Возрождение Плаксы

Как известно, все рано или поздно заканчивается. И хорошее почему-то всегда заканчивается быстрее плохого. Вот и первые по-настоящему хорошие каникулы для Гарри закончились — в противовес предыдущим — как-то слишком поспешно, на его взгляд, хотя еще в прошлом году они, кажется, тянулись бесконечно. Ну, не считая тех замечательных недель, которые он провел в «Дырявом котле». Они-то как раз пронеслись моментально. Кажется, только вчера они сошли с Хогвартс-экспресса на вокзале — и вот уже снова должны собираться на него. Впрочем, последние несколько дней каникул, которые Гарри провел в гостях у семейства Уизли, смогли придать ему желания поскорее оказаться в школе. Когда Мари рассказала им о предстоящем Тремудром турнире, тайну проведения которого так ретиво охраняли все находящиеся в Норе взрослые, он был заинтригован. Возможность поближе познакомиться с волшебниками из других стран казалась довольно заманчивой. А совершенно стихийно пришедшая идея о способе немного поюморить над Снейпом только придавала будущему мероприятию перчинки. К тому же продумывание подобной шалости позволяло Гарри, как никогда ранее, чувствовать связь со своим отцом, который, как он недавно узнал, был одним из идолов для поклонения близнецов Уизли — тех еще мастеров-затейников. Чего он не ожидал, так это того шума, который поднялся, когда, вернувшись в Нору из Косого переулка, Рон за ужином громогласно поведал непросвещенным пока близнецам о готовящемся событии. Сначала все вроде бы шло вполне ожидаемо. Восхищенные вопли, шутки о неожиданной информированности их малыша Ронни и, конечно, громогласное заявление, что нация будет гордиться и смеяться, когда Ужасные Умники Уизли принесут родной школе победу и выйдут получать приз в костюмах канареек. К несчастью, миссис Уизли приняла это заявление как-то чересчур близко к сердцу. И немедленно не менее громко начала вопить, что участвовать они будут только через ее труп. Те предсказуемо начали хохмить на эту тему, но их мать была малость не настроена понимать их юмор в этот раз и все из шутливой перебранки как-то быстро переросло в настоящий скандал. Собственно Рон, Гарри и Гермиона еще в самом начале мудро покинули кухню и заперлись в комнате Рона, но акустика Норы и луженые глотки семейства не оставили места воображению и прекрасно просветили троицу о ходе «беседы». На следующий день все делали вид, что ничего не происходило. Но демонстративно гремящая сковородками миссис Уизли, вручную мывшая посуду (хотя та до этого всегда намывалась сама при помощи чар) и нехарактерно молчаливые близнецы навевали нерадостное настроение… которое только усугубилось, когда Рону была продемонстрирована его парадная мантия. Вот уж после чего Гарри действительно порадовался, что отправился покупать свою вместе с Мари. Понятно, что его не была бы подержанной в любом случае, но вот насчет фасона и цвета… ну, он и раньше замечал, что многие маги тяготеют… к ярким цветам. А тем временем в Норе грянул новый скандал. Рон определенно не собирался молча смиряться с участью надевать выданную «линялую тряпку», да еще и ходить в ней перед всей школой. Так что Рон с матерью также не разговаривали. Разнообразия в сложившуюся ситуацию добавляли регулярные споры между Перси и Гермионой, не прекращающиеся с самого кубка по квиддичу. Открыто и часто восхищающийся своим начальником Перси и ополчившаяся на всех «рабовладельцев и угнетателей свобод» Гермиона не могли не начать спорить, стоило им оказаться в одной комнате. Так что последняя неделя каникул прошла весьма «весело». Мистер Уизли и Билл с Чарли от такого «веселья» предпочитали прятаться на работе или навещая друзей — Гарри спрятаться было некуда. Оставалось только выбирать — хочет ли он выслушивать речи Гермионы в защиту домовых эльфов, или бухтение Рона о грозящем ему позоре. Пытаясь сделать ситуацию хоть немного более терпимой Гарри даже всерьез засел за домашнюю работу. Ведь если и было что-то, способное заткнуть Гермиону и побудить ее заткнуть Рона, так это написание летних эссе. Даже чтение трактата