Мир взаперти

Россия облегчённо вздохнул: «Пронесло...», ведь ему не очень улыбалось целоваться с сестрой, а тем более с младшей. Ваня ещё не отошёл от выходки Белоруссии, которая устроила с Ольгой это безумное шоу, тогда ему как никогда раньше хотелось провалиться под землю от стыда; кроме того он просто боялся представить, что сделает с ним Наташа, если укажет на него, в лучшем случае изнасилует прямо тут при свидетелях, а в худшем – сочтёт это за клятву верности, и тогда всё, конец. Но к великому счастью Брагинского, выбор пал на Латвию, у которого от страха на глазах появились слёзы, а сам он дрожал, как только что побритый барашек. Арловская пожала плечами и, злобно сверкнув глазами в сторону бутылки, показавшей не на того человека, подарила несчастному латышу первый поцелуй. Литва был готов просто придушить Райвиса за то, что именно он целует прекрасную Наталью, поэтому, до боли сжав кулаки, он буравил их взглядом. — Эй, Лит! – Польша толкнул Ториса в бок. – Ты чё, это, типа, на Белорусь пялишься? — Угу... На что мне чужой торт, когда рядом своя горбушка... — Ну Лиииииииииииииит! – заныл Феликс. – Ну посмотри на меняяяяяяя!!! Лоринайтис вздохнул и всё же оторвался от созерцания любви своей жизни, переведя свой взор на соседа. Лукашевич, заметив долгожданное внимание, принял модельную позу. — П-польша, а зачем ты так оделся? – немного смутившись, спросил литовец. На поляке красовалась красная клетчатая юбка, которая делала его как никогда похожим на девушку. Литва уже не в первый раз видел эту вещь на нём, однако никак не мог привыкнуть, несмотря на то, что все остальные страны давно уже перестали обращать на это внимание. — Тебе, типа, не нравится, да? – Польша состроил недовольную рожицу. – Ты, типа, дурак! Я для него, это, стараюсь, понимаешь, а он тут, типа, такой... — Д-да нет, мне нравится, просто ты меня немного смущаешь... — Ну и, типа, забей! – счастливый Феликс повис у перепуганного Лоринайтиса на шее, тем самым чуть не задушив его. Тем временем у бедного Латвии уже была готова начаться истерика: ему выпало целоваться с... Россией! Ваня очень мило улыбнулся и притянул Райвиса к себе. Белоруссия просто засияла от счастья: она целовала латыша, а тот целует братика, вернее, наоборот, братик целует латыша, следовательно, она косвенно поцеловала Ванечку. Отпустив, наконец, несчастного мальчика, у которого слёзы били просто фонтаном, Брагинский, закрутив бутылочку, подмигнул Китаю, вздрогнувшего от такого внимания. Он, конечно, побаивался Россию, но всё же относился к нему намного лучше остальных. Более того, Яо считал Ивана своим, пожалуй, единственным другом, ведь именно ему китаец жаловался о всех своих проблемах, которых у него, между прочим, было предостаточно из-за его неугомонной семейки; в такие минуты русский всегда поднимал Вану настроение. Но несмотря на отличные отношения с Брагинским, Китаю совсем не хотелось целоваться с ним, учитывая, что по-пьяни они и не такое вытворяли, ведь Ваня очень часто угощал его водкой, правда, неизвестно с какой целью – просто такой русский способ решения проблем, или очередная возможность затащить Яо в постель. Несколько десятков пар глаз были снова прикованы к центру круга, и всех мучал один вопрос: кто будет тем “счастливчиком” который поцелует Россию? Им, как ни странно, оказался Романо, для которого это было глубочайшим шоком в его жизни; даже известия о том, что он будет принадлежать сначала Австрии, а потом и Испании, не вызывало у Южной Италии такой реакции, хотя в те далёкие годы, для него не было большего горя, чем принадлежать кому-то. Ловино до последнего надеялся, что бутылочка сдвинется ещё хотя бы на пару сантиметров, но нет – горлышко показывало точно на него и не двигалось, будто насмехаясь над старшим Варгасом. — Что??? – вспылил