Just Me, You, And This Box of Matches

— Бить татуировку под дулом пистолета. — Гарри делает паузу. — Я… типа… да. Думаю, это моё. Проблема Гарри Стайлса в том, что он говорит невъебически медленно. Эти большие губы и этот длинный болтающийся язык — кажется, он и в лучшие времена едва управляется с ними, что уж говорить о том, что сейчас ему в грудную клетку упирается пистолет. Ему требуется некоторое время, чтобы распробовать каждое скользящее слово, и к тому моменту, как он заканчивает, Луи почти забывает, о чем вообще шла речь. — А? А, татуировка. Ты извращенец. — Он опускает взгляд. — О боже, у тебя до сих пор стоит — извращенец. Гарри лениво улыбается. Его глаза немного остекленели. — Уровень адреналина повысился как будто раз в сто. — Он стягивает через голову футболку. Та цепляется за пистолет, и ему приходится остановиться, чтобы её распутать. — Да, давайте начнём. — Ты… — у мастера в руках со зловещим жужжанием оживает машинка, — …абсолютно в этом уверен. — Да, — отвечает Гарри блаженно. — Боже милостивый. — Мужчина робко наклоняется, чтобы черкнуть первую линию. Луи закрывает глаза и отворачивается. Всё пошло под откос, когда Саймон отказался покидать номер в мотеле. — Саймон, — терпеливо говорит Гарри. Он очень терпеливый, правда: он весь из себя в сочувственных улыбках и добрых кивках, в то время как Луи крепко сжимает настольную лампу и с трудом подавляет порыв замахнуться. — Саймон, нам лучше уйти отсюда. Здесь тебя ищут люди. — Я не ребенок, малыш, — раздраженно отвечает Саймон, распахивая спортивную куртку. Под ней на нем ничего. Луи крепко зажмуривает глаза и думает о хорошем. — Смотри, — раздается шорох полиэтилена. — Кокаин. Кокаин. Я взрослый, и у меня есть взрослые штуки. Например, кокаин. — Да, да, у тебя есть кокаин, — от каждого слова разит терпением. Луи сейчас стошнит. — Давай ты застегнёшь куртку, и мы отсюда уйдём? Луи ждет, пока перестанет скрипеть застежка на молнии, прежде чем рискнуть снова открыть глаза, и видит, как Саймон плетётся в ванную на шаркающих ногах. — Мне надо отлить. — Саймон. Нам нужно уходить. — Мне нужно отлить, — повторяет Саймон, захлопывая дверь перед носом у Гарри. Тот громко выдыхает и медленно поворачивается лицом к Луи, который сидит на кровати, скрестив ноги, в полувозбуждённом состоянии, все еще прижимая к груди лампу. — Ну что, — произносит Гарри после паузы. — Ты как? Луи задумывается. — Хватит наводить на меня свой ствол, — говорит он в конце концов. Лицо Гарри озаряется, и он подмигивает. Луи даже представить не мог, что можно делать это с таким энтузиазмом. — Это был грязный намек на мой стояк? — Нет, — отвечает Луи, хотя, если честно, и тот в него слегка целится. — Я имею в виду настоящий ствол у тебя в руке. — Ах, ты про это, — Гарри задумчиво смотрит на пистолет. — Я почти уверен, что там не осталось патронов. Это, наверное, не опасно. — О, спасибо, это очень обнадеживает: всегда приятно услышать, что я, наверное, не отхвачу зияющую дыру в черепе… Раздается стук в дверь. Луи и Гарри одновременно устремляют взгляды на шум, а затем опять друг на друга. — Чур не я. — Луи так резко шлёпает по лицу ладонью, что едва не выколачивает себе глаз. Гарри даже не утруждает себя попыткой. Обломщик. — Я голый, и у меня член стоит, милый Луи. Вариантов у нас немного. Луи хмуро смотрит на свою промежность. — У меня вроде как полуприцел. — Он угрюмо сползает с кровати, чтобы, ссутулившись, направиться к двери. — Это тоже должно освобождать меня от таких наказаний. — Глазок отсутствует — у них почасовая оплата, а простыни сделаны из пластмассы, естественно, глазок отсутствует, — но в двери проделано небольшое отверстие примерно на уровне глаз. Луи на мгновение прижимается к ней лицом, несколько раз моргает… — Гарри? — Да. — Тот распластался на кровати, член с пистолетом оба гордо направлены в потолок. — Там ребёнок, — говорит Луи. — Он крупный? — У него пистолет. Пауза. — Он крупный? Раздается еще один резкий стук в дверь. — Я вас слышу, — доносится раздраженный голос снаружи. — Эти стены не звуконепроницаемые, вы в курсе. А теперь впустите меня, или я, нахрен, вышибу эту дверь. — Ой. — Луи