___
Если долго плакать, возможно ли выплакать глаза? Глупый вопрос. Но я бы хотела ничего не видеть и желательно не слышать. На биологии когда-то говорили, что в какую-то клинику в России когда-то там привезли мужика, у которого из всех органов чувств работали только один глаз и одно ухо. И когда ему затыкали ухо и закрывали веки, то он засыпал. О, как бы я хотела и себе такое. Чтобы никто и ничто меня не касалось. Как я пришла к таким мыслям? Я просто сходила к гинекологу, как меня уговаривал Джас. И если сначала я думала, что вполне готова к словам «Ну знаешь, детка, у тебя сифилис, ВИЧ-инфекция, полный букет и вообще иди и сразу закопайся», то больше меня уж точно нечем огорошить. Оказалось, что вполне есть. К тому, что сказал доктор, я оказалась не готова. В тот момент я не думала ни о чем. Не двигалась, не дышала и сердце, кажется, тоже остановилось. Вся моя нервная система пыталась въехать в услышанное. Я… что? Я беременна? Серьезно? Дядя, ты шутишь, это невозможно. Я не могу быть беременной, просто не могу. Это нереально, как падение солнца на землю. Но оно вдруг упало. Прямо мне на голову. Что мне делать? Я не могу придумать ответ на этот вопрос даже сейчас, спокойно сидя в своей комнате, запертой на два замка и крючок, дабы никто сейчас ко мне не лез. Им не нужно об этом знать, я должна все решить сама. Господи, да что мне решать? Я должна сделать аборт и все. И больше никогда не вспоминать об этом как о страшном сне. И ничего этого не будет, ясно? А что, если у меня больше не будет детей? Бред. Зачем мне их вообще хотеть? Дети – это обуза и если я не решу эту проблему в ближайшее время, то у меня появится как раз одна такая нехилая обуза. Это будет мальчик или девочка? Наверное, мальчик. Кого бы хотел Джаспер? Так, о чем я думаю? Я должна уничтожить этот плод и всем точно станет легче. Мама не узнает и это хорошо – у нас и так напряженные отношения. Она просто закопает меня, если вдруг узнает. У меня ведь даже парня нет, как я буду воспитывать его без отца? Ведь я так не хочу, чтобы мой ребенок рос одиноким и ненужным. Я понимаю, что у этого малыша будет только мама и положиться он сможет только на меня. А это не лучший расклад, учитывая, что человек я странный и непостоянный. И, пусть это и эгоистично, но я не хочу быть ответственной за его боль. Я не моя мать, чтобы быть хорошей, и я не моя мать, чтобы позволить себе бросить кого-то на полпути. Я знаю, метерям-одиночкам не так уже и трудно – государство им помогает, все эти социальные службы, обучающие курсы, да и родители будут рядом. Но ведь нужно еще думать и о ребенке. Мне нужно с кем-нибудь посоветоваться, но с кем? Позвонить в Службу поддержки? Что я им скажу? Что я дура? Впрочем у меня есть одна дорогая мне служба. Она там, за стенкой, наверняка спит, как сурок, и не знает, как мне плохо. Могу ли я рассказать все Джасперу? Он хороший и никому не будет об этом трепаться. С другой стороны, что он знает о таких делах? Он гинеколог? Мой папа? Он даже мне не брат. Что мне делать? Что скажешь, дневник, а?Часть 4
5 декабря 2015 г. в 23:44
- Тебе стоит сходить к гинекологу, – огорошил меня с утра Джаспер.
- С чего это? – изумилась я, наливая себе кофе.
Наши отношения значительно улучшились и теперь мы даже вполне могли поговорить о каких-либо пустяках во время совместного завтрака. Помимо этого мы еще вместе ужинаем, но редко, так как мне не очень нравятся все эти семейные посиделки. Еще мы ходим в одну школу и пусть негде и не пересекаемся, но я знала его в лицо еще до того, как наши родители решили связать себя узами брака. Так что нас вполне можно было бы назвать хорошими знакомыми или же не очень близкими друзьями. Но и при таком раскладе разговоры о моих посещениях гинеколога были явно лишними.
- Понимаешь, я о том случае, когда… получилось не очень хорошо, – туманно попытался объяснить Джаспер. Намек я поняла, но разговаривать об этом не хотелось. Мы же вроде давно все забыли и забили. Расстроенная, я отвернулась, чтобы помыть руки. – Джеймс мой кузен и я знаю его довольно давно, чтобы судить о его… беспорядочных связях. Думаю, тебе все же стоит провериться в клинике.
- Ты говоришь мне об этом спустя полтора месяца?
- Ты изменилась, Элис, – осторожно начал он, перехватывая удобнее свою чашку чая. – Ты будто напугана. Почти никуда не выходишь и почти не разговариваешь с нами. Эсми очень встревожена.
Все ей не так. Когда я гуляла с друзьями, она злилась, теперь, когда я пытаюсь быть прилежной, она тревожится.
- Я говорю с тобой. Цени это, – мрачно буркнула я.
Сейчас я сижу у себя в комнате и думаю – может, и вправду стоит сходить? Всякое может быть. То, что произошло и так сделало мне больно, не хватало, чтобы это еще и испортило мне жизнь. Да и это отличный повод прогулять уроки.