В каждой спальне должен быть шкаф

Когда Майкл позвонил в дверь квартиры Джерарда, прошло ровно тридцать четыре минуты с момента, как он повесил трубку. О да, Майки был чертовски пунктуальным засранцем, несмотря на некоторые странности. Дверь открывал Фрэнк, так как его вклад в поход в зоопарк уже был сделан: все три девочки красовались в различной степени поношенности джинсовках в сочетании с джинсовыми же шортами, юбкой и комбинезоном. Да, Фрэнк любил джинсу во всех проявлениях и свою нежную любовь надеялся передать по наследству. За причёски сегодня отвечал Джерард (и да, когда за них отвечал Фрэнк, то конструкции на голове девочек больше походили на растрёпанные иглы дикобразов), поэтому, впустив Майкла и приветственно кивнув ему, он поспешил на помощь, как минимум – моральную. - Ай, папочка! – в который раз вскрикнула Бэндит из просторной гостиной, где вокруг стола уже бегали друг за другом совершенно одетые и причёсанные близняшки. Сегодня у Джерарда вышел заскок на хвостиках. У Лили их было четыре, и между собой они образовывали квадрат. У Черри целых шесть в одну линию, и хвостики напоминали смешные фонтанчики или же гребни на спине стегозавра. Фрэнк ухмыльнулся, призывая племяшек к порядку. - Потерпи ещё совсем немного, милая, - высунув кончик языка, Джерард ловко орудовал пальцами, накручивая очередную резинку на тёмные волосы дочери. - Это уже четвёртое «совсем немного»! – захныкала та, но тут Джерард закончил и, с облегчением выдохнув, объявил: - Готово! - Дядя Майки! – встрепенулась Бэндит, замечая в широком проходе новую фигуру. – Ты поведёшь нас в зоопарк?! Она уже бежала в сторону дяди, запрыгивая к тому в делано-равнодушные объятия. Фрэнк знал и по рассказам Джерарда, и видел сам за маской равнодушия: Майкл обожал племянницу, втихую балуя её и позволяя многое, чего дома не разрешалось. - Да, кнопка, - Майкл встретил носом нос девочки, никак не меняя своего словно каменного лица и спокойного тона. – Сегодня я ваш личный экскурсовод. А папе надо на работу. - Эк-скур-со-вод? – с интересом повторила остановившаяся от беготни Черри. – А это кто? - Это такой дяденька в очках, - Майкл поправил дужку на своём шикарном носу, - который водит маленьких девочек в зоопарки и следит, чтобы все слушались и были довольны. Вы же будете? – он строго приподнял бровь, оглядывая близняшек. С сестричками Айеро он оставался впервые, но Фрэнк не особенно волновался. Тот, кто справлялся с Бэндит, справится и с этими двумя. Они, хотя бы, не пытались постирать кошку в стиральной машинке. - Будем! Будем! - запрыгала и захлопала в ладоши Лили. - Будете слушаться или будете довольны? – всё так же строго уточнил Майкл, сверкнув стёклами очков, не выпуская улыбающуюся во все молочные зубы Бэндит из рук. - Слушаться! – честно заверила Лили. - Довольны! – практично ответила Черри. Джерард, всё так же сидевший на мягком длинноворсом ковре с расчёской и коробкой резиночек для волос всех термоядерных цветов радуги, улыбался. - Нам уже пора выходить? – Майкл обращался к брату. Тот мечтательно пожал плечами. – Во сколько у тебя симпозиум? На несколько мгновений в комнате повисла совершенно тупая тишина. Если быть откровенными, и Фрэнк, и Джерард вообще нахрен забыли, что за симпозиум выдумал Майкл. До Джерарда дошло первым. Он кашлянул и неловко начал подниматься, едва снова не завалившись на ковёр. - А… это, через час. Мы успеваем, так что всё в порядке. Спасибо, братишка! Ты очень, очень, просто нереально как выручил меня. Фрэнк просто отвернулся к окну и плотнее сжал губы, чтобы не скатиться в хиханьки. Сейчас он чувствовал себя каким-то обдолбаным шестнадцатилетним подростком, пытающимся обустроить свой первый секс. И, чёрт, это заводило… - Паста, - только и качнул бровями Майкл. – С тунцом. На выход, леди? – младший Уэй пропустил девочек вперёд и донёс Бэндит до прихожей. Успокоившийся Фрэнк поспешил за всеми, чтобы помочь малышкам обуться. Если быть откровенным, воздух вокруг него и Джерарда уже начинал плавиться, и, лишь едва соприкасаясь плечами в узком коридоре, он краснел ушами и гулко набирал обороты, вибрируя всем телом от предчувствия. Внутри что-то ритмично и сухо отсчитывало обратные секунды. Весёлый смех, разговоры об обезьянках и мишках пандах, поцелуи по второму и третьему кругу в обе