смотрит на Гарри. Тот хмурится. — Мне надеть штаны? Луи закатывает глаза и отпирает щеколду, отпрыгивая в сторону, когда дверь с грохотом распахивается. Моргнув, он оказывается лицом к лицу с ребёнком. — Это какой-то прикол, — произносит Луи. Тот протискивается мимо него и заглядывает в комнату, выставив перед собой пистолет. — Где Саймон? Луи медленно закрывает дверь. — Тебе, типа… четырнадцать. — За большим взрослым оружием торчат лишь брови и волосы. Луи прямо хочется укутать его в одеяло, сунуть в руки коробку с соком и усадить перед теликом за просмотром Даши-путешественницы. — Мне не четырнадцать, — отвечает ребёнок, после чего, видимо, обращает внимание на Гарри. На Гарри сложно не обратить внимание. Он не то чтобы скрыт. — О, мой ёбаный бог, — реакция, которая оправдала ожидания Луи, а затем: — Ты же Гарри ёбаный Стайлс, — что весьма неожиданно. Гарри чуть приподнимается, немного сдвигает бедра ближе друг к другу. — Да, — отзывается он с удивлением. Луи моргает. — Я… ты знаешь его? — Заткнись. — Ребёнок даже не удостаивает его своим взглядом. — Почему… почему ты помогаешь дядюшке Саймону? Гарри пожимает плечами и принимает сидячее положение, небрежно опираясь руками о кровать за спиной. Его эрекция немного спала: очевидно, список вещей, которые его возбуждают, не включает в себя маленьких детей, наставляющих на него огнестрельное оружие. — Я друг всем нуждающимся, — отвечает он великодушно, — а Саймон, похоже, очень нуждался в укрытии, в котором ему не снесли бы башку. Раздается еще один стук. Ребёнок оборачивается и целится в Луи. — Это остальные, — говорит он. — Открывай, или я выстрелю тебе в рожу. — Ты такой бесячий. — Луи поворачивается к двери как раз в тот момент, когда та с грохотом распахивается, ударяясь о стену с такой силой, что трескается штукатурка. Перед ним предстаёт мужчина с пистолетом. За ним — ещё трое. Так же с пистолетами. Меньше, чем четырнадцать часов назад, Луи срывал в Нью-Йорке чужую свадьбу. Теперь он в убогом номере мотеля в Пенсильвании с пятью гангстерами и Гарри, у них шесть пистолетов, и ни один из них — не у него в руках. До встречи с Гарри Стайлсом его жизнь была куда более нормальной. — Сайкс, — говорит тот, что спереди. У него лысина, блестящая, как свежевымытый пол спортзала в первый день в школе; Луи замечает, как искусственный свет отражается на коже его головы. — Ты сказал, номер этот. Где Коуэлл? — Я… я еще не дошел до этого, — признается ребёнок. — Но… но, Макс. Смотри. — Он указывает пистолетом в сторону кровати, и в ту же секунду на неё нацеливаются еще четверо. — Приветик, — весело приветствует Гарри. У него, должно быть, большой опыт нахождения под прицелом, потому что он даже не вздрагивает. Черт, у него до сих пор стоит. — Твою мать, — говорит Лысоголовый. — Ты Гарри Стайлс. Луи действительно хотелось бы знать, почему все продолжают обращаться к Гарри по имени и фамилии, выделяя курсивом и интонацией, но вопросы могут напомнить людям с оружием о его присутствии, так что он держит рот на замке и медленно отступает по направлению к лампе. — Хрена с два. — Мужчина позади него высовывает свою курчавую голову из-за толстого обрубка шеи Лысоголового. — Серьёзно? Бровастый ребёнок сглатывает, а потом внезапно бросает свой пистолет. Луи подпрыгивает — все члены банды как будто инстинктивно поворачиваются, чтобы наставить на него оружие, прежде чем отвернуться и прицелиться в Гарри. — Гарри Стайлс, — произносит ребёнок, делая шаг ближе к кровати. Гарри, который по-прежнему выглядит совершенно расслабленным, поднимает свой пистолет и целится в его сторону. — Гарри Стайлс, — повторяет тот, вытягивая перед собой слегка дрожащую руку. — Я большой фанат. — Сайкс, держи рот на замке, — предупреждает Лысоголовый разъяренным голосом, а затем обращается к мужчинам у себя за спиной: — Держите Стайлса на мушке, идиоты, не отвлекайтесь, вы знаете, что он опасен. Гарри улыбается, глядя на Бровастого, со скользкими губами и простым обаянием. — Как тебя зовут, малыш? — Натан, — выпаливает ребёнок. — Натан Сайкс. В ванной раздаётся унылое бульканье и лязг унитаза, и самый высокий гангстер