Заблудшие во тьме

Анастейша Мне кажется время замерло, стук собственного сердца кажется грохотом. Я с закрытыми глазами и жду выстрела. И он раздается, разрывает воздух грохотом. Странно, но я ничего не чувствую. В следующее мгновение ощущаю, что веревки держащие меня кто-то перерезал. Открываю глаза. Кристиан!  — Ана, быстрее. У нас мало времени, — говорит он. — Кристиан… Почему ты не сделал это? — мой голос испуганный шепот. Он смотрит на меня, и в серых глазах отражаются бескрайняя тоска и любовь. — Неужели ты думаешь, я бы смог причинить тебе вред малышка? Я бы этого ни за что не сделал бы. Я бы просто не смог потом жить.-в его словах такая искренность. Я открываю рот, чтобы ответить, но дверь с грохотом распахивается и в комнату вваливается группа из четырех вооруженных амбалов. Кристиан крепко обнимает меня, прижимая к себе. Это конец. Мне становится очень горько, и слезы сами текут из глаз. Они медленно подходят, как слышится: — Отпустите их. Высадите их на безлюдной дороге у города и отпустите. Только, чтобы дороги они не видели, — голос говорящего слаб. Все присутствующие в комнате поворачиваются на голос. Питер Уорен сидит на полу прислонившись к стене, на его груди виднеется пятно алой крови. — Но сэр… — начинает, один из амбалов. — Выполнять! — на мгновение в голос вернулась сила и властность. — Приказы не обсуждаются. В комнату вбегают еще люди и начинают суетиться над раненым. Нас с Кристианом выводят из помещения, завязывают глаза и сажают в машину. Мы едем молча, я крепко прижалась к моему любимому, вцепившись в него изо всех сил, как будто в любое мгновение, его могут у меня опять отнять. Я уже потеряла счет времени, когда машина остановилась и нас грубо вытолкали из нее. Оставшись одни, мы наконец избавились от повязок на глазах. Я до сих пор не могу поверить, что все закончилось. Что мы оба живы и свободны. До города мы добираемся часа три. Ноги уже не гнутся от усталости. И вот наконец мы дома. У меня дома. Всю дорогу мы молчали, лишь изредка перекидываясь незначительными репликами. Мы оба устали. Устали телом и душой. Но я понимаю, что Кристиану, сейчас гораздо хуже чем мне. Он приняв душ, нежно меня поцеловал и молча лег спать. Я решила последовать его примеру, и едва голова коснулась подушки, провалилась в сон. Я не знаю сколько спала, но солнце ярко светило, а место рядом со мной пустовало. Выбравшись из постели я пошла на поиски моего Грея. Он сидел в гостиной у окна и смотрел на улицу с несчастным и подавленным видом. Он искал уединения, хотел побыть наедине со своими мыслями. Я решила ему не мешать. И как только развернулась, чтобы уйти услышала его голос. — Не уходи. — Я не хочу тебе мешать. — Ты и не мешаешь, твое присутствие успокаивает. Я подхожу и сажусь рядом с ним. Кристиан по-прежнему смотрит в окно. — Знаешь Ана, я всю жизнь ненавидел его. Когда-то я себе поклялся, что ни за что не стану таким как он, а сам превратился в его копию, — Кристиан ты не такой! — У меня всегда был дерьмовый характер, я постоянно трепал нервы родителям. А когда их не стало, я просто стал чудовищем. Я стал им. Он на мгновение прикрывает глаза и потом снова устремляет взор вдаль. — Я с наслаждением растаптывал жизни людей, ломал их. Еще больше наслаждения я получал причиняя физическую боль. Мои сабмиссив, были скорее жертвами, нежели любовницами, — он качает головой и опускает ее. — А когда дело доходило до охоты, я вообще забывал, что я человек. Мне хочется ему сказать, что не все так плохо, он сейчас другой. Он хороший, добрый, любимый и мой, но я вижу, что он не закончил. — Я всегда был сплошной проблемой для родителей, но они меня любили. Хотя я не понимаю за что. И они погибли из-за меня. Их не стало, а они даже не узнали, как много значат для меня, как я их люблю, — он крепко зажмуривает глаза, из моих же рекой текут слезы.  — Я думаю они знали, — шепчу я. Он поднимает на меня глаза, и я вижу в них слезы. Господи, нет. — Я Ничтожество, Ана, чудовище, недостойное твоей любви. Недостойное счастья. Я действительно его сын… — Кристиан! Что ты такое говоришь! Ты хороший человек, который сбился с пути и наделал много ошибок. Но у тебя доброе, большое сердце. Не смей сравнивать себя с ним. Вы совсем не похожи, забудь думать об этом. И да, я тебя люблю, и только мне решать, достоин ты этого или нет, — выпаливаю я. — Ана, я действительно не понимаю, что ты во мне видишь. Ты светлая и чистая, ты похожа на ангела. И я больше всего боюсь утащить тебя за собой во тьму, запятнать тебя своими пятьюдесятью оттенками зла, — мне невыносимо видеть его боль. — Пятьдесят оттенков зла? — удивленно спрашиваю я, он лишь кивает. — Вот что, Кристиан Грей, послушай меня внимательно. Я далеко не такая уж светлая как ты говоришь, и ты не зло в чистом виде. Вместе мы все можем преодолеть, главное стремится к этому. Я тебя люблю, и никогда не брошу. Единственное, чего я боюсь, что рано или поздно надоем тебе. Он смотрит на меня склонив голову набок и печально улыбается. Но в глазах уже нет той непроглядной тоски, и мне заметно легче. — Ана, ты так и не