щёки сопровождали надевание обуви, и такое количество народа для тесноватой прихожей Джерарда казалось рекордным. Нагрузив Майкла распечатанными картами из интернета (что Фрэнк в современный век технологий считал излишним, а Джерард, не доверявший электронике, перестраховывался), наличкой, рюкзаком с зонтиком (а мало ли что!), дополнительными кофтами и упаковками сока (в зоопарке всё втридорога!), они наконец-то выпроводили верещащую и неумолчно болтающую троицу девочек и одного сурового геймера из квартиры. Закрыли дверь на защёлку. Джерард не дыша припал ухом к дереву, искоса поглядывая на замершего позади Фрэнка. В квартире, а затем и на лестничной площадке стало тихо. Едва слышно зажужжал мотор лифта… - Уехали, - отчего-то шёпотом сказал он. Фрэнк порывисто шагнул вперёд и крепко-накрепко обнял Джерарда, впечатывая того в дверь. Прислонился носом к шее, глубоко, набирая полные лёгкие такого знакомого запаха, вдохнул. Чуть двинул бёдрами, прижимаясь сильнее. - Ох, детка… - почти промычал он, прикрывая глаза. – У меня уже стоит. Я так хочу тебя… - Грязный извращенец, - прошептал Джерард, потому что от всего, что делал и говорил сейчас Фрэнк, его начинала бить мелкая нервная дрожь возбуждения. Никто не нуждался в нём так горячо и жадно, как обычно делал это Айеро. И Джерард таял от подобного натиска уже который год, точно шарик мороженого, по чьей-то неловкости оброненный на асфальт под палящее солнце. Джерард развернулся, обнимая Фрэнка в ответ. Тот без стеснения, совершенно по-хозяйски мял его задницу. Их лбы и бёдра соприкоснулись, а нервное, судорожное дыхание обжигало кожу, всё сильнее завязываясь нераспутываемым узлом. Фрэнк лизнул его губы, одновременно забираясь в складку мягкой ткани между ягодицами. Джерард от неожиданности выдохнул и приоткрыл рот… И тогда Фрэнк напал. Поцелуи Фрэнка никогда не были обычными поцелуями. Джерард даже как-то задумывался над тем, что если бы Айеро был нем, он бы совершенно спокойно смог общаться с ним посредством своих «тысяча настроений и комбинаций» поцелуями без особого ущерба. И сейчас его поцелуй нёс послание: «Я так чертовски сильно соскучился, что трахну тебя прямо у этой двери». Язык Фрэнка буквально вломился между пересохших губ Джерарда, наполняя рот слюной, настойчивыми поглаживаниями и томной борьбой языков - Джерарду нравилось не сдавать рубежи сразу. Фрэнк обволакивал и отстранялся, обманывал, тут же по новой проникая ещё глубже, и Джерард издал шаткий стон, который тут же взвился под высокий потолок, эхом разлетаясь по притихшей квартире. Ладони Фрэнка, самодовольно улыбнувшегося одними глазами, сдвинулись выше и вдруг – нырнули под резинку домашних штанов, оказываясь на прохладной коже ягодиц. - О, чёрт… - прошептал Джерард, отстраняясь и тяжело, как-то безумно дыша. Его зажмуренные глаза, пошедшее красноватыми пятнами возбуждения лицо – всё это не просто сводило Фрэнка с ума, а уносило в какие-то мистические радужные дали, заставляя едва ли не прорывать стояком мягкую ткань своих шорт. Как-то совершенно по-особенному, страстно и при этом с нежностью, смяв пальцами попавшее к нему в руки богатство, Айеро скользнул языком по скуле Джерарда в сторону уха. Он считал, что пора применять тяжёлую артиллерию. - Фрэнки, - проскулил Джерард, едва влажный обжигающий язык коснулся мочки. – Мы всё ещё у грёбаной двери, Фрэнки… - Ты комплексуешь? – жарко прошептал Фрэнк, и от этого шёпота в уже облизанное одним движением ухо Джерард весь нахрен от кончиков волос до ногтей на ногах покрылся мурашками. – Не стоит, у тебя самый сексуальный голос на весь Манхэттен, когда ты стонешь, Джи… Несколько мгновений до опьянённого сознания Джерарда доходило сказанное, но потом он прошипел: - Просто отведи меня в спальню, сукин ты сын, - его пальцы грубо схватили Фрэнка за волосы на затылке, чуть оттянув от себя, но Джерард слишком хорошо знал, как тому иногда нравится подобная грубость. - М-м-м… - Фрэнк закатил глаза, замерев на пару секунд. После чего вытащил руки из штанов Джерарда и схватил его за запястье, одним рывком снова вминая в себя. Их неловкие, шаркающие и заплетающиеся шаги зашуршали по длинному, узкому коридору. Спальня была в самом-самом его конце, сверкая лучами солнца из распахнутой двери, словно пресловутый свет в конце тоннеля. Квартира