***
Проходит половина рабочего дня прежде, чем я замечаю, что мой парень ведёт себя несколько странно. Конечно, он большую часть времени ведёт себя странно, в этом нет ничего необычного, но именно сегодня эта самая странность особо бросается в глаза. Если утром Джейми хоть как-то пытается скрыть своё состояние, отшучиваясь Мистеру Харрельсону и парням, то после обеда, он начинает вести себя, словно в воду опущенный. На мои расспросы он отказывается реагировать, лишь отмахиваясь от них, ссылаясь на головную боль. Я уже пыталась накормить Джейми таблетками, которые он наотрез отказался принять. У меня уже был запущен процесс самокопания, мало ли я сама чем обидела Бауэра и не замечаю этого, он же не скажет. Однако, как бы я ни силилась, ничего такого на ум не приходит, и уже не представляю, что думать. Под конец рабочего дня, когда до прихода начальника остаётся без малого пара часов, решаюсь поговорить с Джейми прямо, может, он всё-таки расскажет, что с ним творится целый день. — Милый, у тебя есть минутка? — трогаю парня за плечо, отрывая от заполнения очередного бланка. Пациенты на сегодня закончены, но бумаги-то ещё остались. Джейми безмолвно кивает, откладывая ручку, а руки, сцепляя, складывает на стол. Я сажусь на стул, куда обычно опускаются пациенты со своими проблемами, обхватывая плечи руками. Со стороны всё выглядит так, словно я пришла на приём к врачу, Джейми с внимательным видом рассматривает меня, скользя заинтересованным взглядом по лицу. Почему-то мне кажется, что разговор выйдет не очень приятным. — Что происходит? У нас что-то не так? — выдаю в лоб всё, о чём думаю, так как парень молчит, даже не думая о том, чтобы что-то сказать. — С чего ты взяла… — Да хотя бы с того, что целый чёртов день ты не разговариваешь со мной. Или с того, что ведёшь себя так, будто мы не знакомы, — я говорю на удивление спокойно, но немного резковато, не подбираю выражения и тон. Слишком уж заинтересованно изучаю ниточку халата, выбившуюся из прошитой строчки. Я не срываюсь на крик только потому, что понимаю, что по сути злиться не на что. — Неправда, я разговариваю с тобой, — только и отвечает Джейми. — Ах да, как же я могла забыть про твои просьбы отвести пару человек на рентген и заблудившуюся бабушку в палату к внучку, — вспыхиваю на его ответ, подрываясь с места. Злиться всё ещё не на что, однако я, если буду держать все эмоции в себе, просто взорвусь. Лучше уж взорваться сейчас, высказаться, чем копить в себе и строить идиотские догадки. — Только не говори, что я тебе надоела, — успокаиваюсь я, вываливая все свои мысли. — Лил, нет, — Бауэр слишком просто перепрыгивает стол, в следующую секунду оказываясь рядом, — ты замечательная, ты не можешь надоесть, это скорее я могу извести тебя своим идиотским характером. Удивляюсь, как ты ещё не порвала со мной. Просто… просто я не могу тебе всего сказать, это сложно. — Джейми, ты скажи, и мы вместе разберёмся. Что ты не можешь сказать? — я обвожу контур его скулы, всматриваясь в глаза парню, пытаясь понять, что же он скрывает. Гнев на его поведение, на его холодность и отчуждённость, которые сопровождали его в течение дня, испаряется, не оставив после себя и следа. — Джейми Кэмпбелл Бауэр, ты точно там, я знаю и не уйду, пока мы не поговорим! — громкий стук в дверь и не менее громкий голос, как мне кажется, посетительницы, вырывает из момента, заставляя невольно чертыхнуться. Дверь не заперта, но она и не пытается её открыть, продолжая звонко тарабанить по дереву. — Только не это, — шепчет парень, в ужасе поворачиваясь к двери. — Я вхожу, — распахивается дверь, а в проёме стоит высокая блондинка, с чемоданом в одной и здоровенной сумкой в другой руке. — Я вернулась, сладкий, — девушка, не обращая на меня внимание, входит в кабинет, бросая свои вещи на пол и раскидывая свои руки в стороны для объятий. Проследив её взгляд, я понимаю, что столь нежное приветствие адресовано никому иному, как Джейми… Тело цепенеет, язык отказывается подчинятся, выставляя меня полной дурой: я не могу сдвинуться с места, ровно так же, как не могу и слова вымолвить. Нежданная гостья продолжает стоять с протянутыми руками, а до меня доходит осознание всей нелепости и, наперевес, жестокости ситуации. Единственное, что я делаю, опускаю голову, лишь бы не столкнуться с взглядом Джейми. — Бауэр, долго мне так ещё стоять? — возмущается девушка, роняя руки. Слишком резко вскидываю голову, решаясь рассмотреть посетительницу. Длинные, роскошные светлые волосы, аккуратные плечи и точенные контуры осиной талии, она выглядит так, будто только что сошла с обложки журнала и прямиком к нам в центр. На секунду ощущаю себя, если позволите, ущербной, поджимая губы. — Действительно, Джейми, что же ты игнорируешь человека? — голос звучит ровно, хоть и подступившие слёзы и образовавшийся ком в горле, несколько усложняют ситуацию. Понимаю, что веду себя, словно ревнивая дурочка, но, когда же возвращаю контроль над телом, кабинет заполняет звонкая пощёчина, и рывком вырвавшись из рук парня, который хватает меня за плечи, как ошпаренная вылетаю из помещения.***
