Anses sapiens

Локи отказался возвращаться в Асгард, пока там находится неспящий Один. Ни заверения матери, ни клятвы Хеймдаля, ни просьбы Тора не поколебали его уверенности, что, как только он вернётся в мир асов, его упрячут в белую-белую — после нашествия Проклятого красную-красную — тюрьму Бури и не выпустят, даже если некому будет устроить Рагнарёк. Он покроется пылью, постареет, отрастит хвост и золотую чешую и потеряет большую часть зубов… Нет, Локи решительно отказывался от такого будущего, потому Тони был тупо поставлен перед фактом, что отныне маг живёт у него. Тони не противился, сообщил, правда, что в Башне ремонт, свободных спален нет, такие дела и расхохотался на пару с Локи. Но, собственно, это и были все препирательства. Раны Локи заживали чрезвычайно быстро — ётун, что ему сделается, как говаривал Тор. Ётуну, может, ничего и не сделалось бы, но Тони был рад утешить показательно расстроенного швами и грядущим шрамом мага. О возможности свести рубец даже в условиях каменных технологий Мидгарда как-то никто не упоминал. Случайно, наверное. Локи с каким-то завидным упорством вгрызался в человеческую науку построения финансовых империй и радостно брался за особо нудные для Тони дела. В экономике и финансах младший принц Асгарда понимал в разы больше гениального инженера. Так Тони узнал, что большинство его бухгалтеров — «проворовавшиеся твари, которых даже ётуны на корм не возьмут», консультанты — «идиоты без права на репродукцию», а отделу маркетинга всему, полностью стоит идти прямиком к их богам и просить милостиво право на перерождение в качестве тушканчика, ибо на большее, кроме скакать и гадить, они не способны априори. Об Эфире никто из них как-то и не вспоминал. Стоял себе камешек на барной стойке, никому не мешал, кроме перфекциониста-Дубины, и даже красным на стенки не отсвечивал. Эдакий странноватый неразбиваемый — проверенно тем самым Дубиной несколько раз — предмет декора, и всё. Тони сам не заметил, как втянулся в эпопею с оправданием и восстановлением в правах Баки. Причём делал всё так, чтобы сам Джеймс Барнс ни малейшего цверга не узнал о том, что натворил ранее. Парня со свистнутым у енота пулемётом было откровенно жаль, потому и расстарался. Да и спину прикрыл — а это, говорил Локи, очень ценно. Тони верил магу, потому, даже не пойдя на сделку с совестью, добровольно влил в уши Фьюри три тонны отборного, политого сахарным сиропом и украшенного единорожьей блевотиной дерьма, но Баки оправдали. Правда адаптация к современности заняла куда больше времени, и пулемёт лейтенант Джеймс Барнс отказался отдать даже своим, опасался, что оружие попадёт в коварные чёрные лапы, земные еноты заговорят и вместе с ним захватят планету. — Его перед армией покусал енот, — как-то сказал Стив Тони, — вот ты и представь: здоровый лоб, годен по всем фронтам, а в больнице белугой выл, когда ему уколы в живот делали. Там была красивая медсестра, за которой он бегал, а она его ещё потом дразнила, что после укуса енота он сам станет енотом. — Ненавижу енотов! — бурчал Баки. — Ненавижу антропоморфных зверей, — поддержал разговор Локи, глядя на громовержца. — Особенно говорящих блондинистых горилл. Тор, которого занесло тогда в Башню из-за попыток возвратить блудного братика под неспящее отцовское око, покраснел и обиделся, нахохлившись, как горилла перед атакой. Локи громовержца так и не простил, не принял, но вовсю пользовался чувством вины — не пойми за что — Тора и безнаказанно над ним издевался. Почему асгардский наследник престола решил понять и простить своего блудного брата, для мага осталось тайной за семью печатями на границе Девяти миров. — Он спас мать, он спас Джейн, — загибал пальцы Тор, не обращая внимания на кривившееся лицо Тони, который считал, что вот как раз он уберегал невыносимую девушку от альвов и прочих гранат. — Он даже