Джерарда с неловкостью и стеснением прислушивалась к шорохам, причмокиваниям и шатким вздохам, но была милосердна: ни подвернувшихся некстати тапочек, ни игрушек, ни детских заколок для волос не попалось им под ноги, и Фрэнк, уже с какой-то паранойей боявшийся, что «снова что-то их обломает», посчитал это хорошим знаком. Кровать до сих пор была не заправлена. Естественно, ведь сегодня была очередь Фрэнка. А Фрэнк крайне мало внимания обращал на подобные житейские мелочи, порой ввергая хозяина дома в состояние истерики. Уронив Джерарда на скомканное одеяло цвета спелого лайма и нависнув сверху, Фрэнк замер, чтобы хоть несколько секунд молчаливо и самозабвенно полюбоваться распятым под ним телом. Джерард казался его личной виагрой, афродизиаком, эндорфином. Он хотел вдыхать его, чувствовать кожей, слышать, употреблять во всех возможных и невозможных видах. Светло-ореховые глаза, затуманенные желанием сейчас, глядели диковато из-под ресниц, родинка на вздёрнутом кончике носа бессовестно темнела, а пряди медных на этот раз волос прилипли к влажному уже лбу и вискам. Фрэнк провёл взглядом по линии губ, проглаживая каждую трещинку. Джерард всхлипнул и дёрнулся вверх, обвивая его шею руками и срываясь на громкий шёпот: - Трахни меня, Фр-рэнки… Давай уже… Пуля, пущенная в висок, с силой проламывающая кость и ввинчивающаяся в ткани мозга, чтобы пройти навылет, украсив противоположную стену их спальни живописной алой кляксой, вот что это было. Фрэнк зарычал, прижимаясь пахом и чувствуя, как трутся через ткань их тела. Скользнув руками вниз, схватил края футболки Джерарда и потащил кверху, тут же голодно облизывая и мягко кусая открывающиеся дюймы белой гладкой кожи. Мягкий живот ходил ходуном от прикосновений, пупок тут же заблестел от слюны. Рёбра, обтянутые светлым холстом кожи с многочисленными созвездиями родинок, поднимались и опускались, когда Джерард делал попытки дышать и не скулить при этом. Выработанная привычка быть тихими сказывалась даже сейчас, когда квартира пустовала. Фрэнк сделал всё возможное, чтобы соски Джерарда, оставшиеся без прикрытия ткани, сморщенно торчали и блестели от его слюны, точно лакированные. Голодными рывками освободив себя от домашней футболки и шорт, он предстал перед Джерардом во всей своей маскулинной красе: подтянутый, подкачаный в плечах и груди и изрисованный татуировками вдоль и поперёк. Нехилое достоинство торчало почти вертикально, и Джерард, на какое-то время замерший с приподнятой головой – чтобы лучше было видно – прикрыл глаза и облизал вновь пересохшие губы, мыча что-то вроде: "М-мать твою…" Фрэнк ухмыльнулся и, ловко запнув тряпки под кровать, снова навис над ним, впиваясь в шею сладким поцелуем с зубами. - Дядя Майки! Там грабители! - неожиданно раздался звонкий голосок Бэндит из прихожей. – Я боюсь! - Кнопка, какие грабители? Иди, бери своего мистера Квазирога и едем в зоопарк. Размётанные на кровати в самом начале процесса, они замерли и обменялись паническим взглядом. - Ни за что! Иди и сам принеси мне его. Я оставила его в спальне. Из коридора донеслось что-то вроде: - Великий Ктулху… А затем послышались уверенные шаги по паркету. Паника, пожаром разгоравшаяся во взгляде Джерарда, грозилась политься из ушей. Конечно, Майкл знал, какого рода отношения его брата связывают с Фрэнком, но они никогда не обсуждали этого. Майки всегда уважал личное пространство других людей. Но Джерард, периодически страдающий зашкаливающим синдромом старшего брата, просто не пережил бы Майкла (маленького, невинного младшего братишку!), вошедшего сейчас в распахнутую дверь спальни. Разрыв сердца, летальный исход. Понимая, что истерика Джерарда вот-вот выплеснется наружу (она словно подкатывала выше с каждым гулким звуком шагов, хорошо, что коридор в квартире был просто фантастически длинным), Фрэнк словно отмер. Пружина развернулась, он слетел с Джерарда за полсекунды, пытаясь оценить возможные варианты. «Ванная – четыре шага. Шкаф – один шаг…» Схватив опешившего Джерарда за предплечья, буквально впихнул его в просторную гардеробную и заскочил следом. В этот же момент Майкл достиг спальни, останавливаясь на мгновение на пороге – шаги затихли. Дверцы шкафа медленно и беззвучно сомкнулись, оставляя небольшую щель. - Ну и где этот Квазирог? – печально