о ядах и противоядиях становилось интересным, учитывая перспективы. Так что в кои-то веки Гарри не только весьма основательно поработал над летними заданиями (в основном потому, что почти все закончил еще у Дурслей, а переписывая и улучшая их — просто тянул время), но и залез в материал четвертого курса, читая учебник наперед. Так что, когда, наконец, пришла пора собираться обратно в Хогвартс, он испытал настоящее облегчение. Впрочем, сами сборы и дорога до вокзала также стали тем еще испытанием. И зарядивший с самого утра дождь был далеко не самым худшим в происходящем бардаке. Одна только посадка в магловское такси (особенно та часть, где из-за тряски сработали фейерверки в чемоданах близнецов, напугав водителя до полусмерти) чего стоила. Но уже наученный горьким опытом позапрошлого года Гарри успел морально подготовиться и стойко перенес этот удар. Так что друзья с большим облегчением высадились у «Кингс-Кросс», несмотря на то, что дождь пошел еще сильнее и они вымокли, пока волокли чемоданы через привокзальную толчею. Сама поездка до школы прошла по большей части неплохо. Если не считать очередного явления Малфоя в их купе. Вот уж когда Гарри сильно порадовался тому, что они заранее узнали о предстоящем турнире. Страшно было бы представить — какими идиотами они бы выглядели перед слизеринцами в ином случае, поскольку тот, похоже, так же, как и Мари, не сомневался, что работающий в министерстве отец просветил сына о грядущих событиях. Очевидно, мистер Уизли и Перси были единственными сотрудниками министерства, свято соблюдающими секретность этой информации. Хотя сам Рон все равно получил порцию издевательств. Неосторожно оставленная на виду парадная мантия ожидаемо не осталась без внимания, заставив с новой силой вспыхнуть в нем пламя недовольства. К счастью, в их купе все еще находились их однокурсники-гриффиндорцы и возможность присесть на уши Невиллу, не попавшему на чемпионат, живописуя все, что там увидел, достаточно отвлекла Рона от его невзгод. К сожалению, Хогсмид встретил прибывших школьников так же, как Лондон — проливным дождем. Даже за недолгие перебежки от поезда до карет и от карет до замка они промокли насквозь, в очередной раз заставив Гарри пообещать себе — наконец выучить водоотталкивающее заклинание. Ну, или, по крайней мере, купить себе зачарованные на непромокаемость сапоги вместо кроссовок, которые можно было выжимать. Это противное хлюпанье в ногах так его раздражало, что он подошел к столу и сел, ничего не замечая и только, когда услышал присвист Рона, обратил внимание на происходящее вокруг. Повернув голову и посмотрев туда же, куда и он, Гарри, наконец, заметил, что вызвало такое удивление друга. За преподавательским столом, рядом со Снейпом сидела Мари. В праздничном зеленом платье с поднятыми вверх заплетенными волосами она казалась старше и как-то серьезнее, чем была неделю назад, когда они сидели в кафе. Хотя, возможно, взрослость ей придавало само нахождение за столом с учителями. И непохоже, что такое расположение ее как-то беспокоило или стесняло. Напротив, она спокойно и увлеченно о чем-то переговаривалась с Флитвиком, явно не обращая внимания на все большее количество взглядов, устремленных на нее. Золотое трио также неотрывно наблюдало за этой диковинной картиной. — Интересно, а летом она тоже сидела с учителями? — Гермиона в задумчивости пожевала губу. — Непохоже, что это для нее в новинку. — Ну, мы на зимних каникулах сидим все вместе, а ведь тогда народу остается больше, чем летом. — Да, но тогда это продиктовано логикой. Глупо разбредаться по разным столам, когда так мало людей. Сейчас в этом нет необходимости. Зачем ей там сидеть? Она просто ассистент, не преподаватель. — Она Ученица Снейпа. Ученику положено быть рядом с его Мастером. Ну, или он хочет ее официально представить, — Рона такие мелочи не волновали в отличие от вещей более насущных. — Надеюсь, они не будут слишком тянуть с распределением, не то я умру с голода. Интересно, а за преподавательским столом подают то же, что и ученикам? Надо будет потом спросить. Наверняка