When I close my eyes

      Сложно строить из себя бездушную машину, когда внутри все умирает. Или, наоборот, так и должно быть?       Эрик понимает, что они не успевают, безнадежно опаздывают. Неофиты в плену уже не первую неделю. И судя по тем скудным обрывкам сведений, что они по крошкам среди тонн песка раскапывают у себя под ногами, шансы на спасение хоть кого-то ничтожно малы. Многих вообще удивляет, что кто-то из молодняка еще держится под пытками. А в том, что их там пытают, они уверены наверняка. Единственная стопроцентная информация. Абсолютно бессмысленная. Так как пользы она не приносит никакой.       Пытки бесполезны. Неофиты не обладают никакими знаниями, а то, что им доступно и можно было бы слить – почти общедоступная информация, с утечкой которой лидеры бы уж как-то справились. Но люди за стеной этого не знают. И продолжают мучить горстку несопротивляющихся неофитов, отсеивая лишь мертвых. Загадка для всех: почему и для чего они держатся?       Эрик вдруг осознает, что ему небезразлично то, что происходит. Он чувствует себя живым: кровь с бешенным ритмом циркулирует по организму, мысли кристально чисты. Это его мир – боль и страдания. Он варится в этом котле с мазохистской настойчивостью. И примерно раз в день просит у неба, чтобы у нее хватило сил дождаться его. Чтобы девушка приняла его мир и ту тьму, что его окружает. Потому что, если она откроет рот и заговорит, это будет смертный приговор. Для нее и всех ее друзей, если из них вообще есть еще кто-то живой.       А потом Лидер пугается собственной мысли и запрещает себе думать о ней, убеждая, что девчонки уже нет в живых. Он столько раз вытаскивал гражданских других Фракций из лап афракционеров: знает, что за этим следует. И Эрик точно не хочет заниматься всем этим постстрессовым состоянием неофитов.       Лидеру проще уничтожать, чем спасать. Разрывать существующую материю на мириады невосстанавливаемых осколков всегда легче, чем пытаться соединить их воедино. Он запрещает себе даже вспоминать о ней. Любимые кошмары преследуют его все реже и реже. Теперь на черных простынях он видит ее обезображенное неподвижное тело. Кошмары занимают свою классическую нишу.       Эрик выматывается, обыскивая каждый сантиметр Чикаго в поисках бесценной пропажи Бесстрашных. Все-таки исчезли сразу все неофиты этого года. Кто-то из них должен был занять первые места в таблице, стать опорой Фракции Огня. Достаточно большое ЧП по меркам всего города. Макс из кожи вон лезет, чтобы об этом никто не прознал. Правда, удается ему это с трудом.       Бесстрашные расползаются черной всепоглощающей лавой по всему городу. Их активность высока как никогда: обыски, аресты, допросы. Без остановки, день за днем. Эрик чувствует, что вот-вот и выдохнется. Сколько он уже не спит? Три недели, четыре? Больше? Те короткие мгновения беспамятства или забытья в кошмарах не в счет, да и отдыха ему это не приносит. Он убить готов за здоровый сон. Только убивать некого. На мониторе алым жужжанием высвечивается «Цель не найдена».       Эрик отрицает существующую действительность. Он мечется по Фракции и вне ее, создавая видимость бурной деятельности. При виде него Бесстрашные и правда начинают двигаться от двух до десяти раз быстрее, зависит от возраста и опыта общения с Лидером, причем в обратной пропорции, но Эрику это не важно. Его волнует, как патрулируется стена, и насколько хорошо она оснащена. Что происходит в оружейке, и достаточно ли у них боеприпасов. И готова ли Фракция к этой зиме? Потому что вот он сам, к примеру, не готов. Но вслух будет отрицать и это. В какой-то момент с Лидером происходит короткое замыкание, и он выключается. Эмоционально и от всего. Он способен выполнять свои ежедневные функции, крушить неподготовленные умы/тела/стены – без разницы. У него много целей в жизни, чтобы была необходимость вставать по утрам. И он, на заслуженных правах Лидера, спокойно реализует их все. Эрик не признает поражения в борьбе с афракционерами, ибо уверен, что рано или поздно перебьет их всех до последнего. Теперь у него есть на это полное право и даже бесполезное одобрение всех Бесстрашных. И где-то, небольшим скоплением белого вещества в черепной коробке он даже не верит, что они совсем проиграли битву за судьбу надоедливых неофитов. Жизнь Эрика входит в свое обычное русло, и он упорно игнорирует мешающее работать нервное напряжение всей фракции.       