Just Me, You, And This Box of Matches

Луи просыпается от того, что по нему ползёт мужская фигура. Это не самый плохой способ проснуться: ситуация, в которой на тебя лезет мужская фигура может быть хороша, даже чудесна, особенно когда ты сонный и наполовину раздет. Однако эта мужская фигура пахнет чипсами из тортильи и лупит его по лицу. Это несколько портит эротичность момента. — Что, — Луи ворчит и переваливается на живот, зарываясь лицом в подушку. — Я вернулся, — шепчет Найл ему на ухо и запускает руку в волосы у него на затылке, отрывая голову от кровати. — Скучал по мне? Луи открывает глаза на секунду — как раз достаточно, чтобы лицезреть его радостную физиономию. — Нет. — Он извивается и возвращается в убежище своей залитой слюнями подушки. Найл, ничуть не смутившись, поднимает его опять. — Нет-нет, Луи. Пора просыпаться. Проснись и пой. — Он соскакивает с постели и подбегает к стене, щёлкая выключателем, прежде чем пересечь комнату, чтобы широко распахнуть шторы. Луи издает полузадушенный визг и прячет голову под одеяло. — Проснись, проснись! — Проваливай, — стонет Луи, уткнувшись ртом в простыни, после чего Найл снова тянет его наверх. — Боже, ты можешь просто свалить обратно в тюрьму, или где ты там был? — Не-а, — весело отвечает тот. — Мою камеру уже наверняка заняли. Может, какой-нибудь убийца. А теперь хватит ныть: нас ждёт торт, который нужно испечь. Дверь открывается, и он исчезает за ней, громко напевая и с грохотом пробираясь на кухню. В течение нескольких секунд по коридору эхом разносится, как разбивается нечто тяжёлое и стеклянное, прежде чем в квартире воцаряется кромешная тишина. — Торт? — вопрошает Луи в безмолвие своей спальни. Когда несколько минут спустя он заходит на кухню, то застает у плиты Лиама Пейна в синем фартуке и красной бейсболке. — Я в замешательстве, — говорит Луи. Лиам поднимает голову. — О! Привет, Луи! — Он пересекает комнату, чтобы поцеловать Луи в щеку, все еще сжимая в руке лопатку. Ощущение очень домашнее. Луи становится не по себе. — Как дела? — Нормально. — Луи делает паузу. — Блять, сейчас правда семь? Утра? Лиам пожимает плечами. — Да? — Всё ужасно, — поправляет Луи и смотрит через кухню на Найла, который сидит на обгоревшей половине столешницы, потягивая банку пива. — Какого хрена вы делаете? Как у вас вообще получается попадать внутрь? — У меня есть ключ, — отвечает Лиам. — И у меня, — поддерживает Найл. Луи моргает. — Я не давал вам никаких ключей. — Нет, неделю или две назад Эми одолжила твой, пока ты спал, и сделала дубликаты, — радостно объясняет Найл. — Думаю, она продает их онлайн по пять баксов за штуку. Луи хмурится. Эми. Эми. Нужно уже записать это, что ли. — Твоя девушка не очень хороший гость. Найл делает глоток пива и расплывается в улыбке. — Я знаю. Ну разве она не фантастическая? Входит Зейн с вазой цветов, за ним тащатся три воздушных шарика в форме сердечек. — Салют. — Привет. — Лицо Лиама тут же становится пунцовым. — Привет, — булькает Найл с полным ртом Bud Light. — Я в таком замешательстве, — произносит Луи. Зейн ставит вазу на стол и отпускает шарики. Те ударяются о потолок с бархатным «пфф». — Почему? — Похоже, он еще не проснулся, забей, — отвечает Найл. — Нам спрятать в торт дилдо, как думаешь? Зейн бросает взгляд на корзину для фруктов, отливающую тусклыми бликами в свете раннего утра. — Зачем нам прятать в торт дилдо? — Ну, для сюрприза. — Найл сминает банку в кулаке и швыряет её в мусорное ведро. Он промахивается на добрых полметра. — Типа, мы набиваем ему желудок, можно заодно набить и задницу, понял? Просто любезность. Зейн корчит гримасу. — Наверное. — Он берёт из корзины один из фаллоимитаторов и поднимает его, чтобы получше рассмотреть. — Думаешь, голубой с блёстками для него подойдёт? — Скорее в него, — отвечает Найл со зловещей улыбкой. Зейн поворачивается в другую сторону кухни. — Ты что думаешь, Лиам? Лиам начинает заикаться. Его рот то открывается, то закрывается, то снова открывается, и в конце концов он едва слышно произносит: — …что. Луи героически бросается ему на помощь. — Он девчачий, Зейн. Ни для какого него этот цвет