Shiroi yuri

### Громкая раздражающая музыка била по ушам. Толпы подпитой молодежи, воодушевленной легкими наркотиками и жаркой атмосферой, сновали вокруг, как стаи обезумевших рыб. Бесцеремонно задевали то плечом, то локтем, то еще хуже потным женским бедром, обтянутым мини-юбкой. - Какого черта здесь так шумно?! - недовольно проорал Дайске на ухо напарнику, растянул давивший галстук и сунул в карман плаща. Жарко. - Это же ночной клуб, Андо-сан, - весело отозвался Тошия, покачивая подбородком в такт музыки. Ему вспомнились беззаботные студенческие годы беспамятных ночей. - Вы впервые в таком месте? Проигнорировав вопрос, детектив глубоко затянулся, сосредоточенно разглядывая мельтешащие лица окружающих. Весь этот неуместный позитивный настрой Хары порядком действовал на нервы. - Ты уверен, что этот урод здесь появится? Нужно будет слить информацию об этом притоне ищейкам по наркоконтролю из третьего отдела. - Андо-сан, это всего лишь клуб и атмосфера вполне безобидная, - попытался улыбнуться Тошия, чтобы хоть немного разрядить дикое наэлектризованное напряжение, исходящее от детектива. Но быстро понял - бесполезно. - Значит, когда обнаружили труп того наркодилера тебя взгребло, а сейчас всё мило и радужно? Да, здесь каждый второй такой же подонок, как тот Ямашита. Хара промолчал, потуплено отвернулся к барной стойке, не собираясь лезть в бутылку. Хотя очень хотелось. Но еще, до зуда в горле, хотелось спросить: "Что с тобой, к хренам, происходит?" А лучше хорошенько врезать по озлобленной харе Андо Дайске, потом, конечно, извиниться, но это потом. Всё можно понять: усталость, бессилие, личные проблемы. Они целый день проторчали под дождем возле дома потенциальной жертвы, который так и не явился, теперь целый вечер, а то и ночь, придется провести здесь, в месте его постоянного обитания. Что уж сказать, ожидание смерти подобно, особенно бесплодное. Но именно сегодня Дай отчего-то слишком отчужденный, нервный и злой как черт. Что ощутимо усложняло всю операцию. Тошия вдохнул поглубже, стараясь успокоиться, смахнул с глаз надоедливую челку. Заказал стакан простой воды с лимоном, не успел перекинуться с барменом парой слов и сделать хоть один глоток, как почувствовал колючий тычок локтем под ребра. - Не отвлекайся, Хара, - сухо и вкрадчиво проговорил Дайске в его ухо. - Мы не должны упустить его. Ты ведь понимаешь, что это, мать твою, наш последний шанс, другого не будет. Так что вытряхни уже дурь из башки. От грубого тона, горячего дыхания на коже, по спине Тошии мгновенно пробежала, совсем неприемлемая сейчас, приятная дрожь. Он сдержанно кивнул, бесстрашно заглядывая в темные, непреклонно жесткие, но такие привлекательные глаза детектива. Оставил в покое нетронутый стакан с водой и повернулся спиной к бару. Вновь воцарилось немое зрительное прочесывание пространства. Тошия раздосадовано закурил, как же его всегда бесило вот такое тупое бездействие. Что толку? С таким же успехом он мог бы поковыряться в бумажках, протирая задницу в участке, ведь в поисках информации, как он самоуверенно считал, ему нет равных. Здесь же он бесполезен. Клуб достаточно мал, мест, чтобы затеряться немного, у выхода дежурят еще двое сотрудников. Сегодня они просто не имеют права облажаться. Может, Дайске прав и ему только карандаши точить, да психологические портреты строить..? Нет, он еще покажет на что способен. Ритмичная музыка заглушала бурно копошащиеся мысли, заставляя поморщиться. - Пойду, проверю туалет, обычно в таких местах там творится самое интересное, - сообщил Хара, склоняясь к детективу немого ближе положенного. - Подожди... - взгляд Дая заметно сфокусировался, на секунду вспыхнул удивлением, что-то выхватывая. Тошия крутанул головой в ту же сторону, охотно оживляясь. - Вы его засекли, Андо-сан?! - Оставайся здесь и продолжай следить. Понял? Дайске как-то немного растеряно