юноша. – Мне придётся целоваться с этим алка... то есть с Россией??? — Да ладно, не ссы! – махнул рукой Пруссия. – Я же как-то... – чуть не сболтнув лишнего, он ляпнул первое, что пришло на ум, — ... как-то я... буду с кем-нибудь целоваться, вот... – всё величие Великого Его куда-то запропастилось. Видимо, туда же, куда и героизм Америки. — Блин, да от него же водкой разит за километр! – Южная Италия скривил своё красивое лицо в брезгливой гримассе, но всё же поцеловал Ваню – деваться-то некуда было! Испания на это лишь недовольно нахмурился. Романо, наигранно и пафосно сплюнув, как следует раскрутил это “колесо фортуны”, которое, пройдя несколько полных с хвостиком кругов, показала... на его практически близнеца – Северную Италию. Тот лишь мило наклонил голову набок, из-за чего его прядка слегка качнулась, и спросил: — Вее~~ Дойцу, мне теперь надо с братиком Романо целоваться, да? — Д-да, И-италия... – Германия густо покраснел. С одной стороны, ему нетерпелось увидеть поцелуй двух Италий, ну а во-вторых – Людвигу было не по себе от того, что сам-то он ни разу не то что поцеловал, а даже не намекнул о своих чувствах к нему, а они у него всё таки были... Хотя, почему были, они и сейчас есть. С противоположной стороны от братьев сидел точно так же покрасневший Испания, и всё по тем же двум причинам. Ловино заговорчески улыбнулся, и накинулся на брата так быстро, что тот даже подумать ни о чём не успел. Хотя в памяти Феличиано всплыла сцена его первого и единственного поцелуя: в далёком-далёком детстве со Священной Римской Империей, о котором он вообще старался не вспоминать. Вся та страсть и возбуждение, накопившиеся в Романо за долгое время, сейчас вылились на Северную Италию, который от страха закрыл глаза и постанывал от боли сквозь яростный поцелуй брата: тот уже во всю хозяйничал своим языком во рту у младшего Варгаса, удволетворяя лишь свои потребности, и казалось, будто он его здесь и сейчас изнасилует. От этого крайне живописного зрелища девчонки восторжено запищали, вытирая алый фонтан из носа, парни делали вид, что им это неинтересно, однако их выдавал пошловатый блеск в глазах; ну а Германия и Испания, с каждой секундой становившиеся всё краснее, кое как сдерживали себя в каких-никаких, но всё же рамках приличия. Рука Южной Италии забралась под рубашку младшего брата, из-за чего тот резко открыл глаза, и что-то сдавленно замычал, однако старшему Варгасу было всё так же наплевать, и он продолжал нагло лапать Венециано. Всё, как известно, имеет свои границы. Так и гигантское терпение Людвига всё таки кончилось, и он слегка, ну то есть для него это “слегка”, ударил одного из братьев по затылку, – того, у которого завитушка была с правой стороны – а Антонио оттащил его от напуганного Северного Италии, на которого вообще, а в данный момент особенно, было просто невозможно смотреть без крови из носа. — Вы что делаете, кретинов куски!!! – Романо изо всех сил вырывался из крепких рук испанца. — Дойцу-у-у-у! Зачем ты ударил братика-а-а-а-а? – плаксиво спросил Венециано. — Потому что это не должно так продолжаться! – почти хором ответили наставники братьев. — Да какое вам дело, идиоты? – никак не мог угомониться Ловино. – Эта наша личная жизнь, и вы не имеете никакого права лезть в неё! С чего это вы взяли, что вам всё можно? — Вее~~ Братик прав! – поддакнул Варгас-младший. — Да потому что я люблю тебя, Италия! – опять в голос воскликнули Германия и Испания, которые вспылили так сильно, что вообще ни о чём не думали. Сейчас их слова заставили замолчать абсолютно всех, и в зале стало тихо и безмолвно, лишь слышно, как сильно бьются их сердца. _______________________________________________________________________ На мой взгляд, самая удачная глава >_< Не забывайте комментировать ^^)