Тихие ночи, безмолвные дни

       ЧонИн посмотрел на наручные часы и довольно хмыкнул: семь вечера. Эти провинциальные копы уже ушли домой, а дежурных тут, видимо, оставлять не принято. Что ж, такой шанс упускать нельзя...    Юноша вышел из серверной, расположенной на третьем этаже, и спустился на два лестничных пролета. Медленно раскрыв интересующую его дверь, он замер на пороге: внутри кто-то был!    Привлекательный молодой человек с добрыми глазами, чувственными губами и худыми руками сидел за компьютером сержанта, внимательно изучая то, что было на мониторе. При виде нежданного гостя он вскочил и виновато улыбнулся, отчего у него на щеке появилась ямочка. – Прошу прошения, – проговорил он. – Меня зовут Исин, и я ассистент судмедэксперта. – ЧонИн, – представился техник. – Привожу вашу проводку в порядок. – Вот оно как.., – протянул китаец. – Я... Я хотел посмотреть, чем закончился сегодняшний матч между Быками из Чикаго и Ванкуверскими Китами, а из подвала, где я работаю, невозможно поймать сеть... – А я пришел проверить кабели, – вымолвил смуглый юноша.    Иностранец кивнул и, выключив компьютер, медленно побрёл к выходу. Остановившись в дверном проёме, он обернулся и бросил: – Надеюсь, скоро встретимся, ЧонИн.    И Исин бодро пошел прочь.    Фыркнув и подумав о том, что этот барашек мало похож на любителя баскетбола, техник затворил дверь и снова включил машину на столе сержанта. Ему нужно было ознакомиться с отчетами, к тому же было бы нелишним тоже прочитать все книги этого детективщика... Ну, или хотя бы ознакомиться с их кратким содержанием.    Юноша размял пальцы и начал быстро стучать по клавишам, не отрывая глаз от монитора. ***    СеХун нахмурился и посмотрел на ЧанЁля исподлобья. – Кажется, я уже задал вам вопрос, – строго начал он. – Где вы были четырнадцатого апреля с часу дня до трёх?    Писатель потер нос. – На балу по случаю открытия нового этажа больницы, – проговорил он. – Банкет начался в двенадцать часов дня и продолжался до половины третьего, а потом начались танцы и фуршет. Я пробыл там до восьми вечера и никуда не выходил; можете спросить у кого угодно. У мэра, например. – Спросим, не волнуйся, – сердито вступил в разговор БэкХён. – А насчет тех... – Стоп, – хозяин дома выставил ладони вперед. – Вы кое-что забыли, господа полицейские, а именно: показать мне такой красивый ордер, по которому вы имеете право задавать мне вопросы.    Сержант скрежетнул зубами и посмотрел в сторону.    Писатель, как заправский актер, выдержал паузу, а потом продолжил: – Что ж, раз у вас нет соответствующего документа...    ЧунМён поднялся с кресла первым. Улыбнувшись ЧанЁлю, он направился к выходу, поманив за собой БэкХёна и СеХуна. Как только сотрудники органов внутренних дел оказались на улице, сержанта прорвало: – Обезьяна лупатая! Жаба недоделанная! Чуть ли не лопается от самомнения! – гневно выпалил офицер, сердито пиная мусорный бак, мимо которого он проходил. – Ну я ему устрою! Скоро весь мир узнает, что он из себя представляет! – ЧанЁль, конечно, наглец, – вставил детектив, пряча не понадобившийся ему блокнот прочь. – Но это не делает его убийцей. Вся эта история напоминает мне действия какого-нибудь сумасшедшего фаната, который решил впечатлить своего кумира претворением в жизнь его творений.    ЧунМён кивнул. – Вполне возможно, – проговорил он, заложив руки за спину. – Но я бы не отказался от разговора с этим человеком; кто знает, может, он даст нам ниточку. – На поклонника-психа укажет, что ли? – фыркнул БэкХён. – Да у него наблюдательности ни на грош!    Капитан шутливо пихнул сердитого коллегу плечом. – С возрастом люди меняются, – изрёк он. – Может быть, он уже вовсе не тот ЧанЁль, с которым вы сидели за партой. ***    Тао и Лу Хань выбивались из сил.    След оставался более или менее «горячим» лишь по четвёртому преступлению, и потому детективов бросили на активное расследование: им было необходимо проработать все связи, что имелись у жертвы.    Полицейские исправно и добросовестно провели чуть ли не миллион бесед, но это ничего не дало: Шин ДжиВон была именно такой, какой и казалась: совершенно обыкновенной женщиной без туманного прошлого или сомнительных знакомств; честная труженица, каких тысячи.    