не пойдет. Зейн, глядя на него, прищуривается. — А ты откуда знаешь? Луи закатывает глаза. — Изучал дизайн фаллоимитаторов в колледже. Сам, блять, как думаешь? И кому мы вообще печем дилдо-торт? Найл странно на него смотрит. — Ну… Гарри, конечно. Кому ещё? — Гарри? — Луи оглядывается, как будто тот сейчас выпрыгнет из-за кухонного стула или, может, дивана. Постоянное присутствие Гарри сопровождало его последние тридцать шесть часов — немного странно внезапно не находиться в его компании. — Почему Гарри? — Эм, — отвечает Найл. — Может, потому, что у него день рождения? У Луи слегка отвисает челюсть. — У него день рождения? На мгновение на кухне воцаряется тишина, а затем на лице Зейна медленно растёт ухмылка. — Бог мой. Ты не знал. Найл словно сбит с толку. — Как, черт возьми, ты мог не знать, чувак? Он буквально не говорил ни о чем другом последние несколько недель. — Скорее месяцев, — поправляет Зейн. — У него с января обратный отсчет в статусе на Фейсбуке, — добавляет Лиам, невероятно гордый тем, что смог внести вклад в разговор. — На нём прямо дата есть, — говорит Найл. — Татуировка. На теле. — Он прислал мне вишлист всех своих товаров на Амазон, — подкидывает Зейн. — Этот пацан, — заключает Найл, — очень неравнодушен к своему дню рождения. Луи моргает. — Он ни разу мне ничего не сказал. — О, Луи. — Кажется, Найл разрывается между смехом и плачем. Луи хмурится, потому что все пялятся на него так, словно им его жаль. Серьёзно. Пошло оно всё. Он выхватывает у Зейна фаллоимитатор и свирепо смотрит на всех присутствующих. — Почему никто из вас мне ничего не сказал? — Я думал, ты знал! — защищается Найл. — Блин, я был в тюрьме, а он все равно позвонил мне, чтобы напомнить. — Ты исчез с ним на два дня, — отвечает Лиам. — Я думал, ты… ну понимаешь. Поздравляешь его заранее. Луи закатывает глаза. — Я не спал с ним, Лиам. Зейн переводит нахмуренный взгляд с Луи на Лиама и обратно, между его бровей залегла небольшая складка. — Подождите секунду. Разве вы, ребята, разве вы не… Луи смотрит на него, нахмурившись. — Что? Зейн указывает на него, затем на Лиама. — Разве вы, типа, не вместе? — Нет, — отвечает Луи, в то время как Лиам одновременно выпаливает: — Да. Луи поворачивается, чтобы уставиться на него. — Эм, Лиам… Лиам устремляет на него самые огромные щенячьи глаза, которые Луи когда-либо видел. — Что ты хочешь сказать, Лу? Мы что… ты хочешь порвать со мной? — Эм. — Луи надеется, его тон говорит: «Какого хрена ты делаешь, прекрати это немедленно». — Что? Лиам прерывисто вздыхает и отворачивается, и, матерь божья, Луи кажется, он видит, как у него по щеке скатывается слеза. — Луи, мы можем… ты можешь не делать этого здесь? Можно мы просто… поговорим? Наедине? Луи непонимающе пялится на него. — Черт, — комментирует Зейн. Найл медленно открывает еще одну банку пива. — Пошли, — тихо зовёт Лиам, разворачиваясь, чтобы уйти. Луи бросает взгляд на лицо Зейна, прежде чем выскользнуть вслед за Лиамом в прихожую. — В какие, нахуй, игры ты играешь, Пэйн? — шипит он, толкая его в угол и притворяясь, что ему не приходится вставать на цыпочки, чтобы как следует заглянуть в лицо Лиаму. Тот выглядит невозмутимым даже несмотря на слезы, все еще стоящие у него в глазах. — Со мной расстаются. Луи морщит лоб. — Лиам, мы не встречались по-настоящему. Ты же в курсе, да? — Я не идиот, Луи, — шепчет он. — Но если ты разобьешь мне сердце, то кому-то придется собрать его обратно. Луи пялится на него. — Кому-то, — уточняет Лиам, — вроде Зейна. — О Господи. — Луи прикладывается лбом к стене с глухим стуком. Лиам прочищает горло и повышает громкость. — Л-луи, это обязательно должно так закончиться? — произносит он достаточно громко, чтобы его могли расслышать все на кухне и, видимо, в паре квартир по соседству, судя по тому, как срывается в конце его голос. — Лиам, — отчаянно шепчет Луи. Лиам бросает на него умоляющий взгляд. Грёбаные щенячьи глаза. Луи вздыхает. — Лиам, мы неплохо провели время. — Его голос, пожалуй, получается слишком сердитым для печального расставания, но это нормально. Луи разозлило бы и настоящее печальное расставание. — Но