Так проходят еще несколько недель. Сотни Бесстрашных лишь глубже убеждаются в бессердечности и хладнокровии молодого Лидера, среди них и родители урожденных неофитов. И хотя во фракции не принято привязываться к своим детям, поголовно все пренебрегают этим правилом. Бесстрашными не становятся просто так, поэтому именно они, решившие продолжить себя в детях, как никто понимают необходимость проявления теплых чувств. Да и соблюдать правила тоже не в принципах членов Фракции. Ведь каждый воин знает, что есть гласные правила, которые как манифест Бесстрашия вплетены в само существо Фракции Огня, и негласные, эхом парящие в спертом воздухе Ямы, и передающиеся в кровь с молоком матери или вживляющиеся в кожу методом Инициации.       Отрицание не приносит Эрику облегчения. Это оказывается лишь временным затишьем. Осень в самом разгаре, а время Инициации позади. Впервые, за всю историю Бесстрашия не было оглашения финальных рейтингов. Не было прохождения страхов, не было красной линии и тихого прощания, и громогласные поздравления не оглушали темные коридоры. В определенном смысле, это был самый спокойный набор неофитов, так как среди них не произошло ни одного происшествия. Они просто не успели… Не было значительных ссор, никого не сбрасывали в пропасть и не калечили. И каким бы притягательным не был этот самообман, это был и самый страшный период в жизни их всех.       Негласное горе сковывает железными прутьями всех членов фракции. И даже Эрику находится законное место в этом буйстве расплавленной магмы. В определенный момент он взрывается. Эмоциям нужен выход. И как бы он не глушил и не отрицал их – они есть. Они часть его существа, внутри него. Мужчина взрывается и срывает свой гнев и раздражение на всем и всех подряд. Однажды приходится вмешаться Максу, чтобы оттащить необузданного Лидера от двенадцатилетнего будущего Бесстрашного, случайно оказавшегося на его пути.       Эрику с трудом удается не ударить Макса, и то, это скорее заслуга старого Лидера, чем молодого. Макс как облупленного знает своего протеже, и увернуться от удара не составляет особой проблемы. Он сам его учил, а отношения наставник-инициируемый не имеют срока давности.       Еще Макс знает, что поведение Эрика ему не свойственно. И хотя, для невооруженного взгляда, Лидер передвигается монолитной бесчувственной скалой по Фракции, его наставник знает, что под этой оболочкой парень еще жив. И тому есть наглядное доказательство, что на блюдечке так любезно преподнес ему Фор: записи с камер наблюдения о несанкционированных ночных тренировках. Старый Лидер не стал вмешиваться и лишь спрятал чип с записями в стол под недоуменный взгляд инструктора. Просто однажды он воспользуется этим поводком, если представится случай.       Однако здесь и сейчас ему предстоит как-то охладить пыл Эрика, привести его в чувство. Иначе он сам спровоцирует скорую расправу, причем не над афракционерами. Толпа Бесстрашных ионизирует электрическими импульсами, исходящими от самого их существа, все пространство Ямы. У них есть общий враг, и они готовы сражаться. Им есть за кого. И то, что сейчас делает Эрик – это переводит стрелки с настоящей цели на эфемерную, на самого себя. Эрику не привыкать к всеобщей ненависти и страху, но сам он Бесстрашный и по какой-то причине не видит, куда это его ведет. Макс же, с высоты своего полета, прекрасно распознает его траекторию. И понимает, что разборки внутри Фракции, тем более такого характера, сейчас просто недопустимы. И что уж скрывать, он просто не хочет, чтобы толпа разорвала Эрика на части. Из исключительно эгоистичных соображений. У него свои планы на молодого человека.       