"Белоснежка."

Алиэль Препирательство с главой стражи и принятие ванны отняли последние силы перворожденного: целитель с трудом выкарабкался из глубокой бочки с водой и, проковыляв в спальню, устало опустился на ложе. *И где спрашивается те изящество и легкость, которыми так кичатся все перворожденные? – задумчиво пробормотал внутренний голос. – Ты же плюхнулся на кровать с грацией гиппопотама! В другое бы время Алиэль непременно поинтересовался, что за чудного зверя упомянуло его недавнее приобретение, но… Легкий аромат луговых трав, исходящий от подушки, хрустящий звук свежего постельного (пусть и груботканого, столь не похожего на эльфийские ткани) белья, да ощущение собственной чистоты сделали свое дело: перворожденный лишь согласно угукнул. Жить, как говорится, хорошо! А хорошо жить - еще лучше! – мелькнула здравая мысль, прежде чем Алиэль стал погружаться в сладостный омут сновидения. Легкий всплеск удивления и последующая за ним волна неудержимого веселья – было последним, что ощутил светлый маг, прежде чем заснуть крепким сном. *** Первый лучик, пробравшийся в спальню, сразу устремился к кровати, дабы выполнить свой долг и разбудить своего старшего товарища – первое дитя Демиурга. Он солнечным зайчиком скользнул по полу, минуя пылинки, выделывающие замысловатые па в воздухе (искушение присоединиться к играм приятеля-ветерка было очень велико, но ответственность взяла свое), забрался вверх по ножке кровати и нырнул внутрь… Почувствовав теплоту солнечного света, целитель проснулся, однако открывать глаза светлый маг не спешил: день обещал быть очень насыщенным, поэтому Алиэль решил побаловать себя парой минут безделья, то есть просто понежиться под теплым покрывал… Светлый маг напрягся: что-то показалось ему неправильным в последнем словосочетании. То ли его смутила первая часть определения: «теплое», - эльф отчетливо помнил, что накануне ночью он укутывался в покрывало, более напоминающее простынь (как по толщине, так и по легкости, что, впрочем, не удивительно для летнего времени года).- То ли странным показался тот факт, что одеяло было не только теплым, но и тяжелым… Сопящим где-то в районе шеи?.. И пока разум, все еще погруженный в состояние полудремы, принялся было искать нестыковки, губы оказались в плену жаркого поцелуя. Напор. Целитель, сдавшись, разомкнул уста. Руки светлого мага самовольно обвили шею целующего. Пальцы скользнули в густую гриву и остановились, запутавшись в волнистых после расплетения кос прядях. Прикосновение к «шелковому покрывалу» принесло удовольствие как Алиэлю, так и счастливому обладателю шевелюры: послышались знакомые нотки, более похожие на мурлыканье довольной кошки, очень довольной хищной громадной кошки. Поцелуй тут же углубился. Атака языка целующего сменилась тактическим отходом, заставившая целителя преследовать и возвращать ускользающее наслаждение, в результате чего – вновь получить ласку-поощрение, опалившую своим натиском… Сколько длился поцелуй, целитель не знал: его полностью захватил вихрь ощущений. Сознание прояснилось лишь тогда, когда в наступление пошли и руки… точнее, пальцы, принявшиеся с изрядной сноровкой распутывать узел на завязках нижнего белья (единственный предмет гардероба перворожденного на тот момент). Алиэль открыл глаза. Горящий янтарем взгляд почти заворожил целителя своей необузданной страстью, но… зашевелившийся в самом углу кровати бесформенный тканевый ком, распавшийся через мгновение на то самое тонюсенькое покрывало и птицу, со встопорщенными после сна, перьями, светлого мага опомниться. Под удивленным взглядом только что проснувшегося Кьяра, перворожденный прижался к Рею, словно желая окончательно раствориться в поцелуе, замешкался на долю секунды