там все самое вкусное. Уж для учителей-то эльфы точно расстарались по полной. — Здесь есть домашние эльфы? — Гермиона ошеломленно уставилась на Рона. — Здесь, в Хогвартсе? — Разумеется, — Рон был порядком удивлен ее реакцией. — Одна из самых больших общин в Британии — около сотни. — Но я никогда ни одного не видела! — поразилась Гермиона. — Вероятно, потому, что днем они почти не покидают кухни, — ответил вместо Рона оказавшийся рядом Почти Безголовый Ник. — Они выходят только ночью, для уборки… присмотреть за факелами, то да се… Я хочу сказать, вы и не должны их видеть… Это ведь и есть признак хорошего домашнего эльфа — что вы его не замечаете, не так ли? Гермиона вперила в него негодующий взгляд: — Но им платят? У них есть выходные? А отпуска по болезни, пенсии и все такое? Почти Безголовый Ник фыркнул с таким изумлением, что его воротник соскользнул и голова свалилась, повиснув на том дюйме призрачной кожи, что все еще удерживал ее на шее. — Отпуска и пенсии? — переспросил он, водружая голову обратно на плечи и снова подпирая ее воротником. — Но домовики вовсе не желают получать отпуска и пенсии! — Они просто не знают, что желают этого. Если им никогда раньше не предоставляли их, то, конечно, им кажется, что они им и не нужны, — продолжала горячиться Гермиона. — Волшебники просто бессовестно используют их труд и оправдывают себя такими вот отговорками. И вообще… Но продолжить свою обличительную тираду ей помешало внезапно начавшееся пение Распределяющей Шляпы. За своей беседой Золотое Трио совершенно не заметило, как в зале появились первокурсники, возглавляемые МакГонагалл. Отстраненно заметив, что по сравнению с первачками он с друзьями выглядят почти сухими, Гарри снова посмотрел на Мари. До него только сейчас начали доходить изменения, которые произошли за лето в жизни девочки. Когда она тогда сообщила им в кафе, что теперь является Личной Ученицей Снейпа, он как-то не особо придал этому факту значения, сочтя, что это будет что-то вроде репетиторства и изучение более продвинутого материала после уроков. Хотя в прошлом году они как-то уже обсуждали с ней что такое Ученичество и почему это так круто — его получить. Но, похоже, детство в магловском мире наложило определенный отпечаток на его мышление. Так, он подсознательно считал, что серьезное профессиональное образование у магов — как и у маглов — начинается после школы, когда они поступают в университет, академию или на какие-нибудь специализированные курсы. И то, что кто-то может учиться с ним в одном классе и одновременно, по сути, получать докторскую степень (а для магов звание мастера — это определенно не банальный диплом бакалавра) казалось немного диким. Так что он подсознательно не относился к этому серьезно. Но теперь, глядя, как еще недавно сидевшая рядом с ним за одной партой девчонка преспокойно восседает рядом с преподавателями и больше похожа на профессора, чем на ученицу, он поневоле задумался. Его летние размышления о будущем и возможной профессии снова всплыли в голове. Тогда он не пришел ни к какому выводу, посчитав, что сейчас в любом случае рано что-то решать, ведь им еще целых четыре года учиться в школе. А вот Мари не стала откладывать на завтра то, что могла сделать сегодня. Как неожиданно дошло до Гарри, пока он незатейливо радовался спокойному лету и посещению квиддича, кто-то уже не только определился над своей дальнейшей судьбой, но и вполне оперативно начал претворять эти планы в жизнь. И вспомнив пару фраз, брошенных однокурсниками в гостиной, можно было сделать вывод, что Мари далеко не единственная точно знает, чем будет заниматься в жизни. Невилл не раз говорил, что у его родни есть теплицы, в которых они выращивают растения на продажу. И он явно был готов продолжить семейный бизнес, его превосходство над всеми в классе по Травологии было неоспоримо. Малфой тоже явно сомнениями не мучился и собирался идти по отцовским стопам, чем бы Малфой-старший там ни занимался. Финниган как-то упоминал о винокурнях деда и что обязательно создаст после выпуска новый сорт огневиски, который