I remember

      Каждое наше действие, любое сказанное слово — это не случайность. Возможно, этот поступок изменит жизнь навсегда? Остаётся только положиться на себя и верить…       Если можно было всё изменить, обратить время вспять, было бы всё иначе? Знай он обо всём заранее — не вышел бы из дома, не поехал бы на этот приём. Ему ведь не хотелось туда идти. Тогда ещё можно было избежать той встречи, улизнуть от давящего прошлого. Но он остался, и теперь уже поздно было что-либо предпринимать. Судьба ли, везение или, напротив, невезение — он не знал.       Тишина безлюдной улицы звенела в ушах. Густо посаженные массивные деревья, вытянувшись вдоль дороги, были погружены во мрак. И без того тёмный столб растворился в сгустившейся вечерней темноте, а садовый фонарь лунным диском висел над лужайкой. Акаши Сейджуро в чёрном кашемировом пальто и в такого же цвета шляпе уже несколько часов смотрел на ярко освещённые ворота собственного дома, пока холод не пробрал его до самых костей.       Он только что вернулся с затянувшегося корпоративного вечера в честь дня рождения главы отдела. Обычно он игнорировал такие мероприятия. Но в этот раз решил не отказывать, о чём довольно быстро пожалел. Нормы приличия не позволяли уйти быстро. От него, как от главы компании, ожидали речь, затем каждый посчитал своим долгом подойти и пообщаться с ним, даже на пару слов. Нет, всё было не так плохо, как можно было подумать, просто с возрастом Акаши стал слишком быстро уставать        Улучив, наконец, возможность покинуть мероприятие, он вышел на улицу и, остановившись около машины, закрыл ненадолго глаза, наслаждаясь густым морозным воздухом, бальзамом разливающимся внутри, прочищая лёгкие и голову. Стоя с закрытыми глазами, он не ожидал, что на пустой парковке у ресторана с кем-то столкнётся. Пошатнувшись, Сейджуро всё же сумел удержаться сам и перехватить того, кто врезался, но от внезапного толчка выронил ключи от машины. Ругнувшись вполголоса, он наклонился в их поиске, даже не посмотрев на виновника происшествия, и очень удивился, увидев тонкие женские руки, появившиеся рядом с его: девушка тоже наклонилась, чтоб поднять ключи.       Оторопев от неожиданности, он медленно поднял взгляд и удивился ещё сильнее. Девушка была словно видение из прошлого. Её внешность так сильно напомнила ему «ту самую»… — Извините, пожалуйста, я не хотела! С вами всё хорошо?       Её голос был звонким, словно морозный воздух. Таким звонким, что, казалось, продолжал окликать его и здесь, среди непроглядного зимнего мрака.       Сейджуро удивлённо смотрел на девушку, и все дремлющие воспоминания вновь стали обретать силу. Она была азиаткой, но в её голосе слышался американский акцент. Несоответствие между голосом и внешностью странно взволновало его, как тогда, много лет назад. «Ничего ведь не случилось, — вспоминал он после, — всё было просто, можно даже сказать, «по-светски». Девушка осведомилась, всё ли с ним хорошо; он поднял голову и утвердительно кивнул в ответ. Вот и всё. Так откуда тогда это непонятное смятение чувств, лихорадочная путаница мыслей, не отпускающая его до сих пор?       Массивные ворота отворились, и Акаши вошёл во двор. Какая нелепость. Зря он убеждал себя, что не поддался глупому наваждению. Эта девушка разворошила нечто, дремавшее глубоко в душе пожилого человека, вновь пробудила в нём молодого мужчину. Уж лучше бы всё осталось по-прежнему. И с чего это он потащился на этот проклятый корпоратив? Теперь весь вечер полетел в пекло из-за какой-то ерунды. Он злился на самого себя.       Сейджуро не спеша брёл по мощёной дорожке, огибавшей его сад. Пройдя мимо изящной вишни, элегантно подстриженного остролиста, мимо японских клёнов, горных азалий с поблёскивающими в свете фонарей листьями под тонким слоем снега, он поднялся на террасу и вновь окинул взглядом сад. Это была его радость, отрада, успокоительный бальзам после каждодневных тревог. И дом тоже был его надёжным убежищем, за запертыми воротами которого оставался весь мир. Но сегодня всё звучал и звучал в ушах чарующий голос незнакомки, и целительная тишина сада больше не дарила никакого успокоения душе. Казалось, что-то шло за ним по пятам, проскальзывая в дверь, вторгалось в дом. Эта девушка, её голос, лицо. Множество мелочей, неуловимых и сначала казавшихся даже бессмысленными, всё сильнее тревожили его. Как будто резкий порыв осеннего ветра внезапно налетел на кучу палых листьев и вихрем закружил их в воздухе.       К нему будто вернулась молодость, а с ней — мучительные терзания. И надёжно запрятанная в потаённом уголке души горстка воспоминаний вновь всплыла в памяти. В голове мелькали кадры из прошлого, словно второсортное чёрно-белое кино, а вместе с ними и его прозвище — «Император». Он тихо проговорил, будто приветствуя прежнего себя: «Император? Император Акаши? Это ты?» Казалось, он задавал эти вопросы чужому прошлому, незнакомому телу, какому-то другому человеку, прожившему иную жизнь, о которой он, возможно, где-то читал. Казалось, этот человек и есть тот, кто преследовал его всё это время. Только это был не чужак, не посторонний. Лишь он сам, прежний «Император». Даже произнесённое шёпотом, старое прозвище не утратило былой силы. В этот самый миг пожилой мужчина, заходя в дом и небрежно кидая прислуге что-то, похожее на приветствие, снова стал «Императором»: грубым, непоколебимым, высокомерным человеком, естественным для его положения.       