и… укусил. Застигнутый врасплох дроу (даже сам Аль не думал, что способен на столь необдуманную детскую выходку, что уж говорить о Рейнели), слегка ослабил объятия, чем и воспользовался светлый маг: одним плавным движением он соскользнул с кровати и переместился к окну. - За что? – в голосе темного алхимика, все еще возлежавшего на кровати, было столько ноток искреннего удивления, а в глазах читался такой явный укор, что целитель засомневался было в обоснованности своих действий. - «За что?» ЗА ЧТО? – Алиэль, еще не отошедший от недавнего шквала эмоций, моментально взвелся. - Это что? Это тогда что, а? Рука в обличающем жесте указала вниз, на нижнее белье, которое после поползновений Рея лишь чудом держалось на бедрах перворожденного: одна из завязок просто напросто запуталась в ажурном плетении кружев (последние полосками шли вдоль всего изделия, пока не заканчивались небольшими рюшами где-то в районе колен). - Это? – промурлыкал дроу, вставая с кровати и обжигая целителя своим взглядом. - Это, - продолжил алхимик, глядя в возмущенное лицо перворожденного. - Это лишь выражение моей любви к хиави, что тут такого? Растерянность и что-то еще, не поддающееся конкретному определению, всколыхнулось в душе Алиэля. Вероятно, то беспокойство о душевном равновесии спутника, - решил про себя целитель. *А ушастик-то почти прав! – задумчиво пробасило внутреннее «я» и не успел Аль как следует возмутиться, как его с головой накрыли воспоминания: - Ко, сколько раз я говорил, что ты путаешь любовь с дружбой? Будь ты влюблен в меня по-настоящему - не прыгал бы из одной койки в другую. Я не удивлюсь, что по приезду домой, обнаружу как минимум пять темноволосых малышей - точных копий одного неуемного в сексе дроу (и как тебя еще не подстерегли возможные кандидаты в отцовство?) – пробормотал целитель, вновь возведя вокруг себя стену отчуждения. Несмотря на понимание происходящего, очередное любовное признание приятеля, сказанное весьма небрежно, словно в шутку, опять неприятно царапнуло душу перворожденного. Пальцы темного коснулись лица Алиэля в мимолетной ласке, согревая последнего не хуже полуденного солнца. Целитель на миг потерял нить разговора. - … Сомневаешься? Зря я сказал, что уловил этот демонов «аромат»! - эльф насторожил уши. Взгляд Алиэля непроизвольно скользнул в сторону Таша, пытающегося усадить найденыша на своего коня. - Отлично: если на протяжении всего нашего путешествия я не поведусь на «очарование» этого недоделанного вампира, то в Булас ты въедешь в качестве моего официального хиави! Перворожденный, занятый наблюдением за парой, стоящей неподалеку, лишь бездумно кивнул. *Вспомнил? - дождавшись мысленного кивка, внутренний голос продолжил: – Отличненько. А теперь руки в ноги и вперед – признаваться в любви! – речь смежилась неразборчивым бормотанием. Целителю пришлось изрядно поднапрячься, чтобы уловить смысл слов. – Надо поспешить, пока чрезмерное благоразумие и чертова рассудительность опять не взяли вверх. Ну что за характер, а? Да с такими «достоинствами» мы до конца жизни останемся в разряде «старых дев», – при этих словах Алиэль поперхнулся. Послышалось удивленное ойканье и торопливая поправка. - Тьфу-ты, то есть не найдем себе спутника. Может, и в самом деле - пора перестать боятся изменений? – Алиэль вскинул голову и посмотрел в глаза Рею. Серьезное выражение на лице дроу заставила целителя решиться на весьма отчаянный шаг: признаться в собственных чувствах. Губы перворожденного дрогнули в слабой улыбке. - Я… Скрип открывающейся двери и следующий за ним звук падения прервали начавшееся было неловкое признание. Бедлам, устроенный «младшим братиком», и последующая бурная реакция дроу стали для перворожденного последней каплей: Аль, позабыв