мне кажется, что нам лучше остаться друзьями. Лиам немного давится воздухом. — Но я любил тебя, — шепчет он театрально. Луи хочется биться головой о кирпичную стену. — Любовь, — подыгрывает он, — она… мимолетна, понимаешь? И наша любовь — она… она промелькнула. Она пролетела. Она промелькнула и пролетела, и вот её нет. Лиам свирепо на него смотрит. — И ты говоришь, что учился драме, — бубнит он под нос, продолжая: — Хорошо, Луи. Раз ты… раз ты этого хочешь. — А затем медленной шаркающей походкой возвращается обратно, остановившись лишь раз, чтобы оглянуться через плечо. Луи выдыхает и отсчитывает до десяти, прежде чем вернуться на кухню, где он обнаруживает Найла, сидящего в одиночестве за столом и строящего башню из вилок. — Где Зейн? — спрашивает Луи, как будто ему это не известно. — Лиам убежал в ванную, — отвечает Найл, — и я думаю, он пошел его утешать. — Он добавляет сверху еще одну вилку. — Разбиваешь сердца, а, Томмо? — Не совсем. — Луи наклоняется, чтобы сесть. — Итак, что мне теперь делать? Мне, типа, испечь торт, или выбрать дилдо, или что? Найл смотрит на него со всей серьёзностью. — Луи, — отвечает он, — ты хочешь залезть Гарри в штаны? Луи обдумывает вопрос. — У него классный член, — признает он. Конструкция из приборов с грохотом рушится, и столовое серебро разлетается по столешнице. Одна из вилок чуть не протыкает Луи ногу: он отдергивает ее в самый последний момент, едва не упав со стула. — Ладно, — резюмирует Найл. — Тогда тебе лучше свалить отсюда и купить ему чёртов подарок. Луи оказывается в долларовом магазине. Сегодня не его день. Он стоит перед отделом косметики для волос, тупо уставившись на бутыльки с шампунем с ароматом клубники, с зелёной корзинкой в руках и в полном смятении. Ему бы очень хотелось, чтобы кто-нибудь оказался рядом и мог помочь, но, по всей видимости, с Лиамом они только что расстались, и Зейн занят его утешением, Найл печёт торт, и уж тем более у него нет возможности позвонить Гарри и попросить его выбрать подарок на свой собственный, мать его, день рождения. Луи слегка облажался. В конце концов он устраивается прямо на полу, вытянув ноги через проход, достает свой сотовый телефон, принимается медленно листать контакты, на один из них кликает, а затем ждет, пока установится прерывистое соединение и зазвучат гудки. Абонент отвечает после второго. — Том-мо. Луи ухмыляется, отслеживая, как женщина осторожно переступает через его ноги по пути к дезодорантам. — Лукас. — Как жизнь, чувак? — На заднем фоне пульсирует басовый ритм, и кто-то выкрикивает нечто похожее на беглый испанский, перекрывая грохочущую музыку. — Ты как сквозь землю провалился. — Могу то же самое сказать о тебе, — отвечает Луи. — Слушай, Стэн. Скажем, тебе понравился парень. Из динамика доносится излишне драматичный вздох. — Жаль, что приходится отвергать тебя снова, Лу, но я просто не воспринимаю тебя в этом смысле. Прости, друг. Об его ноги спотыкается маленькая девочка. Он раздумывает, не подвинуть ли их. Такое чувство, что на это потребовалось бы гораздо больше усилий, чем он готов приложить. — Поверь, не существует человека, чьё обнажённое тело я хотел бы видеть меньше твоего, Лукас. А теперь слушай. Скажем, тебе понравился парень, и, допустим, у него день рождения, и ты не знал об этом заранее, а ещё ты на мели, но тебе нужно подарить ему что-то хорошее, чтобы он не возненавидел тебя на всю оставшуюся жизнь. Что бы ты ему подарил? Следует пауза. — Вот блин, Луи. Ты влюбился. Луи закатывает глаза. Он дружит со сборищем третьеклашек. — Можешь просто помочь мне? С другого конца провода доносится звук чего-то бьющегося, и на секунду линию застилают помехи. Когда Стэн продолжает разговор, шум на фоне становится гораздо тише: должно быть, он вышел на улицу. — Ну, чем он увлекается? У него есть какое-нибудь хобби? Луи задумывается. — Он пироманьяк, — говорит он в конце концов. — И ему нравится раздеваться. Длинная пауза. — Пироманьяк. — Да. Я так и сказал. — Вслух это звучит намного безумнее, если честно. — Получается, что… — еще одна пауза, — ему нравится всё поджигать? — Да, — отвечает Луи, — это и есть