Решение приходит неожиданно, как манна небесная на голову. Хотя до первого зимнего снега еще далеко. Месяца полтора, где-то так. Разведка докладывает, что нашла местоположение базы мятежников-похитителей. Теперь они точно знают сколько вооруженных людей охраняют неофитов, и как те действуют. А еще, Макс получил фото большой ямы, в которой свалены друг на друга тела неофитов, уже поддавшиеся первым признакам разложения. Макс в бешенстве, он не знает, как будет объяснять это всем. Придется что-то говорить их родителям, и что-то придумывать для других Фракций. Так сильно Фракция Огня еще никогда не подставлялась. Как они могут быть Защитниками Чикаго, если они собственных Инициируемых не могут сохранить?       А еще Макс понимает, что теперь действовать надо обдуманно, неторопливо, чтобы не совершить никакой новой ошибки. Слишком все зыбко и тонко. Эта бюрократия бесит его бесконечно, и он с удовольствием бы скинул ее на плечи Эрика. Но это означало бы лишь одно – добровольно отдать свою корону, к чему старый Лидер еще категорически не готов. И все же решение о судьбе неофитов не принадлежит ему одному. Он созывает остальных Лидеров, и рассказывает им последние новости. Утаивает лишь фото с братской могилой, хотя этой яме до последней очень далеко, но бойцам, стоящим перед ним, этого видеть пока не нужно.       Как Макс и ожидает, реакция Эрика предсказуема – он вспыхивает, как подожженный фитиль. И исключительно приказным тоном и с высоты своего авторитета Максу приходится ставить на место молодого Лидера и удерживать от вылазки на место скопления изгоев.       Когда же Эрик слышит от Макса, что база найдена, он не понимает, почему в данный момент стоит здесь, а не экипируется в оружейке, или что было бы еще более логичным, не едет с группой быстрого реагирования на место?       – Эрик, не смотри на меня волком, – растирая руками уже зудящие от боли виски, говорит Макс, – ты сам видишь, информации мизер. Срываться сейчас без подробной разведки – потерять в разы больше людей! Всё равно что по минному полю вслепую прыгать. Не только у тебя, у каждого здесь руки чешутся этих сук гребаных на заплатки разорвать. – Макс не глядя машет рукой на других лидеров, и Эрик бесконтрольно пробегает по ним взглядом, – Но если мы ошибемся, хоть в чем-то, спасать вообще будет некого! А эти твари только глубже в норы закопаются - не найдем, не выкурим, и даже отыграться будет не на ком.       - Да пока мы будем тут задницы свои греть и ждать, когда всё станет «безопасно», - Эрик язвительно выделяет последнее слово, - спасать будет уже некого! Передохнут там все! – его голос за секунды переходит на звериный рык. Эрик, по-хозяйски развалившись, сидит в кресле, напротив Макса, и буравит того взглядом. Он спокоен с виду, обманчиво спокоен, но все его мышцы на грани напряжения, только знак, только шанс, и он кинется рвать голыми руками и зубами, сметать и чужих, и своих.       - Я не спорю, и никто не говорит о каких-то больших сроках. – Макс прикрывает глаза и дергает челюстью, его протеже начинает выводить его из себя, что этот мальчишка себе позволяет?! - Не надо впадать в крайности, - он опирается локтями на стол и жестикулирует руками над головой, не понимая насколько этот жест выдает всю безнадежность ситуации, – мы не будем срываться с места без подтвержденной информации, но и сильно затягивать тоже не собираемся.       - Да сколько можно уже словами жонглировать! – Эрик наклоняется к Максу, челюсть стиснута от напряжения, что почти слышен скрежет зубов, вместо слов шипение, глаза сузились в тонкие щели. - Там наши люди, Макс! Дети! – последние остатки самообладания держат молодого Лидера от открытого нападения на старшего. Самообладание и уже почти изъеденные крохи уважения к наставнику. - Там….       Его прерывает кулак Макса, врезавшийся в столешницу, звонко, с оттяжкой.       - Эрик, я не буду рисковать бойцами и всей операцией ради одной девчонки! – взрывается Макс и тут же замолкает. Молодой Лидер, пропустив этот «удар» через себя, лишь смыкает губы в тонкую линию. Он откидывается обратно на спинку кресла и шумно вбирает ноздрями воздух, пытаясь изо всех сил контролировать свои эмоции.       - Какой девчонки, Макс? – ровным тоном спрашивает он. И даже ничем не выдает бушующей лавины злости, что поднимается в его организме.       