Домработница для Чанёля

Начало отсчёта: Первый день без Пак Чанёля. «Зачем я вообще живу» - думалось мне, когда я рассчитывал время, которое уйдёт на то, чтобы выкопать яму под гроб серебряной ложкой, спёртой из лухановской кухни. Учитывая, что через некоторое время он это заметит, проблема решится вдвое быстрее, потому что Лу сам с удовольствием поможет завершить начатое. Я уселся на заднем дворе и с откровенным самозабвением начал ковырять ложкой грунт. Почва была рыхлой и податливой, сами силы земли на моей стороне. Где-то вдалеке слышался приглушенный мат Джунмёна. Он воздвигал на крыше дома огромный красный флаг, так как думал, что Лэй просто потерялся в лесу и это поможет ему найти путь на родину. А ведь не зря мы с Сехуном хотели нацепить на него ошейник с адресом для возврата в случае чего. Ой, не зря. Мирную атмосферу уныния и отчаяния сотряс дикий грохот и всё тот же, но уже более ярый джунмёновский мат. - Упс, это не я, - со стороны источника хаоса донёсся голос Лухана. Ему ответило что-то нечленораздельное и близкое к животному воплю. Я заботливо воткнул чудо-ложку рядом с могилкой для хомячка, которую успел вырыть, и пошёл на звук. Как-то странно всё, в доме стало на два идиота меньше, а проблем и общего коэффициента маразма больше. Я уже молчу о второй локальной войне, объявленной сразу же после собрания. Сразу вспоминаются чудные деньки, когда с одной стороны стоял непобедимый (или не очень непобедимый) Джунмён, а в другом окопе я и Лухан занимали оборонительную позицию. Эх, куда течёт время. А сейчас что? Каждый сам за себя. Не считая Ханхунов, само собой. Даже Сонёль не трудится покидать свою комнату. Кёнсу заверяет меня, что оттуда по ночам слышатся странные звуки, но я и так сделал огромное одолжение Додо, не интересуясь, что он забыл у двери сонёлевой комнаты глубокой ночью. Приближаясь к дому, я уже издалека увидел белобрысую шевелюру Лухана, а где-то в его ногах корчился от боли (?) Джунмён. Это, конечно, всё хорошо, но такие сдвиги в пищевой цепи наш дом не переживёт. Лухан и Джунмён, как два альфа-самца, извечно находятся в беспрерывном режиме «у-кого-пиписька-больше», но раньше до физических увечий не доходило, только моральное унижение, только интеллигенция. - Что случилось? – слишком меланхолично спросил я, подойдя ещё ближе. - Ничего, совершенно ничего, - Лу мило улыбнулся и как бы невзначай пнул чуть ли не обморочного Джунмёна. Садовник начинал приобретать трупный оттенок кожи, он вцепился в свою левую ногу и тихо стонал (я думаю, всё-таки из-за боли стонал). - Ты в этом уверен? - Абсолютно, - Лухан ещё раз контрольно пнул бесформенный полутруп на земле. – Так ведь, Джунмённи? - Да чтоб… твоего… Фехуна… лоси… тра… - «Джунмённи» не успел договорить, получив «лёгкий» удар ногой в живот. Я болезненно сморщился. Экшн, порево, пьянки, но не насилие в МОЁМ доме. - Лухан, ты часом рогами за тяжёлые предметы не цеплялся? – я опустился рядом с Джунмёном и помог ему встать. – Говори, что тут произошло или мне придётся исполнить посмертное желание нашего друга. - Ничего такого, босс, - он презрительно фыркнул. – Я тут камушки от скуки кидал и случайненько попал в Джунмёнчика на крыше, а он взял и упал, и нога у него сама собой сломалась, и я тут вообще не причём. И то, что эта тварь куда-то дела Чанёля, а теперь может и на Сехунни глаз положить, совсем не является причиной моей агрессии, которой тоже, кстати, нет. - Ещё раз и не только в глаз, но и в район паха, я ясно констатирую? – я вздохнул и потащил Джунмёна в дом. – И твой Сехун сам кого хочешь оприходует. Если честно, мне хотелось верить, что во всём виноват Джунмён, но что-то подсказывало, что это не так. Да и не в моих правилах творить самосуд и разжигать инквизиционные костры. Плюс ко всему этому внезапному благоразумию то, что только Джунмён мог меня сейчас понять. Он волновался за Лэя не меньше, чем я проклинал Чанёля. Дотащив кучку неопознанности в лице Джунмёна до его комнаты и вызвав самого ближнего врача, который обещался приехать к концу дня, я отправился обратно на свой пост. К могилке и светлому будущему. Меня волнует хаос, плавно разраставшийся молекулами безумия по дому. Ещё немного и мы перебьём друг друга. Чанёль был тем связным материалом между нами, он умудрялся нравиться всем и в один момент решать любые проблемы без крови, кишок и Спарты. У меня ничего не получается без него. «Чанни, возвращайся, пожалуйста» - выцарапал я на гнилой деревяшке и положил рядом с предположительным надгробием. Второй день без Пак Чанёля. Я сладко зевал, медленно вышагивая до места моего упокоения. В ямку, которую я холил и лелеял, уже можно уместить какую-нибудь собачку. Я всегда хотел пёсика, жаль не успел. Да и бешенство, кажется, передаётся. Я же не хочу, чтобы кто-нибудь из дома заразил бедное животное. Я даже не успел дойти до места назначения, как отвлекся