Когда они закончили опросы, на дворе стояла кромешная темень. День уже давно закончился, и все жители Чульхама уже сидели по домам и пили горячий чай, наслаждаясь покоем, который может быть только вдали от городов-миллионеров. – Я думаю, нам пора по домам, – предложил ЛуХань, застегивая свою красную ветровку до подбородка. – Жаль, что день выдался не особо продуктивным, – вторил коллеге Тао, полной грудью вдыхая чистый вечерний воздух. – Ничего страшного, – махнул рукой старший китаец. – Не повезло сегодня, повезет завтра; не расстраивайся. – Не буду, – улыбнувшись, пообещал смуглый юноша. – До завтра!    Лу Хань кивнул в ответ и, проводив соотечественника внимательным взглядом, развернулся и быстро побежал в обратном направлении. ***    Кофейня «У Кэнди» была одним из самых любимых заведений у местного населения. Здесь не подавали алкоголь, но обслуживали круглосуточно, именно поэтому многие служащие по дороге домой останавливались здесь, чтобы попить ароматный капучино.    Дощатый пол, обшитые вагонкой стены, трогательные клетчатые скатерти на столиках и негромкая музыка делали кофейню неповторимой и обладающей почти магическим уютом, позволявшим её клиентам чувствовать себя, как дома.    БэкХён и ЧонДэ сидели за одним из дальних мест, переговариваясь и с удовольствием угощаясь тем, что было предложено в меню.    Время уже было позднее, так что почти никого, кроме двоих полицейских, в закусочной не было, но они всё равно старались общаться как можно тише. – Ты представляешь себе? – прошипел сержант, отламывая чайной ложкой ломтик пирога с яблоком и корицей. – Сначала провел нас в свою выпендрежную библиотеку, а потом выставил, как бездомных щенков! – М-да, – хмыкнул трасолог, откусывая от своего круассана. – Не очень красивый поступок. – Не очень красивый?! – задохнулся офицер. – Да я никогда в жизни не испытывал подобного унижения! Как же мне хотелось тогда сказать этому...    ЧонДэ схватил друга за запястье и цыкнул: «Тссс!». БэкХён послушно замолчал и, доев свой пирог, запил его глясе. – Тут ничего не поделаешь, – промолвил эксперт, отряхивая ладони от крошек. – Он один из сильных мира сего, а мы с тобой – нет.    Сержант передернул плечами, громко ставя чашку на блюдце. – А если он и впрямь окажется Чульхамским Мясником? – предположил он, барабаня своими красивыми и длинными пальцами по столешнице, покрытой скатертью в красно-белую клетку.    Трасолог слегка склонил голову к правому плечу, неуверенно глядя на собеседника. – А что? – гнул свою линию БэкХён. – Наглости ему не занимать, самоуверенности – тоже, опыта за время кропания своих жалких детективчиков он поднабрался... И, кстати, ЧунМён абсолютно прав: ЧанЁль всегда оказывался на месте преступления раньше журналистов. Как это ему удавалось?    Офицер распалялся всё больше и больше, и к концу их посиделок он был готов обвинить несчастного писателя во всех смертных грехах.    Расплатившись за кофе, полицейские вышли из «У Кэнди» и остановились под подсвеченной вывеской с изображением мальтийской болонки в передничке и с кофейной чашкой в лапке. – Что ж, пожалуй, нам пора прощаться, – подвел итог вечера БэкХён, поплотнее запахивая на груди свою черную куртку. – До завтра, – кивнул ЧонДэ, стягивая на талии пояс серого плаща.    Они разошлись в разные стороны.    Сержант медленно брёл по улице, размышляя об убийствах, потрясших их тихое местечко. Он родился и вырос здесь, и Чульхам был для него той самой малой родиной, которая навсегда гнездится в сердце каждого человека. Потому офицер и не мог допустить того, чтобы преступник ушел от правосудия. «Жаль, что я не сказал ЧунМёну! – думал он, сворачивая в переулок. – Завтра же всё ему выложу; он парень башковитый и сообразит, как найти подход к этой цапле пучеглазой!».    БэкХён прошел ещё несколько метров, а потом замер: ему показалось что он что-то слышал. Полицейский резко обернулся, но ничего не увидел. Усмехнувшись и сунув руки в карманы, он продолжил свой путь, думая о том, что и до него добралась эта нервная лихорадка. Однако, дойдя до конца переулка, сержант снова остановился.    