Параллель

      Солнце палило так сильно, что рану на спине пиратки словно жгло огнём. Васса, еле сдерживая себя, медленно двинулась к мужчине, сощурив глаза и облизывая пересохшую верхнюю губу. Её руки подрагивали от слабо скрытых эмоций. Вид у девушки был настолько угрожающий, хищный и какой-то полубезумный, что стоявшая вокруг толпа людей шевельнулась. Все как один неосознанно подались назад, словно стремясь хоть немного отдалиться от Вассы. В один миг чудаковатая девушка вдруг перевоплотилась в агрессивного зверя.       – Вижу, – приглушённо начала девушка, не видя перед собой ничего, кроме этого упрямого мулата. – Ты так и будешь продолжать врать. Но! – пиратка резко остановилась. Теперь, несмотря на разницу в росте, они могли бы столкнуться: его дыхание опаляло её лицо. Видимо, всё же почувствовав себя некомфортно, мужчина уступил. Выпрямившись, он переступил с ноги на ногу, тем самым сделав полшага назад. Ванесса усмехнулась, не разжимая перекошенных в ухмылке губ – даже находясь в таком жалком состоянии, она способна управлять эмоциями других, давить, двигать людьми, не прикасаясь к ним и пальцем. – Знаешь, в это так хочется поверить, что аж, блять, припирает внутри.       Мулат сглотнул и, словно забыв о её словах, вдруг снова улыбнулся, обнажая белоснежные зубы. О чём он думал в тот момент – загадка. Должно быть, только бесстрашное и яростное сопротивление Ваасу создало девушку в глазах этих людей совсем не такой, какой она являлась на самом деле. Она наступала на него так, словно он ворвался в её дом, и в ней сквозило именно то, чего так не хватало сейчас ракьят, у которых от бессилия пустой войны опускались руки.       – Что ж, твоё решение встретиться с Цитрой – умный поступок, – с лёгким нажимом на слово "умный" произнёс мужчина. – Обещаю, никто тебя не подведёт.       Девушка снова сделала резкий шаг вперёд, закинув руку на лоб – наверное, чтоб закрыться хоть чуть-чуть от этого светила, которое, так жарило, что находиться под его светом было невыносимо. Девушка знала этот зной и томящую духоту. Скоро начнется страшная гроза.       – Помогать я вам не собираюсь, – вновь жёстко заговорила пиратка и снова отступила назад, – и уж точно помогать Цитре.       – Тогда зачем ты хочешь её видеть? – спокойно спросил мужчина. Холодная насмешка в его ровном тоне голоса не скрывала любопытства. Васса выпрямилась и подняла голову. Чуть скривив рот, она несколько секунд раздумывала над ответом, после чего всё с той же ноткой надменности уверенно и неожиданно спокойно сказала:       – Мне нужно подтвердить свои догадки.       – Но...       – Не смей! – вдруг зашипела девушка, протестующе взмахнув рукой. – Меня перебивать! Будешь говорить своё ебучее "но" не в моем присутствии и другим лохам. И да... Второй раз я повторять не буду: оружие должно всегда быть при мне!        Несмотря на то, что Васса сейчас меньше всего походила на человека, достойного предстать Цитре, её выходки сходили ей с рук. И не таких строптивых удавалось переманить на свою сторону. А она была так близка к победе над Ваасом, ведь ни один из ракьят не мог похвастаться тем, что вышел из драки с ним живым! В ней определённо виднелось что-то такое, от чего этот странный мужчина вдруг решил пойти на уступки. Мулат махнул другим туземцам, что-то невнятно пробормотал и, кивнув головой, пока несли имущество Ваасы, снова улыбнулся, будто бы только это и умел делать. Ему довелось повидать много странных людей, и он точно мог сказать, что эта агрессивная в своих требованиях девушка не открыла бы стрельбу по народу. Она казалась невменяемой, твердя о смерти ракьят, о гибели Аманаки и даже о падении Цитры. Но гнуть свою линию сейчас было бы неправильным: получив оружие, Ванесса долго вертела его в руках, с явным облегчением любуясь отблесками на стали. Проверив заполненность обоймы и передвинув защёлку предохранителя, она заткнула дуло пистолета за пояс штанов и только теперь по-настоящему расслабилась. Чувствуя себя вооружённой (хотя что значил её пистолет здесь и сейчас?), она успокоилась, а значит, перестала быть столь опасной для окружающих. Мулат знал, что в психами нужно играть по их правилам, но на своём поле. Тогда ими и можно будет управлять, предоставив мнимую свободу.       – Ты должен мне рассказать о мудаке, который решил занять моё законное, мать его, место, – девушка говорила тише, но её голос выдавал всю ту же агрессивную готовность перейти к угрозам.       – Назови мне своё имя, – тоже озвучил свои условия мулат.       – Ванесса.       Мужчина медленно протянул ей свою раскрытую ладонь, но Вааса проигнорировала этот знак знакомства.       – А твоё мне не интересно, – девушка вновь скривила губы, но уже с целью вызвать у собеседника раздражение. – Будешь мудаком. Скажем, – девушка питворно задумалась, подставив палец ко рту. – Скажем, номер два. И вновь эта противоречивая, абсолютно, казалось бы, неуместная, и потому немножко пугающая широкая улыбка мужчины.

***

      Ваас, нервно разгуливая из стороны в сторону по сухой траве, ругал всё, что только видел. Временами он с силой отпинывал предметы, попадающиеся у него на пути. Причин тому, по мнению пиратов, могло быть немного, и все они раз за разом сменяли друг друга, неизменно вгоняя патрона в ярость. То ли сдуру опять злился, то ли кто-то что-то натворил. Или же ему просто опять ударила в голову наркота – так думали пираты. Но ни у одного из них не возникало желания хоть слово сказать, ведь все знали, что бывает, если докопаться до разъярённого Вааса с вопросами. Да и зачем, если все причины его бешенства уже известны? А выяснять, какая именно прижгла его сегодня, было совершенно неинтересно.       Монтенегро, учащённо дыша, стоял, опустив голову. Его взгляд бегло исследовал пыльные пучки пожухлой травы под ногами, словно что-то ища. Но искомое было не материальным. Вааса разрывал вопрос: кем была та новоявленная "пиратка", которая решилась встать у него на пути. Его терзали мысли, откуда она взялась, ведь судя по последним паспортам пленных, она не относилась к ним. Даже те, кому удавалось вдруг освободиться и вступить в борьбу, не знали, против кого они борются. Беглые пленники обычно завладевают оружием и пытаются бежать, не зная, кто их истинный враг, и вскоре падают от пули, орошая своими мозгами всё вокруг. Против него, Вааса, целенаправленно выступают другие – те, чьи татуировки на лицах не скрывают страха. Но и на ракьят та психованная совсем не походила. Взгляд был совсем не тот. У туземцев он изгажен жалкой попыткой отразить в себе мужество, а у той девки он был с вызовом, с яростью и безумным желанием прикончить именно его, Вааса. В сознании пирата даже промелькнула мысль о том, что эти глаза словно были частью отражения его самого. Он даже черты её лица смог запомнить, каждый чёртов кусочек кожи, из которых было соткано её искажённое яростью лицо. И потому мысль, что это могут быть проделки Цитры, не раз посещала его отравленную безумием голову.       Охваченный новым приступом бессильного гнева, Ваас вдруг выхватил свой нож и с силой метнул его в стену ближайшего ангара. Ударившись о стену со звонким звуком, он отскочил и упало на землю, поблескивая лезвием. Посмотрев на него, пират сплюнул на землю.       – Эй, Ваас, – подошедший к нему пират, выпрямившись подле него, как солдатик по стойке "смирно", явно боялся сделать хоть какое-нибудь движение. Ваас же тихо и довольно рассмеялся, увидев такую реакцию, а потом его лицо вновь стало хмурым и злым. Но подумать о том, что боится – значит, уважает, он успел. – Там сказали, что тёлка-то жива. Ракьят её взяли.       – Да ты чё? – обрадованно встрепенулся Ваас, словно подросток, которому разрешили задержаться на всю ночь. – Блять! – воскликнул он, проводя руками по выбритой голове. – Ты чё обоссался, мудак? Это ж хорошая новостёнка! Поймать и сюда, – казалось, что от замелькавших в голове идей, пират ничего не видит. – Привести. Ко мне. И да – Хойту не давать намёка даже на то, что она вообще существует.

