Путь

      Женька (Мендуар, апрель — июнь 2358)       11 апреля 2358 г.       Медленно встающее солнце осветило вершины гор на востоке, их хорошо видно из окна моей комнаты в ясную погоду. Прошло уже четыре года, как я нахожусь в этом мире, мире ожившей компьютерной игры так похожей и одновременно абсолютно иной! Уже год, как я получила в своё распоряжение настольный терминал, и начала настоящий мозговой штурм. Почти на все мои вопросы удалось отыскать ответы: про Жнецов здесь и слыхом не слыхивали, про протеан была огромная куча противоречивой информации, а самое главное — все были свято уверены в том, что как Цитадель, так и ретрансляторы, построили именно они. А значит, что? Канонные события не произошли! Но самое главное — нет никакой уверенности в том, что я таки с ними связана. Однако, «Джон» Шепард, как и «Джейн» Шепард, существуют в реальности, и самое удивительное — они члены одной семьи!       Да, 22 мая 2355 года у меня родился младший брат, и папуля, по старой русской традиции, назвал младшего сына Иваном! Он очень оригинален! Мама, смеясь, ему так и сказала. Ну и родители мои кадровые военные в отставке: папуля — капитан первого ранга (или captain — в англо-американской системе званий), и мамуля — майор медицинской службы флота. Плюс, я колонистка с Мендуара, всё, как в игре, только скопом. И насколько удалось вспомнить, в игре у колониста убивают всю семью, после чего он (она) уходит в армию. Вот из шкуры вылезу, но не дам убить мою семью!       После рождения Ваньки заботу обо мне спихнули на старших братьев и нашего замечательного кота! Братьев это не особо порадовало, а вот рыжий, казалось, был просто счастлив. Усатый нянька таскался за мной по дому, играл, спал и сопровождал в поездках в центр городка. А после того, как братьям разрешили брать меня с собой на гулянки, мы с Барсиком стали такой же частью детской компании нашего посёлка, как и мои братцы, их приятели-турианцы, Хэймон (Хэм) и Тамил (Там), сыновья того самого доктора Дака, их подружки-азари с именем Вэсил, дочки доктора Рэй, и мелкой турианки, моей ровесницы — Наин, младшей сестры Хэма и Тама. В сентябре прошлого года я пошла в местный аналог детского сада, в котором меня ожидала масса удивительных открытий.       Часы на моём столе показали 6:30 утра. Хотя сутки на Мендуаре и длиннее земных на целых 9 минут, зато год короче на 7 дней. Так что живём мы по времени Альянса Систем, то есть по Гринвичу на Земле, плюс, коррекция на закат-восход. Часы периодически корректируются по сигналу планетарного управляющего виртина. Вся семья ещё спит, я же встаю раньше всех и делаю зарядку. Несколько асан из йоги вперемешку с классической гимнастикой и утяжелителями на руках и ногах за два года занятий сделали меня весьма сильной для своего возраста, улучшили гибкость, координацию движений и моторику. Я хорошо помню слабость первого года жизни и хочу быть сильной. Слава экстранету за огромное количество всяческих видеоуроков по физкультуре! Основным языком колонии был русский, хотя и на английском говорили все, ну ещё бы, основной язык Альянса. Плюс, говорили на «базике» или базовом галактическом, он же «галакт». Разработан саларианцами, совместно с азари, аж две с половиной тысячи лет назад. Ну и все «чужаки» прекрасно говорили на своих родных языках, натуральный «Вавилон 5», а не Мендуар!       И раз, изгибаюсь всем телом вперёд, опираясь на руки, и два, в обратную сторону. Всё-таки девчачье тело гораздо гибче моего прошлого, как резина прям. Через полгода занятий я села на шпагат полностью, сидеть в позе лотоса тоже никаких неприятных ощущений не доставляло. В общем, всё пока очень даже хорошо, кроме одного маленького минуса: крайне низкого болевого порога. Но это я отношу к детскому телу, надеюсь, с возрастом пройдет. Вот послышались звуки на первом этаже, наверное, мама встала и пошла готовить завтрак, а мне пора в душ, чистить зубки и вообще собираться. Скоро братья отвезут меня в сад.       