Альфа Кассиопеи и другие хлопоты

Ресторан качается, словно пароход, А он свою любимую замуж выдает. … Будем джентльмены, сядем визави. Разве современно жениться по любви? И никто не скажет, вынимая нож: «Что ж ты, скот, любимую замуж выдаешь?» А.Вознесенский - Эрих, ну не стойте же, как статуя! Кумико, протиравшая лицо кусочком ваты, смоченным в огуречном лосьоне, обернулась, сверкнула влажной щербинкой и яркими карими глазами, снова отвернулась к зеркалу. Стамп с неловкой улыбкой смотрел ей в смуглую спину – в глубокий вырез концертного платья. Всякий раз, попадая в ее душную, тесную гримерную, он терялся. А ведь там, за пределами этой бедной комнатки, во внешнем мире, значительно расширившем для него свои пределы, он уже умел быть властным. - А я думаю, где это наш Эрих? – продолжала Кумико, переходя на область декольте. – Уехал и как в воду канул… Стамп молчал, заворожено улыбаясь. А о чем он, собственно, мог ей рассказать? Как гнул спину на Черного Гарри, как добился наконец его внимания, как блестяще справился с рискованной торговой операцией, как был отличен шефом и стал его правой рукой? А потом шефа нашли мертвым в его собственном автомобиле, рядом с трупами шофера и охранников, и Эрих, еще довольно молодой и совершенно одинокий, оказался во главе синдиката, окруженный толпой явных и скрытых врагов, прихлебателей и шпионов. Он победил их всех. Он был умнее и осторожнее. Он выжил и преуспел. Он выжил и позднее, после покушения (две пули вошли в него, одна – в кожаное сидение машины – история с шефом повторялась, однако завершилась на сей раз иначе); подорвав и без того слабое здоровье, он вернулся к делам, выследил виновных и расправился с ними – скорее из страха вторично стать их жертвой, но с того момента в нем что-то сломалось. Или, наоборот, окрепло? С того момента он стал Стампом. С того момента его начали бояться. Он думал, что прежний робкий, нескладный Эрих умер навсегда. Но – нет. Все стало прежним, стоило только ему переступить порог этой гримерной. Эрих, худой ушастый Эрих, жив. - Эрих, - уже не насмешливо, а ласково казала Кумико, вновь поворачиваясь к нему, - ну, идите же сюда. Ее полуазиатские глаза с мягкими подушечками под нижними веками сияли так, что сердце Стампа охнуло и сжалось. Он подошел, сел рядом, неловко положив руки на колени. Кумико смотрела ему в глаза. Когда она надевала брючки и жакет, ее, гибкую, ладную, невысокую, издали принимали иногда за совсем молоденького юношу. Темно-каштановые волосы мягкими волнами обрамляли скуластое лицо, чудесно гармонируя со светло-оливковой кожей. Темные брови высоко взлетали над яркими глазами. Большой свежий рот улыбался, обнажая крупные белые зубы со смешной щербинкой посредине – у кого-то другого зубы эти казались бы некрасивыми. Но у Кумико… Она вся была – жизнь, радость, веселая гибкая сила. Стамп с трудом отвел глаза от ее полных губ. - Ну, что же вы молчите? – спросила она, снова поворачиваясь к зеркалу. – Расскажите что-нибудь. - Что? - Да что угодно. Ну, как в детстве у вас сдохла белая мышка. Как вы оплакивали ее… - У меня не было белой мышки, - улыбнулся Стамп и сам почувствовал, какая нежная, уже непривычная улыбка у него получилась. - Ну, так придумайте. Они помолчали. Вчера Кумико отказалась от его подарка – бриллиантового колье. Неслыханное дело! Прежде ни одна женщина не делала ничего подобного. А Кумико… - Спасибо, Эрих, - сказала она, вскинув на него свои чудесные глаза. – Я необыкновенно благодарна вам. Только я не могу это принять. - Почему? – огорчился Стамп. - Понимаете, я не смогу свободно носить его. Это украшение для настоящей гранд-дамы, а я бедная танцовщица. И… знаете, в нем я не чувствую себя свободной. Стамп не настаивал. Кумико была права: это украшение