спросил сам у себя Майкл. – Эй, Бэндит, тут никого нет. Может, сама поищешь? – крикнул он в сторону прихожей. - Он на кресле у окна, - ответила девочка. – Папа снова играл с ним и не вернул, а я не хочу в зоопарк без Квази. Фрэнк, едва устроившись удобнее и привыкнув к сумраку просторного шкафа, перевёл глаза на до сих пор бледного Джерарда. Чёрная поднятая бровь и говорящий взгляд выражали тысячу эмоций и один-единственный вопрос: «Что, блять?» Джерард только моргнул и смущённо пожал плечами: «Подумаешь, что тут такого…» На самом деле шеф-повар и владелец итальянского ресторана сходил с ума по всяким корейским штучкам, часто по вечерам зависая на интернет-сайтах всякого барахла. На волшебных игрушек-монстров с совершенно живыми глазами, стекающей эпоксидной слюной, очаровательными рогами-когтями-наростами и прочими атрибутами он вышел случайно, не раздумывая заказав себе доставку «Квазирога». Пушистое чудо с кривым рогом, трогательной лопоухостью и плотоядным оскалом мгновенно покорило его сердце. И только когда «чудо» прибыло в коробке с пометкой «Воздух-Корея» и выбралось на волю, стало понятно, что Бэндит на самом деле дочь своего отца. Сначала она закричала и в испуге швырнула Квазирожика в стену. Потом долго плакала и утешала несчастную игрушку, трепетно прижимая ручками к груди. И Джерард осознал, что просто не в силах отнять Квазирога у дочери. Это было бы слишком бессердечно. Да, он бы заказал ещё десять таких же, но ручная работа и малый тираж сыграли с обоими Уэями злую шутку. Игрушек в продаже не было. Квази грозила честь быть располовиненным их горячим обожанием. Пришлось искать пути мирного решения проблемы, и вот… Но Фрэнк не был в курсе, что «очаровательное страховидло» в комнате Бэндит иногда ещё и любимая игрушка Джерарда. Всё как-то не к слову было... Майкл прошлёпал по паркету и, наконец, его силуэт появился в щели между дверцами шкафа. Пылинка, что настойчиво тыкалась Фрэнку в нос, всё же засвербела, и он начал судорожно набирать воздуха, чтобы оглушительно чихнуть. Майкл взял с кресла игрушку и, повертев её в руках, сунул под мышку. Пальцы Джерарда молниеносно метнулись вперёд, сдавливая переносицу Фрэнка. Чих, словно насекомое, вяло затрепетал крылышками и сник. Фрэнк благодарно кивнул, отмечая с неудовольствием, как какая-то пара обуви, на которую он сел, больно упирается в голую задницу. Наконец, Майки вышел из комнаты со своей добычей, а чуть позже раздались голоса девочек и хлопнула входная дверь. Подождав ещё какое-то время, Джерард первый вывалился из шкафа и принялся нервно хохотать, рвано хватая ртом воздух. - Ох… - смеялся он, валяясь в проходе между шкафом и кроватью прямо на полу. – Мать вашу… Ох… Из его рта вылетали бессвязные междометия и высокий, совершенно истерический смех. Фрэнк не мог поверить, что этому придурку тридцать пять. Самому смеяться отчего-то не хотелось – член ныл до сих пор, хоть и погрустнел изрядно. Понимая, что больше ждать невозможно, Фрэнк вывалился из шкафа и схватил Джерарда. Тот ещё хохотал, не понимая толком, что происходит. Он повернул Джерарда спиной к себе, уложив грудью на кровать. Крепко прижался к тёплой коже, обнимая и торопливо обхватывая ладонью мягкий член через ткань штанов. - Фрэнки? - ещё с улыбкой спросил Джерард. – Эй… Видимо, он считал, что после подобного заниматься любовью невозможно. Ха, с Фрэнком Айеро такая мелочь не прокатит. Фрэнк вжался зубами в позвонки Джерарда, прикусывая и целуя каждый, до которого мог дотянуться. Свободная рука настойчиво тянула вниз резинку штанов. - Эй, - уже серьёзнее произнёс Джерард, озадачившись. – Ты чего? Кажется, он пытался удержать штаны другой рукой, и это его сопротивление буквально обожгло Фрэнка новой волной страсти. В паху радостно дёрнулось, и он рыкнул, мягко заламывая руку Джерарда за спину. - Ауч, - пискнул тот. Он ещё сопротивлялся, когда Фрэнк достал из-под подушки лубрикант. Пытался сопротивляться, когда резинка штанов всё же сползла вниз, к коленям. Делал вид, что сопротивляется, когда пальцы Фрэнка медленно и горячо проскальзывали в него, заставляя дрожать и рвано, загнанно дышать. Забыл, что надо сопротивляться, и только скулил в подложенную под голову руку, прогибаясь в спине, когда почувствовал настойчивое и такое нужное давление. Джерард вскрикнул