Anses sapiens

Джарвису Асгард… был пока никак. Искусственный интеллект ничего не видел, плохо слышал, и тяжким трудом оказалось обрабатывать непонятный сигнал, пущенный через кустарный адаптер, собранный Локи и Тони на коленке, методом проб и ошибок, ошибок, фатальных ошибок с периодически моргающим синим экраном в головах у обоих «живых и мозговитых». Генератор тёмной энергии дышал и пыхтел через раз, со скрипом, скрежетом и растаманскими мотивами передавая сигнал сквозь тысячи и тысячи световых лет на планету Земля, где Джарвис уже изучил все возможные ругательства, перевёл их в двоичный код и даже сгенерировал несколько новых условно матерных слов. Впрочем, к составлению ругани ни один из магов не имел ни малейшего отношения. Даже генератор, хорошего кулера его бокам, был ни при чём. Проблема пришла с другой, немного позабытой за угаром новых впечатлений, стороны. Тор отказывался покидать башню. Поначалу он аж целые сутки слепо надеялся, что у младшего юродивого братика проснётся совесть. Но та, оказалось, спала уже вечным сном в царстве Хэлы. Потом Тор всю неделю верил, что отец-таки придумает план и спасёт его из Мидгарда, но небо молчало, как Вольштагг на вопрос «кто сожрал последнего хряка». Затем престолонаследник асгардских кровей отправился к Джейн, чтобы вернуться через два часа обиженным, непонятым и с отбитой щекой. Как оказалось, девушек совсем не прельщает: «Я покажу тебе Асгард, но как-нибудь потом». Да и целоваться после года отсутствия, даже при наличии внятной причины, не стоит. И после этого вот уже целых десять дней Тор капал на высокотехнологичные мозги Джарвиса. В программе строился новый, усовершенствованный чертёж, Тони Старк тихонько, сквозь помехи, шуршал на третьей линии, а микрофоны в башне были отключены вот уже девятый день. Джарвис не любил, когда ему капали на мозги. — Несчастный Йорик, — проскрежетал искусственный интеллект, наблюдая, как беззвучно разевает рот раскрасневшийся от гнева Тор. — Это чего тебя на Шекспира потянуло? — встрепенулся Тони, внося поправки в бумажную копию чертежа, которая валялась на полу Тронного зала, как назидание всяким Большим Братьям, что он, сын Говарда Старка, совсем-совсем не лоботряс, вопреки мнению, распространённому в скрывающихся за жёлтыми глазами и толстой черепной коробкой извилинах. Чертить ориентируясь исключительно на голос Джарвиса и без хоть какой-то миллиметровой бумаги было тяжело, но Локи не просто так звал себя гадом: высунув от усердия язык, в углу сидела наказанная царицей Сиф и разлиновывала чистый пергамент. Как оказалось — кричать на восседающих на троне весьма опасно, неблагодарно и наказуемо. А младшему сынуле так нужна помощь! — Ничего, сэр, просто я начинаю понимать мотивы сэра Локи, — отозвался Джарвис. — Я бы попросил, — отмахнулся Локи, — я тебе не какой-то «сэр», я целый принц! — Мне стоит по умолчанию вас так называть? — Я тебе дам, Джарвис! — возмутился Тони, взъерошенный, с перемазанными чернилами пальцами и щеками. — Вернусь и дам… Скот он, а не принц, вот кто! На вспотевшем лбу красовалось ещё одно расплывшееся синее пятно. Тони уже в который раз жалел, что во время собственного похищения он не догадался прихватить с собой нормальную одежду. В кожаных доспехах, являющихся дресс-кодом в данном царстве мазохистов, было жарко и неудобно. Они стесняли движения и долго снимались. Настолько долго, что малое количество населения планетоида Тони объяснял именно одеждой: пока эту сбрую снимешь, так затрахаешься, что уже кого трахать собирался позабудешь. — Одно другому не мешает, — зевнул Локи, рассматривая чертёж. — Ты хоть представляешь себе, сколько эти нововведения будут стоить? Казна-то большая, но всему есть предел! — Переплавь трон — вот тебе и мост! — разозлился Тони. — У вас золотом разве что не пукают, а, меж прочим, это ценный металл! — Да где он ценный? Самый распространённый здесь! Тони застыл над чертежом, предусмотрительно убрав чернильную ручку подальше, чтобы не накапать и не испоганить вот уже седьмую работу. — Тогда оплата будет постфактум по окончанию строительства… Распилим трон или статую… или что-то наиболее страшное… — он осмотрелся по сторонам. Всё вокруг было золотым и страшным. — Короче, расплавим, вернёмся на Землю… продадим там, разрушим походу империи парочки финансовых воротил и обрушим цены на золото… Что у вас за валюта тут, кстати? — Железная монета самая дорогая, если ты о деньгах, — осторожно ответил Локи. — Тут железа почти нет. Тони встал, провёл заляпанной чернилами рукой по вспотевшему лицу, превращая его в тёмное и нешрамированное подобие