Асгард не разрушил, когда меня не было! И от плана захватить Мидгард отступился! Опять же — последнее было целиком и полностью заслугой Тони. Но тот считал себя скромным, поэтому напомнил о своих заслугах Тору всего раз. И потом ещё раз. А после добавил репульсорами, чтобы громовержец уж точно не забыл, кто виноват в том, что Локи — такой хороший, зар-р-раза! Впрочем, не всё так ладно было у Тора и Джейн. Довели бедняжку приключения с Эфиром и поголовная убеждённость всех инопланетных и не очень гостей, что она тупая, идиотка, безмозглая и пустоголовая только из-за того, что, не вняв наследию мадам Кюри, она цапнула дурацкую инопланетную энергию. Тор торжественно зазывал Джейн в Асгард. Девушка настойчиво отказывалась: её самооценка ещё не пришла в себя после летаргического сна. Стоит ли говорить, что перипетии отношений у одного говорливого стрелка, который притащил с собой не менее говорливого и откровенно страшного друга, вызывали не по-детски огромный интерес. — Тор-зан и Джейн! Это канон, между прочим! — капал на мозг Тони остротами Клинт Бартон. — Они обязаны быть вместе! — А, знаешь ли ты, мой рогатый друг, — говорливый знакомый Клинта доставал давным-давно потерявшего рогатый шлем, абсолютно не считающего собеседника «другом» и жаждущего то ли заткнуть, то ли убить трепача Локи, — что всё вокруг есть фикция и матрица, а за компьютером сидит человек и печатает эту историю? — Можно, я его убью? — маг массировал виски. Страшная, покрытая язвами морда расплылась в довольной улыбке. — Нет! — рявкнул Стив. — Ой, да ладно тебе! — возмутился друг Клинта. — Что тут такого? И достал пистолет, приставив себе к виску. Раздался выстрел, и на Локи брызнули мозги, а говорливый наёмник, лёжа на полу, в луже собственной крови и мозгов задорно хохотал над лицами окружающих. — Это Уэйд Уилсон, Дэдпул, — с каменным лицом произнёс Клинт. — Вы должно быть слышали об этом придурке. Локи не слышал, но следующий час провёл весело: сражаясь в тренировочном зале с Дэдпулом и доводя Стива до белого каления, сначала играя в «Поймай!» металлической рукой Баки, а потом уже оторванной рукой Уэйда, которая кокетливо шевелила пальцами и пыталась схватить Капитана Америку за нос. Какого пьяного Одина Клинт Бартон и Уэйд Уилсон вообще притащились в Башню, никто не интересовался, но Дэдпул продолжал периодически вещать о человеке за ноутбуком, который ответственен за всё. — Странная у него какая-то религия, — заметил вечером Локи. — Ничуть не хуже других, — пожал плечами Тони. — Кто-то верит в дядю на облаке, кто-то в человека за компьютером — современные реалии! Впрочем, ни уверенность Клинта в канон отношения Тор-зана и Джейн, ни вера Тора в то, что это его единственная; ни любовь или что-то похожее не смогли соединить несоединимое. Они были слишком разными и в действительности оказались из разных миров. Тору Джейн была нужна в Асгарде, Джейн Асгард оказался бесполезен вовсе. Тор не понимал большую часть разговоров девушки, а ей не были интересны вечные драки и воинские хохмы. Кроме «любви» точек соприкосновения не оказалось, а любить космического пришельца, потому что просто любишь космос и вообще астрофизик, даже звучало глупо! С ровно таким же успехом Джейн могла встречаться с астероидом: тот не пропадал во всяком случае от балды, а падал на Землю и оставался там до полного своего разрушения, что не было плюсом в карму Тора. Громовержец страдал, мучился, надоедал в Асгарде своими чувствами и на Земле тянул волынку, пытаясь вызвать сочувствие в Локи. Маг сбегал, оставляя вместо себя иллюзию, и в тайны сердца навязанного брата вникать не желал. А потом Тор ушёл в Асгард и больше не появлялся. И никто из Асгарда больше не появлялся. Поначалу это не волновало Локи, он даже вздохнул с облечением, что его, наконец-то, оставили в покое и отстали с примирением с Одином. Но шли дни, за