про свой статус, положение и обязанности, рассмеялся. Искренний и беззаботный смех смыл последние сомнения. Отдышавшись, Аль бросил озорной взгляд в сторону Рея: - Чего стоим? Кого ждем? Руки в ноги и вперед! – пауза. - Мой хиави! Повторного приглашения не потребовалось. Влад. Интересно, а бывает настроение ниже плинтуса? – думал я, глядя на очередной «шедевр» портняжного искусства, который мне закинули в маленькую примерочную. Я бы, например, и не признал в тесной каморке (более напоминающим своими размерами вертикально стоящий гроб) раздевалку, если бы не зеркало, криво висевшее на одной из стен. Видимо, да. Бывает, - утвердился я в мысли, бросив принесенную одежду на уже приличную кучу подобного «чуда». Впрочем, что скрывать, настроение у меня стало портиться задолго до посещения лавок с одеждой, а если быть более точным, с появлением одного донельзя самоуверенного типа. И пока я рылся в груде принесенной одежды, выбирая наименее аляповатую (от разноцветной ткани просто рябило в глазах), мысленно вернулся на час назад. *** * Над страной весенний ветер веет, С каждым днем все радостнее жить, И чего-то кто-то там умеет Лучше нас кого-то там любить!.. Весело напевал внутренний голос, переделывая текст песни на ходу*, пока я угрюмо шествовал за парочкой: Ташем и Пави (каких-то пару минут назад меня весьма профессионально оттерли назад, к гному, я и квакнуть не успел). Почувствовав мой пристальный взгляд, брюнет обернулся и… И подмигнул. От наглой выходки Павлинчика у меня банально отвисла челюсть. Следующие строки песни: «Но сурово брови мы насупим, если враг захочет нас сломать!», идеально совпали с внутренним настроем: надо-таки «поставить» синеглазого воина на место! Только как? В самом деле, не устраивать же выяснение отношений при народе – чай, я не базарная торговка, да и «светиться» лишний раз не стоит (хватит и сегодняшнего вечера, пропади он пропадом), учитывая мою «принадлежность» к расе элитари. Да уж, как говорила одна весьма харизматичная сказочная злодейка: «Разгуляться особо негде!». Как ни странно, но выход из тупиковой ситуации вскоре подсказал Трух Вол-тар: С каждой секундой нашего гуляния по городу физиономия гнома становилась все мрачнее и мрачнее. Наконец, не выдержав, Вол-тар гулко пробасил: - Ты это, родич того, – недоуменно вскинул голову. – Особо-то ушами не хлопай. Вампирскую суть, то бишь, глаз, не подымаешь, на людей не смотришь – хорошо. Пристрастие к бабским одеяниям... Гхм-кхе-кхе, – нос-картофелина слегка покраснел. – Пристрастие к удобной одежде спрятал – еще отраднее, да вот незадача, - гном задумчиво почесал затылок, пытаясь подобрать слова, - Рост-то твой малахольный народ местный в смущение вводит: видать думают, что ты дамочка. Меня накрыл столбняк, правда продержался он недолго: его смыла волна паники. Осторожно, без резких движений (я и раньше старался особо по сторонам не пялиться, помня реакцию стража) покосился влево, потом – вправо. Едрить твою кочерыжка!, а любитель ленточек-то прав! Прохожие нет-нет, а замедляют шаг. Пронаблюдав минуту-другую, я успокоился. Хм, если особо не выступать, проблем не будет – все же три воина под боком – это вам не хухры-мухры. А вот не воспользоваться ситуацией – просто грех! Заметив встревоженный взгляд рыжика, сделал шаг вперед и, вклинившись между Ташем и Пави, вцепился в руку своего спутника, как утопающий хватается за спасательный круг. Каюсь, если бы не детское желание отыграться, роль донельзя испуганного существа мне бы бесспорно удалась (исключая разве самого Таша, рыжик слишком хорошо изучил мой характер). Что я сделал? Все просто: не сдержавшись, я показал язык своему противнику. Зря. - Похоже, нашему спутнику неведомы самые элементарные правила