поворачивается к нему лицом. Он слегка напоминает Луи каланчу. — Кто там? — спрашивает пятый с сердитым взглядом. У него нет отличительных черт, но он выглядит как мудила. От него прямо несёт этим. — Мой друг Саймон, — произносит Гарри, лучезарно улыбаясь Натану. — Я полагаю, он задолжал вам немного наличных? — Ладно, заткнулись все, нахуй, — тон в голосе Лысоголового отчаянно пытается вернуть контроль над ситуацией. — Сайкс, хватит болтать. Натан демонстративно поджимает губы. — Стайлс, — продолжает Лысоголовый. — Ты тоже. Заткнись. И давай сюда пушку. Гарри поднимает брови. — Или что? Лысоголовый так быстро разворачивает свой пистолет, что Луи не успевает даже моргнуть, как тот уже целится ему в лоб. Очевидно, он не такой незаметный, как думал. — Или я вышибу мозги твоему дружку раньше, чем ты успеешь моргнуть. Гарри кивает. — Весомое «или». — Он бросает оружие Сайксу, которому удаётся оторвать обожающий взгляд от лица Гарри как раз вовремя, чтобы принять подачу. — Это было у него в заднице, — говорит Луи. Никто не отвечает. Лысоголовый выдыхает. — Хорошо. — Он поворачивается к Каланче и Мудиле. — Паркер, какого хуя нам теперь делать? — У меня есть идея, — присаживается Гарри. Лысоголовый, Мудила, Каланча и Курчавый быстро отводят глаза от неприличного колебания его члена, Натан Сайкс, похоже, пускает слюни. — Как насчет того, чтобы дать дядюшке Саймону уйти отсюда живым, а потом подбросить меня и моего друга до дома, а то мы тут немного застряли. — Послушай, Стайлс. Меня не волнует, какой шишкой ты себя возомнил. Мы банда, а не служба такси, — отвечает Лысоголовый ровно в тот же момент, когда Натан выкрикивает: — Не вопрос, для тебя что угодно. Дверь ванной с грохотом открывается, и Саймон сияет им беззубой улыбкой. Карманы его спортивной куртки заметно оттопыриваются по бокам. — Кто-то сказал «уйти отсюда живым»? — Ты спёр всю туалетную бумагу из ванной? — спрашивает Луи. Как и следовало ожидать, его игнорируют. — Саймон Коуэлл, — рычит Мудила. Он дергается, меча дулом своего пистолета туда-обратно между Гарри и Саймоном, как будто не может решить, в чью сторону угрозы важнее. — Том Паркер, — отвечает Саймон. Вид у него не особо встревоженный. Очевидно, Луи здесь единственный осознаёт, что оружие — это опасно и плохо. — Сделка расторгнута. Мы пришли забрать бабки. Саймон растерянно оглядывается по сторонам, а затем лезет в карман и достает оттуда маленький zip-пакет с белым порошком. — Я могу предложить вам пять миллиграммов. Безвозмездно. — Ты, блять, прекрасно знаешь, что этого даже близко недостаточно… — Отпусти его, — встревает Гарри. Том Паркер переводит на него взгляд. — Слушай сюда, Стайлс, то, что ты спец по поджогам, не повышает передо мной твой авторитет. — Том, — шепчет Натан. Его глаза открыты так широко, что почти похожи на блюдца, и если его нижняя губа затрясётся еще сильнее, то точно соскочит с лица. — Это Гарри Стайлс. — Сайкс, — рычит Лысоголовый, — хватит болтать. — Макс, — отвечает он, — это Гарри Стайлс. Курчавый рассеянно почесывает прикладом пистолета свою щетину. — Знаешь, — говорит он, — если ты это сделаешь, он мог бы… он мог бы… стать нашим должником. Лысоголовый рассматривает предложение долгие шесть секунд. Луи переминается с ноги на ногу. Натан выглядит так, словно вот-вот разрыдается. Гарри по-прежнему абсолютно голый. — Хорошо, — заключает он наконец. — На этот раз мы отпустим его без оплаты, при условии, что ты теперь наш должник, Стайлс, и мы будем взыскивать. — Конечно, — дружелюбно соглашается Гарри. Саймон сигает из комнаты раньше, чем Луи успевает моргнуть, оставляя за собой лишь обрывки бесплатной туалетной бумаги. Лысоголовый вздыхает и неспешно убирает пистолет в кобуру, потирая рукой свой скальп. — Мы выслеживали его два дня, — медленно произносит он. — Что нам делать теперь? Гарри моргает, глядя на него большими глазами. — Как насчет того, чтобы подбросить нас до дома? — предлагает он со всем своим очарованием. Натан падает в обморок. — Я злюсь, — говорит Луи. — Ты злишься большую часть времени, — мягко отвечает Гарри, поднимая пару наручников и внимательно их рассматривая. — Мне кажется… это