***

      Подъезжая всё ближе и ближе к храму из тёмно-зелёного камня, Ванесса морщилась, чувствуя, как оживают в памяти старые и злые времена, когда она сама была одной из ракьят. Воспоминания снова хлынули в поломанный безумием разум девушки.       Ванесса, тихо вздохнув и вытерев пот с окровавленного лба, вошла в деревню. Девушка, принюхавшись к странному запаху, сморщила нос – пахло ненавистными ей благовониями. Но откинув мысль об этом запахе, она оглянулась и, собственно, никого не увидела. Лишь тишина окружала её.       – Дьявол, – прошептала девушка. – Как я могла забыть...       Сорвавшись с места, поднимая за собой пыль, Вааса побежала к храму. Сегодня, кажется, ей достанется снова от горе-папаши. В этот день, каждые десять лет, проходит жертвоприношение в честь чернильного монстра. Ракьят настолько увлеклись своей религией, что жертвоприношения уже не считались чем-то зазорным.       Добравшись до храма, Ванесса долго пыталась отдышаться, упершись тонкой ручкой в ствол старого, могучего дерева.       Из-за каменных стен храма, что раскинулся в джунглях архипелага, доносилась ритуальная песня.       – Бляяяя, – шёпотом протянула туземка, все еще пытаясь отдышаться. Отчим и так злился на неё и на мать, что та, как он выражался, неправильно воспитала девчонку. В отличие от его любимой Цитры, которая, достигнув возраста расцвета, станет новой жрицей племени, а Вааса будет тихо завидовать ей. Конечно, туземка не претендовала на пост могучей жрицы, но укол обиды вонзился в самое сердце. И каждый раз ей было больно видеть, что мать не заступается за неё, а лишь тихо вздыхает, глядя, как здоровенный мужик "воспитывает" падчерицу.       Рик постоянно ругал Ванессу за то, что она прогибается под своего отчима. Предметом его критики была именно покорность Вассы человеку, который не имел с ней кровного родства, но столь смело вколачивал в её голову свои правила. Рик хоть и был машиной для убийств, но чувствовать он ещё умел. А последняя выходка этого жлоба заставила его сжать зубы до скрипа. Когда он увидел рассечённую голову Ванессы, то захотел лично оторвать этому нахалу голову и повесить на стену, как личный трофей.       Вот и сейчас мужчина стоял, отрешённо наблюдая за работой узкого круга своего подчинённых. Пираты мирно выполняли свою работу, поверяя паспорта прибывших.       – Парни, я до деревни, – сказал Рик, уже направляясь к машине. Сосредоточенность на цели словно выбросила его из реального мира.       – Опять к своей чёртовой малолетке, – тихо пробурчал один из пиратов, покачав головой. – До добра это не доведёт: либо её папаша прикончит, либо с ума сойдёт, если с ней что-то случится.       Рядом стоявший пират лишь качнул головой, соглашаясь с напарником. А Рик, подъезжая к деревне, остановился. Дальше нельзя – заметят.       Вааса помотала головой, отгоняя воспоминания, когда они уже зашли в храм. Девушка оглядывала эти сырые родные стены родного дома. Запах сырости и костра – это самые запоминающиеся запахи детства, которые она любит до сих пор.       Охранники пропустили мулата и девушку, одобрительно кивнув. Когда те преодолели несколько крутых каменных ступеней и оказались на открытой площадке, окружённой каменными стенами храма, Ванесса подняла голову к небу и вдруг выхватила взглядом крону знакомого дерева за стеной. Когда-то давно она любила сидеть возле такого же неизвестного ей дерева в чаще леса.       