... и даже попаданец в Лоргара

Подперев щёку кулаком, Лоргар меланхолично наблюдал за сжигаемыми телами погибших в день «Алого Прозрения», как успели поименовать его гневный припадок выжившие колхидцы. Последние отголоски той ярости уже утихли, и примарх смог разобраться в себе, и своей столь непривычной жестокости. «Примарх», «сын Императора», «Еретик», «Предатель» … Как же много принесли ему новые знания и стоявшие за ними образы, какую бурю вызвал в нём вид Кора Фаэрона, лицемерно вопрошающего о его прозрениях. О да, он действительно прозрел. Внутри его черепа словно вспыхнули звёзды. Лоргар до крови закусил губы. Видение воина в бронзовом доспехе и одноглазого великана спускающихся на Колхиду, неоднократно повторявшееся с детства, в этот раз закончилось иначе. Тень давно умершего человека, явившаяся из самых бездн человеческой истории, слилась с его собственным сознанием явив подлинное откровение. Далёкое, мрачное будущее, в котором есть только война и смех жаждущих богов. Богов Хаоса, сверхсущностей варпа, в пользу которых он сделает свой выбор предав Отца. И которым тайно служил Кор Фаэрон, его приёмный отец и духовный наставник. Масштаб грядущих событий и чудовищной жертвенной бойни мог бы свести с ума обычного человека, но разум Лоргара, непредставимо более гибкий и совершенный, быстро развивался и усложнялся, приспосабливаясь к поступающим знаниям. И впитывая тень мертвеца в себя без остатка. Воспоминания одного, практически без нарушений перерастали в память другого, переписывая отношение ко многим вещам, и завершая становление конечной личности примарха. Критическая точка истории была пройдена. Лоргар Аврелиан, желавший найти истинных богов, отвернулся от них. А теперь должен был решить наступивший собственный «кризис веры». И как можно быстрее. В голове отчётливо стучались слова – «Религия – опиум для народа». Древняя история Терры предстала перед глазами раскрывая истоки Старой Веры, господствовавшей на Колхиде, а видения будущего открывали стоявшую за этой религией Истину. Истину, которую он не мог принять - Лживые Боги, для которых человечество было только забавой и пищей, внушали столь чистое отвращение, что Лоргар от душившей его злобы заскрипел зубами. Неподалёку послышался судорожный вздох. Сбежавшие от потерявшего над собой контроль пророка верующие вернулись. Они долго не решались приблизиться к сидевшему на земле и покрытому кровью с ног до головы примарху. Их религиозное рвение требовало от них вернуться к своему пастырю и узнать причины его гнева, но внушённый им страх был настолько силён, что подавленные и смятённые, они смиренно ждали от Лоргара хотя бы какого-нибудь знака. Нечто новое в нём было возмущено столь явной покорностью судьбе, и клокотало от непривычного презрения. Некоторое успокоение его «паства» нашла в справлении привычных ей погребальных церемоний. Под руководством младших жрецов, чей ранг не позволял приблизиться к примарху по окончанию его прозрений, и тем самым спасшего им жизни, люди собирали тела погибших. Тела мёртвых, быстро разлагающиеся в жарком климате Колхиды, были сложены вместе и сожжены. Дым от общих костров поднимался до небес и закрывал солнце. Ещё вчера Лоргар искал бы в этом символы и оправдания для своих верований. Сегодня он испытывал только глубокий стыд за свой срыв, и нечто похожее на удовлетворение от расправы над практически всей верхушкой Завета, самой влиятельной секты Колхиды. Наконец он обратил внимание на коленопреклонённые фигуры. Дрожь пробежала по рядам почувствовавших его взгляд одетых в некогда белые одежды людей. Ветер доносил до примарха запахи страха и лихорадочного нетерпения, не сговариваясь, они все тянулись к нему за ответами на терзающие их вопросы, даже несмотря на его ужасные