Я хочу быть твоим другом

Тугой шарик в руке до предела надут гелием и напоминает человека, набравшего в грудь побольше воздуха, чтобы в следующий миг от души расхохотаться. Биби тоже смеётся. Всегда. Биби задумывается, почему его связывают с пчелами*, и представляет, как в его пустой голове туда-сюда летает пчёлка, с завидным упорством бьющаяся о тёмные стенки черепа, недовольно жужжит, жалит пустоту, но не находит выход наружу. Биби жмурится, чтобы насекомое не догадалось вылететь через глазницы, и заливается звонким смехом, который эхом раздаётся по всей пиццерии. Фантазия кажется ему забавной. Голова пухнет, будто внутри неё не пчела, а вата. Да, теперь ему кажется, что его голову, как плюшевую игрушку, под завязку набили ватой, и та порывается вырваться наружу. Лицо онемело. Невозможно дышать, как во время простуды. Будто в нос ему запихали много-много картонных открыточек. Кожа стянута, словно облитая клеем, волосы слиплись в неприятные грязные пряди и стоят колом. Похоже, Биби, и правда, чем-то облился. Вот только не клеем или краской, запах другой, железный. Биби крепко прижат лицом, затылком и висками к стенкам своей улыбающейся маски, от тесноты нос вдавлен в череп. Больно? Нисколько. Боль утихла очень давно. Биби не может сказать, сколько времени прошло точно, так как умеет считать только по пальцам одной руки. Но на его новой руке нет пальцев, а старая рука куда-то запропастилась, и теперь её не найти при всём желании. Неудобно? Возможно, но Биби привык. За столько-то времени не привыкнуть? Живется-то неплохо, весело. У Биби хорошее чувство юмора, ему не бывает скучно. Одна беда: неразговорчивая компания. В этом большом зале, за каруселью, сидят зверушки в цветастых шкурках. Они приветливо улыбаются, их лучистые глаза светятся от счастья, но они не разговаривают даже между собой. Скучные до зевоты. Биби интересно, а если хорошенько нажать медведю или зайцу на пузо, заиграет ли веселая песенка? Или надо жать на нос? Биби ни разу не проверял свою теорию и не может знать наверняка, но хватает одной только фантазии о мелодии, доносящейся из живота лучезарно улыбающегося зверя, чтобы рассмеяться. Биби знает, что прямо сейчас где-то в вентиляционной шахте притаилась белая лисица. Но она только шипит и обычно по-змеиному изворачивается под самым потолком. На контакт не идёт. По какой-то причине у неё нет шкуры, металлические кости торчат в разные стороны, а спина изогнута в немыслимый крендель. Биби уверен, что лисица просто неудачно навернулась на кожуре от банана и полетела с лестницы вниз. А всё оттого, что уклонялась от летящего в неё пирога. Почему? Потому что так смешнее. Биби не устаёт смеяться над собственными остроумными шутками. Где-то здесь притаился её друг или, возможно, родственник — лис с крюком вместо руки. Биби думает, что ему надо оторвать одну ногу, на плечо посадить попугая, а глаз под фальшивой повязкой неплохо бы выбить, не дело пирату взаправду иметь оба глаза. Да, так лис больше походил бы на пиратов, каких Биби себе представлял. Лис не разговаривает и не шутит, как, впрочем, и остальные зато весело кричит, когда берет комнату охранника на абордаж. Ах да, ещё есть плакса, прячущийся в музыкальной шкатулке. Но этот скучнее сохнущей краски**. И Биби представляет, как у того, несмотря на лживую улыбку, слёзы бьют из глаз фонтанами, заливая всё вокруг, в потопе плавают рыбки, сверкающие в волнах золотой чешуёй. Биби видел такое в мультиках в те времена, когда умел поворачивать голову. Биби снова смеётся, воображая, как плакса будет плыть по дну своего слёзного озера в поисках затычки от ванны, чтобы выпустить всю воду. До чего же уморительно! Если бы его пластиковые руки могли двигаться, Биби обязательно схватился бы за живот, настолько это смешно! Биби стоит на столе в комнате охраны, смотрит вниз, улыбается так, будто учительница подарила ему пару золотых звёздочек за отлично выполненное задание. На полу, в луже кровавой жижи вспоротым брюхом вверх лежит тело мужчины в форме охранника. Изо рта ещё слегка сочится кровь, окрашенная красным грудь едва заметно вздымается, а глаза глупо смотрят в потолок. Конечности комично раскиданы в стороны. Ни дать, ни взять, звездочка в журнале. Яркие зверушки встали вкруг, они не поют и не, но, кажется, улыбаются ещё шире обычного, тянут мохнатые лапы к человеку. Соскучились по обнимашкам, не иначе. А Биби смешно, Биби — смеётся.