Испытания короля Эдмунда

Глава двенадцатая, она же эпилог. Возвращение в Кэр-Паравел

Эдмунд и Кор вернулись в замок как раз к обеду и присоединились к королю Луму, Люси, Корину, Аравите, Перидану и нескольким орландским вельможам за накрытым на террасе столом. За обедом Эдмунд впервые услышал историю о том, как Кор отогнал льва, напавшего, как ему показалось, на Аравиту, и оказавшегося самим Асланом. Этот рассказ вызвал у всех немалое веселье. Не похоже было, чтобы Кор гордился своей храбростью, и он едва ли не сполз под стол, пытаясь скрыться от всеобщего внимания, пока кто-то — то ли Корин, то ли король Лум, Эдмунд так и не разобрал, — не пнул его по ноге. В конце обеда, когда все отдыхали, потягивали холодное вино и беседовали друг с другом, король Лум сказал: — Сегодня утром я разговаривал с тарханом Арвишем, одним из тех, кто добровольно сдался вчера. Он взял на себя руководство пленниками и спрашивает, какой выкуп мы намерены потребовать за их освобождение. — Ваше величество, позвольте мне высказаться, — произнес лорд Дар. — Не думаю, что наши пленники доставят нам неприятности в будущем. Если они поклянутся тихо и мирно покинуть Орландию, мы можем освободить их и без выкупа. — Согласен, лорд, — ответил Лум. — Я собирался поручить им заботу о телах павших в битве тархистанцев: пусть доставят их на родину, чтобы семьи могли достойно похоронить их. Все сидевшие за столом согласно кивнули. — Отец? — подал голос Кор. — Да? — Аравита поправит меня, если я не прав, и у высокорожденных тархистанцев все по-другому, но обычно погибших солдат заворачивают в фиолетовый саван, — сказал Кор. — Этот обычай соблюдают все тархистанцы, — подтвердила Аравита. — И еще солдатам кладут на грудь меч. — Я распоряжусь, чтобы это было сделано, — ответил Лум и нахмурился. — Нам надо решить, что делать с этим жалким созданием, Рабадашем. — Ваше величество был бы в своем праве, если бы отрубил ему голову, — с отвращением сказал Перидан. — Он убийца, все его действия за последние два дня говорят об этом. Эдмунд вспомнил свой собственный гнев и покачал головой. — Верно, но и предатели могут раскаяться и исправиться. Я знаю одного такого. Люси бросила на него быстрый взгляд с другого конца стола. — В любом случае, если убить Рабадаша сейчас, это станет для Тисрока поводом для новой войны, — сказал Даррин. — Плевать на Тисрока, — откликнулся Лум. — Его сила в численности его армии, а такое огромное войско не пересечет пустыню. Услышав это, Кор и Аравита обеспокоенно переглянулись. Эдмунд и сам почувствовал тревогу, и сделал мысленную заметку не забыть сообщить Луму о кратком пути через пустыню, о котором поведал Желтолап. — Тем не менее, меня не прельщает идея о хладнокровном убийстве кого-либо, даже Рабадаша. Было бы проще, если бы ему перерезали горло в битве. Большинство присутствующих явно разделяли эту точку зрения. — Я за то, чтобы дать ему еще один шанс, Ваше величество, — задумчиво сказала Люси. — Отпустите его, если он поклянется, что не будет больше так поступать. Может, он сдержит слово. — А может, рак на горе свистнет, дорогая сестра, — фыркнул Эдмунд. — Если он нарушит обещание, надеюсь, что это произойдет в таком месте и в такое время, когда ему можно будет снести голову в честном поединке. — Хорошо, так и поступим, — согласился Лум и приказал слуге: — Приведите сюда Рабадаша. Когда Рабадаша доставили на террасу, Аравита и Кор с нескрываемым удивлением уставились на него — не таким они представляли себе наследника Тисрока. Рабадаш выглядел диким, полубезумным и неопрятным. Эдмунд точно знал, что ночь он провел в комфорте, если не сказать роскоши, и испытывал к нему лишь презрение и отвращение. Неужели Рабадаш не мог привести себя в порядок? Лум яростно взглянул на него и сказал: — Полагаю, Вашему высочеству не надо напоминать, что согласно общепринятому закону, не говоря уже о здравом смысле, у нас есть полное право казнить вас. Однако, принимая во внимание вашу юность и скверное воспитание, лишенное добросердечности и чести, которые, несомненно, несвойственны жителям страны, где процветает работорговля и тирания… Эдмунд заметил, как Аравита помрачнела и возмущенно посмотрела на Лума. Он подозревал, что если бы король не был выше нее