действия. Сверхъестественное чутьё, его раскрывающийся псайкерский дар, как он сейчас это ясно осознавал, позволял легко читать в распахнутых ему навстречу душах. «Почему?» «За что?» «Что ты увидел?» Непроизнесённые вслух вопросы шумели в его разуме подобно набирающему силу урагану. Лоргар улыбнулся своей привычной мягкой улыбкой, особенно контрастно выглядящей на покрытом засохшей кровью первожрецов лице, и поднялся на ноги. Сейчас его дар оратора пройдёт нелёгкое испытание. - Я хочу поговорить с вами о природе Веры… - доброжелательно произнёс он подавшимся вперёд слушателям. *** Небывалое красноречие и пылкая убедительность примарха сотворили казавшееся ещё недавно даже ему самому невозможным. Крайне набожное и религиозное общество Колхиды, мир связанный феодальными традициями и утративший технологии, и Старая Вера, властвующая над всеми – последними из нищих, и первыми из королей… Всё казавшееся таким незыблемым и вечным содрогнулось и начало стремительно рушиться. Слова, произнесённые в день Алого Прозрения, сокрушили прежние устои и возвестили начало нового времени Колхиды. «Для Человечества нет, и не может быть иной Веры, как в силу собственного Разума!» Кощунство! Ересь! Немыслимая доселе идея с ошеломляющей силой пронзила все слои населения Колхиды, и расколола его. Всего за полгода Отступник Лоргар, ещё недавно почитаемый жрецами Завета как один из вернейших своих членов и будущий первосвященник, во главе своих богохульных орд практически взял контроль над континентом используя только силу своих слов. В сопровождении армии последователей он без препятствий входил в очередной город, население сгонялось на центральную площадь перед храмом, и начиналось святотатственное подражание священным проповедям. После этого для истинной веры город и его жители были потеряны. Один за другим. Пока не остался последний. Величайший храм Завета, последнее прибежище верных, был погружён в отдающее отчаянием молчание. За всю его историю в нём не было так тихо. Возведённый после начала Долгой Ночи, оторвавшей Колхиду от остального человечества, он стал духовным и культурным центром переселенцев. Первый город был возведён вокруг него подобно искусной оправе вокруг драгоценного камня. И теперь этой красоты не стало. Доселе не нуждавшийся в защите иной, кроме своей святости, город Серых Цветов ни разу не был осаждён даже во времена былых расколов веры, когда ересиархи прошлого пытались вознести собственные истины. Сейчас он уже месяц укрывался за днём и ночью спешно строящимися стенами и башнями. И хотя шум непрекращающегося строительства укреплений заполонил весь город, возле храма он казалось, затихал. Сур Нетеп, один из трёх оставшихся иерархов Завета отвернулся от окна собора. Из-за обилия горящих факелов, казалось, что ночной город горит. Словно армии Отступника уже ворвались последнюю цитадель верных Старым Путям. - Братья… - тоскливо обратился он к двум другим высшим жрецам. – Братья… мы не выстоим. Не теперь, когда за ним идёт почти вся Колхида… Атул Масох, Почтенный Брат-Казначей, только дёрнул головой, и уткнулся в свой свиток. Его длинные сухие пальцы продолжали выводить клинописью итог расходов за минувший день. В голове старика уже давно не было места ничему иному, и даже известие о ширящейся ереси вызвали только такое же подёргивание. - Я с самого начала говорил, припадки этого… этого мутанта… от них ничего хорошего нельзя было ждать! – последний из трёх жрецов, тучный и одышливый Кадух Ундан, навалился всем весом на стол. – Как!? Как эта тварь вообще могла помыслить о таком? Почему всё дошло до такого? Боги, боги, за что караете? Неужели это Последние Дни? Кадух рухнул на колени, и разрывая свои одеяния ухватился за символ веры. - Боги, боги… - Хватит! – рявкнул Сур. За