единым целым. Еще минута – и его смуглые щеки чуть порозовели, ресницы дрогнули, и он впервые глубоко вздохнул. Люси отстранилась, выждала немного, восстанавливая силы, и вновь обняла его, словно ласковые электроды, приложила к его вискам свои мягкие белые пальцы, направляя по ним все те же животворные токи. Прошло еще немного времени, и она, уже чувствуя легкое головокружение, отняла пальцы от висков Урри, поднялась и пошла на кухню. Здесь она нарезала ломтиками куриное филе (к счастью, профессура догадалась соорудить установку моментального размораживания), добавила к нему овощи и водрузила все это на огонь, сходила в библиотеку, выбрала себе книгу, заварила на кухне чаю и вернулась в спальню с томиком и чашкой. Урри лежал теперь, повернув голову в ее сторону, хотя веки его все еще были сомкнуты, а грудь мягко вздымалась. Люси поцеловала его и устроилась рядом, на своей половине кровати. Не спеша выпила чай, пробегая глазами книжные страницы, с наслаждением ощущая, как каждый глоток горячей, крепкой, пряной жидкости возвращает ее к жизни. Жизнь продолжалась, несмотря на плен, страхи и неопределенность. И вот сейчас, закрыв книгу, она с радостным замиранием сердца увидела, что Урри понемногу приходит в себя. Люси погладила его по щеке, задержав пальцы в уголке полных губ, и он вздохнул, чуть приоткрыв и тут же сомкнув губы. Она взяла в ладони его небольшую сильную руку, охваченную металлическим браслетом, и почувствовала, как он на миг сжал ее пальцы своими, крепкими и смуглыми. «Теперь пора», - сказала себе девушка и, глубоко вдохнув, собрав воедино всю любовь, всю радость, всю нежность, которые были в ней, приникла к полным темным губам Урри своими губами. Уже чувствуя счастливую опустошенность Автора, завершившего главу, она растворилась в поцелуе, как растворялись в своих книгах тысячи и тысячи предшественников. «Все авторы – матери», - сказал когда-то Герман Гессе. Их судьба – отдавать себя героям, оживлять их собственной жизнью и меркнуть в их свете. А Люси была еще и влюбленной женщиной. И когда она вновь отстранилась, Урри еще раз вздохнул, как после здорового бодрящего сна, и открыл глаза. - Люси… - пробормотал он, жмурясь, словно сонный кот. - Слава Богу, - прошептала девушка, пряча лицо в его темном свитере. - Долго я провалялся? – поинтересовался Урри вторым номером. - Семь часов. Урри поднял руку к лицу, чтобы, по привычке, быстро провести пальцами по глазам (так он приходил в себя и концентрировался), и тут тяжело звякнула его цепь. Урри вздрогнул, умолк и помрачнел. - Так, - сказал он, помолчав, - значит, теперь меня будут содержать в условиях, приближенных к тюремным? - Ничего не поделаешь. Пока придется залечь на дно. Урри, судя по всему, приготовился разразиться фейерверком «джентльменских» выражений в адрес Нимнула и компании, но бросил быстрый взгляд на Люси, взиравшую на него спокойно и ласково, и передумал, только вздохнул, отводя глаза: - Пожалуй. Здорово же они меня измочалили… - Могло быть и хуже. - Если бы тебя не было рядом. - Да ну, пустяки - Хорошенькие пустяки! Да я без тебя коньки бы откинул. - Так, все, хватит об этом. Сварить тебе кофе? - Будь добра. - Там есть еще курица с овощами. - Да ну? Спасибо. Ты спасаешь меня от голодной смерти. - Да уж, правильно кто-то сказал: «Не так трудно завоевать мужчину, как каждый день кормить его в плену». Вот был бы у тебя провод под свитером, с тобой было бы проще. - Ну да, а у тебя розетка… - Не пошли. Я мигом. Люси вышла на кухню, зажгла газ, поставила на огонь турку с кофе. И тут позади нее прозвучал переливчатый сигнал видеосвязи. Люси еще ни разу не пользовалась ею здесь и от неожиданности