и грязно выругался на итальянском, тут же мысленно попросив прощения у бабушки, когда Фрэнк, тяжело дыша, наконец-то прижался яйцами к его голой заднице. - Внутри… весь, - задыхаясь, сдавленно прошептал он, крепче сливаясь со спиной Джерарда. Боль ещё не отпускала, всё происходящее было слишком резко и быстро после чёртова долгого перерыва. Но Джерард чувствовал, что Фрэнк буквально сгорает от нетерпения начать двигаться, и если промедлить – то его рванёт. - Давай, - прошипел Джерард, прогибаясь чуть сильнее и закусывая губу. – Давай же, - повторил он увереннее, и Фрэнк, послушный, словно ручной медвежонок, принялся едва заметно качать бёдрами. Каждое движение – как тончайший порез бритвы, зализанный языком любимого. Фрэнк погружался в пучину сладчайших ощущений, с каждым толчком задыхаясь всё больше и забывая правило «быть тихими». - Блять, - Джерард вздрогнул и выгнулся, боль была изгнана на край сознания, и Фрэнк, наконец, начал играть по-крупному, с силой и размахом вбиваясь в него. Именно так Джерарду нравилось больше всего. А ещё – как двигались умелые татуированные пальцы на изнывающем без ласки члене. – Вот так, Фрэнки, - судорожно зашептал он, закрывая глаза и ныряя в свой внутренний мир ощущений без остатка. – Вот так, чёрт, не останавливайся… После этого их несло без тормозов, занося на поворотах и впечатывая в бордюры обочины. Громкие, порванные на клочки выдохи и вдохи разлетались по спальне, не стесняясь эхом множиться под потолком в невероятно длинном коридоре. Пот от прижатых друг к другу тел стекал по бокам Джерарда щекотными ручейками собравшихся капель, а звонкие стремительные шлепки заставляли уши обоих краснеть. - Да, да, да, - словно заведённый, заладил Джерард, стремительно приближаясь к оргазму. Фрэнк застонал от ощущения пульсирующей, совершенно твёрдой эрекции в своей ладони и лишь нежно провёл по липкой головке пальцем, как Уэй содрогнулся и взвыл, обильно кончая прямо на край свесившегося одеяла. Это было похоже на удар под дых, на предсмертный крик дикого животного, на свет десятка солнц, пущенный через стробоскоп. Фрэнк замер и, наслаждаясь сжавшимся со всех сторон, невозможно горячим телом Уэя, рухнул в свой оргазм, протянув на выдохе: - Джи-и-и… Сердце бухало в нескольких местах сразу: в затылке, висках, паху и, почему-то, в животе. Оно создавало какой-то неровный джазовый ритм с сердцем Джерарда, трепыхавшимся под левой рукой. Эта безмелодийная музыка оглушала, затмевая и еле слышные шумы улицы, и едва различимые голоса соседей за стеной… Всё вокруг казалось чем-то неважным, ненастоящим, в отличие от произошедшего. - Мои колени, - вдруг простонал Джерард, и Фрэнк, улыбнувшись, высвободился и затащил его на кровать. Спустя пять минут они лежали совсем голые поверх одеяла и молчаливо курили, уставившись в потолок. Ветерок из приоткрытого балкона щекотал высохшую кожу, оставляя на ней следы мурашек. - Я думал, мы не курим дома и, тем более, в спальне, - почти убивая сигарету до фильтра, тихо сказал Фрэнк. - Заткнись, - был ему ответ Джерарда. Тот снова глубоко и со вкусом затянулся. Сегодняшний день явно был днём «нарушения множества правил». – Я думал, мы не трахаемся, как бешеные кролики, до полной потери сил, не добравшись до кровати. Фрэнк только хмыкнул, сплющивая окурок о дно своего пустого стакана для воды. Он развернулся к Джерарду и мягко поцеловал его, задумчиво-обессиленного, в висок. - Но ведь это было круто? – спросил он, проводя пальцами по белой и уже прохладной коже груди между сосков. Джерард молча стряхнул пепел в свой стакан (какой ужас, Фрэнк! Не смей стряхивать пепел в стаканы для воды!) и, не отрывая туманного взгляда от стены, кивнул: - Несомненно… **** Когда, спустя полчаса, Джерард собрался присоединиться к Фрэнку в душе, чтобы потереть спинку, он ничего особенного не ожидал. Он на самом деле ощущал себя вымотанным. Он вошёл в тесную ванную, где была душевая кабинка. По её затуманенным стенкам стекали ручейки воды. Вокруг клубился тёплый пар, превративший небольшое помещение в филиал финской бани. Джерард, зевнув, взялся за ручку и потянул дверцу на себя. Засохшая сперма неприятно стягивала кожу внизу живота, и он очень хотел вымыться. Фрэнк стоял спиной к нему, упершись локтями в нарисованных на итальянском кафеле золотых