минувшие недели эта сцена повторилась уже столько раз, что изрядно успела ему поднадоесть. - Мы должны прекратить это безумие. Бессмысленно сопротивляться Отступнику, ни армии, ни стены не защитят от его проклятого голоса, люди сами откроют ему ворота! - Вообще-то, это маловероятно, - спокойно произнёс брат-казначей. – В святом городе собрались самые преданные и фанатичные последователи Старой Веры. Как докладывают братья-соглядатаи, Лоргар испытывает серьёзные затруднения с их переубеждением. Ему удалось переманить своим словом немало и мирских владык, и даже жрецов, но фанатики остаются верны Завету. - Будет бойня, брат. - Да, - спокойно подтвердил Атул. – Будет бойня. Сур Нетеп зажмурился, и с усилием проглотил собравшийся в горле ком. - Мы должны сдаться, - прошептал он. – Мы обязаны сохранить жизни верных, а Отступник щадит сдавшихся, он никогда не был жесток. - Да, - всё так же спокойно сказал Атул. – Это будет разумно. Наших припасов всё равно надолго не хватит. - Еретики! – взвизгнул позабытый Кадух. – Как вы могли помыслить о таком!? Изменники! Мы будем сражаться до конца! Боги не оставят нас! Бо-окх… о-окх… Ундан медленно заваливался на бок, прижимая короткопалые руки к груди и пытаясь остановить расплывающееся красное пятно. Застывший на месте Сур в смятении рассматривал торчащий из сердца Кадуха хвост арбалетного болта. В изумлении он перевёл взгляд на Атула Масоха, и выглядывающую из широкого рукава его одежды трубку скрытного и смертоносного оружия. - Я пережил нескольких молодых людей, торопившихся сменить меня на должности казначея, и не хочу сейчас умирать из-за ещё одного торопливого дурака, - невозмутимо произнёс он, пряча оружие. - Полагаю, если бы я был настолько же упрям, как и наш бедный брат… - прерывисто вздохнул Сур косясь на вторую руку казначея. - Я знал, что ты умный молодой человек, - на костистом лице Масоха появился намёк на улыбку. – А сейчас мы должны идти, брат, нам нужно позаботиться о верных. На негнущихся ногах, Нетеп последовал Атулом, но остановился возле тела Кадуха. - Брат, мне так жаль, - смахнув набегающие слёзы, он присел возле мертвеца собираясь перевернуть его на спину и лично закрыть глаза. Это самое малое что он мог сделать для несчастного. - Он ещё дышит, - тревога прозвучавшая в голосе Сура, заставила казначея вернуться к убитому его собственной рукой брату-жрецу. – Как это возможно? Его рана смертельна! И что это за запах, твой болт был отравлен? - Разумеется нет, наносить яд, на оружие которым можно случайно ранить себя было бы совсем неразумно. Тело Кадуха Ундана мелко затряслось. Его грудь, несмотря на торчащий из неё болт, медленно опускалась и подымалась, а из рта доносился неразборчивый хрип. По бледной коже лица стремительно ползли пятна разложения, и полную шею Кадуха, подобно ожерелью, окружили белёсые нарывы. - Во имя Богов, что это за мерзость!? – вскричал Сур. – Брат, что это? - Я… я не знаю… это… - Атула стошнило на пол. Кисло-сладкий запах распада наполнил всю комнату. Его источником несомненно было продолжавшее мелко содрогаться тело Кадуха. - Это милость Истинных Богов, брат, Богов от которых вы отвернулись, - пробулькал мертвец. Под изумлёнными и напуганными взглядами жрецов, он встал на ноги. Раздувающаяся плоть текла подобно воску, меняя ухмыляющееся лицо, а кости трещали, вытягиваясь и утолщаясь. Его голос не принадлежал Кадуху, но тем не менее был им обоим хорошо знаком. - Но Боги не оставляют истинно верных, истинно преданных, почитающих их! – уже более разборчиво продолжило существо. Завораживающие изменения волнами прокатывались под его кожей, а ореол многоцветного света окутывал фигуру подобно одежде. Но не узнать это бледное и костлявое лицо было невозможно. Перед ними стоял Кор Фаэрон.