по положению, она высказала бы ему все, что думает о его взглядах на Тархистан, сразу же после окончания обеда. В любом случае, или Лум изменит свое мнение, или у него при дворе станет на одну благородную даму меньше, причем очень скоро. — …мы намерены отпустить вас домой, но при одном условии, — продолжил Лум. — Во-первых… — Будь ты проклят, нечестивый пес! — рявкнул Рабадаш. — Думаешь, мне интересны твои условия? Ха! Можете болтать о воспитании, сколько вам влезет — легко говорить об этом тому, кто скован цепями. Освободите меня, дайте меч, и посмотрим, кто осмелится разговаривать со мной! Все, кто сидел за столом, за исключением Кора и Лума, вскочили на ноги, даже Люси и Аравита. — Отец! Можно, я врежу ему? Пожалуйста? — спросил Корин. — Спокойствие! — громко сказал Лум. — Ваши величества! Лорды! Неужели у нас так мало гордости и выдержки, что мы поддадимся пустым угрозам этого павлина? Все, кроме Корина, снова сели. — Сядь, Корин, или я выгоню тебя из-за стола. Корин насупился, но сел. — Ваше высочество, — снова обратился к Рабадашу Лум, — я прошу вас выслушать мои условия. — Я не заключаю сделок с варварами и чародеями, — прорычал Рабадаш. — Ни один из вас не дерзнет даже дотронуться до меня. Каждое нанесенное мне оскорбление выльется вам в океан нарнийской и орландской крови. Рабадаш продолжил ругаться и угрожать, предрекая своим врагам ужасную судьбу, и Эдмунд в какой-то степени был даже восхищен его богатой фантазией и цветистыми оборотами. Но затем Рабадаш совершил ошибку, выкрикнув: — Берегитесь! Берегитесь! Берегитесь! Молнии Таш разят метко! Губы Эдмунда дрогнули в едва сдерживаемой улыбке. — А они никогда не застревают на крючке? — полюбопытствовал Корин. Люси, Аравита, Эдмунд и Перидан поспешно потянулись за бокалами, чтобы скрыть улыбки. — Стыдись, Корин, — укорил сына Лум. — Негоже смеяться над теми, кто слабее тебя. С теми, кто равен или сильнее тебя, делай, что хочешь. Лично Эдмунд не видел ничего плохо в том, чтобы подразнить Рабадаша, но не стал говорить об этом. — Какой же ты глупец, Рабадаш, — вздохнула Люси. Она хотела было сказать что-то еще, но вдруг осеклась, а Эдмунд, неожиданно для себя, вскочил на ноги и застыл на месте. Аслан был здесь. Он стоял совсем рядом, и Эдмунд ничего так не хотел, как подойти, опуститься на колени и попросить прощения за то, что сомневался в нем. Аслан прошел мимо него, и Эдмунд заставил себя посмотреть ему в глаза. В них явно было прощение, которое Эдмунд не заслуживал и не мог вынести. Вернее, думал, что не мог — он осознал внезапно, что принимает его с легким сердцем, сам не понимая, как такое могло случиться. Аслан повернулся к Рабадашу и произнес: — Рабадаш, берегись. Судьба твоя уже почти решена, но ты еще можешь ее изменить. Забудь о гордыне — чему тебе гордиться? Забудь о злости — кто обидел тебя? Прими милость этих добрых королей. Несмотря на гнев, который Эдмунд испытывал чуть раньше к Рабадашу, он понадеялся — подозревая, что зря, — что тот прислушается к Аслану. Как и следовало ожидать, Рабадаш остался стоять на месте и корчил рожи самому Аслану. — Демон! Демон! Демон! Я знаю, кто ты. Ты гнусный северный демон, враг богов! Узнай же кто я, жуткий призрак! Эдмунд не верил своим ушам. Как будто титулы и звания Рабадаша имели какое-то значение для Аслана! Судя по выражению лица Люси, она думала о том же. — Я потомок Таш, неумолимой и неодолимой. Да падет на тебя проклятье Таш! Да выльется на твою голову дождь из скорпионов! Да рассыплются в прах горы Нарнии! Да… — Осторожно, Рабадаш, — спокойно предупредил Аслан, словно тот ничего такого не сказал. — Твоя судьба уже на пороге и вот-вот найдет тебя. — Да падут на тебя небеса! Да разверзнется земля под твоими ногами! Да уничтожит твою землю огонь, да затопит ее кровью! — орал, брызгая слюной Рабадаш. — Я не успокоюсь, пока не притащу за волосы вашу королеву к себе во дворец, эту сучью дочь, эту… — Час настал. Тихий голос Аслана заглушил вопли Рабадаша, и Эдмунд, которого привели было в ярость последние слова тархистанца, невольно рассмеялся. Потому что Рабадаш, показавший себя полным ослом, превращался в это животное на глазах у Эдмунда и остальных. Это было забавно, и как нельзя лучше соответствовало его сути. Посмотрев