двинулся пересекать танцующую толпу, оставив озадаченного напарника озираться по сторонам. Сердце бешено стучало о ребра, то ли жутко испуганное, то ли обозленное. Он с трудом пробирался сквозь шевелящуюся массу танцпола, как сквозь дремучий лес, приподнимаясь, выглядывая. Вот он снова мелькнул в тусклых разноцветных лучах. Светловолосый, стриженный, до боли знакомый затылок, кожаная куртка, татуировка за ухом, родная сутулая спина, которую он не перепутает никогда и ни с кем. Сомнений быть не может. Нет. Но что ему здесь делать? Почему здесь? Он ведь ненавидит такие места. И что, блять, теперь делать? Догнать и спросить? И наконец, узнать правду. ### - Тебя долго не было. - В туалете идиотская очередь, - криво усмехнулся Каору, наклоняясь еще ближе, просунул ладонь под тяжелую ткань куртки, ненавязчиво поглаживая взмокшую горячую поясницу. - Тебе здесь не нравится? - Здесь слишком шумно, - неохотно отозвался Тоору, покручивая в пальцах так и не тронутый стакан холодного пива. Шершавые губы чуть задевали его незащищенное ухо, блуждая по хрящику, нахально цепляли сережки в мякоти мочки. От этого становилось еще жарче. - Ты ведь сам хотел куда-нибудь выбраться. - Можно было найти что-то поуютнее. - Тебе не угодишь. Настойчивая ладонь Каору уже откровенно ощупывала худое бедро, мягко сжимая, возвращалась обратно, пробиралась под футболку, любопытные пальцы впивались в липкую кожу, собираясь пролезть за ремень джинсов. - Хочешь, уйдем отсюда? - Хочу, - согласно кивнул Ниимура, невольно встречаясь с мутным прожигающим взглядом. - Только сначала мне нужно отлучиться. Подождешь? Заметив одобрительную усмешку на тонких, только что смоченных кончиком похотливого языка губах, он неловко выбрался из-за стола в темном углу зала и направился в сторону туалета. Ниикура остался сидеть, вглядываясь в узкую спину, исчезающую в толпе. Возбуждение подкатывало с новой силой, нестерпимо сжимая промежность, стоило только представить это неуклюжее низкорослое тело без одежды. Смолянистые, мокрые от запретного желания, расширенные глаза, бледное, испуганное наслаждением лицо, пухлые приоткрытые губы... В ширинке становилось всё теснее и болезненней. И почему это странное чувство проснулось в нем спустя столько лет? Необъяснимая тяга обладать, насильно подчинять и дарить удовольствие. Странно, не похоже на него. Интересно, как долго это сможет продлиться? Ведь такого раньше никогда не было. Пока Каору размышлял, задумчиво допивая потеплевшее, мерзкое пиво, Тоору успел вернуться. Его пальцы едва заметно подрагивали, пустой взгляд неприкаянно блуждал по полу. - Всё в порядке? - Каору поднялся, выбираясь из-за стола, случайно выронив пачку сигарет. - Угу, - кивнул Тоору, поспешно пряча руки в карманы. Ниикура наклонился, небрежно шаря по полу. В яркой полосе промелькнувшего света он отчетливо заметил темное густое пятно на рельефной подошве ботинок Тоору, что-то похожее на кровь. Выпрямившись, наспех сунул сигареты обратно и чуть улыбнулся. - Тогда поехали домой. Я Джюнпей Миягучи, жертва №11. Странное это слово "жертва", оно мне совсем не подходит. Ведь я всегда был охотником, диким хищником, блуждающим во мраке ночи, чтобы утолить свой голод. Все началось с моего младшего приемного брата. Он был первым. Никогда не забуду его детские, кричащие страхом глаза, его бархатистую кожу. А потом пошли одноклассницы, малознакомые приятели, случайные встречные. Мальчики, девочки, сейчас уже и не вспомнить, сколько точно их было. Тогда я, наконец, познал всю похоть и власть секса. Но этого было мало. Обычное совокупление слишком быстро приелось и перестало меня впечатлять. Хотелось большего, чего-то особенного, изысканного с терпким привкусом крови и страданий. Мольбы о помощи, слезы, трепыхание - вот, что начало доставлять мне истинное удовольствие. Единственное, что я никогда не мог сделать - убить. Это