На сей раз он был уверен, что ему не показалось: он точно что-то слышал.    Офицер потянулся к подмышечной кобуре, медленно поворачиваясь. Он выхватил табельное оружие и прицелился вглубь улочки, а потом, приглядевшись, фыркнул. – Что.., – начал БэкХён, но завершить фразу ему не удалось: пуля, выпущенная из пистолета с глушителем, тихо просвистела и с отвратительным хлюпающим звуком вошла в плоть, застряв где-то на полпути и уткнувшись во второе ребро.    Сержант сделал два неверных шага, а потом громко кашлянул, выплёвывая сгусток крови. Проведя ладонью по груди и удивлённо посмотрев на свои пальцы, измазанные чем-то карминово-красным, полицейский упал, как подкошенный. ***    ЧунМён стоял у распахнутого окна и, прикрыв веки, наслаждался ночной прохладой. Его профессиональная интуиция сходила с ума, в голос вереща о том, что скоро должно произойти что-то ужасное, но капитан старался не обращать на это внимания, ведь сейчас главным было сосредоточиться на деле и вычислить-таки злостного преступника.    Столичный гость закрыл ставни и сел за стол, погрузив пальцы в густые волосы.    Итак, жертвы всех четырех преступлений никак не связаны между собой; они были совершенно разными людьми, не имевшими ничего общего, что означает, что определенного типа у убийцы нет. Видимо, он является социопатом, но его действия продуманны, умны и организованны, что говорит о вменяемости.    Но как нормальному человеку могло прийти в голову загубить четыре жизни?!    ЧунМён задрал голову и задумчиво посмотрел на потолок.    Говорят, что, не разбив яиц, омлет не сделаешь. Может, все жертвы – это некие ступени к определенной цели, может даже политической? Надо бы поинтересоваться, какой была позиция всех умерших; за кого они голосовали, насколько были активны на выборах.    Можно предположить, что беллетрист, которому со временем становилось всё труднее и труднее подыскивать интересные сюжеты, решился на подобную кровавую «рекламную акцию», чтобы привлечь внимание к своей персоне и прибегнуть к так называемому «чёрному пиару». Могло быть и такое, что ЧанЁлю захотелось баллотироваться в мэры, и он начал убирать членов агитационной комиссии своего конкурента...    Капитан цокнул языком и помотал головой. Уж слишком притянуто за уши. Хотя...    Всё же пообщаться с этим человеком нужно, и чем скорее, тем лучше. Если понадобится, он выхлопочет ордер у самого мэра, объяснив, что подобные следственные действия необходимы, пусть писатель и занимается благотворительностью.    Ведь перед незрячими глазами Фемиды все должны быть равны. ***    ЧонИн прошел в свой номер, стараясь не шуметь. Юноша затворил за собой дверь и, щелкнув выключателем, зажег свет. Подойдя к окну, он задвинул занавеси, не оставив ни одного просвета. Быстро осмотрев комнату и проверив ванную, смуглый молодой человек вытащил из-под кровати сумку.    Сняв двойное дно, он вытащил футляр из плотной чёрной ткани и разложил его на кровати. Внутри оказались ножи всевозможных форм и размеров. С какой-то непонятной нежностью проведя рукой по блестящей стали, ЧонИн вытащил один из клинков и поднёс его к глазам, с удовольствием наблюдая за игрой света на серебристом лезвии. – Скоро, уже очень скоро.., – едва слышно вымолвил он, пряча нож обратно.    Юноша согнулся над сумкой и извлёк оттуда небольшую пилу и несколько пакетов для мусора. Тщательно проверив и то, и другое, молодой человек положил их обратно. Свернув футляр с ножами, он с видимым сожалением убрал и его тоже. Установив двойное дно, он вздохнул и, бросив сверху для маскировки старый спортивный костюм и пару кроссовок, задвинул сумку под кровать.    Набросив на себя толстовку и надвинув капюшон на лицо, ЧонИн взял с собой небольшой карманный фонарик, ключ от номера и карту местности.    Юноша подошел к двери, ведущей в коридор, и прислушался. На той стороне было тихо, что само по себе не вызывало удивления, ведь на дворе стояла ночь. Молодой человек тихо выскользнул из номера и бесшумной тенью метнулся к лестнице.    Покинув отель через чёрный ход, он быстро побрёл к окраине города.