на стоявшего напротив него ослика, Аслан сказал: — А теперь выслушай меня, Рабадаш. Твое справедливое наказание будет милосердным. Ты не навсегда останешься ослом. Рабадаш пошевелил ушами, что вызвало новый приступ всеобщего смеха. Корин, отбросив все приличия, уронил голову на стол и хохотал так, что начал задыхаться. — Ты взывал к Таш, и в ее храме ты и исцелишься. Пока Эдмунд пытался справиться со смехом, Аслан рассказывал Рабадашу, как произойдет его превращение обратно в человека. Когда Аслан замолк, на террасе на мгновение воцарилась полная тишина. А затем Эдмунд удивленно моргнул, не представляя, что он делает на ногах. Все произошедшее только что, казалось ему сном. Оглядевшись, Эдмунд понял, что на улице стоял невероятно чудесный день, теплый, солнечный, наполненный ароматом цветов. Нет, ему не приснилось, Аслан и впрямь был здесь. Не мог не быть. Особенно учитывая, что рядом со столом стоял осел и нервно махал хвостом. — Ваше высочество, мне очень жаль, что все так вышло, — сказал с улыбкой Лум. — Уверен, вы будете помнить, что это не наших рук дело. И, разумеется, мы с радостью предоставим вам транспорт для возвращения в Ташбаан, чтобы вы… э-э-э… вылечились, как пообещал Аслан. Мы предоставим вам все необходимое для вашего пребывания у нас и дальнейшего путешествия: повозку для скота, свежайшую морковь и чертополох… Один из стражников с трудом увернулся от копыта Рабадаша, который хотел его пнуть. Осла быстро скрутили и увели. Аравита и Кор продолжали смеяться, хотя уже тише, чем раньше. — Да что на вас нашло? — спросил Корин. Кор не мог говорить от смеха, а Аравита с трудом вымолвила: — Праздник! Праздник, на котором Рабадаш снова станет человеком, очень популярный! Весь Ташбаан увидит его превращение. — К концу дня вся страна будет знать об этом, — добавил Кор. Эдмунд покачал головой и широко улыбнулся. — Значит, так тому и быть. Вечером, на широком газоне перед замком, состоялся пир. Еда была восхитительной, вино — отменным, а музыка — чудесной. Гостей развлекали поэты и менестрели, и Игого рассказал историю о сражении под Залиндрехом, а Аравита поведала всем об их с Кором путешествии в Орландию. Она рассказывала об этом в типично тархистанской манере, и Эдмунд счел, что она неплохой сказитель. После, Люси уговорили рассказать, как она, ее братья и сестра попали в Нарнию, а под конец пира над горами взорвались красочные фейерверки. К тому времени Эдмунд уже отошел подальше от столов, снял ботинки, поставил на траву бокал пряного вина и, улегшись на спину, смотрел на радужные огни в небе. Как ни странно, вскоре к нему присоединился Кор. Ему были неинтересны фейерверки, более того, он смотрел в сторону леса так, словно хотел сбежать куда подальше. Поколебавшись, Эдмунд все же окликнул его, решив, что Кору не помешает разговор по душам. — Да, Ваше величество? — Можешь пока что называть меня Эдмундом. В конце концов, мы же на пиру, а не в тронном зале. — Да… конечно… — ответил Кор, которому определенно было не по себе. — Садись, — предложил ему Эдмунд, похлопав по земле рядом с собой. — Почему ты такой бледный? Что случилось? — Отец сказал, что я буду королем! — выпалил Кор. — Ты же его старший сын, — криво улыбнулся Эдмунд. — Но я не могу быть королем! Я не как вы! — Как это — «не как я»? — удивился Эдмунд. Над их головами расцвели зеленые, голубые, красные и белые всполохи салюта. — Я вырос, ничего не зная об управлении страной! — Я тоже — ты разве не слышал, что рассказала Люси? — чуть насмешливо отозвался Эдмунд. — Да, но… — нахмурился Кор, — вы сегодня сделали так, что Игого, Уинни и Аравита почувствовали себя здесь, как дома. А я знаю Игого много недель, но так и не смог убедить его в том, что он приживется в Нарнии, ведь это его дом. «Катаются ли нарнийские лошади?» — пф-ф! — Когда-нибудь ты мне объяснишь, что это значит, — сказал Эдмунд. — В общем, я знаю, что у меня никогда так не получится. Аравита постоянно твердит, что у меня нет манер, что я не представляю, как… — Так, стоп, — прервал его Эдмунд. — Может, у тебя и нет пока хороших манер, зато у тебя есть доброе сердце. К тому же, манеры Корина оставляют желать лучшего, а он вырос, как принц. Или ты считаешь, что настоящие принцы бегают по улицам