ётунского, и расхохотался, подскочив к Локи и схватив того за грудки. Маг попытался отодвинуться подальше, но опора в виде колонны за спиной не позволяла этого сделать. А впереди был спятивший маг-недоучка. Локи покорно застыл и сдался на милость психопата. — Локи, а у меня есть земля, прикинь? — прошептал Тони тихо-тихо, чтоб никто не расслышал. Где-то кто-то пискнул, но никто из этих двоих не обратил на это внимание. Впрочем, как и на шиканье, раздавшееся почти сразу за писком. Инженер продолжил: — И там есть залежи железа, но мы их не разрабатывали, потому что они нафиг никому не нужны на Земле, понимаешь? Локи отлично всё понимал. Он нашёл слабое место Тони Старка: тот ни малейшего цверга не понимал в экономике. — Рушить экономику Асгарда я тоже не позволю! — возмутился он, но осторожно. Нагрудная пластина его доспехов и так подкоптилась от энтузиазма земного недомага. — Чего? — «Чего-чего»? — передразнил Локи. — А ничего! Ну, вот притащишь ты сюда груду железа, ну, переплавим мы её в монеты, а дальше что? А дальше перенасыщение железом, инфляция, кризис и целый город асов, обладающих правом свободно носить оружие всегда и везде, понимаешь? На ком они остроту своих мечей первыми попробуют, ты не думал? Тони не думал. Он просто застыл, почесал бороду, чьё геометрическое превосходство прямых линий было нарушено дурацкими опасными бритвами Асгарда, и мысленно согласился с Локи, что ни черта он не знает, даром его фамилия Старк, а не Сноу. Знакомство Тони с экономикой ограничивалось лекцией, которую ему в нежном девятилетнем возрасте прочитал отец: она включала в себя один-единственный раздел — как, не нарушая закона, уходить от налогов. Благотворительность была одним из тех способов, это потом уже Тони втянулся и заболел комплексом супергероя. — Слушай, — Тони кокетливо провёл по раскалённой нагрудной пластине пальцем и улыбнулся вспотевшему, медленно жарящемуся Локи, — а тебе все миры нравятся? — Нет, — покачал головой маг, стоически терпящий все неудобства от ученика. — Тогда мы можем кому-то из них подложить свинью, — улыбка Тони стала шире и гаже, и Локи это понравилось. Сотворить гадость цвергу — это счастье одного отдельно взятого младшего принца Асгарда на целый день! — Но у них в ходу медь, — заметил маг. — Чуть дороже, но мы сможем договориться, — Тони по широте душевной даже отошёл от своего учителя и перестал коптить его доспех. — Где тут у них гетто? Или у вас цверги не живут? Расово верное государство? Локи пожал плечами и сообщил, что малая община в Асгарде наличествует. Но для того, чтобы с ними встретиться, нужно идти в город, по тавернам, ибо нет хуже собеседника, чем трезвый цверг. Благо, карлики Девяти миров почти всегда были залиты алкоголем по самую, увенчанную конусовидным шлемом, макушку. Асгард встретил этих двоих на своих улицах тишиной, шепотками и внимательными, чересчур назойливыми взглядами. Тони постоянно оборачивался, вертел головой и дёргал непонимающего, настороженного Локи за рукав, чтобы задать очередную порцию вопросов обо всём. Маг отвечал неохотно, клял себя за то, что вышел, и постоянно держал руку на креплениях метательных кинжалов. Он вопрошал, почему не взял с собой хоть меч, хоть копьё, хоть посох... Видимо, мелкая мразь по кличке Сиф растрепала-таки Асгарду о его междоусобице с Тором, и сейчас… вот, или сейчас в него, Локи, принца, мага, красавца и умницу, полетит что-то малоприятное, сопровождаемое воплем «Позор!». Однако жители Асгарда продолжали молчать и пялиться. Где-то всхлипнула юная девица, завидев, как нежно прижался к принцу человек, указывая на золотую статую Брунгильды позади. Фигура непокорной валькирии, влюбившейся в недостойного, по праву считалась самым романтичным местом Асгарда и являлась символом того, что отношения с людьми — всё-таки идиотство, однако чуть-чуть романтичное. Главное, чтоб детишек не заводили, а всё остальное пройдёт. И вообще у кого первая любовь нормальной была? Таинственный, неразборчивый шёпот позади нарастал, и Локи, мысленно матерясь, втащил своего ученика в близлежащую таверну, чтобы внутри наткнуться на точно такую же картину. Разносчица, завидев их, охнула и, запнувшись о собственные ноги, с грохотом рухнула, перевернув поднос с полными кружками эля одному крупному мужу на ноги, но тот того даже не заметил. Застыли и остальные посетители таверны, многие из которых даже не донесли кружки до рта. — Да что за на хер? — сквозь зубы выматерился Локи словами, подцепленными от страдающего над чертежами Тони. — Я тоже рад вас всех видеть! — широко, словно на трибуне во время выставки, улыбнулся