значение слова «пироманьяк». Стэн выдыхает. — Блять, чувак. Я слишком пьяный для этого. Луи закатывает глаза. — Ты всегда слишком пьяный. Где ты? — В Таиланде. — С какой-то конкретной целью? — Да нет. — Пауза. — У меня нет с собой паспорта, и я вроде как, ах, пробрался сюда тайком, так что не афишируй, где я, ладно? Я залил статус в Фейсбуке, что рад провести неделю во Флориде, так что это должно всех отвлечь. — Я видел этот статус. — Хорошо. Значит, сработало. — Стэн, ты опубликовал его месяц назад. — Серьёзно? Хмм. Время летит незаметно, когда ты летаешь по-таиски. — Стэн смеется над этим минуты три, на протяжении которых Луи успевает подняться на ноги, походить немного по магазину, а затем с несчастным видом плюхнуться на пол перед отделом со сладостями. — Стэн, — произносит он, когда тот берёт паузу, чтобы отдышаться и что-то глотнуть. — Помоги мне. — Разденься, — говорит Стэн, после чего снова начинает смеяться. — Надень презерватив и подожги его. — Стэн, ты долбоёб… — Гарри? Луи так резко подскакивает, что к голове приливает кровь, и на мгновение ему приходится ухватиться за полку с Твиззлерами, чтобы не упасть. Обернувшись, он видит перед собой Элеонор с охапкой пушистых носков по цене два за доллар и восторгом у неё на лице. — Стэн, — говорит Луи, — я пошёл. — Он отключается, а затем обращает взгляд к девушке, неуверенно улыбаясь. В ответной улыбке Элеонор нет ничего неуверенного. — Гарри! Как приятно тебя снова увидеть! — Да, — слабо отвечает Луи. У него в кармане жужжит телефон. — Подожди, мне нужно… Это сообщение от Найла. «будь здесь через полчаса, или Гарри догадается, что ты забыл!!!!! : ) x o x» — …мне надо… мне надо… блин… блин. — Он поднимает на нее взгляд. Элеонор до сих пор улыбается. Элеонор милая и приятная. Элеонор должна разбираться. — Элеонор, чудесная Элеонор, если бы у тебя был друг, который очень любит огонь, что бы ты подарила ему на день рождения? Элеонор даже не моргает. — Насколько любит? Луи медленно поднимается с пола. — Что, есть шкала? Она пожимает плечами. — Ладно, скажем, «один» — это «считает, что огонь иногда может быть красивым», и «пять» — «одержимый пироманьяк». Луи задумывается. — Шесть, — отвечает он. Элеонор кивает. — Хорошо. Есть вариант. Он теряется всего трижды по дороге в хозяйственный магазин. Это можно расценивать как успех. Кассир считает на пальцах. — Разве не для этого существует кассовый аппарат? — спрашивает Луи. Ему не хочется быть полнейшей задницей, но он скачет на цыпочках, в телефоне сообщение: «15 минут и тебе лучше быть здесь хаха!!! : )», а кассир, блядь, считает на пальцах. Парень смотрит на Луи из-под вьющейся чёлки. У него большие карие глаза, как у олененка под лупой, а губы нервно поджаты. На бейджике имя «Джорджи» и нарисованные фломастерами вокруг сердечки. — Я не очень силен в математике, — отвечает он медленно. Луи чувствует, что его терпение вот-вот на исходе. — Ну, разве не для этого существует кассовый аппарат… — Шелли, — мужчина за кассой, выкрикивает над головой у покупателя, которому помогает. — Тебе нужна помощь? Кассир поворачивается к нему. — Джейми, сколько будет доллар минус четвертак и два пенни? — Семьдесят три цента! — кричит Джейми, после чего наклоняется и извиняется перед женщиной, для которой упаковывает тампоны по доллару. Кассир кусает нижнюю губу и тянется к кассе, Луи закатывает глаза. — Знаешь, оставь сдачу себе. — Он хватает с прилавка пакет и убегает. — Спасибо, Джорджи! Если Джорджи и отвечает, Луи не слышит. Он уже снаружи, мчится домой. Когда Луи открывает дверь в свою квартиру, в лицо ему прилетает струя конфетти. — Сюрпри… о, блин. — Найл выпрыгивает из-за тумбы в прихожей и тут же ныряет обратно, как только замечает Луи. — Ложная тревога, народ, это просто левый чел! Головы, высунувшиеся из, казалось бы, каждого укромного места в квартире, снова скрываются с глаз — под диваном, и за углом, и даже в холодильнике, Господи Боже. — Просто левый чел, — фыркает Луи, проталкиваясь по коридору и целенаправленно пиная ногой скатерть, наброшенную на стол. — Ради бога. — Достал подарок? — Лиам устроился на корточках за