ними недели, минул месяц и второй, а Фригг даже через огонь на связь не выходила. Причём в игнор попал и Джарвис. Спустя три месяца Локи разложил на вертолётной площадке костёр и попытался связаться с матерью. Огонь горел ровно, дым закручивался ветром и уносился прочь к проливу, но Фригг долго не отвечала. Маг нахмурился и уже собирался позвать Хеймдаля, чтобы отправиться в Асгард и узнать, за что его-то наказали отсутствием общения и устроить ещё одну показательную истерику, что под крыло к Одину он вернётся, как асы того бы не желали, но мать всё же ответила. И Локи со стыдом подумал, что лучше бы не отвечала. Фригг, великая царица Асгарда, гораздо лучший правитель, нежели её единственный муж, выглядела ужасно. Всклокоченные волосы не видели расчёски, казалось, месяц. На лице тёмными потёками красовалась грязь. Заплаканное, покрасневшее и опухшее лицо, а платье выглядело хуже рубища нищего. От чего такая подмена произошла в чрезвычайно аккуратной и предельно собранной царице, Локи не понимал и боялся узнать правду. Но хуже всего были слова, которые произнесла Фригг: — Ты умер! Ты же умер! Я сама убила тебя! Она рухнула на колени и глухо разрыдалась. И вдруг, запрокинув голову, она завыла — долго, протяжно, жалко. По спине Локи побежали мурашки от ужаса — он не мог выдавить из себя ни слова. — М-мама? — в горле стоял ком. — Уходи! Уходи! Зачем ты опять приходишь?! Тебе мало того, что ты натворил?! — А что я натворил? — не понимал Локи. — Это ты начал! Это ты устроил! — Да что происходит-то?! — рявкнул маг. — Возвращайся к своему хозяину! — полубезумно рыкнула Фригг, и тут же огонь погас, будто на него разом вылили тонну воды. Локи ошарашенно смотрел на прогоревшие за миг до пепла дрова и не мог пошевелиться. Он не понимал ничего. В ступоре на вертолётной площадке его и нашёл Тони. Дотронувшись до плеча, он потряс мага, но тот никак не реагировал. — Я не понимаю, — шокировано произнёс он. — Не понимаю… — Что случилось? — обеспокоенно спросил Тони, отплёвываясь от разносившегося ветром пепла. — Не знаю, — ответил Локи. И вдруг среди кучки пепла вспыхнул крохотный синий огонь. Маг опустился на колени и внимательно всматривался в холодное пламя, отражавшее в себе звёздную карту Асгарда. Кто додумался связываться с ним через камень космоса? Локи даже не думал, что такое возможно. — Локи, — раздался голос Рунгерд, — они пришли! — Кто? — крикнул Локи. — Сначала демоны, потом мёртвые… теперь вот Асгард рушится, но это враньё! — алхимик была в истерике. — У меня камень разума и Перчатка, я вижу, что всё ложь… Демоны — не ложь, а остальное — ложь. — Какие демоны? — изумился Тони. — Муспельхейм, Сурт… — до Локи начало доходить. По преданию, древнему, укуренному преданию, которое вельвы делают из-за всяких дурацких Сизигий, именно Сурт начнёт Рагнарёк. Конечно, ублюдочный демон не мог не поверить в это! Эго бы не позволило размениваться на мелочи! — Пожалуйста, возвращайся! Они верят, что ты возглавил армию мёртвых, а мёртвых тут даже нет! — взвизгнула Рунгерд. — Перчатка в безопасности? Отвечай, Перчатка и камни в безопасности?! Не говори где, просто ответь да или нет? — Да, — прошелестела алхимик, и огонь погас. — И что это значит? — спросил Тони. — Мне надо в Асгард! Хеймдаль! Хеймдаль! Но Страж не отвечал. Нигде не было видно радужного сияния моста. — Один ты не пойдёшь! И как ты туда попадёшь, если все под властью этой… лжи? Да как вообще такое возможно? Маг застыл. Такое возможно было только в одном единственном случае: у Сурта в руках находился камень реальности. Тот самый, который разыскивал Фиолетовомордый… Сурт был слишком туп, чтобы найти камень сам, а значит… Таносу нужна Перчатка. — Собирай всех, кому доверяешь, и кто может сражаться, — произнёс Локи. — Мы в полной заднице! Это был лишь вопрос времени, когда Танос обратит своё внимание на другие миры.