кексы? Луи отбрасывает ногой кучу запутанной цепи и дуется. — Откуда все тебя знают? — Здесь пахнет, как будто кто-то разделал на ковре тухлое мясо, а затем забрызгал его Фибризом в надежде замаскировать запах. — Точно кексы, — заключает Гарри. — Это кинково. — Он отбрасывает наручники и смотрит на Луи. — В прошлом я выполнял для людей кое-какую работу. Луи закатывает глаза. — Ну да, это сразу всё объясняет, — ворчит он. — Хватит жаловаться, — отвечает Гарри, прислонившись к стене. Он пытался залезть в фургон голышом, но Лысоголовый был категорически против — «Убери уже свой ёбаный член, блядь», — и теперь на нем мешковатая толстовка и пара боксеров Луи, которые Гарри необъяснимым образом откопал в корзинке от Томлинсонов. Они немного тесноваты в промежности, что раздражает Луи. Ему они подходили просто отлично. — Я же нашёл, как нам вернуться обратно, так? — Мы в черном бандитском фургоне без номеров, — говорит Луи. — Я почти уверен, что кто-то недавно здесь умер, типа, прямо на этом самом месте. Здесь нет окон. Мы можем ехать куда угодно. Гарри кусает губу. — Можем? — Он поднимает кулак и быстро ударяет им по стенке, отделяющей кабину фургона от задней части. — Эй, эй! Натан! Остальные! Эй! Снаружи доносится шорох, после чего задние двери фургона распахиваются. — Да, — говорит Курчавый, и звучит это не особо радостно. Гарри сверкает победной улыбкой. — Как вы, ребята, смотрите на то, чтобы сделать небольшой крюк? Курчавый смотрит на него с непониманием. — Я хочу татуировку, — объясняет Гарри. — Ты хочешь татуировку, — эхом повторяет Луи. — Да, — отвечает Гарри. — Я так и сказал. — Ты хочешь татуировку прямо в этот самый момент и поэтому просишь банду свернуть с дороги к нашему дому, чтобы ты мог её себе сделать, — уточняет Луи. — Да. — Гарри улыбается. — У меня есть потребности. — Я знаю одно место, — говорит Натан, возникший из-за фургона. Он сжимает в руках дорожную карту и выглядит взволнованным. — Совсем недалеко отсюда. Парень хороший. Чистит свои иголки. Чаще всего. Я думаю. — Звучит идеально. — Гарри прислоняется спиной к стенке фургона. — Показывай дорогу. Курчавый с такой силой захлопывает перед ними дверь, что Луи чуть не падает. Он хватается за крюки, ввинченные в потолок, пытаясь удержать равновесие, и едва не ранит об один из них руку. — Как думаешь, сколько людей здесь умерло? — спрашивает он, покачиваясь, когда фургон снова трогается с места. Гарри задумывается. — Семь, — отвечает он в конце концов. Луи кивает. — Хорошо. — Не волнуйся, — успокаивает Гарри. — Скорее всего, ты не станешь восьмым. — Он улыбается. — Я сделаю татуировку! Луи закатывает глаза. — И какая она будет по счёту? Гарри пожимает плечами. — Не знаю. Я сбился со счёта после второй. Иногда они просто появляются, я даже не помню, когда их делал. Луи косится на него, слегка спотыкаясь, когда они подпрыгивают на выбоине. — Ты врёшь. — Не-а. — Лицо Гарри начинает сиять, и он закатывает рукав, обнажая свой бицепс. — Смотри, видишь? — Он указывает на строчку на изгибе плеча, написанную на языке, который у Луи не получается распознать. — Я не имею абсолютно никакого понятия, что тут написано. Луи моргает. — Да ладно? — Ага. — Гарри раскатывает рукав обратно. — Моя подруга Лу говорит, что это иврит, но я не очень доверяю ей в таких вещах. Надеюсь, там написано что-нибудь классное, типа… типа…. Какая-нибудь вдохновляющая цитата или прикольное слово, например, «мечта», или «надежда», или, — его глаза загораются, — «огонь». — Чувак, там, наверное, написано просто «сыр» или что-то такое, — говорит Луи. Гарри на мгновение задумывается, прежде чем пожать плечами. — Ну, — отвечает он. — Это не так уж плохо. Сыр — хорошая метафора жизни. Луи моргает, глядя на него. — Прости? — Ну знаешь, — Гарри говорит, как будто это должно быть очевидно. — Желтый, весь в дырках. Луи пялится на него. — И если не поддерживать температуру, он начнет пованивать. — Гарри щелкает пальцами. — Чёрт, я хорош. Надо записать это. Есть ручка? Луи пялится на него. — Будем считать, это «нет», — говорит Гарри. — Ах, ладно. Кажется, мы всё равно приехали. Неоновая вывеска на фасаде салона