складной ширмой рядом с Зейном. — Да, я… — Луи задумывается. Да, это без сомнений рука Зейна обнимает Лиама за плечи. Он бросает на Лиама неодобрительный взгляд. Тот в ответ невинно улыбается. — Да, достал, мне только нужно, ээ… Подготовить всё, я думаю. Зейн смотрит на него так безобидно, будто не обнимается с тем, с кем у Луи, в теории, час назад были счастливые отношения. — У тебя в сумке лом? Луи бросает взгляд вниз. — Э, да. Видимо. Зейн кивает. — Хочешь ради него забить кого-нибудь до смерти? Луи хмурится. — Нет. Кого бы я забил до смерти? — Насилие, — с грустью в голосе комментирует Лиам. Зейн пожимает плечами. — Для чего ещё он может понадобиться? Подожди. Он нужен тебе, чтобы что-то поджечь? Луи делает паузу. — Да. — Так и думал, — говорит Зейн. — Это обеспечит тебе пропуск в штаны? Луи пожимает плечами. — Если всё сделаю правильно, то да. — Хорошо, — отвечает Зейн. — Поверь мне, тебе это нужно. Луи хмурится. — Эй… Начинает поворачиваться дверная ручка. Глаза Зейна округляются. Луи успевает заскочить в ванную. Он запирает на ощупь дверь как раз в тот момент, когда слышит в прихожей громкое «Сюрприз!» — серьёзно, как много людей здесь, потому что скандирует как будто целый футбольный стадион, — и высыпает на пол содержимое полиэтиленового пакета. Его ждёт работа, которую необходимо выполнить. Когда Луи возвращается в коридор, вечеринка уже в самом разгаре. Он откидывает со лба влажную от пота копну волос и шагает вдоль коридора, протискиваясь мимо увлеченно целующейся у стены парочки. — Привет, Луи, — произносит один из её участников, отрываясь от своей партнёрши с мокрым чавканьем. Луи оглядывается на него и сразу же отводит глаза. — Привет, Грег. — Он пытается быстро ретироваться. Ни ответ, ни стремление Луи улизнуть тот не берёт во внимание, засовывая пальцы девушке в рот, чтобы та их обсасывала, пока он пристально смотрит на Луи. — Ты не появлялся на работе три дня. Луи неловко переминается с ноги на ногу. — Эм. Грег вскидывает бровями. — У тебя есть какое-нибудь оправдание? Луи пожимает плечами. — Я связался с бандой? — делает он попытку. Мгновение Грег его изучает, а затем пожимает плечами. — Мне подходит, — отвечает он, после чего возвращается к обмену слюной с невысокой черноволосой девушкой. Луи продолжает свой путь. Он останавливается в дверях, чтобы избавиться от остатков кафеля под ногтями и осмотреть комнату. Найл вместе с пожарным в полной экипировке увлеченно играют перед телевизором в Dance Dance Revolution, окруженные целой толпой зрителей. В углу раскачивается гигантский торт — синяя головка фаллоимитатора застенчиво выглядывает из-под верхнего слоя глазури. Кто-то пытается оседлать вентилятор на потолке; мальчик, пугающе похожий на Джорджи Шелли — кассира в хозяйственном магазине, — исполняет стриптиз на обугленной кухонной столешнице под пристальные взгляды людей, записывающих происходящее на свои айфоны. Нечто тяжёлое врезается ему в спину, и Луи едва не валится на пол. Издав от напряжения мужественный стон, он подхватывает руками пару худых коленей и взваливает их обладателя себе на спину: годы в качестве «лошади» для сестёр позволили на этот раз почти не прикладывать усилий. — Кто это? — хрипит он, выкручивая голову, чтобы костлявый незнакомец, проделывающий коленом вмятину у него в селезенке, мог его слышать. — Лууууии, — невнятно протягивает голос ему в ухо, после чего по щеке ползёт слюнявая дорожка. Луи подтягивает тело повыше и углубляется в толпу, проходя мимо кого-то, кто кувыркается на ковре. Они либо пытаются изображать червяков, либо в разгаре эпилептического припадка. — Эй, Зейн. Кто-то подлил водку в пунш? — Скорее пунш в водку, — рявкает Зейн ему на ухо, несмотря на то что и тихий шепот был бы прекрасно услышан на такой близкой дистанции. — Вообще-то я не думаю, что там было что-то, кроме водки. Это хорошо. Я устраиваю хорошие вечеринки. Вот бы и в организме Луи оказалось немного алкоголя, но на подобные глупости нет времени. — Зи, ты знаешь, где именинник? Зейн на минуту задумывается. — Обнимается с тем чуваком… с тем… — Он пару раз щелкает пальцами в нескольких сантиметрах