казалось мне крайней степенью наказания, совершено не в моем стиле. К тому же вся эта предположительная возня с трупами не вызывала ничего кроме отвращения. Мне было достаточно того, что я делал, что чувствовал, грубо вонзая свой член в горячее, истекающее сладким соком нутро. Только в эти самые моменты я ощущал себя по настоящему ЖИВЫМ. С тринадцати лет я умело прятал свою страсть внутри, свою жажду уродливой любви и никогда не жалел. Но всему когда-нибудь приходит конец. Сейчас моя очередь. И я улыбался до последнего вздоха, ведь я узнал его, в тайне надеясь, что когда-нибудь он обязательно придет отомстить. Я рад и благодарен. Ведь он очистил меня, освободил, не побоявшись выпустить наружу волну своей жгучей всепожирающей ненависти. ### Тоору болезненно закусывает нижнюю губу, не сразу замечая, что рот заполняется горьковатым привкусом собственной крови. Покорно раздвигает напряженные бедра еще шире, еще глубже впуская в себя сильное, ненасытное тело. Трезвое сознание испуганно бьется в приступах паники, всё еще вяло сопротивляясь. Постепенно теряясь в мутнеющих закоулках безумности происходящего. Дыхание сбивается на тихие хрипы, пульс истерит в горле от жаркой волны липкой похоти, скручивающей промежность. Духота запаивает легкие, лоснит вязким потом. Его дрожащие пальцы нервно цепляют кожаную куртку Каору, сжимают на плечах, царапают. Мягкий, приятный на ощупь, материал теперь кажется агрессивной плетью, впивающейся в него, как и твердый скользкий член. Сегодня всё прошло еще быстрее. Прямо после клуба, у дверей квартиры, прямо здесь на жестком неудобном коврике, жгущем спину. Удовольствие? Почему он не может просто расслабиться и получать удовольствие? Ведь это приятно, это нравится. До одурения сладко, до иступленных беспамятных конвульсий в животе. Но сегодняшний секс последний. Он ощущает это на подсознании, как дурное предчувствие, едва уловимые изменения в поведении Каору. В его глазах или жестах, всё уже предрешено. И тревога медленно разрастается на дне черной коробки. Каору шепчет что-то невнятное, жадно покусывая его шею, зализывая шершавым языком, и продолжает торопливо, несдержанно всаживать свой член в податливое обжигающее пекло мышц. Низкие подрыкивания наслаждения. Он похож на голодного дикого зверя, урвавшего свежий кусок мяса, истекающий едкой слюной бешенства. Грубо, до боли, сжимает одной рукой худое бедро, задирая выше, пальцами другой сдавливает его острые скулы, заставляя приоткрыть рот. Не вытерпев, Тоору сдавленно стонет, кратко облизывая пересохшие распухшие губы. Все повторяется. Всё то же монотонное бряканье пряжки ремня, учащенное тяжелое дыхание сквозь зубы и невыносимо горячая тугая заполненность внутренностей. Но так хочется банальной нежности. До детских слез, именно с ним. Тоору капризно цепляет Каору за шею, притягивая ближе, пальцы путаются в густых влажных прядях. Его волосы пахнут дождем, чем-то металлически тяжелым и приторным, впитавшимся ароматом белых лилий. Сбивчиво шепчет в его ухо: - Это... это ведь в последний раз... - Думаешь, я так просто тебя отпущу? - хрипло отзывается Ниикура и криво усмехается, сдавленно выдыхая. Его пальцы ласково опутывают член Тоору, неторопливо размазывая липкую смазку по пульсирующей головке, сдавливают. Заставляют беспомощно дернуться, выплеснув протяжный стон и захлебнуться тягучей патокой скорого оргазма. - Я ведь люблю тебя, Тоору, - обжигающий язык Каору скользит по его подбородку, дразняще застревая между распахнутыми губами. - Уже столько лет, а ты не знал. Каору ускоряет темп, рваными толчками вбиваясь до основания, сильнее гоняет в кулаке его член. Низкий сдавленный рык, шумный выдох и горячая сперма тошнотворно заполняет внутренности. - Теперь ты знаешь. Тихие слова химическим ожогом покрывают тело Тоору, вынуждая крепко зажмуриться, против воли долго и судорожно кончая.