Anses sapiens

«Шу-шу-шу! Бу-бу-бу!» — именно под такой аккомпанемент добирался Локи с Баки на привязке в Золотой чертог. Разодранный — не без помощи Хеймдаля — металлический костюм остался грудой лома валяться на полу Обсерватории. Меди, конечно, не было, но титан, из которого и был сделан костюм, Хар тоже взял в качестве платы, даже в меньшем объёме. Локи на такое пожал плечами: ему было абсолютно, совершенно всё равно, как поступят цверги с изобретением того самого разумного человека из рода разумных человеков с планеты разумных человеков, чтоб их чума всех взяла! Баки, подгоняемый сзади собственной же рукой, которой Локи очень быстро научился отвешивать качественные пинки, чтобы придать ускорение или скорректировать курс, быстро брёл по улицам Асгарда, даже не оглядываясь по сторонам, что было несвойственно человекам разумным. — Ну, вот же гадство! И тут совсем дефективный достался! — возмущался маг, в очередной раз меняя пинком курс Идиота-без-Руки. — А это твой новый? — насуплено спросил кто-то из толпы асов, сквозь которую Локи протискивался ко дворцу. — Нет, это на опыты! — ответил Локи. — А Тони где? — поинтересовались с другой стороны. Маг отозвался очень ругательно и в рифму, и шушуканье быстро сменилось с осуждающего на сочувствующее. Раздраконенный, злющий, как Лафей после проигрыша, Локи, словно чибис, прорывался сквозь толпу асов, очень громко и весьма матерно призывая страдающую ничегонеделанием стражу. Угроза посадить в тюрьмы Бури была единственным, что оказало на них мотивационное действие, и воины всё-таки оградили Локи и его подопытного от назойливого внимания асов. Помня предыдущее непонимание со стороны матери, в этот раз маг сразу отвёл подопытного туда, где ему и надлежало быть — в одну из алхимических лабораторий, неподалёку от тюрем, что опять же говорило многое об уважении Асгарда к умственному труду. Там обнаружился давешний знакомец, тот самый ученик алхимика, с которым сотни лет назад младой Локи разбирал человеческий микроскоп на «посмотреть». — Я вернулся! — буркнул маг, указывая рукой человеку на стул в углу. — А ты куда-то пропадал? — поинтересовалась уже алхимик, не отвлекаясь ни на секунду от реторты. — Как там Тор на троне? — Тор на троне? — удивился Локи. Его же совсем чуть-чуть не было! Когда это мать умудрилась свой приказ отменить? — Ну, его же короновали недавно, — сообщила Рунгерд. — Всеотец короновал… — Один пришёл в себя?! — А он ложился?! Даже светлая коса Рунгерд казалась удивлённой. Локи ничего не понимал. — Ты ётунов помнишь? — осторожно спросил он. — Ты совсем тюкнулся? — возмутилась она. — Я знаю, кто такие ётуны! — Я не про то «кто», я про то, что они здесь были… — Здесь были ётуны?!! — Знаешь, лаборатории стоит иногда покидать, — покачал головой Локи. — Он здесь посидит, можно? Я на нём камень разума хочу попользовать — у него памяти ноль, судя по моим сведениям. Рунгерд моргнула. — У нас есть камень разума?! Локи хохотнул, глядя на растерянное лицо алхимика. Сколько он себя помнил, она всегда была такой: не замечала ничего, кроме своих любимых приборов. Она и спала с ним только потому, что ей был интересен сам процесс, а потом проанализировала всё и решила, что оно ей не нужно, о чём сообщила самому магу только через век, когда вспомнила о приличиях. Рассеянная, забывчивая, не интересующаяся ничем, кроме алхимии, Рунгерд была отличным другом. — Выход — там, — ткнул Локи в сторону двери. — Пообщайся с народом, что ли. Рунгерд, скривившись, будто увидев грязную пробирку, посмотрела на дверь. — А, может, не надо? — Общаться она любила ещё меньше, чем покидать лаборатории. — Это приказ! Мне тоже лаборатория нужна. — А если оно рванёт? — ткнула в синюю жидкость Рунгерд. Локи посмотрел на пробирку и расхохотался. — Если медный купорос рванёт, я поверю, что ты свинья с крыльями! — Гад ты! Знала, что тебе ничего объяснять нельзя! — обиженно пискнула она, но лаборатории покинула. Глубоко вздохнув и наказав