поняла? Я люблю тебя больше жизни. Если бы мне кто-нибудь еще год назад сказал это, то я рассмеялся бы ему в лицо. Но сейчас… — он делает паузу подбирая слова. — Пойми наконец, я ни за что тебя не оставлю, ты никогда мне не надоешь. — Кристиан, я же знаю тебя. Знаю твои привычки и повадки. Рано или поздно, тебе надоест вся эта ваниль, — я набираю в грудь побольше воздуха. — Я долго думала над всем этим, и я готова как-то посетить твою Красную комнату. В будущем. При условии, что ты не будешь слишком увлекаться. Он смотрит на меня широко распахнутыми глазами в которых застыло изумление. — Ана, я не хочу тебя принуждать. Если когда-нибудь ты сама захочешь попробовать, я с радостью покажу тебе часть своего прошлого мира. Но с тобой я готов на ваниль до конца своих дней. Интересно, он действительно так думает, или пытается убедить в этом себя и меня? — Иди ко мне, — Кристиан раскрывает мне свои объятия, и я с радостью в них ныряю. Он ласково и трепетно целует меня, я отвечаю и углубляю поцелуй. Его руки скользят по моему телу и во мне вспыхивает яростное первобытное желание. Мне кажется, я никогда не хотела его так остро как сейчас. Мы перемещаемся к дивану, буквально срывая с друг друга одежду. Я тону в этом мужчине, хочу быть его без остатка. Волосы на его груди щекочут мне ладони. Меня как молнией пронзает. Стоп. Я слегка отстраняюсь, и провожу пальцами по его груди, ощущая тепло его кожи. Видимо Кристиан понял в чем дело, и его зрачки расширились. Я боюсь, что он сейчас отшатнется и спешу убрать руку. Но он перехватывает ее и прижимает к своей груди, я чувствую как под моей ладонью колотится его сердце. — Не надо. Мне приятны твои прикосновения, — шепчет он и притягивает меня к себе. О мой Кристиан! Неужели он преодолел это? Преодолел себя? Свой страх? Поцелуи становятся все жарче, и теперь когда я могу беспрепятственно касаться его, я чувствую его еще ближе, больше. Мы вместе окунаемся в мир страстного и чувственного безумия. Теперь я точно знаю, что мое сердце навеки принадлежит ему. Кристиан Неделя прошла, после того как мы вырвались из лап «Элитной охоты». Я смотрю на небольшую болячку на руке. Я свел проклятую татуировку. Не хочу иметь с ними ничего общего. Те сутки, неделю назад, были временем потрясений и откровений. Я до сих пор содрогаюсь вспоминая те события. Никогда в жизни мне еще не было так страшно как тогда. Я помню время отчаяния когда, не знал жива ли вообще моя Ана. Помню тот ужас когда понял куда мы попали, кто всем этим заправляет и что он хочет. Я до сих пор ощущаю отвращение, когда думаю о том, что я и это чудовище родственники. Я всю жизнь, всеми фибрами души ненавидел его, а сам почти стал его копией. И стал бы если бы не моя Ана. Когда я думаю об этой женщине, то на сердце становится сразу теплее. Я очень ее люблю. И безумно благодарен ей за все, что она для меня сделала. А сделала она не мало. Она превратила меня в человека. Прошла со мной через все дерьмо, рука об руку. Не бросила и не убежала. Нашла в себе силы простить меня за всю ту боль и зло, что я ей принес, за исковерканную жизнь. И не дала упасть в пропасть отчаянья неделю назад. Она похоже послана мне самими небесами, и я намерен беречь ее больше всего на свете. — Кристиан, тебе пришло письмо, — я не заметил как она вошла. Она садится рядом и я привлекаю ее в свои объятия. Странное какое-то письмо. Без обратного адреса. Открываю и читаю. Кристиан! Я надеюсь ты сейчас счастлив. Если ты это читаешь, то меня уже нет. Значит твоя пуля прикончила меня. Но я тебя не виню. Возможно я действительно был не лучшим отцом. Но все же я тобой горжусь. Ты стал настоящим мужчиной, как я и хотел. Знаешь, когда я поставил тебе ультиматум, то думал, что ты просто сдашься. Но ты не сдался, повел себя по-мужски. Ты защитил ту, которую любишь. Я не знаю что такое любовь, мне этого не понять, но я знаю, что мужчина должен уметь всегда отстаивать то, чем дорожит. Не должен ничего бояться, и пасовать перед трудностями. Должен быть хозяином своей жизни. А ты именно такой. Я горжусь тобой. Ты можешь забыть о клубе «Элитная охота» если хочешь. Вряд ли ты захочешь сменить меня на посту директора. Так что живи в свое удовольствие, больше ты и твоя семья не услышите о нас, если будете соблюдать правила секретности. На этом прощаюсь сын. Да, я знаю, что ты не считаешь меня отцом, но хочу чтобы ты знал, по-своему, но я все же любил тебя. Будь счастлив. П.У — Что там? — спрашивает Ана, и я протягиваю ей листок. Какого черта он пишет мне письма? Я не хочу его ни помнить, ни знать. — Странными способами твой отец выражает свою любовь, — бормочет любимая, прочитав письмо. — Он мне не отец. Мой отец Каррик Грей. Он всегда им был и будет, — произношу я.  — Я знаю, не накручивай себя. Просто выкинь это из головы. Все в прошлом. И этот человек и этот клуб. Я целую Анастейшу, и пытаюсь вложить в этот поцелуй всю глубину моей любви к ней, все благодарность что она со мной. Все те чувства которые испытываю к этой женщине, к моему ангелу. Я хочу положить мир к ее ногам, и когда нибудь так и сделаю.