Тони, приняв столь занимательную реакцию на собственный, феерически эгоцентричный счёт. — А уж мы как рады! — елейно пропела полноватая хозяйка таверны, чьи светлые волосы были заплетены в нетугую, уже порастрепавшуюся косу. — Медовухи за счёт заведения молодым! Локи застыл в ужасе и переспросил: — М-молодым?.. Как это м-молодым? Вы это… вы что же? Вы считаете, что я и он… Я и он?!.. Я?!! В углу таверны пыхнул трубкой гном и, огладив кустистую, полную колтунов бороду, громогласно огласил на всю таверну: — А то ж! Сам Хеймдаль казал тут давеча Моди, который брат Хельги, которая служкой у вас пашет, что ты и он, — кривой из-за неправильно сросшегося перелома палец указал на Локи и Тони, — шпили-вили везде и всюду! — Ч-чего?! Ч-чего?!! — голос Локи повышался с каждым сказанным гномом словом. Мага трясло, и во всех кружках в пределах десяти футов обратились хмельные напитки в злых, разъярённых, распустивших капюшоны кобр. — А ещё мне самоконтролю учиться надо! — пожаловался Тони разносчице, помогая той встать. Слова гнома его не особо волновали: на Земле про него и похуже слухи ходили. Разносчица на слова Тони хихикнула и покраснела, посоветовав настой специальный, который от скорострельности помогает. Тони моргнул и только открыл рот, чтобы объяснить дамочке всё, что он о ней думает, но его прервал хриплый, но оттого не менее громкий голос громилы-аса. — Ой, ваше высочество, ну чой-та вы как маленький? — возмутился тот, отряхивая колени от медовушной пены. — Мне Хильда, жонка моя, вот давеча говорила, что своими глазами слышала, как вы миловались в спальне! — А?! — Локи думал, что внезапно весь Асгард сошёл с ума. И как этого никто не заметил? Кобры высунулись из кружек и презрительно осматривали таверну. — Да вы охренели здесь в конец?! — Не надо стесняться! Все и так всё знают, мой принц! И все за вас рады, — широко улыбнулась хозяйка таверны, демонстрируя щель в зубах. Это была последняя соломинка, сломавшая ледяной хребет спокойствия наполовину ётунхеймского верблюда. — Стесняться?! Стесняться?!! Я вам сейчас так застесняюсь!!! — разорался Локи. С его пальцев на деревянный пол сыпались искры. Тони приходилось наступать то тут, то там на разгорающийся огонёк, но фитиль тех событий всё никак не мог взять себя в руки, а продолжал орать. Публика в умилении смотрела на покрасневшего от гнева и воплей Локи и верить его словам о том, что ничего между ним и человеком нет, отказывалась. Тони думал, как заткнуть разорявшегося по чём зря мага. С первых воплей было понятно, что разубедить никого не удастся — у них свой мирок со своими тараканами и парами. А меж тем медовушные кобры уже прощупывали пространство языками. Локи нужно было останавливать, ибо иначе чёрта с два тот гном, который верит в их отношения, согласится строить мост, а Тони нужна нормальная одежда, да и Джарвиса навестить охота. Сыграв на типа «отношениях», они могут выторговать строительство без аванса, а оплату всю только постфактум после проверки моста. Тони посмотрел на своего «Учителя», великого радетеля за спокойствие и самоконтроль, который уже перешёл к угрозам и вербальным пыткам мирного населения, и решился. «Не можешь остановить — возглавь!» — подумал Тони и повис на шее Локи, прижавшись своим ртом к его губам. Поток брани затих, на фоне кто-то охнул, кто-то ахнул, а кто-то пискнул то ли от восторга, то ли шлёпнувшись в обморок. Тони это не волновало, он был сосредоточен на другом: на жёстком рте Локи, на сжатых в линию губах и на удержании своих рук на напряжённых плечах мага. Кобры больше не шипели, с гулким плеском на пол шлёпнулась медовуха, изображавшая пятью минутами ранее змей, а губы Локи, наконец, расслабились и внезапно ответили на поцелуй. Тони никогда раньше не целовался с мужчинами. Это было странно, не особо противно, нелепо, да и голову он задирал для поцелуя далеко не впервые: сколько лет с моделями встречался и ничего — не комплексовал же. Руки Локи очутились на его спине, осторожно касаясь, но не сжимая в медвежьих объятиях, как бывало по ночам, и это было даже приятно на контрасте. Осторожный поцелуй не перёшел в разряд страстных, ничего особо не изменилось, звёзды в глазах не взрывались, и ничто ниже пояса не рвалось в бой. Они просто, на глазах у доброй пары десятки существ, целовались. Тони аккуратно отстранился от Локи и смерил его взглядом. Маг был ошарашен, но обезмолвлен, что уже было хорошо. Тони сжал его плечо и обозрел наглым взглядом публику, раскрывшую рот в восхищении. «Онанисты грёбанные!» — подумал он, но вслух сказал совершенно другое: — Итак… где я могу найти строителей?