Идиоту-без-руки сидеть смирно, Локи отправился в Хранилище, чтобы достать оттуда камень разума. Препарировать мозг человекоразумного стоило сразу же, пока запал не пропал, а мама не напала. Очень уж ей Старк нравился. Однако Фригг и не думала нападать. Она внимательно вслушивалась в скрежещущий голос Джарвиса и размышляла, насколько же все вокруг неё идиоты безмозглые. К Локи она так и не пошла, решив, что раз сами дураки оба, то пусть и разбираются друг с дружкой. Только встретив шокированную новостями из внешнего мира Рунгерд, попросила передать младшему сыну, мол, приговор даже убийце — особенно убийце — стоит выносить после полномасштабного расследования дела. А какое расследование, если памяти нет? — Так у нас камень разума имеется! — радостно кивнула девчонка-алхимик. — А он маг, значит восстановит! Фригг покачала головой: она, разумеется, верила в силы своих сыновей, но фантазёркой особой не была. А Локи столь поспешен в своих решениях! Локи отговаривался от Рунгерд одной фразой: «Потрахались — забыли, как с тобой». Алхимик особенно и не настаивала на подробностях — собственно она даже и не спрашивала, — более флегматичного к слухам аса и не существовало. Она просто пожала плечами и предложила свою помощь в препарировании мозгов, и маг был ей благодарен. С камнями работать она, разумеется, не могла, но подсказала использовать перчатку, да и за бессловесным Идиотом-без-Руки Рунгерд ухаживала в разы лучше: во всяком случае, изредка она вспоминала, что зверюшек из Мидгарда надо кормить и выводить в туалет. Прозрения чаще всего случались, когда привязанный к вытащенной из закромов Хранилища дыбе Баки орал, как резанный, под воздействием камня, но, в отличие от Локи, у неё они хотя бы случались. Через неделю различных опытов Идиот-без-Руки заговорил. Испуганно, мало похоже даже на человекоразумного, но заговорил. Это произошло в тот момент, когда на мосту Хеймдаль отвечал на вопросы Фригг о Тони. Страж сообщил, что Башня бывшего любовника Локи вновь страдает от неконтролируемого потока магии. Царица только покачала головой: два болвана — это огромное несчастье в семье. Впервые радовал Тор, который в отношениях оказался в разы успешнее младшего, вроде как умного, брата. — Ты понимаешь, что он несёт? — спросила у Локи Рунгерд. Баки пускал слюни и смотрел несфокусированным взглядом на склонившихся над ним существ. Он то разговаривал непонятными междометиями, то смеялся, то плакал не пойми из-за чего, и Локи осторожно, свободной от перчатки рукой, потрепал великовозрастного Идиота по плечу, пробормотав «ну-ну, тише». Баки заткнулся на мгновение и заорал ещё громче. — Как будто ребёнок, — зажал уши Локи, пытаясь перекричать Идиота-без-Руки. Маг не ел, не спал и не думал ни о чём, кроме своего подопытного. Работать с камнем было сложно, накладно и нервно, но интересно. У Локи никогда не было склонности к телепатии — не к вечеру будет Танос помянут — поэтому для него всё казалось новым и увлекательным. Но ровно до тех пор, как в одно прекрасное утро Баки проснулся, увидел его перед собой и, растянув губы в жуткой слюнявой усмешке, сказал: — Мама! — Ну, на хер! — шарахнулся от человека Локи. — Какая удивительная реакция, — выдала Рунгерд и бросилась что-то записывать. — Ты продолжай, кажется, он все воспоминания с детства проходит! — Радует, что это человек, недолго работать надо, — вздохнул маг и осторожно подошёл к Баки, вновь приступив к опытам. Так сменялись дни и ночи. Локи усиленно НЕ думал о Тони, в Мидгарде Тони усиленно НЕ думал о Локи, совсем НЕ вспоминал Асгард и даже НЕ чертил планы по модернизации котла тёмной энергии, а Джарвис и Фригг жаловались на жизнь двух болванов друг другу. Баки дошёл в своих воспоминаниях до момента вступления в армию, сначала пережив кризис пробуждения в Асгарде, во время которого он орал, что врагам не сдаётся и лучше бы они его убили. Правда, он почему-то Локи звал Красным Черепом, и тот даже оскорбился: на красный цвет