рыбок. Ручьи воды из душа завораживающе стекали вдоль позвоночника, теряясь где-то между ягодицами, а расставленные ноги и призывно оттопыренная задница лишали дара речи и возможности мыслить здраво. - Ты долго, - Фрэнк повернул голову вбок и скосил на Джерарда глаза. Его тон был до осуждения пошлым. Джерард не сразу смог отлепить язык от нёба. Он довольно редко доминировал в сексе, но подобных случаев самопожертвования за Фрэнком вообще не числилось. - Это… то, что я думаю? – севшим голосом спросил он, облизывая губы в предвкушении. - Это, блять, определённо именно то, что ты думаешь, - сипло проговорил Фрэнк, одну руку перекладывая на свою задницу и пальцами раздвигая ягодицы. Джерард молча шагнул в душевую кабинку и закрыл за собой дверь. **** - Я бы съел сейчас тебя целиком, - говорит Фрэнк, когда они пьют очередной кофе на кухне. – И в этом нет никакого домогательства, Джи, я правда охренеть какой голодный. Джерард улыбается, пальцами ноги забираясь в штанину шорт Фрэнка. Там тепло. - Я могу приготовить свою фирменную лазанью с овощами, - отвечает он, блаженно и разморенно щурясь после приключений в ванной. – Ингредиенты все есть дома. - М-м-м… Звучит заманчиво, - тянет Фрэнк и обхватывает ногу Джерарда руками, поглаживая расслабленную икру, сдвигая пальцами ткань штанины повыше. Совершенно точно, сегодняшний день очень похож на медовый месяц, которого у них никогда не было. Когда люди находятся наедине друг с другом, и только жрут и трахаются. Вдруг телефон в кармане шорт начинает вибрировать, но это не звонок и не сообщение. Фрэнк морщится, доставая аппарат на божий свет, вглядывается в экран. - Блять! – вырывается из его рта. - Что ещё? – Джерард тоже хмурится. Он уже настроился на спокойное совместное окончание дня. - Совсем забыл! – Фрэнк виновато чешет переносицу. – Сегодня в шесть дедлайн, я должен скинуть фотографии с последних боёв… - Ты продолжаешь снимать бои? – глаза Уэя опасно темнеют. Он убирает ногу из объятий ладоней и опускает её на пол. - Джерард, перестань. Я не говорил тебе, что брошу. Мне нравятся бои без правил. Мясо, кровища… Это всего лишь невинное хобби, - «и хорошие деньги», - заканчивает Фрэнк про себя. - Ты обещал… - Я обещал, что ты об этом не услышишь, - прищуривается Фрэнк, - но не обещал, что перестану их снимать. Какое-то время они молчат, убийственно глядя друг на друга. Наконец, Джерард едва заметно улыбается. - Но я всё же услышал… - Ох, детка, - Фрэнк, сползая с кухонного кресла на пол на колени, придвигается поближе, устраиваясь между бёдрами Уэя. Преданно заглядывает в глаза снизу вверх: – Это не дольше, чем на час, обещаю. Обработаю кое-что… Ты как раз сможешь спокойно приготовить, ты же знаешь, что помощник на кухне из меня никакой. И да, Джерард знает. Крайнего раза, когда Фрэнк едва не остался без пальца и залил кровью больше половины поверхностей на кухне, ему хватило. Он не хочет сдаваться так быстро, но под сладким взглядом шоколадных глаз смягчается, бессовестно проигрывая эту битву. - Ладно, катись уже, - он легко толкает Фрэнка в грудь, когда тот успевает быстро поцеловать его. – У тебя не больше часа. Фрэнк, хватая чашку с недопитым кофе, исчезает из кухни за секунды. Джерард, хмыкая, допивает свой, остывший, и выдумывает план мести. **** Обычно, Фрэнк за работой – это уже не совсем человек. Он плохо реагирует на звуки и внешние раздражители, и если вам что-то нужно от него в этот момент, то лучше подойти как можно ближе и помахать рукой между его глазами и монитором, на котором либо очередное ангельское личико ребёнка, либо мясо с последних боёв без правил. Да, Фрэнк – разносторонняя личность. Поэтому, надевший очки в тяжеловатой роговой оправе и уткнувшийся носом в фотошоп, Фрэнк работает, надеясь закончить поскорее. Запахи из кухни уже медленно, но верно проникают в его мозг, заставляя желудок урчать и делать сальто с переворотом. Он краем сознания отмечает, что Джерард пару раз заходил в кабинет и нарезал круги вокруг компьютерного стола, но это всё так и осталось на краю сознания. Сейчас перед ним монитор, его "марк" и провод, протянутый от фотоаппарата к USB-разъёму, и это – его вселенная, которая поглощает целиком. Фрэнк заканчивает потрясающим кадром, где почти слышен треск костей ломающегося под кулаком носа, и клякса