этикета! – медовые нотки в голосе Пави заставили меня насторожиться. – Какая жалость. Впрочем, Его Величество, как истинный дворянин, наверняка закроет глаза на неподобающее поведение гостя, - небольшая пауза, акцентирующая внимание на последние слова, - даже если досадные промахи совершит один из внуков Владыки Священного Леса. Что сказать? Таш оценил замечание друга, проникся возможным политическим скандалом. А потом проникся и я. *** Прошел почти час, прежде чем мне, донельзя измученному, буквально погребенному под ворохом ненужных знаний (знатоками этикета оказались все трое, все трое и вещали, образуя эффект стерео), позволили слегка передохнуть. И то, причина передышки оказалась донельзя банальной. До парней внезапно дошло: единственная одежда, которой я обладаю – это домашнее платье. Посовещавшись, трио дружно решило купить мне пару обнов. Нет, я был бы совершенно не против «крестных феев», так неожиданно появившихся в моей жизни и желающих обеспечить мне достойный выход в свет… Не был бы против халявной одежды, если бы не… Если бы не кинул случайный взгляд на горожан (до этого я старался особо не рассматривать людей, скрывая столь необычный цвет глаз), пока меня брали под белы рученьки. Взгляд скользнул по одеянию одного прохожего, метнулся к другому… На счет моды не скажу – не особый знаток, но увиденное меня впечатлило. Впечатлило до икоты. *** М-да, красота - страшная сила! – думал я, разглядывая собственное отражение в зеркале. – И чем больше я на себя смотрю, тем больше понимаю НАСКОЛЬКО она страшная! Взгляд скользнул сверху вниз, стараясь не особо цепляться за мелкие детали (только ночных кошмаров мне не хватало) гардероба, отмечая по пути и чрезмерно пышные рюши, как на воротнике рубашки, так и на манжетах… Прошелся по атласному верху, ткань которого была обильно украшена вышивкой и блестками. Слава Богу, что и того и другого было не так уж много: основное пространство камзола было отведено под карманы и крупные пуговицы … Пока не задержался на видимой части брюк (зеркало было небольшим: отражение демонстрировало лишь часть туловища, начиная с шеи и кончая бедрами). Впрочем, достаточно было опустить взгляд вниз, чтобы понять: к штанам данное изделие относилось лишь условно. Больше всего они напоминали старинные казачьи шаровары, украшенные той же замысловатой вышивкой, что и камзол. Красавец, просто красавец, причем, как в сказке - неописуемый! *Считай, что тебе еще повезло: разрешили выбрать костюм самому, – попытался утешить меня внутренний голос. - Не дай Боже, если бы тебе/нам всучили то, что носят местные франты**! Согласно кивнул. Настроение, пусть и немного, но поднялось. Переодевшись обратно и накинув поверх домашнего платья накидку, одолженную у Алиэля, вышел в зал, неся в руках выбранный костюм. *** Путь до гостевого домика, а также остаток дня был посвящен обучению азам этикета. Троица, оккупировав скудно обставленную гостиную, с маниакальным упорством вдалбливало всевозможные правила, обычаи и прочие премудрости в мою и до того опухшую голову. Наконец, час Х настал, меня сопроводили в спальню, где я бездумно переоделся, надел накидку и спустился вниз. Информация о том, что ушастики уже давно в ратуше, проскользнула мимо, особо не задерживаясь. Так же бездумно сел в поданную карету, дождался спутников. Экипаж, не знающий слово «рессоры», мигом вывел меня из состояния апатии. Знания, с таким трудом запихнутые в мою голову, - перемешались на первой же колдобине. Лошади гнали, колымагу немилосердно трясло, стены ратуши приближались, а я… Я отчетливо понимал, что грядет очередная катастрофа. От автора: * Текст песни – «Широка страна моя родная». Стихи Б. Лебедева-Кумача. **Франт - нарядно, модно одевающийся человек; щеголь.