на шум, доносившийся из рощи, за домом. После того, как у нас официально начал работать садовник, во дворе появились живые деревья и цветочки. Вы только представьте, они живые. Цветут, пахнут и фотосинтезируют. Чудеса. Не знаю, откуда во мне взялось это любопытство и за что судьба так со мной, но то, что я там увидел, не забуду никогда. Такие воспоминания отпечатываются клеймом на мозгах, на которых у меня давно живого места не осталось. Такого бодрого Кая я ещё не видел. И лучше бы не видел. Боже мой. Никогда. За что. Сделайте мне кто-нибудь амнезию. Я опустил руками веки, потому что сами они отказывались функционировать, и побрел в обратном направлении, надеясь споткнуться об какой-нибудь камень и умереть от сотрясения психики. Я всё дальше уходил в неизвестность от того места, где сейчас Кай имел (именно) До Кёнсу. Третий день без Пак Чанёля. Раз ложечка. Два ложечка. Три ложечка. Моя милая могилка, расти глубокой и широкой. Копать стало гораздо сложнее, но я привык верить в лучшее и не сдаваться. Само собой, лучшее, что может со мной случиться – смерть. Оптимистом быть нелегко, ребятки. А теперь, когда я знаю великую крупномасштабную тайну вселенского разлива и межгалактической опасности, желание поскорее закинуться несколькими тоннами земли увеличилось. Чёртов союз почтальона и гувернёра разобьёт хрупкое сердечко Сонёля, и, боюсь, что это породит Халка. И уж тогда всем станет очень плохо. Очень-очень плохо. Никакие лухановские баррикады из кастрюлей и тарелок нас не спасут. Сдохнут все, кроме Кая. Он такой лёгкой судьбой не обойдётся. А дальше по сюжету «Техасской резни бензопилой». Если бы здесь был Чанни, он бы обязательно всё разрешил. Даже без помощи бензопилы. Четвёртый день без Пак Чанёля (чтоб тебя пилоном имели, бесчувственная тварь). Я прирождённый… Копальщик? Отгребальщик? Человек-лопата? Рука-ложка? Земле.. землеройка? Это всё неважно, на свете существуют только я и ложечка. Да, милая? Мы с тобой постараемся и к концу недели выроем чудесную ямку, и тогда я забуду об этом аде. И никакие Паки нам не нужны. Небось, тёмной ночкой сбежал куда-то в город и гуляет по стрип барам. А мой-то бекон уже начинает пропадать, срок годности не тот, видать. Давайте будем говорить откровенно. Все, абсолютно все, в этом доме трахаются. Кроме меня. И ложечки. У Ханхунов стабильный семейный очаг. Даже чёртов Кёнсу своей лупоглазостью, или что там у него ещё козырного такого есть, сразу двоих закадрил. А как же я? А как же моя бледная кожа, красивые пальцы, ровные ноги и прекрасный мелодичный голос. Куда это всё девать? «Пак Чанёль, ты свинья, чтоб твой поросячий член отсох», - выцарапал я чуть ниже прежней записи на деревяшке. - Очень миленько, - я подскочил на месте из-за внезапно появившегося Джунмёна. Хотя остаётся непонятным то, как я не смог услышать ещё издалека этого ковыляющего инвалида. Садовнику наложили гипс на левую ногу и вручили два костыля. И я почти уверен, что эти деревянные херни рано или поздно окажутся в промежности у Лухана, но пока тот быстрее. - Строишь себе новый домик? – он печально вздохнул, посмотрев на мою могилку, и уселся рядом. – У тебя второй ложки не найдётся? - Не-а, сам ищи. - Надо будет зайти в обитель Лухана. Половник подойдёт? - И ты не боишься его беспокоить? - А ты не знал? Наш Луханни слёг с оленьим гриппом, - Джунмён скрипуче захихикал. - Тебе его не жаль? – очень глупый вопрос. - Ни разу, - садовник похлопал по гипсу. – Да и Сехунни отлично о нём заботится. Ты только представь, он ставит ему свечи. «Лу-хён, я хочу фделать для тебя кое-что. Прими эту фвечу в попу во имя нашей любви и фвоего фдоровья». Красота. Мелодия для моих ушей. Я постарался не ржать из чистого уважения, но так как у меня его нет, я провалился. Сехун действительно очень-очень любит Лухана. И это до усрачки смешно. Даже если Лу сдохнет от болезни, всё равно будет смешно. А на его надгробие мы поставим красивые свечи. И тут я понял, что не смеялся с самого исчезновения Чанёля. Чёртов мудак, вернись, а. Если подумать, то у Джунмёна тоже проблемы с самоудовлетворением (если бы это было единственной проблемой). Но зачем мне вообще о таком думать? Фу. - О чём задумался? Блять. - Бён Бекхён, о чем ты задумался? Смотри, я даже не язвлю, ноль сарказма. Похвали хорошего Джунмёна. Джунмён не хороший, просто после исчезновения Лэя его жизненная сила куда-то выветрилась. И я его прекрасно понимаю, к сожалению. Может быть, даже как-нибудь ложечкой поделюсь. - А как вы начали встречаться с Лэем? – я сам не знаю, зачем спросил это. - Начнём с того, что я поведаю тебе одну великую тайну, - Джунмён слишком странно даже для себя улыбнулся. – На самом деле в нашей паре… Только не говори, что… Ой, пожалуйста, не говори. Я не выдержу ещё одну супер-пупер-дупер-тайну. - … Именно я – пассив. Остановка жизненной деятельности мозга. Объявляйте время смерти.