еще посоперничает с Огденским. Мари — теперь очевидно — станет когда-нибудь крутым зельеваром, а может, еще и по совместительству преподавателем Хога — по примеру Снейпа. А что же он, Гарри? На что он вообще годен? Если на чемпионате мира, когда он насмотрелся на полет Крама, у него и мелькнула в голове мысль о профессии ловца, то сейчас это казалось просто глупым. Нет, летать он любил. И даже делал это весьма и весьма неплохо. Возможно, даже смог бы повторить пируэты, которые выделывал болгарский ловец на матче при правильном настроении. НО. Но вместе с тем — он никогда не был особо командным игроком. Разговоры о стратегии навевали на него сон и казались ему ненужными. А ведь в профессиональном квиддиче, в отличие от школьного, уже нельзя будет просто, забыв обо всем, нестись за золотым мячиком, просто наслаждаясь погоней и полетом. Плюс фанаты и пресса. Он и так-то иногда не знал — куда деваться от навязчивого внимания некоторых магов, а став профессиональным спортсменом, будет получать этого самого внимания на порядок больше. И более того — должен будет это внимание благожелательно принимать, участвовать в разных рекламных акциях и автограф-сессиях. Брр! Нет, этот вариант лучше оставить на самый крайний случай. На самый-самый крайний. Еще он хорош в ЗОТИ и, в принципе, мог бы стать аврором, как отец. Вот только те самые авроры — борцы со злом и так далее — чуть больше недели назад чуть не послали в него с Роном и Гермионой залп заклинаний только за нахождение недалеко от места запуска Темной Метки, не особо пытаясь разобраться в ситуации. Да и невиновного Сириуса в 81-м в Азкабан отправили тоже эти бравые ребята. Конечно, тут все индивидуально и, возможно, там полно и вполне приличных, честных и трудолюбивых магов, но вопрос — будет ли все это иметь значение, когда очередному Малфою потребуется наказать очередного Клювокрыла? Разумеется, в соответствии с буквой закона. И не придется ли ему, Гарри, как стражу этого самого закона, осуществлять это наказание? И что будет, когда он не откажется это делать? Похоже, идея становиться одним из винтиков министерской машины тоже не особо удачна. И что еще ему остается? Помнится, в книге по магической родословной было написано что Поттеры потомственные артефакторы и у них даже есть какая-то мистическая предрасположенность к этому занятию. Но, честно говоря, Гарри что-то ничего такого за собой не замечал. Нет, у него, конечно, довольно неплохо шли руны и нумерология. Ну, не хуже, чем та же трансфигурация или чары, хотя остальные ребята с курса постоянно жаловались — какие это адски трудные предметы. Да и те немногие книги об артефакторах, которые он прочитал, были довольно занятными. Но вот такое же чувство как при полете, когда, кажется, весь мир исчезает и остаешься только ты и небо вокруг, на занятиях Гарри ни разу не посещало. Конечно, стоило сделать скидку на то, что непосредственно созданием артефактов ученики ни на одном занятии ни разу не занимались и все это немного не то. Но разве его не должно было самого тянуть сделать что-нибудь эдакое? Ведь его отец еще в школе создал с друзьями Карту Мародеров. А возможно, и не только ее. Те же близнецы Уизли, кажется, каждую свободную минуту уделяли созданию новых приколов и шуток. Неужели у него одного совсем нет любимого занятия?.. Внезапно его размышления были прерваны голосом Рона, махающего у него перед лицом рукой со словами: — Эй Гарри… Гарри, ты где витаешь? Еда уже на столе. А ты как не здесь. Или, как Гермиона, решил устроить голодную забастовку? — Рабский труд, — Гермиона буквально задохнулась от гнева. — Вот что создало этот ужин — рабский труд. Я не стану это есть. И никто не должен. Гарри же пару раз моргнул, окончательно прогоняя внезапный приступ поиска смысла жизни «вот прямо сейчас» и, оглянувшись по сторонам, действительно заметил ломящийся от еды стол и активно эту еду поглощающих софакультетников. Мысленно решив не пороть горячку и не впадать в уныние из-за того, что не может вот так с ходу принять одно из важнейших решений в своей жизни, Гарри выкинул из