Макс не отвечает, лишь смотрит в окно и молчаливо проклинает свою несдержанность. Вот не любит он всей этой бюрократии: общаться с кем-то, что-то объяснять. Даже завидует Джанин: в Эрудиции, вроде как, только один Лидер. Помощники не в счет. Этой бесчувственной Железной Леди стоит лишь щелкнуть пальцами, и вся ее Фракция будет ходить на цыпочках. И иногда, даже не только ее Фракция. Это вызывает в старом Лидере определенную зависть и уважение. Но по существующему порядку, лично ему приходится своей властью делиться. И это до безрассудства его раздражает. А еще он прекрасно понимает, что только что слился перед Эриком, и теперь молодой человек знает, что Макс за ним следит.       Эрик не приемлет подобного интереса к своей персоне. Особенно, когда не из-за чего. Он не живет одними эмоциями и прекрасно их контролирует. По крайней мере, прикладывает для этого максимальное количество усилий. И жертвовать ради кого бы то ни было своей карьерой в Бесстрашии, своим будущим и своими планами Эрик никогда не собирался. Он отлично знает, что старый Лидер боится его: боится потерять свою власть, выбрав его своим протеже и, фактически, преемником. Для Эрика это всего лишь вопрос времени, причем по его расчетам не такого уж и долгого, когда он сядет в кресло напротив его нынешнего. Сколько лет осталось Максу, прежде чем его возраст даст сбой? Да и поводов, компрометирующих его правление предостаточно. Один факт того, что он спит с представителем другой Фракции, чего стоит. И в отличие от своего наставника, Эрик намного лучше справляется с хранением подобной информации.       - А у нас есть вообще точная информация, сколько ребят осталось в живых? – вмешивается в молчаливый бой еще один Лидер, Джон.       - По первым данным разведки, человек восемь. Возможно, больше. Но они не уверены, - тяжело вздыхает Макс. Все это обсуждение уже порядком ему надоело, но он не имеет права просто стереть с лица земли эту базу со всеми заложниками и террористами.       Эрик резко поднимается с удобного кресла и отшвыривает его ногой в противоположный конец комнаты. В его голове пульсирует лишь цифра «восемь». Восемь из тридцати двух! Лидер подходит к окну, собираясь закурить. Пальцы вертят в руках сигарету, пока все присутствующие в комнате переваривают нелицеприятную информацию.       - Хорошо, - произносит Эрик, и демонстративно становится к Максу спиной, ломая сигарету в кулаке, обращается к остальным трем лидерам, - Какой у нас план?       От Макса никакой пользы. Эрик руководит подготовкой операции самостоятельно. Он настаивает на осознанной необходимости разглашения информации не только внутри своей фракции, но и по всему Чикаго. Под его руководством дозированные и необходимые сведения покидают неприступный кабинет старого Лидера, а сам он проверяет и перепроверяет каждый отчет разведки.       Все по-разному реагируют на новости. Бесстрашные, так как Эрик и рассчитывал: он делит с ними один гнев на всех. И мужчина абсолютно уверен, теперь каждый Бесстрашный считает своим долгом уничтожить тех нелюдей, что посмели посягнуть на безопасность целой Фракции. Даже если Лидер где-то ошибется, его люди закончат эту работу.       На общем закрытом собрании с лидерами всех пяти фракций Чикаго компрометирующая новость вызывает неоднозначные реакции. Дружелюбие открывает свои ворота для патрулей беспрепятственно: они единственные понимают всю серьезность близости к Стене и той опасности, что таится за ней. Впервые Эрик цедит сквозь зубы искреннее «Спасибо». Макс не появляется на переговорах вообще. Ни с Дружелюбием, ни с Искренностью, ни с Отречением. И если первые остаются сторонними наблюдателями, глава Отречения Маркус разве что слюной не брызжет в молодого Лидера на переговорах. Эрик спокойно терпит все обвинения, бросаемые в его лицо мистером Итоном. Ему безразлична позиция этого человека, он его в грош не ставит.       