от носа Луи. — С чуваком, которого ты ненавидишь… Как его… Ник Гримшоу! — Ты прикалываешься, — молниеносно выпаливает Луи, но Зейн уже исчез, соскользнув с его спины, чтобы совершить крауд-сёрфинг, который обернулся скорее тем, что парень, стоящий рядом с ними, подхватил его и аккуратно поставил на пол. Зейн не прикалывался. — Ладно. — Луи швыряет кухонное полотенце Гарри в лицо. — Давай, зажигалка. Время подарков. Гарри слегка шмыгает носом и отрывает себя от шеи Ника. Он слишком длинный и долговязый, чтобы как следует свернуться калачиком, но делает над собой мужественное усилие, поджимая под себя ноги и расправляя плечи, чтобы поместиться на кухонном столе, где они с Ником устроились с до отвращения уютным видом. — Ḿ-м, — мотает он головой, а затем: — До подарков ещё двадцать две минуты. Ник ведет для меня обратный отсчет. Луи, нахмурившись, смотрит на Ника, который одаривает его девственным взглядом. Или, по крайней мере, девственным настолько, насколько это возможно, когда твоя рука не спеша ползёт вниз по спине Гарри Стайлса в синей рубашке с белыми сердечками. — Да, Томмо. Как-то ты торопишь финал. Часто ты это делаешь? Луи закатывает глаза. Это дешевая шутка, и если Нику не будет за неё стыдно, то стыда Луи хватит и на двоих. — Пошли, Гарри. Время моих подарков. За ними раздаются одобрительные возгласы: на Джорджи остались лишь обтягивающие белоснежные брифы. Ник медленно моргает и так же медленно убирает с лица Гарри волосы, чтобы ему открывался лучший обзор. Тот полностью распахивает глаза. — М-хорошо. — Он высвобождается из объятий. — Увидимся, Гримми. Ник, похоже, не слишком обеспокоен таким поворотом событий. — Пока, именинник. — Он отрывает взгляд от подросткового стриптиза, чтобы посмотреть Гарри в глаза. — Не пей больше пиво. Не пей больше ничего. — А затем обращается к Луи театрально заговорщическим шепотом: — Он быстро напивается. — Не правда. — Гарри спотыкается о собственные ноги, пытаясь слезть со стола. — Можно мне теперь получить мой подарок? Луи кладет руку Гарри себе на плечо. Это чтобы помочь передвигаться ему по людной квартире, и в основном помощь оказывается действительно полезной: он спотыкается лишь раз, и только потому, что его дурацкие огромные ноги как-то запутались в красных кружевных трусиках, которые по необъяснимой причине оказались в числе разбросанного по всему коридору белья. (Возможно, это ещё и повод для Луи прижаться к Гарри поближе. От него пахнет глазурью и дымом. Это пьянит.) — Сюда, именинник. Гарри хмуро смотрит на дверь. За время, которое они отдалялись от шумной толпы, он будто стал более трезвым: глаза утратили зеленовато-яблочный блеск и загорелись оттенком слабо тлеющего мха. — Это ванная, Луи. Луи закатывает глаза. — Нет, — язвит он, — нет, серьёзно? А то я здесь не живу… Гарри хмурится. — Живёшь. Я видел твой почтовый адрес. Луи мысленно делает себе пометку никогда больше не пользоваться сарказмом в его присутствии. — Заткнись и открой дверь, Гарри. Гарри затыкается и открывает дверь. — Это ванная, — произносит он. — Молодец, Гарри. — Луи плечом толкает его внутрь и захлопывает за ними дверь. Здесь не очень просторно: они вторгаются в личное пространство друг друга, Луи прижимается к раковине, а Гарри упёрся икрами в унитаз. — Что такое ванная, ты знаешь. Гарри оглядывается. — Я не вижу подарка. — Честное слово, он дуется, Бог ты мой, он — почти двухметровый карапуз. — Открой шторку, ребёнок. Гарри медленно её открывает. — Это душ, — произносит он через мгновение. — Душ, в котором не хватает много плитки. Луи кивает. — Пока все верно, Гарри, хорошая работа. — Он заводит руки за спину и чиркает спичкой о коробок, спрятанный в заднем кармане. Это сложный прием — потребовалось десять минут, двадцать спичек и обожженная жопа, чтобы его освоить. Он протягивает спичку, и их взгляды устремляются на огонёк — на то, как он танцует и извивается в искусственном освещении ванной комнаты. — Брось её, — говорит Луи. Гарри недоумевает. — Что? — Брось её в душ, — повторяет Луи, подталкивая к нему спичку. Если она перегорит раньше, чем он ею воспользуется, Луи придется зажечь