гласит: «Тату для горячих самцов». — Я не уверен, — произносит Луи. — Ты никогда не уверен. — Гарри выбирается из фургона и чуть не спотыкается о груду цепей. — Вот почему я главный. Луи спрыгивает следом. — Да, насчёт этого, — он говорит с улыбкой, и, когда Гарри оборачивается, быстро бьет его коленом по яйцам. Гарри съеживается с тихим стоном и остается лежать на тротуаре, пока Лысоголовый не подходит и не поднимает его прикладом своего пистолета. Пронзительный писк продолжает вырываться из него при каждом касании ног о землю, как будто его мошонка состоит из стекла, а не из морщинистой кожи. Это не прекращается, пока они не оказываются внутри, и его не толкают вперед, чтобы поговорить с владельцем; там он расплывается в улыбке и полностью выпрямляется, по-видимому, позабыв о недавней травме, нанесённой его фамильным драгоценностям. — Бабочку, — объявляет Гарри, задрав рубашку и ткнув пальцем в рельефный пресс. — Прямо здесь. Луи не замечает, как издаёт жалобный визг, пока все в помещении не оборачиваются, чтобы уставиться на него. — Я… — Он откашливается. — Пресс, Гарри? Серьезно? — Да, — довольно отвечает Гарри. — Только не кубики, — голос Натана Сайкса звучит абсолютно опустошенно. Он массирует через футболку свой тощий впалый живот, как будто это его утешает. Мастер настроен скептически. Он забирает у Гарри альбом с эскизами, по-видимому, нисколько не смущённый тем фактом, что на его клиента направлено сразу несколько пистолетов, и с сомнением вглядывается в открытую Гарри страницу. — Насколько большую? Гарри тихонько мурлыкает себе под нос. — Примерно так в высоту. — Он прижимает большие руки к животу. Луи хочется плакать. — И так в ширину. — Как будто смотришь на ДТП в слоумо, — комментирует Курчавый, не обращаясь ни к кому конкретному. — Ты точно уверен? — У татуировщика слегка нервный вид. — Эти ребята что, заставляют тебя это делать? Мне вызвать полицию? — О, нет, — беззаботно отвечает Гарри. — Я здесь, потому что сам хочу. Им просто нравится направлять на людей большое оружие. — Чтобы компенсировать размеры других вещей, — добавляет Луи, получая за это пинок под колено. — Ай. — Ну я… ладно. — Мастер качает головой. — Как хочешь, Господи. Гарри подмигивает. — Нет, просто Гарри, — отвечает он. Натан хихикает, как будто тот только что отпустил сам смешную шутку на свете. Мужчина достает машинку, готовит иглы, и… и, кажется, всё происходит слишком быстро. — Можно мне хотя бы попрощаться? — спрашивает Луи. Натан бросает на него взгляд. Он все еще немного хихикает. — С кем, с его кубиками? — Ну, ээ… — Луи неловко ёрзает. — Да. Натан качает медленно головой и намеревается открыть рот, как вдруг Гарри вскакивает со стула, чуть не сбивая коробку с иголками и чернилами со стола. — Где мы можем уединиться? — спрашивает он у мастера, который стоит в стороне, засунув руки в карманы, и выглядит неимоверно уставшим от всей этой ситуации. Тот поворачивает голову в сторону, кивком указывая на скромную деревянную дверь, наполовину спрятанную за штабелем из ящиков с молоком. — Кладовка, — отвечает он. — Я даю тебе пять минут, а потом делаю татуировку кому-то другому, независимо от того, сядет он сам или мне придется применить силу. Натан бледнеет. Гарри хватает Луи за запястье и тащит в кладовку. Она не очень просторная — Гарри приходится слегка согнуться, чтобы не упираться головой в потолок, а Луи оказывается прижатым к задней стенке с ящиком из-под молока, который врезается ему в ребра, — но вполне сойдет. На потолке даже есть лампочка, что действительно очень удобно. Луи дергает за болтающийся металлический шнур и поднимает глаза на Гарри: на его бледное, удручающе симметричное лицо в тусклом свете падает тень. — Эм, — говорит Луи. Гарри смотрит на него сверху вниз полуприкрытыми глазами. У Луи начинают зудеть руки. — Можно мне, эм… — Он опускает взгляд на футболку Гарри, а затем опять поднимает. — Не стесняйся, — тот отвечает. Он не делает никаких попыток помочь, только смотрит тяжелым взглядом, как одна рука задирает до подмышек его футболку, а вторая прижимается к животу. Луи зачарованно наблюдает, как пульсируют и сокращаются мышцы