Однако, молодой Лидер записывает в своей памяти последние слова Маркуса: - Мы не поддержим уничтожение сотен человек ради нескольких подростков! Это несоизмеримая плата! Вы поймаете преступников и доставите их живыми в Искренность на Суд! – Эрик слышит приказные ноты в речи главы Отречения. И понимает, что этого самого Отречения в мужчине нет ни капли. Будь он Дивергентом, Лидер бы с удовольствием прямо тут вытащил пистолет и закончил бессмысленную трату его времени. Но Маркус никогда не был Дивергентом, увы. Он просто абсолютно эгоистичный ублюдочный сукин сын, который умело манипулирует актерским талантом и окружающими. Не зря Джанин на него слюни пускает, а Макс обдумывает помощь эрудитам в свержении правящей Фракции. Еще немного подобных приказных речей, и Эрик сам возглавит совместный план Мэтьюс и старого Лидера.       - Мы будем действовать по ситуации и при необходимости уничтожать врагов, - хладнокровно разъясняет Эрик присутствующим на переговорах людям.       - Это не враги! – кричит Итон. - Это запутавшиеся люди, которым нужна помощь!       - А как насчет помощи неофитам? Которых они пытают несколько недель? – повышает голос Лидер Бесстрашных, - И как насчет тех ребят, что они уже убили?       - Но вы просите разрешить убийство афракционеров повсеместно! Это неприемлемо, Эрик! – голос Маркуса почти срывается на визг. Эрик же ухмыляется. Его крайне позабавило это «просите разрешить».       - Бесстрашные не просят разрешения, Маркус. Мы выполняем свой долг. И если для этого требуется перерезать глотки нескольким Изгоям, мы это сделаем. Я здесь для того, чтобы предупредить вас всех, как лидеров Фракций, и по возможности договорится как минимум о невмешательстве. Если Ваши люди будут нам мешать и встанут на линии огня, - Эрик показательно пожимает плечами, - что ж, во время боевых операций случаются жертвы.       Маркус Итон меняется в лице и даже приобретает оттенок под цвет своей Фракции. Его харизма, как главы правительства, и наигранная отреченность принципиально не действуют на молодого Лидера Бесстрашия. Слишком хорошо последний чует фальшь, и прошлое мистера Итона подливает достаточно масла в огонь. Эту информацию Эрик предпочитает использовать по-другому – в его излюбленной игре «Достань Итона-младшего». По крайней мере, на данном этапе.       - Эрудиция поддерживает операцию Бесстрашных. – Ставит свою жирную точку в переговорах Джанин Метьюс. А Маркус глотает от злости воздух, словно рыба, выброшенная на берег. – Дорогой Маркус, - елейно произносит Джанин с наигранной и неискренней улыбкой, обращаясь ко всем присутствующим, - Мы ни в коем случае не ставим под сомнение главенство Отречения. – «ага, как же!» ухмыляется Эрик, - Однако, в сложившейся ситуации, когда три Фракции поддерживают проведение спецоперации и одна воздерживается, я думаю, благоразумнее всего Вам будет прислушаться к нам. Под «нами» я подразумеваю жителей Чикаго, естественно.       Маркус, пытаясь сохранить остатки своего безмятежного образа, ставит свое вето под планом и предупреждает, что помощи от его Фракции им ждать не следует. Эрику же стоит некоторых трудов не засмеяться в голос. Помощи от Отречения? Они только снабжать Изгоев и умеют. Допомогались уже. Теперь ему все это и расхлебывать.       Однако, Эрик про себя вынужден отметить благодарность эрудитам. Прекрасный расчет и легкая добыча. Бесстрашные будут в долгу, возможно, даже неоплатном. Но это будет потом, сейчас Лидера ждут дела поважнее.       За первую неделю планирования операции спасения погибает еще один неофит. Состояние всех уже на пределе. Макс не вмешивается, и даже иногда жалеет, что не позволил когда-то Эрику сломаться и увязнуть в собственной несдержанности, тогда сейчас бы члены фракции не смотрели на своего верховного с такой неприкрытой пренебрежительностью.       Эрик же не вылезает из рейдов и разведки. Он не отсиживается в успокаивающей совесть безопасности своего лидерства.       Мужчина зол, его кровь клокочет, а руки крепко сжимают оружие, нужно лишь дождаться правильного момента. На тринадцатый день, когда план уже составлен и проходят последние инструктажи, разведка докладывает о еще одной смерти. Теперь спасать нужно только шестерых неофитов. И, наплевав на все приказы Макса, Эрик объявляет мобилизацию и начало операции.