Мой ласковый и нежный завхоз

      Тёмные желания... Забавно, порою мы совсем не обращаем на них внимания, стоим к ним спиной и делаем вид, что их не существует, будто они бедные родственники, приехавшие из глубинки к вам в столицу, клянчить деньги. А они в это время стоят у нас за спиной и шепчут подчас такие вещи, что заставили бы содрогнуться самого Маркиза Де Сада. Но мы ведь «нормальные», нет, мы не такие, говорим мы себе. Что подумают другие, если узнают о самом существовании подобных мыслей в вашей черепной коробке? Естественно, они отвернутся от вас, лицемерно скорчив презрительную гримасу. И тотчас уткнутся в лицо своим собственным тёмным демонам, шепчущим в их уши сладкие грёзы о запретном…       В глазах Гермионы читался страх. Она гордо подняла голову, поправив роскошные волосы, и посмотрела прямо перед собой, стараясь не замечать сидящего на грязном, продавленном и пыльном диване без спинки завхоза Аргуса Филча, одного из самых ненавистных существ в Школе (не считая миссис Норрис). Грязные патлы и сальные глазки, мерзкие смешки и потирание потных ладошек. Он был ей отвратителен. Грязный старик.       - Ну, мисс Грейнджер, вы ведь в курсе новых правил, принятых Министерством Магии… Я знал! Знал, что рано или поздно мои петиции, мои мольбы будут услышаны, и Визенгамот позволит вернуть в Школу телесные наказания. И не только их. Порою унижение, простое унижение делает учеников и особенно учениц как шёлковыми. Вы изволили перечить профессору Снейпу сегодня, и весьма фривольным тоном. Это непозволительно. Наказание.. Хе-хе… Определяет завхоз.       С недавних пор старый и грязный уголок завхоза (под стать его хозяину) прослыл в среде учеников Комнатой Боли. Шепотки передавали неясные слухи об экзекуциях, унижениях, криках боли и синяках на бёдрах симпатичных учениц. Что-то изменилось в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Туда пришёл страх… и предвкушение.       Гермиона лежала животом на диване, её мантия была задрана, а маленькие изящные розовые трусики с чёрными котятами болтались у лодыжек. Розга просвистела в воздухе, и первый удар ожёг обнажённые ягодицы девушки. Она вскрикнула, и горячие слёзы выступили на её красных от стыда щеках. Мало того, что приходится терпеть боль, так ещё её голая попка маячит на виду у этого старого извращенца. Экзекуция тем временем продолжалась. После шестого удара гриффиндорка начала тихо поскуливать, но кусала губы и не позволяла себе удариться в рыдания.       - Уважаю… У меня братцы Уизли, рыжие черти, после четвёртого удара как соловьи запели, — сиплый голос Филча глухо звучал в замкнутом пространстве комнаты, освещаемой лишь двумя факелами на стене (Дамблдор был против, но Филч настоял на «атмосферности комнаты для наказаний»). Розга продолжала жечь и щипать голые булочки её ягодиц, постепенно они становились всё розовее и розовее, с тёмно-красными рубцами от ударов. Филч даже запыхался и отёр пот со лба. Наконец всё закончилось. «Двадцать два удара средней силы», как гласил свод правил о наказаниях за проступки. Впрочем, всё было относительно, ведь палач сам определял силу удара, и могло оказаться так, что жертва-мальчик порою уходил на своих двоих после «пятидесяти сильных», а хрупкая миловидная девушка лишалась чувств после «десяти слабых». Аргус был богом в этой комнате, и его тёмные желания были законом. Законом Боли.       В продолжение наказания Гермиона была вынуждена стоять с голым выпоротым задом посреди комнаты, под внимательным взором Филча. Она придерживала дрожащими руками мантию и смотрела на пляшущее пламя факела, гадая, когда же он соизволит наконец отпустить её. Аргус тем времени внимательно оглядывал творение своих рук: крепкий, подтянутый зад стройной девушки был весь в следах от ударов и едва заметных, но уже наливающихся синевой синяках. На пару дней гордая гриффиндорка забудет, как сидеть спокойно. Её будут преследовать похотливые взгляды мальчишек и презрительный шёпот девчонок. Но она сильная, она справится…       Когда через полчаса Гермиона Грейнджер выходила из Комнаты Боли, только самые наблюдательные из живых портретов Хогвартса могли увидеть на долю секунды, на кратчайший миг, словно уголок глаза заметил какую-то неясную тень… мимолётную улыбку на её губах.       Порою наши внутренние демоны так настойчивы. Порою они заставляют нас творить безумные вещи. Например, вскрывать чужую почту. Подменять письма старого и косноязычного завхоза на новые, полные молодёжного задора и знания законов Магии, почерпнутых от долгих вечеров сидения в библиотеке. Законов, которые могут обрасти юридическими прецедентами и вылиться в новый свод школьных правил. Если бы кто-нибудь узнал об этом… Естественно, они отвернутся от вас, лицемерно скорчив презрительную гримасу. И тотчас уткнутся в лицо своим собственным тёмным демонам, шепчущим в их уши сладкие грёзы о запретном… Продолжение следует? ..