крови невероятно красиво замерла в своём полёте от перекошенного лица куда-то в сторону. Он отправляет фотографии на почту работодателя, снимает очки и выключает компьютер. Когда Фрэнк тихо заходит на кухню, так ароматно взрывающую его мир запахами готовящейся лазаньи, всё внутри него обмирает. Джерард, насвистывая что-то из классики себе под нос, трёт сыр, будучи одетым только в грёбаный синий передник с рюшами. Кружево цвета вечернего неба потрясающе оттеняет медь отросших прядей. Белый багет спины, упругие булочки задницы, - всё это выглядит настолько съедобным и потрясающе аппетитным, что Фрэнк сглатывает стремительно набегающую слюну. Так же тихо разворачивается и уходит с кухни, чтобы вернуться уже с фотоаппаратом. - Эй, какого чёрта? – с усмешкой поворачивается Джерард на щелчки затвора. - Потому что ты лучшая фото-модель, Джи. Все геи Нью-Йорка дрочили бы на эти фото, но их не увидит никто кроме меня… Джерард смеётся – заразительно и чуть смущённо. Говорит: - Я надеюсь на это. Не на то, что на них будут дрочить геи Нью-Йорка, придурок, - поправляется он, видя усмешку Фрэнка. – А что их кроме тебя никто не увидит. - Только я, - клятвенно заверяет Фрэнк, откладывая технику на стол и подходя к Джерарду, снова трущему сыр. Он гладит его по голой спине, снова чувствуя, как во рту скапливается слюна. – Долгими, холодными зимними вечерами я буду смотреть на эти фотографии, - шёпотом говорит он, прислоняясь ближе к уху, от чего Джерард издаёт смешок, - и греть руки у себя в штанах, - его ладони оказываются на голой заднице и нежно оглаживают её округлости. - Грязный извращенец, - констатирует Джерард, а Фрэнк вдруг решается на шалость. Как-то быстро оказываясь на коленях, он покусывает мягкую упругую кожу ягодиц, оказавшихся прямо перед его носом. Джерард замирает и напрягается, но Фрэнк не отступает, и его поцелуи и касания зубов становятся всё более настойчивыми и жаркими. Джерард опускается на локти, и оставшийся кусочек сыра как-то безвольно выпадает из его руки, когда язык Фрэнка, обжигая, влажно проскальзывает внутрь. - Черти тебя дери, - шепчет он, понимая, что происходит нечто невероятное, и нельзя вести себя столь развязно, но его телом управляют голые инстинкты, и спина прогибается всё сильнее, открывая ягодицы навстречу настойчивому языку. - Я такой голодный, - фыркает Фрэнк, обдавая дыханием облизанную и зацелованную тёмную кожицу, - я бы съел тебя всего, особенно тут… Джерард стонет и дрожит, совсем теряется в острых ощущениях. Плавится как сыр и в итоге сдаётся, запуская руку под фартук. В нос настойчиво и потрясающе аппетитно бьют запахи пекущейся овощной лазаньи. Язык Фрэнка скользит всё глубже, заставляя Джерарда скулить и быстрее двигать рукой. Потёртый сыр неопрятно разлетается по столешнице. **** - Ненавижу тебя, - стонет Джерард, задумчиво разглядывая липкую руку и запачканный спермой край фартука. - Люблю тебя, - шепчет Фрэнк, целуя в солоноватый висок и вытирая его тонкие, чувственные пальцы бумажным полотенцем. – Когда есть-то будем? - Чёрт, лазанья! – подпрыгивает на месте Джерард, судорожно оглядываясь в поисках прихваток. – Подгорит сейчас! Но всё оказывается в порядке. Лазанья выходит по-домашнему уютной и чертовски вкусной. Фрэнк уминает столько, что потом едва может встать из-за стола. Джерард (снова одетый в нормальную одежду) заставляет его мыть посуду, а сам сбегает в гостиную – на диван, и нажатием кнопки включает широкую плазму. День давно склонился к вечеру, и он невольно всё чаще вспоминает о Майки и девочках, порываясь позвонить. Телефон Фрэнка звонит первым. - Эшли? – удивляется Фрэнк, вытирая мокрую руку о край футболки. - Пэнси, я уже освободилась, - отвечает трубка голосом сестры. – Где там девочки? - Они с Майки в зоопарке, - пожимает плечами Фрэнк. - Пэнси, уже пять часов, - намекает сестра, и тот смекает – дети в зоопарке слишком долго. – И кто такой Майки? Это тот странный брат твоего Уэя? - Ничего он не странный, - поражаясь самому себе, Фрэнк встаёт на защиту Майкла. – Он надёжный. В трубке скептически хмыкают. И в этом звуке для Фрэнка так много всего… И ухмылка, и недоверие, и обещание порвать на клочки, если вдруг что… - Дай мне его номер. Я созвонюсь и узнаю, что к чему. - Хорошо. Перезвони мне после, - и Фрэнк почти нажимает