вздрогнула, выронив чайную ложечку. Встревожено обернувшись, нашла на холодильнике пульт и включила большой экран на стене. Оттуда смотрел на нее всклокоченный, необычно растерянный Клуш. - Добрый вечер, Люси, - незнакомым срывающимся голосом сказал профессор. – Урри уже пришел в себя? - Да, - сказала Люси – врать все равно было бессмысленно: лучше уж иметь дело с Клушем, чем с дежурными исполнителями (Люси знала, что, по меньшей мере, двое из них околачиваются возле дома). - Мы сейчас вынуждены будем забрать вас. Вы очень нужны в лабораториях. - Но мы же… мы… Урри еще слишком слаб. Я боюсь за него. - Не беспокойтесь, дорогая, - устало сказал Клуш. – Нам нужно задать вам несколько вопросов. - Но мы можем хотя бы поужинать? - Хорошо, - сказал Клуш. – Через полчаса. Люси вернулась в спальню, поудобнее устроила на постели поднос с тарелками и свежесваренным кофе и невинно бросила: - Там Клушу опять неймется. Хочет нас видеть. - Профессор с завидным упорством добивается нашей взаимности, - хмыкнул Урри, явно стараясь подыграть ей, но от Люси не скрылось, что он встревожился. Однако поужинали они весело, словно заключив негласный договор ни за что не портить себе настроение. Клуш и Нимнул явились ровно через полчаса – ни минутой позже. Едва взглянув на них, Люси поняла, что произошло нечто из ряда вон выходящее, однако сочла за лучшее пока не задавать вопросов. Сначала Клуш опять осмотрел Урри, освобожденного исполнителем от цепи, измерил давление, проверил пульс и т.д. и т.п. Профессор действовал обстоятельно и методично, как всегда, но Люси видела, что он нервничает и хочет поскорее завершить осмотр. Нимнул все это время стоял в дверях, хмуро поглядывая то на Клуша, то на пленников, а когда его коллега наконец окончил свои манипуляции, демонстративно повернулся и вышел, всем своим видом показывая, что остальные должны поторопиться. - Ну что ж, ребята, - тихо сказал Клуш, - пойдемте. Советую вам быть откровенными с ним. - Что это? – спросил Урри. Он обернулся к Клушу и Нимнулу. Его темные глаза расширились, как тогда, в фильме, когда он увидел мчащегося по трассе на сумасшедшей скорости мальчишку. Только теперь глаза его были полны не игривого киношного удивления, а непонимания и тревоги. - Это мы и хотели узнать, - ответил Клуш. Похоже, он решил взять на себя миссию дознавателя в этой непростой ситуации, чтобы защитить молодых «гостей» от нападок пристрастного и нервного Нимнула. - Откуда это у вас? – словно не слыша его, спросил Урри. - Это ментограмма, иными словами, запись ваших воспоминаний. - Я ничего этого не помню. Я не могу помнить ничего такого. - Вот это нас и смутило. - Вы навели справки о маме? Нашли двойника и… Но зачем? - Урри, - успокаивающе, должно быть, опасаясь за состояние своего еще не совсем окрепшего пациента, сказал Клуш, - говорю же вам, мы ничего не фальсифицировали. Это запись вашего подсознания. Возможно, вы знали что-то об этих обстоятельствах и представляли себе такую сцену. Ну, знаете, вы обо мне высокого мнения! – вспылил Урри. - Ну а вы, дорогая, - обратился Клуш к Люси. – Вы как объясните то, что нам уже второй раз не удается записать вашу ментограмму? - Но я-то что могу об этом знать? – пожала плечами девушка. – Я от вас впервые услышала о том, что такое вообще возможно. - Ну, видите ли, у человека не может не быть ментограмм. Он каждую секунду о чем-то да думает, что-то да переживает. Люси молчала. - Послушайте-ка, вы, - вклинился в разговор Урри, - оставьте девушку в покое. Мы не обязаны давать вам объяснения. Тем более что сказать нам нечего. - Так, ясно, - зловеще сверкнул очками Нимнул. – Им не терпится попасть на аудиенцию к вершителям.