Пять часов спустя       В мой сад ходит ещё целая куча малолеток почти всех рас Пространства Цитадели. И кого только нет в нашей, пока ещё младшей, группе: десять людей всех цветов и рас, три азари, трое турианцев (двое парней и девочка), две девчонки-батарианки! И, как вишенка на торте… парень-дрелл! Вот такая банда в девятнадцать спиногрызов! Занимаются нашей группой две воспиталки-азари, обе фиолетовые. Старшая группы Риэн Ваис и её помощница Тайя Т’Дари. Поскольку здесь я считаюсь этакой вундекиндой, то уже как бы «научилась» читать. Глядя на меня, читать научилась и вся моя группа, всё-таки у детей любого вида очень развит подражательный инстинкт. Читают они, правда, ещё плохо, но это в неполные-то четыре года. Насколько я успела выяснить, почти все дети развиваются примерно одинаково, даже азари.       На мой вопрос, заданный с широко распахнутыми глазами, нашим воспителлам: «Почему так, ведь азари живут очень долго и взрослыми считаются со ста лет?», — получила весьма развернутый ответ. Взросление у азари имеет три стадии. Первая стадия, от рождения до пятнадцати лет примерно, обусловлена быстрым ростом и развитием, причём интеллектуальные способности развиваются именно в этот период жизни, в пятнадцать-шестнадцать лет физическое развитие резко замедляется, но не останавливается, и юная азари, выглядящая как человеческая девчонка 13-14 лет, начинает интеллектуально совершенствоваться. Они много учатся, тренируются, закаляют разум и тело, длится эта стадия до примерно 45-55 лет. Потом начинается третий этап взросления: у юной азари начинается гормональная перестройка, она ещё немного подрастает, округляется во всех нужных местах, и начинают развиваться ментальные способности. Именно в это время азари учат работать биотикой и сливаться сознаниями в так называемых «объятьях вечности». Конечно, скорость развития очень зависит от индивидуальных особенностей. Ну прям как у людей.       Расовый состав колонии Мендуар на самом деле обширнее, но поскольку саларианцы или ворка развиваются гораздо быстрее остальных, то включать их детей в общие группы посчитали излишним. Вы, наверно, спросите, откуда ворка? Как подсказала мне местная сетевая энциклопедия, ворка, на самом деле, довольно развитый вид, может и уступающий людям и турианцам в интеллекте, но зато обладающий колоссальным ресурсом адаптации! В Пространстве Цитадели ворка большей частью заняты в добывающей промышленности, они, как выяснилось, отличные шахтёры, способные работать в условиях, при которых большинство представителей других рас просто загнётся. Поэтому на Мендуаре они работают в шахтах и живут большими кланами в шахтных посёлках. Сами из посёлков выходят редко, ну и к себе почти никого не пускают, в общем, затворники. А те ворка, что кантуются во всевозможных бандах, это изгнанники из кланов, полные отщепенцы и люмпены. Для ворка, с их продолжительностью жизни в тридцать стандартных лет, изгнание из клана — самое страшное наказание. Потому что женщин никогда не изгоняют.       Наша планета Мендуар на самом деле принадлежит Республике Азари, а человеческой колонией считается потому, что корпорация «Розенков Материалс» заключила концессионный договор с советом матриархов за 20% в общей доле добычи ресурсов. Поскольку корпорацию мало интересуют заморочки совета Альянса Систем, то она нанимала персонал для колонизации, не очень-то глядя на расовую принадлежность, а больше — на профессиональные качества работников.       Ух, растеклась я что-то мыслью по древу… а меня поздравлять собрались! Вот выстроили хоровод, поставили меня в центр и под общий визг и писк затянули: «Как на Женькины именины испекли мы каравай…» Я, конечно, делаю радостный вид, но смеяться хочется, спасу нет! Ну да ладно, переживу. Я же у всей нашей группы признанный авторитет, завоеванный в неравной, с моей, понятно, стороны, борьбе у турианцев. Ещё в первый день в садике эти двое мелких заводил попытались построить всю группу. И построили ведь, а на мне круто обломались. Ну не мелкоте тягаться в психологическом давлении со взрослым человеком, хоть и в детском теле. Они признали меня главой стаи и успокоились (стайные хищники, блин!), и