Из тени вышла девушка. Стройная, татуированная знаками ракьят, она плывущей походкой, словно пантера, всё ближе подходила к Ванессе, завораживая пиратку зелёными глазищами. Цитра остановилась перед девушкой, сжавшей руки в кулаки. По телу Ванессы прокатилась волна ледяного ужаса от несопоставимости фактов с действительностью. Непонимание захлестнуло пиратку с головой. Даже если бы сейчас ей под ноги кусками осыпалось небо, это было бы более ожидаемо, нежели появление Цитры. Какие-то несколько бесконечных секунд Васса так и продолжала глазеть, переводя взгляд то на Цитру, то в небо.       Потом Ванесса, поддавшись какому-то толчку изнутри, сделала нерешительный шаг и встала как вкопанная, не зная, как поступить: с одной стороны Ванессе хотелось сжать эту хрупкую шейку Цитры и сжать её с такой силой, чтоб жрица закрыла глаза навсегда, но с другой, остатки здорового разума хотели объяснений. Хотя и было обидно, что родная душа на этом острове скрыла, что жива.       – Откуда ты? – Цитра начала кружить возле Ванессы, обходя и рассматривая чужеземку. – Ракьят не приводят в храм простых...       – Ты головой ударилась? – решительно произнесла пиратка. – Объебошилась в своей лжи, что не помнишь свою сестру? - Ванесса почувствовала, как гнев сильными порывами начала вырываться, но сдержать её не попыталась. – Ты меня эти грёбаные десять лет водила за нос, как какую-то малолетку, втюхивая свой пиздёж, что ты кормишь в земле червей... – пиратка увидела, что Цитра хотела что-то сказать, но пальцем показала, что не стоит перебивать. – Не-не-не, блять... Ты дослушаешь! Всё из-за тебя я корила себя, что дала тебе подохнуть.       Несмотря на то, что один из вооружённых воинов, стоявших позади, приглушённо зарычал, приказа приструнить грубиянку всё не было. Цитра хитро улыбнулась, словно лиса, которая вот-вот возьмёт в свои лапы Колобка.       – Сестра, – шёпотом произнесла жрица. – У меня брат. Но ты, – она снова обошла Ванессу. – Не мой брат. Так кто же ты?       –Я поняла... – пиратка отвернулась, отходя назад. – Эти грёбаные полудурки промыли тебе мозги, да? Я, мать вашу, каждую секунду была с тобой... Ладно, не всегда. И каждый раз, когда ты сидела на этом же месте, – Вааса пальцем обвела круг в воздухе. – И рыдала, будто в твои глаза помещался океан, я была рядом. Не твои голубые ребятки, а я! Даже после предательства ракьят я всегда была с тобой, пока отец не прикончил тебя!       Жрица, не веря своим ушам, посмотрела куда-то вдаль, не видя перед собой ничего. Словно впала в забытье.       – Докажи! – резко ответила Цитра.       –Прости, что? – Ванесса снова закипела. – Нет, доказывать тебе будут они, – Монтенегро кивнула в сторону двух мулатов. – А я скажу одно: либо поверишь, либо потонешь в собственной лжи.       Пиратка так и стояла, надеясь, что Цитра снова заговорит, но та предпочитала больше разглядывать Вассу, нежели разговаривать с ней. Но жрице это быстро надоело, и теперь медленно подойдя к пиратке, уже пальцами аккуратно касалась шрама на лице. Ванессу это раздражало, но она не сопротивлялась.       –Помнишь его? – вдруг спросила пиратка. – Этот ебучий шрам я получила, когда твой отец сказал, что больше не один мужчина не посмотрит на меня. А мне было похуй... Не-не-не, я не такая, мне не нужно внимание.       Цитра взяла тонкими пальцами тёмный локон пиратки. Ещё какую-то долю секунды она думала над этим словом, и оно, наконец, сорвалось в её губ:       –Чужая.