мастурбировал исключительно Тор. Но уже было ясно одно: Капитан Америка в безвкусных тряпках оказался прав. Привязанным к дыбе сидел действительно Баки Барнс, но Локи так и не мог понять, виноват он в смерти родителей Тони или нет. Маг прекрасно знал, что есть дурманы и техники, которые могут сломить любое существо во Вселенной и заставить делать приказанное даже против воли. И без применения этих техник он сам не мог ответить себе на вопрос: почему его так волнует дело со смертью чужих ему человекоразумных. Вот просто не знал ответа и всё тут! Локи уже и не надеялся, что тягомотина с Баки подойдёт к концу, но в итоге сам прервал опыты. В один момент Не-Такой-Уж-Идиот-с-Рукой, которую приладила обратно Рунгерд, начал орать бесконтрольно. В своей голове Локи видел, как Баки на живую отрезают руку и, что было хуже, ощущал это, как и заморозку и последующую за ней терапию молниями. Это оказалось очень болезненно. На какое-то мгновение даже стало жаль Тора, который подобным страдал добровольно, но чувство быстро испарилось. И тогда Локи прекратил опыт: мучить невиновного человека зазря он не пожелал. Баки сделал всё: убил родителей Старка, перестрелял огромное количество людей, вырезал младенца из утробы и взрывал здания — но был ответственен за это не больше, нежели бомба отвечает за взрыв. Бомбу использует кто-то, она не взрывается по своей воле. Воспоминания о Зимнем Солдате для Баки Барнса закончились на моменте заморозки. Локи самому не хотелось помнить, но, в отличие от Баки, у него не было выбора. Использовать камень разума на себе он отказался. — И что ты будешь делать? — спросила Рунгерд, отвязывая человека от дыбы. Баки насуплено молчал и осторожно осматривался. — Отведу его в Мидгард, больше нечего, — пожал Локи плечами. — Поговорю с Капитаном, если что… — Стив жив? — вскинулся Баки. — Жив, что ему сделается… — маг вспомнил о простреленном животе. — У Хеймдаля уточню, он точно знает. — Это война, он мог погибнуть. — Война? Какая война? — удивился Локи. — С Гитлером… и Гидрой… Маг непонимающе посмотрел на алхимика. — Я тебе мастер мидгардской истории? — возмутилась она. — Отправляй его домой и не… имей мне мозг! У меня вот, — Рунгерд ткнула в тот самый медный купорос, — экспериментов своих навалом! И Локи с ней согласился. Наилучшим выходом было отправить Баки домой. Раз в пять тысяч лет происходит очень странное, очень кривое и мешающее всем нормальным жителям Вселенной событие — Сизигия, когда миры выстраиваются в парад и пространство сходит с ума, порождая дыры, сквозь которые можно пройти по всем планетам, но также просто можно заблудиться. Локи об этом забыл. Тони этого не знал. Джарвис впал в панику, когда его создатель отошёл в соседнюю лабораторию, чтобы взять сварку и доделать-таки усовершенствованный генератор тёмной энергии, но пропал в коридоре в никуда. Тони вышел из одной двери, но во вторую так и не зашёл. В истерике с едва ли не синим экраном смерти искусственный интеллект связался с Фригг, которая тоже далеко не с первой попытки в обилии шипения и кряхтения поняла, о чём говорит её мидгардский рукотворный друг. Локи вёл Баки обратно к Радужному мосту, и в этот раз человекоразумный был полным человекоразумным: расспрашивал обо всём, вертел головой и доставал мага до такой степени, когда уже жаждалось придушить невыносимую человечинку. Локи махнул издалека Хеймдалю, приказывая запускать Радужный мост, чтобы побыстрее избавиться от человекоразумного. Но ступить на мост над морем они так и не смогли. В Золотом чертоге очнулся Один, а Фригг заразилась паникой от Джарвиса. Хеймдаль громко проклинал Сизигию. А Локи и Баки стояли на другом конце галактики, окружённые Криями, говорящими деревом и енотом, пока в воздухе носился ярко-фиолетовый смерч от камня разрушения. — Да что ж за гадство такое! — заорал Тони, подпрыгивая на морозе. Ётунхейм ему решительно не нравился. Нужно было найти способ убраться оттуда, пока он не околел окончательно.