теперь со всеми своими проблемами мелкота сначала идет ко мне, а потом уже, если моё решение их не устраивает, к воспитательницам. Меня, если честно, это напрягает несказанно…       Кстати! У меня тут есть две «подружки», хотя… уже действительно подружки. Одна — это девчонка-турианка по имени Наин, дочка того самого доктора Дака. Большого папкиного друга, партнёра по игре в преферанс. Вообще, они дружат ещё с флотских времён, когда мой папаня служил капитаном лёгкого крейсера «Локи», а Дак (или Дакар Танир) — главным врачом на турианском дредноуте «Сокрушитель», и они, как выяснилось, совместно гоняли батарианских пиратов в Скиллианском Пределе. И догонялись до того, что батяня загремел к Даку в лазарет, поскольку на «Локи» лазарет разнесло прямым попаданием ракеты.       Вторая же подружка — это батарианка Джин (полное имя — Джина Натол), а познакомилась я с ней у нас на ранчо. Её папаня — помощник моего, ну, а мой — зам. главного инженера обогатительного комплекса корпорации. А главный инженер у комплекса — КВАРИАНЕЦ по имени Таэль’Ригар, и корпорация им настолько дорожит, что заказала ему специальный дом, не меньше нашего, кстати, полностью герметичный, с системами фильтрации и обеззараживания воздуха, и огромным стеклянным эркером. Стоит он в нашем посёлке на второй улице под названием Клубничная, и дядя Таэль, сняв свой костюм и надев халат, любит сидеть в эркере, любуясь на жизнь посёлка.       Самое удивительное, что от человека он отличается лишь немного другим строением коленей, да ступнями, на которых только четыре пальца. На руках этих пальцев, как и у людей, пять, а лицом больше похож на эльфа из сказок, со светло-сиреневыми светящимися глазами и заострёнными кончиками ушей. Вот ведь идиотизм — делать инопланетян трёхпалыми! Попробуйте винтовку удержать тремя пальцами и стрелять при этом. Игроделы хреновы! Причём пальцы у него, прямо как у пианиста, длинные и гибкие. А на перчатках скафа ещё и коготки стальные. Я сначала не поняла зачем, думала оружие такое, пока не увидела, как он на инструметроне работает. Там кнопочки в два раза меньше, чем у отца, и самих кнопочек в два раза больше. Я как-то спросила у папы, насколько крутой у дяди Таэля инструметрон, так он только глаза закатил.       Вот хоровод отпели и потянули меня за стол, торт есть. Я видела в окно, как его мама привезла и поставила на веранду группы. Здоровенный торт, кстати, хотя, на двадцать одну детскую глотку — в один укус. Сюда же из столовой принесли здоровенную кастрюлю компота. И здесь, как уже выяснилось, никаких декстроаминокислот ни у турианцев, ни у кварианцев нет и в помине. И кровь у всех без исключения рас красная, отличающаяся лишь оттенками и составом. Конечно, ограничения по составу питания есть у всех рас. Так что тортик у меня универсальный, подходящий всем расам… что, увы, не добавляет ему вкусовых качеств.       Вот вспомнилось! Однажды дядя Дак пришел к нам в гости с семьёй: с женой и тремя детьми. Старшие сыновья у него ровесники моим старшим братьям, а поскольку мы ещё и соседи, то они закадычные друзья, и все проказы в посёлке — это дело рук моих братцев и их турианцев-приятелей, плюс дочки доктора Рэй, как выяснилось, тоже нашей соседки. Зовут её Рэйан Т’Ранн. Жену у дяди Дака зовут Каади, и она — бывший солдат «Чёрной Стражи», невероятно крутая женщина. Так вот, когда они пришли к нам все в первый раз, моему младшему брату исполнился ровно год. Первое, что бросилось мне в глаза, было то, что у турианок на руках ПЯТЬ пальцев, а не четыре. Когда я в обалдении увидела это чудо и, от волнения путаясь в словах, спросила об этом Дака, ответ меня поразил… На самом деле у мужчин-турианцев на руке тоже пять пальцев, просто безымянный и мизинец срослись вместе. Произошло это в какие-то совершенно древние времена, когда турианцы на Палавене жили ещё на деревьях. Мужчины, в основном, охотились, как правило, на поверхности. Когда произошла мутация, установить невозможно, но четырёхпалые получили преимущество в охоте за счёт более сильного хвата, согласно теории. Как было на самом