у него под ладонью, напрягаясь от прохладного прикосновения. — Они просто… такие… — Луи опускается коленями на пол, слыша, как Гарри резко втягивает воздух, и наблюдая, как от этого у него вздрагивает живот. Это уже второй раз, когда Луи стоит перед ним на коленях, и что-то подсказывает, что не последний. — Они просто такие красивые, — договаривает он с грустью, проводя ногтем вниз и задевая впадинку в пупке Гарри. — Я буду скучать по ним. Он ожидает, что Гарри отвесит какой-нибудь задиристый комментарий — «ты же знаешь, что они никуда не денутся», — но, подняв взгляд, обнаруживает, что Гарри молчит и не двигается, его губы слегка приоткрыты и скользкие из-за неугомонного языка. Луи поднимает другую руку и слегка впивается ногтем в нежную кожу на ямке у тазовой косточки. — Правда классные. — Он прижимается легким, как перышко, поцелуем к коже рядом с пупком, чувствуя, как под губами напрягаются мышцы. — Очень рельефные. — И проводит кончиком большого пальца по бороздкам между мышцами. — Ты делаешь скручивания? — Иногда, — отвечает Гарри, умудряясь поделить одно короткое слово на две части. — Эм, Луи, ты, эм, эм… Запястья Луи задевают переднюю часть боксеров с улыбающимся эмодзи, когда он сдвигается, чтобы получше рассмотреть живот. Вау, бог ты мой. — Ты возбудился, — произносит он, почти не веря своим ушам, и тычет пальцем в эрекцию, просто чтобы убедиться. Гарри издает мужественный писк. — Вау. — Ну, да, ты… — Он прижимает ладони к щекам, которые теперь в тусклом свете пылают вишнево-красным. — Ты, эм, на коленях, ты… Луи вздыхает. — Ты похотливый ребенок, Гарри. Я хотел всего лишь невинно попрощаться, а тебе обязательно надо возбудиться и всё извратить… — Невинно… ты поцеловал меня в живот, боже… Дверь распахивается. Луи едва успевает моргнуть из-за внезапного потока яркого света, как ему по лицу ударяет ботинок. — Нет времени на отсосы, — шипит Натан Сайкс. Другой ботинок прилетает Гарри прямо в обнаженный живот, и он со стоном сгибается пополам. — Иди и, нахуй, делай свою ёбаную татуировку. — Он делает паузу. — Пожалуйста. — После чего дверь захлопывается с такой силой, что сзади опрокидывается метла, царапая жестким ворсом запрокинутое лицо Луи. Гарри, все еще пытаясь восстановить дыхание, прислоняется к задней стене и фактически занимает весь верх кладовки. Луи отталкивает его в сторону, чтобы встать и отряхнуть колени, которые уже начали побаливать. — Что ж, ээ, — произносит он, немного покашливая. — Думаю, я сказал свои… прощальные слова. Тогда я, наверное, пойду. — Он недолго переминается с ноги на ногу, ставит метлу на место и поворачивается, чтобы уйти. Чья-то рука тянет его обратно. Луи разворачивается, едва не потеряв равновесие, и успевает издать лишь легкий писк удивления, прежде чем Гарри вцепляется руками в воротник его футболки и тащит вперед. Его ноги фактически отрываются от земли, когда Гарри поднимает его на уровень глаз, сложив рот в тонкую линию. — Луи Томлинсон, — говорит он, — ты, сраный любитель подразнить. Рот Луи то открывается, то закрывается. Гарри притягивает его ближе. Сейчас в нём кипит настоящая ярость: глаза потемнели, ноздри раздулись. — Клянусь богом, Луи, ты, блять, думаешь, что можешь просто меня завести и каждый раз убегать, как будто это ничего не значит, как будто, если нам помешали, это не в счёт, каждый ёбаный раз, засранец, но я, нахуй, богом клянусь, когда-нибудь я затащу тебя в койку, и мы не будем вылазить из неё несколько дней. Он делает паузу, глубокий вдох, а затем аккуратно опускает Луи на пол кладовки. Тот, пошатываясь, отступает на шаг. Он не может перестать в шоке пялиться на Гарри и знает, что у него карикатурно большие глаза, а в растрепавшихся волосах, скорее всего, застряли щетинки метлы, но… серьёзно. Серьёзно. Гарри легко ему улыбается. — Пока, — говорит он, а затем широко распахивает дверцу кладовки. — Я готов! Луи выходит из салона и обнаруживает Каланчу и Паркера, сидящих бок о бок на бордюре перед зданием и выпускающих кольца дыма в ночной сумрак. Он садится рядом с Каланчой и тянет руку. — Можно стрельнуть? Паркер бросает на него скептический взгляд. — Что, ты