отбой, чтобы найти в контактах и отправить сообщением телефон Майки, как Эшли добавляет: - Я надеюсь, ты не прикончил Джерарда своим ненасытным либидо? – она явно улыбается и вешает трубку. **** - Эшли звонила, - говорит Фрэнк, когда появляется на пороге гостиной. Джерард расслабленно клацает кнопками каналов на пульте, не задерживаясь ни на одном дольше десяти секунд. На фразу Фрэнка он заинтересованно оборачивается и изгибает бровь. – Она говорила с Майки. Оказывается, Майкл после зоопарка повёл девочек на детский киносеанс неподалёку. Сейчас к ним присоединится Эшли, а что дальше – я не знаю, - он улыбается, и Джерард с дивана улыбается в ответ. - Значит, у нас есть ещё немного времени наедине? - только и произносит Джерард. – Иди сюда, - он хлопает по кожаной обивке рядом с собой. **** - Только не ужасы, - сопротивляется Джерард, пытаясь вырвать пульт из татуированных пальцев. - Да. - Нет! - Ну же, Джи, ты всё равно не смотрел ничего… - Никаких ужасов на ночь, - не сдаётся Джерард, выдирая, наконец, желанный девайс и переключая канал. - Зануда, - Фрэнк откидывается на мягкий подлокотник и утягивает Джерарда к себе на грудь. - Маньяк, - привычно возвращает Джерард. Наконец, он находит на одном из сотни каналов трансляцию старой версии «Бэтмена» и успокаивается. Они лежат под негромкое бормотание телевизора, и одна рука Фрэнка сжимает пальцы Джерарда, а вторая нежно возится с его медными волосами, наводя там ещё больше беспорядка, чем было до этого. Им так тепло и уютно друг с другом, что сердце сладко щемит от этого расплывающегося из эпицентра их тел чувства. - Спасибо, Фрэнки, - говорит Джерард в какой-то момент ближе к концу фильма. – Это был чудесный день. В ответ он получает лишь тихое похрапывание и размеренное дыхание в свою макушку. И улыбается этому так искренне, как только может. Он давно считает, что Фрэнк выполнил данное ему обещание. Только никак не может найти в себе смелости и признаться ему в этом. - Я люблю тебя, - шепчет он, и понимает, что сердце Фрэнка под его ухом, кажется, пропускает удар. **** Когда Бэндит сладко сопит в своей кровати, обнимая чудовищно очаровательного Квазирожика, близняшки Айеро только засыпают в комнатке на чердаке маленького уютного дома на окраине Ньюарка. Там из круглого окна открывается потрясающий вид на залив, мост и ночные огни Нью-Йорка. Фрэнк, высунувшийся на балкон наполовину, быстро курит на прохладном вечернем воздухе, не отнимая от уха трубку мобильного телефона. Манхеттен внизу никогда не спит, мерцает огнями фар и вывесок, шуршит шинами авто по асфальту. - Ты точно уверена, Эш? – спрашивает он в тысячный, наверное, раз. – То, что он угостил тебя мороженым, не значит, что он тебе подходит. - Он не только угостил меня мороженым, - улыбается Эшли в трубку, наверняка сидя на веранде, на заднем дворе своего дома, закутавшись в плед. Старая толстая собака неизвестной породы, что сестра по доброте душевной подобрала три года назад на улице, лежит тут же, у её ног, и издаёт звуки, так похожие на хрюканье. Но она добрая, смешная и девочки её очень любят. – Майки… он мне понравился, - признаётся Эш, и Фрэнк в который раз закатывает глаза. - Да ты же его первый раз видела! – говорит он, оборачиваясь внутрь комнаты и понимая, что Джерард ещё в ванной. – И вообще, Майкл – он не человек. Он грёбаная машина с кодами и читами в голове. Эшли смеётся. - Возможно, - не отрицает она. – Но он был добрым и внимательным ко мне и девочкам. А ещё – это он пригласил меня на свидание, а не наоборот, - говорит она, и Фрэнк стонет. Ему как-то странно представлять Майкла и Эшли вместе, но, в конце концов, это не его дело. - Пэнси? – спрашивает сестра просто для того, чтобы проверить – он всё ещё слушает её. - Я тут, Эш, - отвечает Фрэнк, ощущая вдруг, как тёплые руки обнимают его находящуюся в комнате часть тела. - Если у меня никак не получалось с мужчинами-людьми, может, получится с мужчиной-компьютером? Фрэнк хмыкает, тушит окурок в пепельнице на подоконнике и пятится внутрь спальни, чтобы закрыть дверь балкона. Поворачивается в кольце рук и прижимается к шее Джерарда носом и губами, вдыхая свежий запах лавандового мыла, тепла и счастья. Он почти мурлыкает, искренне желая сестре чего-то подобного. Ведь она нуждается в этом не меньше. - Почему бы и нет?