деле, никто не знает. Женщины же с деревьев не спускались и занимались, в основном, собирательством. Поэтому у женщин сохранились пять пальцев на руках и на ногах, сами пальцы гораздо длиннее и подвижнее, чем у мужчин, хотя сама стопа меньше. Стопа у турианцев выглядит удивительно. Насколько я рассмотрела у Наин в бассейне и на картинках в сети, вперёд смотрят четыре пальца, причём указательный и мизинец почти одинакового размера, толстые, с мощными острыми когтями, средний и безымянный сильно короче и с плоскими толстыми ногтями! Большой палец развёрнут назад, и у мужчин, по большому счету, полностью атрофировался, превратившись в пятку. А вот у женщин, хоть и в сильно урезанном варианте, но сохранился, и турианки могут крепко хвататься ногой за податливую поверхность, вроде дерева, да ещё и висеть вниз головой безо всякого вреда и последствий для себя. Такой трюк много раз демонстрировала мне Наин.       Тортик съели, компот выпили. Здесь, в садике, просто обалденный бассейн, а купаться я люблю. Вообще, больше всех бассейн любят азари, они в нем чувствуют себя, как рыбы, не выгонишь. Потом идут люди, тут уже от индивидуальных предпочтений зависит. Батарианки равнодушны. Турианцы скорее не любят, хотя на мели купаются с удовольствием. А вот наш дрелл в него не ходит. Для него соорудили в кладовке сухую комнату, там влажность что-то около пяти процентов, и в воздухе какие-то соли полезные для дреллов. Это, наверное, профилактика синдрома Капраля. Да и зовут его Ферон!       Два месяца спустя. Ранчо «Шёпот»       Пришло время каникул, так что сижу я сейчас на крыльце нашего дома, с альбомом на коленях, и делаю вид, что рисую. На самом деле я бессовестно грею уши, слушая разговор отца и его помощника, батарианца Коэла Натола, сидящих на плетёных креслах посреди лужайки. Рядом сидит Джина, с таким же альбомом на коленях, и, высунув от усердия язык, что-то рисует цветными карандашами. Вообще, у неё настоящий дар к рисованию. То, что у меня получается с натугой и превозмоганием, у неё выходит как-то само собой. Приобщив её к альбому и показав азы, я только диву давалась, с какой скоростью она прогрессирует. Быть ей художником! Вот и сейчас, заглянув к ней в альбом, увидела нашего кота, с ленивым выражением на морде валяющегося на траве, и всё это — небольшими штрихами, и так точно передаёт настроение… Увы, я так не смогу никогда.       — Слушай, Кол, — говорит отец, — что с тобой, ты вторую неделю сам не свой, случилось что?       — От брата вестей давно нет. Ни от самого, ни от семьи его. Саэр волнуется!       — Так ты, вроде, говорил, что у него контракт заканчивается. Я его к нам сосватал, с Таэлем согласовал, тот у руководства пробил. Все согласны принять и его, и семью.       — Вот в этом, похоже, и проблема. Кто-то, видать, сдал брата, что он к нам намылился, а в Гегемонии на это смотрят косо.       — Так создали бы разумным нормальные условия, и не пришлось бы ловить собственное население, норовящее разбежаться, куда глаза глядят, лишь бы подальше от родного государства.       — Это у вас тут, в «РМ», порядки, как в легендах. Мы по первости всё поверить не могли, что так бывает. Я всё подвоха ждал, когда же прижимать начнут. Только через год поверил, что всё, что в контракте прописано, выполняется.       — Главный ресурс у любого государства или корпорации, даже у семьи, это ведь люди. Это не заводы, пароходы, корабли и барахло. Это те, кто всё создаёт, производит, добывает, строит, возит и следующее поколение растит. Вкладывай в разумных, и тебе всё сторицей вернётся. Вот в «РМ» такую политику уже двести лет ведут, так корпорация на третьем месте в списке сильнейших компаний Альянса Систем, да и в сотню Пространства Цитадели входит. А у Гегемонии что?       — Так я и не спорю, Майкл. Не спорю… просто волнуюсь за брата.       — Может, выпьем? Будешь коньяк?       — Что? Настоящий? Терранский?       — Ага! Молдавский! Пусть не самый лучший, но всё-таки. Мне приятель с оказией передал, друзья на Земле закупились, ящик вот мне отправили.       — А… наливай. Когда ещё попробую.       