не для любовницы. Для жены. А если так… И сейчас, сидя рядом с ней на шатком стуле, он набрала в легкие побольше воздуха и заговорил – неловко, запинаясь, как не говорил уже давно. - Кумико… Я много думал и… пришел к выводу: моя жизнь пуста. Я достиг того материального положения, при котором могу взять на себя заботу о супруге и ребенке… - О ребенке? – Кумико бросила на него быстрый взгляд. – Воображаю, дорогой: вы же сразу приставите его к делу – сделаете каким-нибудь бухгалтером или клерком, как только он вылезет из пеленок. Ну, не обижайтесь, - она взяла его за руку и рассмеялась своим хорошим, мягким и глубоким смехом. – Эрих, я думаю, вы будете замечательным мужем и отцом. Вы сильный и умный человек. Ваши близкие ни в чем не будут нуждаться. - Кумико… - прошептал Стамп. – Кумико… Она смотрела на него широко открытыми миндалевидными глазами. - Будьте моей женой… Ее глаза стали огромными, заполнили собой всю комнату, весь мир. - Эрих… - Уголки ее губ дрогнули. Он ждал, затаив дыхание. - Эрих, милый… Его сердце замерло. - Эрих… я… не могу… Она уже не улыбалась. - Теодор сделал мне предложение. И я его приняла. Я люблю его, Эрих. Его сердце вскрикнуло и застонало. Стамп молча встал. - Оп-ля, еще одна мышка сдохла, - сказал он. И вышел. Нимнул пораженно смотрел на Клуша. Но и Клуш молчал, постепенно приходя в себя и туго, непривычно туго соображая. Нимнул отвернулся к экрану, вернул запись ментограммы назад и нажал на паузу. На экране застыло лицо молодой женщины с широко распахнутыми миндалевидными глазами, с большим улыбающимся ртом – между крупными белыми передними зубами явственно была видна заметная щербинка. - Мать Урри? – тихо спросил Клуш. - Именно! Взгляните: это же одно лицо! - А это… молодой Стамп? - Похоже, что да. - Невероятно! Этого быть не может! – воскликнул Клуш, нервно взъерошив себе волосы. – Урри не может помнить этого! Ведь… ведь, судя по всему, эти события происходили до его рождения. И… и… этот голос… - Такое ощущение, что кто-то временами берется читать текст за кадром, - рассеянно пробормотал Нимнул. – И, я не знаю, как вы, а я слышу этот голос не оттуда, - он кивнул на экран, - а как будто у себя в голове. - И я тоже. Чертовщина какая-то… А что с ментограммой Люси? - Да ничего с ее ментограммой! То есть в буквальном смысле слова ни-че-го! Ментограммы никакой нет. Ученые умолкли, оба нервно раздумывая, не сошли ли они с ума. Первым молчание нарушил Нимнул: - Послушайте, вы как хотите, но надо их допросить. - Итак, товарищи, пора что-то решать, - серьезным, взрослым тоном начала Алиса, но тут же улыбнулась своей приятной, немного хитрой улыбкой и все невольно забыли о том, что все вообще может происходить в холодной обстановке. Положение неутешительное, но ведь не можем же мы, действительно, взять и стать такими... бездушными и собранными. Даже я не могу, хотя изначально был таким, а ребята тем более, это вообще против человеческой природы, как мне кажется. - Что мы будем делать? - Ну, плюнем на просьбу не соваться и потащимся их вытаскивать? - предположил Вовка. Касси, которого я чуть ли не силой притащил на это собрание (изначально вообще помешав ему что-нибудь с собой сотворить), вздрогнул, поднял голову с моих колен, но я заставил его лечь обратно, успокаивающе гладя по волосам. Ну, мне теперь долго его придется приводить в чувства. Потому что он то себя проклинает, то Урри, то всех профессоров вместе взятых - за последнее он чуть не получил от Алисы, да и от меня, кстати, тоже. - Я отказываюсь, - твердо заявил я. - Хватит. Это опасно, Касси вот и так с трудом удалось успокоить. Так что, я отказываюсь дальше в это лезть. - Эл, ты серьезно? - нахмурился Макар. - Это как-то нечестно. Не по... - Да? - перебил я его, стараясь не