куришь? Луи насмешливо подмигивает и принимает протянутую Каланчой сигарету. — Конечно, дорогой, — он растягивает слова, зажимая её между зубами. — У всех нас есть слабости. — Действительно, — отвечает Каланча. Это первый раз за весь вечер, когда он заговорил. — И я думаю, мы уже знаем твою. Луи смотрит на него, нахмурившись, и вытаскивает из зубов сигарету, с надеждой помахивая ею перед лицом Каланчи, который сразу же достает зажигалку. — И что это должно означать? — спрашивает он, хватая зажигалку и щелкая по ней одним пальцем, пока она не загорается. — Кэнсваран пытается сказать, в своей пассивно-агрессивной манере, — объясняет Паркер, — что ты повсюду носишься за Стайлсом, как маленький кусачий щенок, а он наматывает поводок на кулак. Луи кашляет на первой затяжке и делает паузу, чтобы выпустить в улицу клубки дыма. — Прости, — говорит он в конце концов: сигарета возвращается, но от учтивости ни следа. — У него метафорический поводок? Паркер фыркает. — Ой, да ладно, — отвечает он. — Ты валандаешься за самым уважаемым пироманьяком в этой половине экватора, но даже не можешь отличить приклад от дула. Ты не напарник, ты зверушка. Блять, да ты чуть хвостиком не виляешь, стоит ему посмотреть на тебя. Луи делает небольшую затяжку. На этот раз легче — все еще дерет горло, но легче. Не совсем понятно, как Зейн делает это постоянно, или зачем. — Я здесь с Гарри не потому, что он мне нравится. — Во рту противный привкус, глаза прищурены. — Я здесь потому, что меня тут с ним бросили, и я охуеть как уверен, что я не его зверушка, тупица. — Твой рот шевелится, — говорит Паркер, — но всё, что я слышу, это тяф-тяф-тяф… Луи бросает сигарету на землю и уже собирается шагнуть вперед, чтобы познакомить цыплячью шею Паркера с выпуклостью своего мощного бицепса, как вдруг дверь салона распахивается с задорным звоном висящего над ней колокольчика. Все трое оборачиваются и видят Гарри, спускающегося по ступенькам с крыльца, сияющего и без футболки, которая перекинута через руку, а по бокам от него — дуэт из Курчавого и Лысоголового. Они плотно прижимают пистолеты по обе стороны от его грудной клетки, а Натан плетется в нескольких шагах позади с сияющими глазами. На торсе по центру — большой кусок марли. — Дело сделано, — объявляет он и подходит к Луи, чтобы запечатлеть на его щеке влажный и, откровенно говоря, неуместный поцелуй. — Он набил базу и сказал, что мне можно вернуться еще пару раз за деталями. Боже, обожаю иглы. Теперь можно домой? Паркер хмурится. — Напомни ещё раз, домой — это куда? — В Нью-Йорк, — отвечает Гарри. Паркер морщит свой лоб. — О Боже. Сайкс пинает его в лодыжку. — Том, — уговаривает он. — Это Гарри Стайлс. — И Луи Томлинсон, — добавляет Луи. Все пялятся на него. — Неважно. — Он отводит взгляд. — Продолжайте, блять, в том же духе. Они отправляются домой. — Блин, — говорит Гарри. Луи переводит на него взгляд. За все три часа, которые они провели запертыми на заднем сиденье в бандитском фургоне, запутавшись ногами в ворохе цепей и клейкой ленты, некоторые из которых до сих пор почему-то влажные — и Луи молит Бога о том, чтобы это был пот, — кажется немного странным выбрать именно этот момент, чтобы начать ругаться: они почти на финишной прямой. — Хмм? — Я собирался… блин, — повторяет Гарри. Машина резко останавливается, и груда веревок врезается Луи в бок. Корзина с фруктами в углу опасно раскачивается. — Блин, мы уже здесь, а я собирался сделать что-нибудь, чтобы поднять в их глазах свою репутацию… чтобы напомнить, что я вообще-то очень страшный и что им лучше никогда меня не искать и не возвращаться за долгом, но… но у меня ничего нет… блин… — Ничего, чтобы сделать что? — Луи прижимается к стенке, чтобы внезапная остановка не заставила его съехать на темное пятно на ковролине. Это может быть масло или яблочный сок, а ещё это может быть что-то, что не является маслом или яблочным соком. Он предпочёл бы не рисковать. — Чтобы что-то поджечь, Луи, — раздраженно отвечает Гарри. — Честное слово. Я пироманьяк, помнишь? По сути это моя претензия на… — О. — Луи мгновение роется у себя в кармане, прежде чем вытащить маленькую серебристую