Отец зашёл в дом, а Коэл с каким-то отрешенным видом уставился на небо. В его эмоциях сквозили тоска и страх, но где-то отдалённо теплилась надежда. Вот ведь, нормальный же мужчина дядька Коэл. Добрый, работящий, спец классный, руки прямые. Батя им доволен очень. А Гегемония — это прям такая помойка с рабством, с кабальными контрактами… волчий капитализм во всей его красе. Я его спросила как-то: «Дядь Коэл, почему у вас народ терпит всё это, а не возьмёт в руки оружие и не наведёт в стране порядок?». Он и ответил, что оружие в Гегемонии могут иметь только надсмотрщики, полиция, армия и члены семей глав корпораций. Остальным, если поймают со стволом, сразу смерть. Ну, кроме пиратских отрядов, те, на самом деле, на содержании и под крышей тех же корпораций. В общем, безнадёга. Вот и остаётся батарианцам бежать куда попало, в основном на «Омегу».       — Па-ап! Па-ап! Посмотри, как я нарисовала Барсика! — подбежала к нему вприпрыжку Джина.       — Ну-ка, дай посмотрю, — взял альбом Коэл и с восхищением уставился на рисунок.       — Нравится? — спросила Джина, с любовью глядя на отца.       — Очень! — ответил Коэл и крепко прижал дочь к себе.       Дочь он любил. Любил так сильно, что я чувствовала это издалека. Мой отец меня тоже любит сильно, но здесь это было просто до болезненности. Джина это чувствует и вьёт из отца верёвки только так. Вот и сейчас он так стиснул её, как будто боится, что она исчезнет.       — Папка! Задушишь! — просипела Джина.       Тут из дома вышел отец, в левой руке он держал бутылку и два бокала, а в правой — блюдце с нарезанным лимоном. Поставил всё на стол, сел в кресло, открыл бутылку, издавшую звук «поу», и разлил золотистую жидкость по бокалам.       — За удачу, Кол! Она твоему брату пригодится!       — За удачу, Майкл!       Они чокнулись бокалами. Джин уже снова рядом со мной на крыльце, и снова что-то рисует на новом листе, периодически поглядывая на меня. В её эмоциях царит веселье и какое-то… обожание. За что она ко мне так относится, я просто не понимаю.       Сама я рыжая и зеленоглазая, причём волосы у меня такого яркого цвета, что среди детсадовской малышни я выделяюсь, как мухомор на мху. Издалека видать. И цвет глаз у меня малахитово-зелёный, яркий и насыщенный. Врачи недоумевали поначалу, говорили, что у людей не бывает такого цвета глаз. Батя тоже всё удивлялся, в кого я такая, в семье рыжих никогда не было, ни по отцовской линии, ни по материнской. Сам отец светло-русый и голубоглазый, истинный ариец. Мама тёмно-русая, с серыми почти стального цвета глазами. Да и братья все, кто больше в отца, кто в мать, одна я рыжая. В общем, решили проверить. Взяли у меня кровь, уехали в госпиталь в городе, сделали анализ с построением модели по расшифровке генетического кода и получили голубоглазую блондинку. Очень удивились, перепроверили, результат остался без изменений. Тут дядю Дака и тётку Рэй заело профессиональное любопытство: как такое может быть? Подняли медкарту матери, проверили все события во время беременности и выяснили, что, на шестом месяце, на обогатительном комплексе произошла авария: прорвало трубопровод с каким-то жутким химреактивом для извлечения нулевого элемента из породы! Много разумных отравилось, хорошо, что не насмерть. Ну, а мама тогда работала в заводском травмпункте и, помогая пострадавшим, тоже отравилась. Вот этот реактив на меня так и подействовал. Сколько споров по этому поводу было у нас на кухне… Вроде плюсом шло облучение «нулевым элементом», но пока никаких последствий не заметно. Да мне, в общем, и рыжей быть неплохо.       — Эге-ей! Женька! Джи-ин! Пошли гулять! — раздался звонкий крик от калитки. На ней, как на качелях, раскачивалась Наин.       — И куда пойдём? — спросила Джин.       — Да всё равно. Идем к дяде Таэлю, пусть сказку о Флоте расскажет.       — А пошли! — говорю и бросаю альбом на крыльцо. Джина же свой кладёт аккуратно, перед этим закрыв и убрав карандаши в коробку.       — Присмотри за ними! — слышу я голос отца и, обернувшись, вижу трусящего вслед за нами Барсика.