головы лишние мысли и тоже вплотную занялся утолением голода. Когда были уничтожены основные блюда и десерты, а со вновь заблестевших тарелок пропали последние крошки, Альбус Дамблдор поднялся со своего места. Гудение разговоров, наполнявшее Большой зал, сразу же прекратилось, так что стало слышно лишь завывание ветра и стук дождя. — Итак, — заговорил, улыбаясь, Дамблдор. — Теперь, когда мы все наелись и напились («Хм!» — с сомнением произнесла Гермиона), я должен еще раз попросить вашего внимания, чтобы сделать несколько объявлений. Мистер Филч, наш завхоз, просил меня поставить вас в известность, что список предметов, запрещенных в стенах замка, в этом году расширен и теперь включает в себя Визжащие игрушки йо-йо, Клыкастые фрисби и Безостановочно-расшибальные бумеранги. Полный список состоит из четырехсот тридцати семи пунктов, и с ним можно ознакомиться в кабинете мистера Филча, если, конечно, кто-то пожелает. Едва заметно усмехнувшись в усы, Дамблдор продолжил: — Как и всегда, мне хотелось бы напомнить, что Запретный лес является для студентов запретной территорией, равно как и деревня Хогсмид — ее не разрешается посещать тем, кто младше третьего курса. Также для меня является неприятной обязанностью сообщить вам, что межфакультетского чемпионата по квиддичу в этом году не будет. — Что? — ахнул Гарри. Он оглянулся на Фреда и Джорджа, своих товарищей по команде. Те беззвучно разинули рты, уставившись на Дамблдора и, похоже, онемев от шока. — Это связано с событиями, которые должны начаться в октябре и продолжатся весь учебный год — они потребуют от преподавателей всего их времени и энергии, но уверен, что вам это доставит истинное наслаждение. С большим удовольствием объявляю, что в этом году в Хогвартсе… Но как раз в этот момент грянул оглушительный громовой раскат и двери Большого зала с грохотом распахнулись. На пороге стоял человек, опирающийся на длинный посох и закутанный в черный дорожный плащ. Все головы в зале повернулись к незнакомцу — неожиданно освещенный вспышкой молнии, он откинул капюшон, тряхнул гривой темных с проседью волос и пошел к преподавательскому столу. Глухое клацанье отдавалось по всему залу при каждом его шаге. Незнакомец приблизился к профессорскому подиуму и прохромал к Дамблдору. Еще одна молния озарила потолок. Гермиона охнула, и было от чего. Вспышка резко высветила черты лица пришельца. Таких лиц Гарри еще не доводилось видеть. Оно словно было вырезано из изъеденного ветрами дерева скульптором, имевшим довольно смутное представление о том, как должно выглядеть человеческое лицо, и вдобавок скверно владевшего резцом. Каждый дюйм кожи был испещрен рубцами, рот выглядел просто как косой разрез, а изрядная часть носа отсутствовала. Но самая жуть была в глазах. Один был маленьким, темным и блестящим. Другой — большой, круглый как монета и ярко-голубой. Этот голубой глаз непрестанно двигался, не моргая, вращаясь вверх, вниз, из стороны в сторону, совершенно независимо от первого, нормального глаза — а кроме того, он временами полностью разворачивался, заглядывая куда-то внутрь головы, так что снаружи были видны лишь белки. Незнакомец подошел к Дамблдору и протянул ему руку, так же, как и лицо, исполосованную шрамами. Директор пожал ее, негромко сказав при этом несколько слов, которые Гарри не расслышал. Похоже, он что-то спросил у вошедшего — тот неулыбчиво покачал головой и тоже вполголоса что-то ответил. Дамблдор кивнул и жестом пригласил его на свободное место по правую руку от себя. Незнакомец сел, отбросив с лица длинные сивые патлы, и пододвинул к себе тарелку с сосисками; поднял к тому что осталось от его носа и понюхал, после чего достал из кармана маленький нож, подцепил сосиску за конец и начал есть. Его нормальный глаз был устремлен на еду, но голубой без устали крутился в глазнице, озирая зал и студентов. — Позвольте представить вам нашего нового преподавателя защиты от темных искусств, — жизнерадостно объявил Дамблдор в наступившей тишине. — Профессор Моуди. По обычаю, новых преподавателей приветствовали аплодисментами, но