чужого города и дерутся с местными мальчишками, как это сделал он? Кор поднял бровь, и Эдмунд впервые по-настоящему понял, что они и впрямь братья, а не просто очень похожие друг на друга люди. Правда, Кор оставался серьезным там, где Корин непременно пошутил бы, и еще недавно Эдмунд опасался, что он так никогда и не расслабится и не привыкнет к новому дому. Теперь же, увидев его взгляд, Эдмунд решил, что не стоит об этом волноваться. Мальчику лишь нужно время, чтобы привыкнуть. — Во-вторых, ты еще научишься всему, чего не знаешь, — сказал Эдмунд. — Хорошо, — состроил недовольную гримасу Кор, и Эдмунд удержался от улыбки, видя такое невысокое мнение об образовании. — В-третьих, ни один король или королева не делают ничего в одиночку. В Кэр-Паравеле и в Анварде полно умнейших людей обоих королевств, которые помогают и нам, и твоему отцу. — Значит, король может попросить о помощи? — Нет. Не может — должен. И довольно часто. Кор серьезно кивнул. — Ну, и последнее и самое важное: отец не передаст тебе трон в ближайшее время. Ты успеешь выучить все необходимое для успешного управления страной. — Значит, вы тоже не думаете, что из меня получится хороший король? — спросил Кор, обрывая вокруг себя траву. — Если бы ты стал королем завтра, тебе пришлось бы очень тяжело. Но в будущем, когда ты наберешься опыта и знаний, тебе будет проще. Сейчас ты не готов к трону, но потом ты все сможешь. Кор вздохнул. — А пока что слушайся своего отца и серьезно относись к урокам, — посоветовал Эдмунд, похлопав его по плечу. — Сейчас же давай смотреть фейерверк. — Красиво, — отозвался Кор, подняв голову. Следующим утром Кор не пришел попрощаться с Эдмундом, который возвращался в Нарнию со своей армией. Игого и Уинни уходили с ними. На повозке нарнийцы везли тела Кэрроу, которого должны были похоронить возле Кэр-Паравела, и лорда Дириана, чья могила должна была быть возле Большого озера. Когда они прибыли на Танцевальную поляну, Эдмунд официально распустил войско и поблагодарил всех за помощь. В Кэр-Паравел Эдмунд и Люси отправились в сопровождении немногочисленной свиты, и ехали впереди них плечом к плечу. К замку они подъехали уже поздно ночью, и Эдмунд удивился, что в такой поздний час их выбежала встречать Сьюзен. Еще больше он удивился, увидев за ее спиной Питера. Питер крепко обнял Люси и, оторвав ее от земли, немного покружил, а затем повернулся к Эдмунду и, к восторгу сестер, попытался проделать с ним то же самое. Все четверо почти сразу же отправились спать, и только утром обменялись историями. Питер сообщил, что одержал уверенную победу над великанами Харфанга и вернулся в Кэр-Паравел вчера днем. Сьюзен и Тумнус спокойно правили Нарнией, где все было так непривычно тихо и мирно, что у них имелся шанс встретить Праздник лета хорошо подготовленными. Тем лучше, поскольку Кор пообещал Эдмунду и Люси приехать на праздник. Питер был твердо намерен поехать в Орландию с первым обозом со стройматериалами и припасами, которые Нарния предоставляла соседям в качестве безвозмездной помощи. Сьюзен Питер собирался взять с собой. Он сказал, что должен встретиться с наследником трона Орландии, и шутливо ворчал, что ему требовался отдых, потому что пока остальные «веселились», он торчал на болотах в окружении кваклей-бродяклей и боялся, что его вот-вот утопят. Потом монархам стало не до смеха, когда пришло время хоронить Кэрроу и Дириана. На похоронах леопарда присутствовали как все Пэвенси, так и практически весь двор. Кэрроу все любили, и никто даже не пытался сдержать слезы. У лорда Дириана не было ни жены, ни детей, и Эдмунд знал, что вскоре ему придется подыскать кого-то на его место. Мысль об этом была невыносима, но Эдмунду, конечно, пришлось это сделать. Когда с похоронами было покончено, пришла новость, что Рабадаш благополучно доехал до Ташбаана. Игого и Уинни постепенно привыкли к образу жизни нарнийских лошадей, хотя Игого по-прежнему волновался о том, прилично или нет кататься по земле. А Эдмунд внезапно осознал, что ему нечем заняться. Ну, кроме своих обычных обязанностей, шахматных партий с Халдрингом, приятного общения с братом и сестрами и уничтожения вкуснейших булочек Розбайтер. И, само собой, ожидания Праздника лета и приезда Кора и Корина.