другую, а это испортит всё представление. — Давай, шевелись, зажигалка. Гарри осторожно берет спичку за незажженный конец, некоторое время смотрит на Луи, а затем поворачивается, чтобы бросить ее на дно ванны. Она вспыхивает. Она вспыхивает со свистом, и пламя взмывает в воздух, разъедая коричневую поверхность, выступающую из-под плитки, и разрастается на глазах, проникая в швы и цепляясь за стену с мягким шипением испаряющихся капель воды. Они стоят там минуты полторы, просто наблюдая, как стену пожирает огонь. Металлическая душевая кабина начинает чернеть и обугливаться. Краска на резиновом утенке Зейна таит, стекая по стене грустными розово-голубыми разводами. — О боже, — наконец выдыхает Гарри. Он отворачивается от душа и темными глазами смотрит на Луи. — Оказывается, обозначения всех огнеупорных элементов указывают прямо на плитке? — объясняет Луи. Утверждение прозвучало как вопрос. — Так что я просто отломал парочку, и… да… Чтобы ты смог… Да. Гарри смотрит на него в недоумении. — С днем рождения, — слабо подытоживает Луи. Гарри опускает взгляд на свои руки, а затем запрокидывает голову, чтобы уставиться на него. Его глаза практически полностью почернели, у него почти хищный вид, и Луи пятится назад как раз в тот момент, когда тот шагает навстречу, поднимая обе руки, чтобы схватить его за плечи и аккуратно прижать спиной к стенке. Какое-то время они так и стоят: Гарри возвышается над ним, отблески разгорающегося огня отражаются в бесконечном мраке его расширенных зрачков, а затем он произносит: — Луи, — и вовлекает его в обжигающий поцелуй прежде, чем тот успевает сказать хоть что-то. Начало выходит скользким и жарким, и Гарри выжидает всего мгновение, прежде чем приоткрыть губы Луи своими и проникнуть глубоко ему в рот, сжимая ладонями волосы и наклоняя его голову под нужным углом. Всё приобретает грубый характер в шокирующе быстром темпе, начиная от пальцев на его голове, нежных мокрых касаний обратной стороны зубов и заканчивая тем, как его ноги обвиваются вокруг бёдер Гарри и тот впечатывает его в стену, скользит рукой к заднице и трахает рот Луи своим языком в том же ритме, в котором в мгновение ока прижимается пахом к его промежности. Луи всегда думал о поцелуях как о чём-то сладком — как бокал прохладного лимонада, но Гарри… Гарри как энергетик и водка — горький, колючий и грубый. Гарри умело управляет своими руками и еще лучше справляется с многозадачностью, потому что ему каким-то образом удается раздеть их обоих, даже не вынимая изо рта Луи язык. Спустя пять секунд после того, как они оказались прижатыми у стены, Гарри отстраняется, чтобы выплюнуть пуговицу от своей рубашки, которая каким-то образом очутилась у него во рту, пока он с энтузиазмом избавлял себя от одежды. Футболка Луи исчезла, брюки заметно оттопырены спереди, и ему бы очень хотелось остановиться и на секунду задуматься над происходящим, но Гарри снова его целует: жадно, жарко, мокро и глубоко, и думать сейчас правда не вариант. — Гарри, — произносит Луи прямо ему в рот. Гарри целует сильнее. Это ненадолго его затыкает. Дело в том, что Луи нравится держать всё под контролем. Планирование, организация, достижение превосходства над остальными — это всё про него, но рядом парень на целую голову выше, который прижимает его к стене и целует так сильно, что губы начинают немного побаливать, и ему это нравится, черт побери, ему это действительно нравится. Наверное, он мог бы заниматься этим вечность. Но потом Гарри кладёт ладонь на его брюки, и Луи думает, что ни за что на грёбаном свете это не продлится вечность, или дольше тридцати секунд. Луи приходится отстраниться, чтобы отдышаться Гарри в плечо. Тот, кажется, не возражает: он наклоняется, спускаясь к изгибу шеи, и царапает зубами выступающую ключицу. — Гарри, — снова говорит Луи. Краем глаза он обращает внимание на языки пламени, ползущие вверх по занавеске в душе. — Ты разгромил свой душ, чтобы я смог поджечь его, — произносит Гарри так, будто это ответ на все их вопросы, просовывая руку за пояс на брюках Луи. Тот смотрит вниз, туда, где восхитительно длинные пальцы расстегивают