зажигалку, которую он так и не вернул Каланче. — Ты можешь, ээ… воспользоваться этим? Гарри смотрит на него в недоумении. — Это зажигалка, — говорит Луи. — Ну, знаешь, если ты не знал, теперь знаешь. Знай. Гарри переползает на сторону Луи, выхватывает зажигалку у него из рук, а затем запечатлевает на его губах воздушный поцелуй. — Спасибо. — Через мгновение он отстраняется. На его влажных губах синяки, и Луи пялится на них, вероятно, недопустимо долго, прежде чем снова поднять глаза и установить зрительный контакт. — Я ценю это. — Не за что, — Луи бормочет и отворачивается, делая вид, что распутывает металлическую цепочку, лишь бы Гарри не видел глупой, глупой улыбки, которой он не может перестать глупо улыбаться. Глупая. Он получает сообщение от @NathanTheWanted (Самый Разыскиваемый Натан в западном полушарии!!), когда идет по подъезду к своей двери. «спасибо за подписку !!» Пока он пытается вставить в замочную скважину ключ, появляется еще несколько. «ты самый везучий чувак на планете, ты в курсе» «ты дважды переспал с гарри стайлсом» «было жарко ?» «хаха, этот каламбур был ЗАДУМАН!!» Похоже, кто-то засунул жвачку в замок. Луи готов поставить на Найла, но тот в тюрьме уже неделю — возможно, Рыбка к этому как-то причастна. «том говорит я должен перестать тебе написывать» «думаю он просто завидует потому что не получил подписку» Луи, наконец, выковыривает последний кусочек жвачки «Трайдент» и снова пытается вставить ключ. Тот проталкивается, Луи его проворачивает и пытается открыть дверь. Её снова заело. Его телефон жужжит в последний раз. «об ожен а фургоне ебан ый пожа р» Когда Луи наконец попадает в свою квартиру, внутри оказывается темно. — Кинуть меня в другом штате, а потом даже не оставить свет включенным, — ворчит Луи себе под нос, снимая ботинки и бросая пальто на тумбу в прихожей. — Я всё понял, Малик, — продолжает он, на ощупь пробираясь по коридору и включая по пути свет. — Посмотрим, заплачу ли я за твою грёбаную аренду в этом месяце, долбаный халявщик… Он щёлкает на кухне выключателем и тут же издает душераздирающий вопль. Ник Гримшоу лучезарно ему улыбается и соскакивает со столешницы, откладывая в сторону упаковку йогурта, в которой он ковырялся. — Приветик, Томлинсон, — говорит он. — Думал, ты никогда не вернешься. Ты задолжал мне объятие, и я намерен его получить. Луи хватается за грудь. — О мой ёбаный бог. — А затем: — О мой бог, ты что, сидел в темноте, хавал мой йогурт и ждал, пока я вернусь, чтобы обнять меня? Ник пожимает плечами. — Да. Луи закрывает глаза и массирует ноющие от боли виски. — Ты что, постоянно так делаешь? — спрашивает он. Ник задумывается. — Нет, — отвечает он. — Я делаю это не для всех. — Пауза. — Пришлось бы есть очень много йогурта. — Тонны. — Луи тяжело опускается за кухонный стол. — Тонны тонн. — Да. — Еще пауза. — Где ты был, кстати? — О, — говорит Луи. — То тут, то там. Понимаешь. — Он вздыхает. — Ты знал, что Гарри популярен в криминальном мире? Ник пожимает плечами. — Нет, но это не так уж удивительно. Чем? Луи косится на него. — А ты как думаешь? — Ну. — Ник пожимает плечами, со стуком бросает ложку в раковину. — Видимо, либо проституцией, либо пироманией. Луи даже не хочется знать. — Второе. — Хм. — Пауза. — Итак, что насчет объятия? Луи роняет голову на стол и закрывает глаза. — Или, может, как-нибудь в другой раз, — слышится голос Ника с другого конца кухни. Несколько минут единственным источником звука в комнате остаётся топот его дурацких ботинок по кафелю, пока он расхаживает по кухне. Луи только начинает проваливаться в сон, когда чья-то рука запускается ему в волосы, размазывая йогурт по спутанной челке. — Не забудь про завтрашний день, — воркует Ник сверху. Луи издает приглушенный стон в салфетку, к которой прижато его лицо. — Что завтра? — бормочет он. Ник хохочет. — Ты не знаешь? О, милый. — Он похлопывает его по щеке своей липкой рукой. — О, милый, ты облажался. Ник явно жаждет, чтобы Луи спросил его почему, — он сразу же засыпает просто ему назло. С Ником Гримшоу и его хипстерским дерьмом можно разобраться и утром, когда он выспится и, судя по всему, ещё больше облажается.