Catch Me If You Can

      Это были сумасшедшие несколько дней после того первого дождливого дня в Сиэттле — первого из множества, а до этого Блейн думал, что это в Нью-Йорке много дождей — и это было… по меньшей мере, ошеломляюще.       Было много разговоров, много объяснений и слёз и очень много объятий, прикосновений и держаний за руки, отчего Блейн чувствовал, как будто видит совершенно новую осязательную сторону Курта. Обычно Курт уклоняется от прикосновений, если они не относительно отдалённые, короткие или если это не Блейн прикасается к нему — но сейчас он постоянно обнимает своего отца и Кэрол, постоянно держит их за руки и целует в щёки…       И улыбается. Господи, он улыбается. Это наполняет сердце Блейна такой радостью, таким счастьем — видеть Курта таким довольным, видеть, как его глаза постоянно сияют, как будто последний кусочек пазла наконец-то встал на своё место. Это особенно заставляет Блейна тихо улыбаться, когда он видит, как легко Курт разделяет это с ним, как будто наблюдение за разговорами его родителей и брата с Блейном является одной из лучших вещей в его жизни, что-то, чего он ждал вечность с тех пор, как их отношения перешли от коллег и друзей к чему-то большему.       Блейн взял несколько выходных на работе, чтобы приехать в Сиэттл с Куртом, но после того, как они со всем разобрались, до поздней ночи разговаривая с Бёртом и Кэрол, он серьёзно подумал о том, чтобы вернуться в Нью-Йорк и предоставить Курту немного личного времени с семьёй. В конце концов, они провели далеко друг от друга несколько лет и даже если Блейн — жених Курта, он всё равно не считает себя частью семьи Хаммел-Хадсон. По крайней мере, пока.       Но Курт практически окаменел рядом с ним на узкой кровати в комнате для гостей в доме Бёрта и Кэрол, как только Блейн озвучил это предложение.       — Но… Я наконец-то обрёл всю свою семью, — сказал Курт, в смятении глядя на Блейна. — Я хочу, чтобы ты узнал моего папу и Кэрол, и хочу, чтобы они узнали тебя. Нам не нужно никакое личное время, Блейн, не без тебя. Ты — тоже часть моей семьи.       Блейн просто посмотрел на него в ответ, после чего наклонился и медленно поцеловал его в губы, одновременно пытаясь сморгнуть внезапно подступившие слёзы. Всё, чего он когда-либо хотел для Курта — чтобы он был счастлив, чтобы имел всё, чего заслуживает, и каждый раз, когда ему напоминают, что он сам — тоже часть счастья Хаммела, то он чувствует, как перехватывает дыхание.       — Хорошо, — хрипло шепчет он Курту в губы, притягивая его ближе.       После этого он больше не поднимал этот вопрос. Нью-Йорк подождёт столько, сколько нужно.       Однако, и правда требуется несколько дней, чтобы Бёрт Хаммел застал Блейна одного. Этим вечером Курт и Кэрол на кухне вместе с Финном взволнованно разговаривают о свадебных планах, которые Курт составил для их с Блейном свадьбы, пока Андерсон в одиночестве наблюдает за дождём у окна.       Он только что закончил говорить по телефону с Сэмом, который рассказал ему, как поживает подразделение Белых Воротничков. Он мог бы вернуться на кухню, но вместо этого остаётся неподвижен, рассеянно играя со своим телефоном. Он знает, что Курт сказал, что ему не нужно личное пространство, но Блейну всё равно иногда хочется его предоставить, хочется, чтобы Курт на какое-то время уединился со всей своей семьёй. И даже просто наблюдения из соседней комнаты за тем, как Курт объясняет Кэрол и Финну цветовые схемы и возможные места, более чем достаточно, чтобы губы Блейна растянулись в едва заметной улыбке.       — Знаешь, когда мы только приехали сюда, погода заставляла нас чувствовать себя ещё хуже.       