ширинку, а затем отводит взгляд в сторону. — Гарри, — повторяет он, — там. Это. Огонь. — У него всегда были проблемы с красноречием, когда чья-то рука трогала его член. — Да, он прекрасен. — Гарри подтягивает Луи к стене, просунув своё бедро между его ног. Луи издаёт лёгкий писк, когда Гарри каким-то образом удаётся стянуть с него брюки и не уронить его на пол. Это действительно впечатляет. Должно быть, у него было уйма опыта, когда он избавляя парней от штанов, прижимая их одной рукой к стенке. — Но не так прекрасен, как ты. — Ужасная реплика, — бормочет Луи, возобновив поцелуй. Целоваться с Гарри увлекательно. У него мягкие, податливые губы и скользкий язык, и он умеет им пользоваться. Они прижимаются так близко друг к другу, бельём к белью, что Луи чувствует всё; он настолько разгорячён, что вот-вот отправится вслед за занавеской в душе и загорится огнём… Раздается стук в дверь. Гарри вынимает изо рта Луи язык ровно на столько, чтобы проворчать: — Занято, приятель, — прежде чем поцеловать его еще более жадно, запустив одну руку в волосы на затылке, а другой доставая его из трусов. Они оба скользкие от пота, вызванного вечеринкой, близостью и бушующим менее чем в метре от них пожаром, и всё это добавляет ещё больше скольжения и делает всё намного, намного приятнее. Луи хочется сочинить об этом поэму. Возможно, он так и поступит, если переживет этот опыт. — Луи, — произносит голос снаружи. — Луи, ты там закончил? Гарри приглушённо рычит ему в губы, а затем поворачивается лицом к двери, обхватывая Луи своими длинными-предлинными пальцами. Тот со стоном подается вперед, прижимаясь обмякшими губами к шее Гарри. — Нет, — говорит он. — Он. — Скользит кулаком вверх по длине. — Не закончил. — И опять опускается, вырывая из Луи сдавленный стон в густой воздух. — Охуеть, — произносит другой голос, искажая слово знакомым ирландским акцентом. — Он отсасывает Гарри, да? — Заткнись, Найл. Луи закрывает глаза и впивается зубами в плечо Гарри, трахая себя его ладонью и задыхаясь в кожу, немедленно приобретающую под укусом багровый оттенок. Всё такое раскалённое, пот стекает ему в глаза, и вокруг стоит запах сладкого дыма, а во рту кислый привкус горящего пластика, Гарри тихо и непрестанно бормочет ему на ухо спутанное «спасибо спасибо пиздец ты красивый спасибо» и другие слова — слова поопаснее, правда, и всё это чересчур, и у Луи никак не получается отдышаться, и господи, но ему это нравится… — Луи, серьезно. — Слышится звук поворачивающейся дверной ручки, а затем испуганный вскрик. — Боже, какого хуя, почему дверная ручка такая горячая? — Заткнись, Найл! — Раздается стук в дверь. — Луи, из-под двери идёт дым — мне позвать пожарного? Он пока танцует под that makes you beautiful, но мы, наверное, сможем привести его, как только песня закончится. А ещё здесь маленькая девочка. Луи отрывает рот от плеча Гарри так быстро, что раздаётся мокрое чавканье. — Прости, что? — Привет, — произносит тихий голосок. — Я знаю, что такое «отсасывать». Нам рассказывали об этом в школе. — Не обращай внимания, — бормочет Гарри. На это можно ответить по-разному, лучшие варианты: «Мы вот-вот задохнемся», «В метре от нас маленький ребенок» или «Я не кончу, если голос Лиама продолжит со мной разговаривать». Луи отдаёт предпочтение наихудшему — неистово кивнуть и впиться кончиками пальцев в плечи Гарри, чтобы втянуть его в поцелуй — настолько глубокий, что у последнего подгибаются колени. — Луи, — говорит Лиам, — Луи, тебе правда лучше оттуда выйти. Прямо сейчас. — Да, — снова голос маленькой девочки. — Выходи, папочка, мне нужно поговорить с тобой. Луи и Гарри охватывает оцепенение. — Эм, — произносит Луи второму в рот. — Что? Гарри медленно достаёт из его трусов руку. — Луи, — повторяет Лиам. — У тебя, случайно, нет внебрачной дочери, о которой ты мне никогда не рассказывал? Следует пауза. Шторка в душе с грохотом падает, образуя огненный вихрь из расплавленного полиэтилена и ужасающе раздутых изображений рыб. — Ох, — тихо произносит Гарри. — Папа, — хнычет девочка. — Блин, — по звуку рот Найла набит тортом. — Наверное, это пиздец как убивает настрой.