злиться. Потому что глупо было бы поссориться до того, как он все поймет. - А значит, честно, что мы, как недавно заметил Сережа, носимся тут, а деталь для Вертера так и не найдена? Мы даже близко к этому не стоим. И ладно бы нас просили помочь. Ладно бы это были слабые, невинные, беззащитные люди! Нет, они вовсе не таковы! У них, как минимум, есть смелость и сила. Так в чем же дело? Нас просили не лезть и... - Но это Касси виноват в том, что они влипли, - напомнил Вовка. - Ну, предположим, но если бы они нас не встретили, их бы, вообще-то, могли бы и раньше поймать, - заметила Алиса. Касси теперь снова поднялся, изумленно посмотрев на меня, а после - на Алису. Он даже как-то совсем робко улыбнулся, очевидно посчитав, что его поступку найдено оправдание. Это было хорошо, потому что иное оправдание, основанное на том, что он еще просто не освоился в жизни его никак не устраивало. Только вот это не значит, что стоит позволить ему думать, будто так можно было поступить... - Поэтому, нас нельзя обвинить в их сложностях. - Вот и я об этом. Так что можно найти деталь сначала, а уж потом - если время останется - помочь им, - добавил Сергей. Я кинул короткий взгляд на друга, и тут же заметил, что он сдерживает улыбку. Совершенно верно, он все понимает. И, как и ожидалось, Макар с Вовкой негодовали. Хорошо хоть, что пока что они еще держали себя в руках. Если начнут откровенно выходить из себя (уж Гусев-то это точно может), придется сказать все сразу. Да особенного смысла тянуть, в принципе, и нет. Так ведь и до лжи недалеко, а это уже совсем нехорошо. - Да вы сговорились! Мы ж, типа, должны поступать иначе. Там, не бросать в беде товарищей. А вы... я не знаю, как там в будущем, - Макар кинул мрачный взгляд на Алису, - я не знаю, что происходит в электронных мозгах, - продолжил он, теперь глядя на нас с Касси. - Но вот от тебя Сыроежкин я такого не ждал. - От меня? - растерялся Сергей. - А... - Ты не торопись, - вмешалась Алиса, - у нас, там, в будущем с такими правилами ничуть не хуже, чем у вас. Только вот мы знаем, что надо сначала думать. Так что, я так поняла, вы согласны с моей теорией относительно местоположения детали? - обратилась она к нам с Сережей. Наконец, можно было уже в самом деле улыбнуться, не скрывая. - Да, можно не сомневаться, больше ей и быть негде. - И где это она, по-вашему? - недовольно уточнил Гусев. - Ну как же где, - хитро сверкнула глазами девушка, - там, где больше всего аппаратуры. Там, где держат наших приятелей.

***

- Я так и не понял, - признался Касси. - Так вы их все-таки спасете? - Касси, для начала, говори "мы", потому что ты с нами, - начал я, обводя каюту взглядом. Мне было совсем немного не по себе от мысли о предстоящем. Все будет совсем нелегко, опасно и... Но это неважно. - Ну, а еще, возможно. Видишь ли, наша прямая цель найти деталь. Ну а если мы случайно, - тут я не сдержал смешка. Конечно, "случайно"... - при этом сломаем парочку мерзких приборчиков этих людей и спасем наших знакомых - мы не расстроимся. - Ты думаешь, это действительно можно сделать случайно? И будет так все запросто? Пришлось вернуться к серьезному настрою, хотя несмотря на волнение, я был даже счастлив. - Нет. Но никто из нас сложностей не боится. - Что, даже я? - поднял брови он. - Насколько я могу судить, да, - кивнул я, - иначе ты бы и за нами в прошлое не потащился, и в ракету бы не влез, ну и так далее, - Касси, видно, задумался, и чтобы его отвлечь, я произнес: - Да нам с тобой было бы стыдно бояться. Это с людьми они могут что-то сделать. А с нами... - Перепрограммируют и сделают исполнителями, - тут же возразил он. Меня передернуло, но я тут же улыбнулся, качая головой: - Нет, Касси. Нас с тобой уже нельзя перепрограммировать. Мы живые.