Ноги несут меня в женскую уборную, кажется, не найдя лучшего варианта для уединения. Наверное, я насмотрелась сопливых мелодрам, начиталась не менее сопливых книг, однако абсурдность выбора места меня сейчас волнует меньше всего. Грудь содрогается в немых порывах к крику и рыданиям, не знаю для чего, закрываю ладонью рот, будто это поможет, если я вдруг всё-таки дам волю слезам. Закрываю дверь и падаю на пол, до боли кусая губы. Я, как наивная девочка, ждала большой любви до смерти, а получила разбитое сердце. Дрожащими руками вбиваю Джен СМС-ку, а после её отправления, аппарат выскальзывает из рук, с характерным стуком ударяясь о кафельный пол. Я всё ещё не плачу, подступившие слёзы обжигают глаза, живот сводит болезненными спазмами. Кто же знал, что будет так больно? Если бы знала, то и не полезла бы в эту вашу «любовь». Дверь распахивается, влетает Джен, принося с собой запах ветра, антибиотиков и… латте? Кажется, я схожу с ума. — Джен, почему от тебя пахнет латте? — интересуюсь, будто это так важно. Я улыбаюсь, глядя подруге прямо в глаза, так широко и так натянуто. В этот момент рядом опускается Шейлин, а я и не заметила, как она здесь оказалась. Лоуренс мягко интересуется, что же со мной случилось, и я вновь ныряю в события, которые произошли недавно, но которые уже хочется стереть из памяти. Рассказываю. Медленно, пропуская слова, подолгу отмалчиваясь, но подруги не прерывают, слушают. Сижу в больнице, в туалете, и рассказываю о чёртовом предательстве, не заботясь об обстановке, о положении своей ноги, которая загнута под неестественным углом и уже начинает болезненно покалывать. Полгода назад, когда я соглашалась на чёртову стажировку, на это идиотское условие, что «практикующихся набирают с разных учебных заведений», я и представить не могла, что потом буду сидеть в туалете и захлёбываться болью, собирая сердце по частям. Решение моей проблемы не видит никто. Ни я, ни Джен, ни Шейлин. Так что то, как я буду себя вести и что делать, придётся решать на месте. И я уже успокоилась. Ну, как успокоилась, умылась да поднялась с пола. В остальном же, я не так успешна. Встретиться мне всё же с ним придётся, Мистер Харрельсон вечером будет принимать работу, так что встать рядом и рассказать о проделанной работе, это моё главное испытание, которое ждёт меня через час.***
И этот час проходит мучительно долго, я не покидаю уборную до тех пор, пока не приходит сообщение от Шейлин о том, что начальник уже в центре и носится по отделениям, горланя что-то наподобие: «Моя милая, моя дорогая, прости, что я оставил тебя этим оболтусам.» Как я понимаю, это он о больнице, позволяю себе лёгкую улыбку, читая о поведении врача. Оттряхнув халат, скорее даже по инерции, гордо вышагиваю до кабинета, мысленно надеясь, что начальник уже там, и я приду только под конец. — Лил, — подскакивает Бауэр, когда пересекаю порог кабинета. Мои надежды рушатся в ту же секунду, когда я не нахожу Мистера Харрельсона. — Не называй меня так, — запинаюсь, но затем уверенно вскидываю голову, всматриваясь в глаза, — больше, — добавляю чуть тише. Меня бесят эти три дурацкие буквы, потому что «Лили» не настолько длинное имя, чтобы сломать язык, когда его произносишь. Однако, для Джейми я сделала исключение, позволила ему так называть себя. — Мне больше нравится Лил. — Почему? — Не знаю, — как-то сказал мне Бауэр, и я только пожала плечами, не требуя большего Я потряхиваю головой, отвлекаясь от ненужных воспоминаний. Сажусь на табурет возле входной двери, доставая телефон из кармана, утыкаясь в дисплей, заинтересованно перечитывая контакты. — Лил… и, — он замолкает, а я просто неимоверными усилиями не позволяю себе взглянуть на него. Он неуверенно шагает, и я чётко представляю себе, как напряжены его мышцы, какое выражение лица несёт в себе парень. И за это я ненавижу его ещё больше. Я действительно в него влюбилась, чёрт возьми. — Ты выслушаешь? — неуверенно интересуется Бауэр. — А есть что слушать? — стараюсь придать голосу непринуждённости и холодности, однако редко, да всё-таки пробиваются хрипы. — Есть, конечно, есть! — он вскипает, так быстро, рьяно. Это его характер, не умеет он контролировать эмоции. Я усмехаюсь, это то, что мне всегда нравилось в нём — искренность. Его детская, наивная искренность. — Лили, ты не думаешь, что можно просто выслушать человека, а потом уже делать свои выводы? — Да? По-моему, та сцена, невольным свидетелем которой я стала, не нуждается в комментариях. К тебе приехала девушка, и ты целый день маялся, бедненький, не знал, как сказать об этом другой девушке. — Ты ведь даже слова вставить не даёшь, сразу руками начинаешь махать, — не замечаю, как оказываюсь прижатой к стене. А когда кожа, пусть и сквозь одежду, начинает гореть, резко отталкиваю парня. — У тебя целый день был, и ты не мог выбрать время? Тогда не пришлось бы пускать в ход руки! И знаешь что? — но я не договорила, в кабинет вошёл Мистер Харрельсон, резонно облокачиваясь на дверной проём. — Отлично, боялся, что не найду вас. Ан-нет, по крикам-таки добрался до нужного кабинета.