Блейн вздрагивает от внезапного звука голоса, раздавшегося рядом, и отворачивается от окна. Бёрт стоит в нескольких шагах от него, засунув руки в карманы, а на его голове кепка, которую он, кажется, носит постоянно. Он глядит на Блейна, практически сканируя его выражение лица, что напоминает Андерсону о том, как часто Курт глядит на него подобным образом, пытаясь разглядеть, о чём же он думает.       Яблоко от яблони.       — Я могу только представить, — вежливо отвечает Блейн, поворачиваясь к Бёрту лицом и пытаясь приказать себе не волноваться.       В принципе, он ждал этого разговора, но всё равно не может не нервничать. Бёрт — отец его будущего мужа (о, господи, отец мужа), и это не совсем обычная ситуация, когда ты встречаешься с отцом своего жениха, когда уже помолвлен с его сыном. Блейн не знает, что Бёрт о нём думает, не знает, получил ли он его одобрение или нет. Единственная вещь, которую он знает наверняка — что Бёрт выглядел абсолютно подавленным, когда Курт рассказал ему и Кэрол о своей преступной жизни. Не потому, что он был разочарован в Курте, определённо нет, а потому, что он был испуган тем, что его собственный сын попал под влияние чего-то подобного от отчаяния, был в ужасе, что Курт потерял столько лет своей жизни из-за исчезновения родителей.       Бёрт Хаммел определённо выглядит как человек, на которого хочется произвести впечатление. Особенно, когда он — отец твоего жениха. И Блейн испуган тем, что может не соответствовать стандартам Бёрта Хаммела.       Уголок губ Бёрта дёргается в улыбке, и он подходит ближе к Андерсону.       — Мне нужно было срочно убежать оттуда, — открыто признаётся он, кивая в сторону кухни. — Иначе я бы не выдержал всех этих цветовых схем и остальных… свадебных штучек, — он неопределённо машет рукой. — Курт и раньше планировал свадьбы, даже когда был ребёнком, — чёрт, он спланировал нашу с Кэрол свадьбу за неделю-две, — но я всё ещё не могу понять разницы между тёмно-бордовым и пурпурным, как бы ни старался.       Блейн мягко смеётся. Он никогда не видел детских фотографий Курта, поэтому может только представлять, насколько он, должно быть, был очаровательным. Бёрт, кажется, снова разглядывает его лицо, после чего оборачивается, медленно усаживаясь на ближайшее кресло и указывая на другое рядом. Блейн прячет телефон в карман и следует примеру Бёрта, садясь и нервно упираясь руками в колени.       И вот он — допрос, которого он ждал.       — Значит, ФБР, а? — небрежно спрашивает Бёрт и откидывается назад в своём кресле. — Как ты оказался там?       Блейн быстро моргает. Это не похоже на допрос, а он провёл достаточно допросов, чтобы знать, как они выглядят. Вопрос звучал скорее… по-настоящему любопытно. Ха.       — Эм, ну… — начинает он, опуская взгляд на свои руки, когда раздумывает над ответом. — Когда я был маленьким, то хотел быть артистом или учителем, на самом деле, — говорит он, поднимает голову и видит, как Бёрт от удивления приподнимает брови, — но потом я заинтересовался системой правосудия, тем, как она работает, и как… как раскрывать преступления, думаю. Как узнать, что случилось и как помочь людям двигаться дальше после трагедии. И ФБР казалось самым логичным выбором.       Бёрт снова улыбается краешком губ.       — Значит, ты не просто трудяга, помешанный на оружии?       Блейн удивлённо смеётся, качая головой.       — Нет, сэр, определённо не помешанный на оружии. А вот насчёт трудяги вы должны спросить у моих друзей и коллег.       Улыбка Бёрта на мгновение расширяется, но вдруг он наклоняется вперёд и упирается руками в колени, разглядывая Блейна.       — Значит, тебе нравится твоя работа?       — Нравится, — Блейн выпрямляет спину, внезапно чувствуя, как будто теперь он точно находится на допросе. — Мне нравится решать сложные загадки и помогать людям. И мне нравится работа в Белых Воротничках, — он застенчиво наклоняет голову и не может не добавить: — Я о том, что встреча с Куртом благодаря моей работе до сих пор является моей любимой частью.       Бёрт фыркает, откидываясь назад и почёсывая подбородок. Блейн чувствует, как медленно расслабляются его плечи. Видите, он может сделать это! Он может произвести впечатление на отца своего жениха, не выглядя при этом идиотом!       — Знаешь, ты — первый парень, которого он когда-либо приводил домой знакомить с семьёй, — глубокомысленно отмечает Бёрт через какое-то время. — А ты ведь даже не его парень. Ты уже его жених.       Блейн удивлённо хлопает ресницами, а его руки нервно дёргаются на коленях. Напряжение снова пытается завладеть его телом, но он держится и просто слушает.       — Я всегда думал, что он приведёт домой какого-нибудь мальчика из колледжа на весенних каникулах или что-то в этом роде, — продолжает Бёрт, глядя в никуда, — какого-нибудь раздражающего придурка, которому я мог бы угрожать ружьём, если он посмеет обидеть моего мальчика; какого-нибудь умного нью-йоркского парня, который понял бы Курта так, как не смог я, как бы я ни старался.       Он затихает, а его взгляд кажется ещё более отдалённым. Блейн не смеет даже шевелиться на своём месте, не смеет даже открыть рта. Глаза Бёрта яркие и блестящие, и внезапно он кажется намного старше своего возраста, отчего сердце Блейна сжимается в груди. Он лично видел, сколько всего Курт перенёс в течение всех тех лет, когда понятия не имел, где его семья, а теперь он видит ту же самую боль в глазах Бёрта, то же сожаление и отчаяние, и он понятия не имеет, что говорить. Да и что тут скажешь?       — Так чертовски странно думать, сколько всего я пропустил в жизни своего ребёнка, — говорит Бёрт низким голосом, ломающимся в конце фразы. — Сколько боли вызвала вся эта ерунда.       Блейн тихо сглатывает. Если бы перед ним был Курт, он знал бы, что сказать и что сделать, но это — отец Курта. Человек, которого Блейн встретил только несколько дней назад, человек, который, скорее всего, провёл годы, задаваясь вопросом, как выживает его сын в полном одиночестве.       Блейн не может даже представить, каково чувствовать себя подобным образом.       — Но… — осторожно начинает он, ёрзая на месте и надеясь, что он не скажет что-то абсолютно неправильное. — Есть ещё много вещей, которые вы не пропустите. Курт достигнет ещё очень многого с этого момента.       Взгляд Бёрта медленно сосредотачивается на лице Блейна.       — Всё становится лучше, а? — с улыбкой говорит он.       Блейн думает о последнем разе, когда он поймал Курта, в полном одиночестве в пустой квартире. Думает о ночах, когда Курт просыпался от кошмаров, со словом «папа» на губах и слезами на глазах. О больной пустоте в его собственной квартире, которую он даже не замечал до появления Курта в его жизни. Обо всех страхах потерять Курта, которые у него были и которые сейчас кажутся такими далёкими, когда он всё время чувствует заверяющий вес обручального кольца на своём пальце.       — Да, сэр, — мягко отвечает он. — Действительно лучше.       Бёрт внезапно смеётся, пугая Блейна, и вытирает глаза задней стороной ладони.       — Господи, парень, ты не должен называть меня сэром так, как будто я один из твоих начальников-федералов, — он подмигивает ему. — Ты уже помолвлен с моим сыном, поэтому, я думаю, что пропущу часть с угрозами ружьём.       Блейн моргает, удивляясь всё сильнее и сильнее.       — У тебя, скорее всего, есть собственное оружие, поэтому, это в любом случае было бы бессмысленно, — бормочет Бёрт, всё ещё улыбаясь. — Правильно?       — Правильно, — повторяет Блейн немного неуверенно.       Улыбка Бёрта смягчается, и он наклоняется, чтобы похлопать Блейна по плечу.       — Ты кажешься хорошим парнем, Блейн, поэтому, прекрати волноваться. Я видел, как вы с Куртом смотрите друг на друга, и для меня этого достаточно, — он пожимает плечами. — Кроме того, из того, что Курт рассказал мне, я могу сделать вывод, что ты — довольно большая причина, по которой он вернулся к своей жизни после всех тех преступлений.       Блейн сразу же отрицательно качает головой.       — Нет, это… Курт сам, — говорит он. — Он мог бы отклонить моё предложение или сбежать, но он выбрал не делать этого. Он принял решение разобраться со всем и остаться.       — Да, конечно, — соглашается Бёрт, закатывая глаза, — но ведь всегда есть причина, чтобы остаться. И я действительно счастлив, что причиной Курта был кто-то вроде тебя.       Дыхание Блейна застревает в горле, и он отводит внезапно увлажнившиеся глаза. Он пытается сморгнуть слёзы, даже не зная, почему такие простые слова имеют на него такой эффект.       — Я просто говорю, что действительно рад, что именно ты поймал его, Блейн, — добавляет Бёрт, сжимая его плечо, заставляя слово «поймал» звучать так, как будто оно означает что-то ещё кроме поимки преступника.       — Спасибо, — выдыхает Андерсон. — Услышать это от вас много для меня значит, сэ- Бёрт, — исправляется он.       Бёрт Хаммел улыбается ему, снова хлопает по плечу, а затем осторожно берёт газету с журнального столика, чтобы дать Блейну время собраться с мыслями. Блейн всегда немного завидовал семейным узам Курта — как он сбежал из тюрьмы ради Финна, как стал преступником только ради того, чтобы найти своих родителей, независимо от того, насколько разрушительным был его выбор; как он делает всё для людей, которых любит. Собственные родители Блейна любят и поддерживают его, но они всё равно отдалены, а его брат едва ли помнит о его существовании. И Блейн правда не знает, должен ли приглашать Купера на их с Куртом свадьбу или нет.       Но, вероятно, что-то, что сказал Курт — верно во всех смыслах. Вероятно, он уже часть семьи Курта, и это более чем восполняет все пробелы, которые у него были в собственной семье.       — Блейн! — зовёт из кухни Курт взволнованным и нетерпеливым голосом. И Бёрт, и Блейн оборачиваются на зов. — Иди сюда, у меня появилась идея насчёт оформления, и ты мне нужен!       Бёрт хихикает и снова утыкается в свою газету.       — Лучше тебе пойти, пока он не решил, что на вашей свадьбе должны быть голуби, какающие блёстками.       Блейн в непонимании хмурится — это похоже на историю, которую он должен будет узнать — но всё равно встаёт с криком «Иду!». Он уже на полпути к кухне, когда его окликает Бёрт, и Блейн с любопытством оборачивается.       — Да?       Бёрт смотрит на него через плечо задумчиво и даже немного с озорством. И он так похож на Курта в эту секунду, что Блейн чувствует, как у него начинают потеть ладони.       — Просто позволь мне кое-что выяснить. Просто так, — медленно говорит Бёрт. — Ты арестовал его дважды, верно?       — Да? — отвечает Блейн, ещё сильнее запутываясь.       — А затем ты работал с ним в ФБР, пока его наказание не отменили… И теперь вы женитесь?       — Да?       Бёрт хихикает, возвращаясь к газете.       — Это одна из самых странных историй, которую родители расскажут своим детям.       Блейн чувствует, как его лицо краснеет до самых ушей, и он убегает на кухню прежде, чем Бёрт заметит это.