в этот раз никто из профессоров или студентов не захлопал, если не считать самого Дамблдора и Хагрида. Их удары ладонью о ладонь уныло прозвучали при всеобщем молчании и скоро затихли. Всех остальных, видимо, настолько поразило необычайное появление Моуди, что они могли только смотреть на него. — Что с ним случилось? — прошептала Гермиона. — Что с его лицом? — Не знаю, — ответил Рон, завороженно глядя на Моуди. Грозный Глаз остался совершенно равнодушен к такому более чем прохладному приему. Не обращая внимания на стоящую перед ним кружку тыквенного сока, он снова полез в плащ, вынул плоскую походную флягу и сделал из нее порядочный глоток. Пока он пил, задрав локоть, его мантия на пару дюймов приподнялась над полом и Гарри углядел часть точеной деревянной ноги, заканчивающейся когтистой лапой. Дамблдор вновь прокашлялся. — Как я и говорил, — он улыбнулся множеству студенческих лиц, все взоры которых были обращены к Грозному Глазу Моуди, — в ближайшие месяцы мы будем иметь честь принимать у себя чрезвычайно волнующее мероприятие, какого еще не было в этом веке. С громадным удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трех Волшебников. После этого заявления в зале поднялся шум. Но, как отметил все еще слегка шокированный обликом нового преподавателя Гарри (если так выглядят пенсионеры-авроры то Гарри точно не станет выбирать эту профессию), далеко не такой сильный, как можно было ожидать. И состоял он не столько из удивленных восклицаний, сколько из заговорщических перешептываний. И сразу из нескольких мест за столами можно было расслышать фразу «Я же тебе говорил». Похоже, пресловутая тайна проведения Турнира была тем еще секретом Полишинеля. А вот информация о том, что допущены до участия в соревновании будут только совершеннолетние, вызвала целую бурю возмущений. Сам Гарри про эту деталь знал. Именно к ней апеллировал мистер Уизли, успокаивая миссис Уизли, когда она жаловалась ему за ужином на несносных близнецов, лезущих прямо дракону в пасть. Близнецы, помнится, еще тогда заявили, что так просто они не сдадутся, вызвав новый виток причитаний матери. Рон позднее у себя в комнате, убедившись, что мать не услышит, тоже мечтательно рассуждал — как было бы круто стать Чемпионом. Гарри тоже пытался, засыпая, пофантазировать, как он перехитрил судью, и тот поверил, что ему семнадцать лет… он стал хогвартским чемпионом… вот он стоит, торжествующе подняв руки перед ликующей школой — крики, рукоплескания… он только что выиграл Турнир Трех Волшебников… Лицо Мари особенно отчетливо выделяется в пестрой толпе, оно светится восхищением… Вот только лицо Мари в его мечтах все никак не хотело принимать восхищенное выражение. Скорее, оно было насмешливым и периодически ехидно (чисто по-снейповски) вскидывало бровь. Гарри только никак не мог понять, смешно ли ей от того, что он считает себя достаточно крутым и могучим, чтобы обмануть судью и выиграть турнир — или от того, что он думает, что подобное «геройство» может ее впечатлить. И учитывая ее всегда слегка шутливо-ехидные комментарии насчет квиддича и рискованных трюков игроков — которым, по ее словам, «при рождении недодали чувства самосохранения», он, скорее, склонялся ко второму варианту. Вот и теперь, уже наяву, он заметил, как при объявлении о турнире и его правилах она, выслушав какой-то явно едкий комментарий Снейпа (сопровождающийся кивком в сторону гриффиндорского стола), только слегка закатила глаза, насмешливо улыбнулась (один в один, как во сне) и пожала плечами. Да уж. Пожалуй, в ателье летом, когда Гарри решил, по ее выражению, «скосплеить» (что бы это ни значило) Снейпа, она была гораздо более впечатлена, чем могла бы, попади он в Турнир. Что не так уж плохо, потому как шансов обмануть защиту, которую может организовать директор, если честно, у Гарри было бы немного. Утешившись этой мыслью, Гарри поднялся со своего места и вместе с остальными направился прочь из Большого зала, уже предвкушая теплую, мягкую постель и привычно отгоняя размышления — зачем ему вообще может хотеться восхищенного внимания Мари.