Наконец он добрался до своего кабинета и первым делом повесил шляпу борсалино на вешалку. Вся она была увешана немалым количеством различных шляп, шапок и других головных уборов. Дуб, из которого она была сделана, блестел от многолетней полировки, на тёмной древесине выделялись сучки и уже почти незаметные пятна.       Сейджуро был женат. Не так уж и долго, но всё же был. Он избавился от всего, что напоминало о Ней: не осталось ни фотографий, ни писем, ни каких-либо других вещей. Лишь эта вешалка у двери — всё, что сохранилось с тех времен. Когда-то они наткнулись на неё в лавке одного антиквара.       Сейджуро налил себе виски и устроился в мягком кожаном кресле. Взгляд невидяще блуждал по обстановке кабинета, а мыслями он витал где-то далеко, но всё время возвращался к вечерней встрече. И зачем он только пошёл на этот приём, зачем пытался отогнать эту навязчивую, давящую тревогу таким ненадёжным способом? Он ведь мог остаться дома, тихо просидеть остаток вечера в своём кабинете и никогда не видеть той девушки. Неожиданное столкновение выбило его из колеи, испортив весь оставшийся день. Оно вытянуло из недр памяти имя.       Он будто вновь увидел эту девушку тут, перед собой, и, потягивая терпкий напиток, стал неспешно изучать возникший перед ним образ. Интересно, откуда она взялась? Он ещё раз разыграл про себя всю эту странную сцену: «С Вами всё хорошо?»       Он кивнул с невозмутимым видом, а сам усиленно подыскивал хоть какой-нибудь ответ. Напрасно. Не сумев подобрать слов, Акаши молча выпрямился, ожидая, что произойдёт. Она протянула ему ключи. А он всё не мог оторвать взгляд, словно зачарованный.       Что это: сон или явь? Казалось, весь мир за пределами его кабинета исчез, растворился, превратился в смутное порождение разума. Разума, над которым он более был не властен.       Девушка бесцеремонно схватила его за руку и вложила в раскрытую ладонь холодную связку ключей. Рассказала, что сама из Штатов, приехала ненадолго и заблудилась в поисках метро, что не знает, как теперь будет добираться. Непринуждённо болтала, будто со старым знакомым, не замечая его молчания. Словно не осознавая, какой эффект произвела. Она лишь появилась, сказала пару слов, а он уже был взбудоражен, истерзан и разбит. В какой-то момент Акаши подумал, что она тянет время, медлит, напрашиваясь на то, чтоб он её подвёз. Но незнакомка задавала различные вопросы, что-то вдохновлённо рассказывала, кажется, про город, но он попросту пропустил эту информацию мимо ушей, пытаясь определить её возраст: лет двадцать пять на вид, не больше.       Он вскользь объяснил, как добраться до метро. Потом девушка ушла, ускользнула прочь. В морозном воздухе улицы вновь стояла тишина, в которой он напрасно пытался уловить звук её удаляющихся шагов. Она исчезла так же внезапно, как и появилась, но он всё ещё чувствовал её присутствие. Её персиковые щёчки были так близко, ему стоило только протянуть руку и дотронуться до них. Это было так просто, но он ведь уже прикасался к такой же коже…       Сейджуро шумно выдохнул, вновь ощутив всё бремя воспоминаний. Те дни предстали перед ним с прозрачной ясностью, шаг назад — и он снова был там: томился в раздевалках в ожидании тренировки или игры; выходил на оживлённые улицы Киото, где разгуливали толпы людей. И кое-что другое. То есть кто — Саюри. Саюри. Чёрт возьми, с тех пор прошла целая жизнь. Но он всё ещё не мог произносить её имя. Даже мысленно, даже в полном одиночестве. Поначалу он так и называл её про себя: «кое-что другое». И только сейчас шёпотом смог произнести её имя. Медленно, по слогам, как в былые годы: Са-ю-ри.       В дальнем углу кабинета, на самой верхней полке, за массивной книгой, стояла шкатулка с маленькой куклой на ней. Её красное кимоно совсем выцвело от времени, а с вручную раскрашенного лица сошла краска, обнажив деревянный остов. На плече у куклы всё ещё красовался обветшавший зонтик из тончайшего, как паутинка, кружева.       Акаши взял шкатулку с полки, повертел её в руках, сбоку отыскал потемневший от времени металлический заводной ключик, протёр запылившийся механизм, медленно повернул его на два оборота. Заиграл до боли в сердце знакомый мотив, исполненный на сямисэне. За пару секунд эта мелодия окончательно сделала его прежним Императором. Он прикрыл глаза, как завязавший пьяница, которому предлагают выпить одну-единственную рюмку за старые добрые времена, и погрузился в мелодию, что уносила его к былым воспоминаниям.       Неожиданно музыка прервалась. Он явственно ощутил прикосновение к своему плечу, почти невесомое. Точно так же его касалась «Она». Не поворачивая головы, он медленно кивнул, как бы здороваясь, и едва слышно прошептал: — Я скучал…